И, если небывало повезет,
Ну, совершенно повезет,
Как не везло доныне,
Вам выпадет попутчица, смирившая гордыню,
И встретится в дороге необычный экипаж,
С серьезным колченогим пассажиром.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дар всевышний и тень ясновидца,
Не минует, решившего встать и уйти,
И не будет другого пути,
Если ты народился в провинции,
С желтой мякотью тыквы, приставшей к зрачкам,
И привычкою пить из горсти.

Выйти вон?! (для тебя, для него и для нас),
К ранним звездам, услышав чудесную весть, -
Разве это на лучшая плата за час
Безысходности от пребывания здесь -
Этой больничной зимы,
Слишком уж марсианской

Трава и листок, календарно-больничный,
Неприличный по сути, зовущий в пургу,
Открывающий тайны твоих не могу -
Ты (а значит не я) под клеймом дилетантским,
Остаемся извечно пред кем-то в долгу.

Оттого и живем от любви до любви,
Потому и сжигаем свои корабли
(Сухопутные флагманы - ложь одна)
И не смотрим на небо, не ведая, что
Сквозь прожженные тучи, как сквозь решето,
Сядет шарик зеленый высоких
Покорителей нашего прошлого.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

 
А ночью грянул норд-вест ни с того, ни с сего,
Просто взял - и грянул.
Хотя и не ждали, его упрекали всегда
за избыточный рост и вес,
И, пускай вся округа зло и рьяно
Задраивает балконы, закрывает форточки,
Утепляет двери старым тряпьем,
Не поймут никак, что не выйдет у них ничего,

Потому что грянул норд-вест.
И сотни серебряных копий воткнулись в загривок замерзшей реки,
И исчезло тепло и такой вот тепло-неказистый протест
Чем-то схож был с движением женской руки.

А норд-вест, ну, какой же он норд, в лучшем случае зюйд -
Торопыга из Африки - неумело махая пропеллером, бился в окно,
И съедал меня, братцы, мечтательный зуд,
И срывались занятий графики, только все это было давно,

Когда ночью мог грянуть норд-вест,
Даже слишком,
Даже слишком
Давно.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах, не вовремя, да не вовремя
И не к месту, и не по правилам
Дом-свеча всем раздаривал поровну
Чудеса, а тебе ничего не оставил.

Брось, старик, не бывает случайных встреч,
Бегемоты, старик, почему-то не летают,
А дракон был да сплыл, и кому его стеречь?
Одному ведь не в мочь, и она не помогает

Золотую свою и багряную
Чешую он ронял случайно
Над автобусным депо по утрам очень рано,
Поздней осенью над кольцом трамвайным.

Ой, старик, ты помнишь, возле маяка, за аркой,
Ну же, именно там нам все знакомо до боли
Мне шкуