Я тебе позвоню. Хочешь?
Может не отвечать, знаю.
Осень черновики в клочья
Рвет, и ветром к себе манит.
Значит, где-то опять морось,
Сном обводит контраст желтый,
Словно улиц седой волос
Заплетает в косу Сольвейг.

Будет таять листва в буднях,
Будут песни в кругу лживом,
Мы же будем еще долго,
Будем долго еще живы.
Чтобы ты поняла: осень,
Снег на черной твоей шубе,
И к ресницам твоим просто
Прикоснулись мои губы.

А потом Рождество, елка,
Запах хвои, метель, скерцо.
Но, наверно, простить столько
Вряд ли сможет твое сердце.

Я тебе позвоню...
Я тебе позвоню...
Я тебе позвоню...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тень перед домом. Туманом покрытые сны.
Сказочный город. Закрытые окна. Лимит.
Ветер над морем: зеленые листья волны.
Поднятый ворот. Ворот покосившихся скрип.

Чашечка чая. Крик чаек. Чужие слова.
Мысли дорог, их немыслимый желтый стриптиз.
Осень растает в надуманном слове: Пора!
Ляжет у ног и беззвучно опустится вниз.

Летняя кухня, пропахшая влагой. Туман.
Греющий синим огнем у конфорок уют.
Белый буфет, серый стол и озябший стакан.
Свечи на блюдцах, как маленький теплый салют.

Тень перед домом, как день перед дымом. Прости!
Город глядит удивлением в серых глазах.
Осень безжалостно кружится в танцах простых,
Только теперь ничего не желает сказать.

Несколько слов ты оставишь листве невзначай,
С ними оставив, наверно, свой детский покой.
Сказочный город. Невнятная наша печаль.
Черное море, дожди и забытая боль.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А жизнь еще до хрипоты
Со мною спорит.
И словом матерным, крутым,
Под ноги сорит.
И снова по уши в грязи,
И снова ночью
Мне шепчет, пьяная: Вези,
Куда захочешь!

Я говорю: Проспись ты, дрянь,
Там дождь и грязно!
Она мне отвечает: Глянь,
Здесь чище разве?
Смывает осень акварель,
И по щекам мне
Размазал тушь, разбив апрель,
Случайный камень.

А впрочем, что теперь судить?
Сегодня праздник!
И впору ряженых рядить
И биться насмех.
А после - петь ни для кого.
Лиха утеха!
Все ж веселей, чем ничего.
Давай, поехал!

А за окном чернеет лес,
Погода злая.
Кого из нас попутал бес,
Потом узнаем.
Пока дорога вдаль бежит,
Беды не слышно.
И кони месят грязь, и жизнь
Богов язычных.

Глянь, то ли хаты впереди,
Косые срубы?
Да ты дворнягой не гляди,
Встречать не будут,
А коль услышат стук копыт,
Так вмиг креститься.
Лучина чахлая коптит,
Да в ночь бранится.

Да ну ее, дорогу ту!
Слезай с подводы
Да в гору с хрипом по ручью,
Не чуя броду.
По пням да голышам скользить,
От смеха пухнул.
А пьян – упал, да не в грязи,
На камни рухнул.

Кто знает, где тому итог,
В земле ли, в людях.
Да только ходит без порток,
Кто нынче судит.
Кто со щитом, кто на щите,
Забыт, помянут, -
А мне - так в общем те и те,
Что псу карманы.

А жизнь еще до хрипоты
Со мною спорит.
И словом матерным, крутым,
Под ноги сорит.
Порой не жалует меня,
Порой капризна.
Да только не могу пенять
На злую жизнь я.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вновь
Настал знакомый миг весны...
Здесь
От надоевшей тишины
Весь
Мой мир измучился и стих,
Уставший ждать.

Миг,
Когда расстаться с ней пора
Нам,
Когда несется со двора
Гам
И крик веселой ребятни,
Когда быстрей проходят дни,
И этим дням я рад.

Миг,
Когда летит с небес поток
Брызг,
И вишни тающих цветов -
Вниз,
И на чернеющий асфальт
Ложится снег...

Снег
Из бледно-розовых стихов
Мне
Летит под ноги и в глаза...
Нет,
Их никому не рассказать,
В них растворяться, как аккорд
Последних талых вод.

Но
Быть может, кто-нибудь еще
Тут
Страницу белую прочтет
В час,
Когда растает для меня
Последний след.

След
Пускай оставит для того,
Кто
В весны вечерней тишине
Вдруг
Найдет последний тот аккорд,
Что за всю жизнь не удалось
Найти ни разу мне -
Последний тот аккорд...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как у лебеди моей
Черное перо в крыле,
Было от роду, да век
Оставалось...
Знать, судьбою с вороньем
Впрок повенчана,
Против воли да враньем
Замуж выдана.
То ли златом то ль смолой
Крылья мечены.
Так что видно белым днем,
Да не видел я.

А учил ее летать,
Все боялась не поймать,
Ветра шелковую прядь
Под крыло себе.
Не успеть мне в облака, -
Причитала все,
Ветер, ласковый пока,
Гладит волосы.
А доверишься ему –
Поминай, как знать.
Мне ж к порогу своему
Не тебя встречать.

Знать, судьба: за ночью день,
Да от белых крыльев тень,
Все кругами на воде
Оставляла след.
Кто бы знал: ночной порой
В камышовом сне
Небо мазало смолой
Белых крыльев снег.
Черным шелком обожгла,
Да растаяла.
Ночь судьбу средь воронья
Ей оставила.

Правда к правде, ложь – ко лжи,
Мне ж – на ветер знай ложись.
Неплохая штука жизнь,
Коль дарована.
Так не счесть ее начал.
Отчего же зла
Моя доля, коль печаль
Стороной несла.
Коль оставила в живых,
Да с судьбой в ладу
Знать, со мною ходит жизнь
Рядом по воду.

А у лебеди моей
В черном смоляном крыле
И следа былых утех
Не останется.
Знать, судьбою с вороньем
Впрок повенчана,
Против воли да враньем
Замуж выдана.
То ли златом то ль смолой
Крылья мечены.
Так что видно белым днем,
Да не вижу я.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я люблю Вас, но эти слова
Наших судеб, увы, не изменят.
Ваше сонное небо измерить
Вряд ли может земная трава.
И на время похожий песок
Ворошить не пристало, наверно,
Ради только желания верить
В правоту вездесущих часов.

Мне сегодня открыты стихи,
И в хмельном нежелании спать
Опускаюсь в свои же грехи,
Проклинаю свою благодать.
С искушением жить по судьбе
То-то здорово бью по рукам.
И за счастье спасибо - себе,
А как хочется, хочется – Вам.

Допускаю, не тот нынче век,
Но все так же пытаюсь услышать
Два рожденья, дарованных свыше
Исполнением наших судеб.
Не желая рассыпаться вновь,
Так беспомощно ежатся стекла.
Телефонная трубка оглохла,
В проводах заблудилась любовь.

Мне из ста миллионов начал
Продолженье избрать предстоит,
Но по-прежнему только молчать,
И по-прежнему – быть и не быть.
Растворяться и снова расти,
Как прозрачный пылающий кварц,
На своей половине пути,
Обозначив спасением Вас.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Печаль-кручина моя, моя, моя...
Звезда на небе – маяк, маяк, маяк...
Разлита осень в весне, в весне, в весне...
Увижу проседь во сне, во сне, во сне...

А кто не пойман не вор, не вор, не вор,
Тогда о чем этот спор, тот спор, тот спор...
Молчи, гитара моя, молчи, молчи, молчи,
А что взамен зазвучит, звучит...

Звучит аккордом рассвет, рассвет, рассвет,
Но в нем мелодии нету, нету, нет...
А без нее ведь нельзя, нельзя, нельзя
На небо солнцу влезать, влезать, влезать...

       Рисуй, картины, рисуй, печаль-кручина моя.

И все же утро – смотри, смотри, смотри,
И в небе сердце горит, горит, горит.
А в том окне свет остался, застыл, застыл,
В похмелье кто-то о нем забыл, забыл...

Печаль-кручина моя, моя, моя...
Звезда на небе – маяк, маяк, маяк...
Размыта осень в весне, в весне, в весне...
И снова проседь во сне, во сне, во сне,
И проседь, словно во сне...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Жарко топится печь, ждет.
Не ко времени день стыл,
И не нужен теперь брод,
Хоть мосток уж давно сгнил,
Через реку – шагов пять.
В локоть лед, да снежок свеж,
Я устал, я хочу спать.
А она говорит: Ешь!

А она говорит: Пей!
А на лавке уснул кот.
Я кричу: Отвори дверь!
Только слышу: метель. Вот,
Вот и все. Сон в руке, - на!
И опять мой покой нес,
Ожиданием жил в снах.
Черной меткой в снегу пес.

День дыханьем стекло грел,
Я все спорил, ругал дочь.
А потом закурил, пел,
А приснилась опять ночь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А хмельное лето под окном
Умывалось шелестом листвы,
Чуть касаясь шелковым плечом,
Влажных губ обветренной сирени,
Замирая от прикосновений.
Лишь стоит, боясь открыть глаза,
И не в силах что-нибудь сказать,
Льнет на землю.
Робкий выдох, вдох, сближенье губ,
Сладкое безмолвие начал.
Лишь в висках неутолимый стук
Наполняет тишину рассвета,
Чтоб в объятьях растворилось лето.
Шторы, споры, стены, многоточья,
И аккорд со стороны восточной.
Горизонт пронзающий, пожар.

А хмельное лето под окном
Умывалось шелестом листвы...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.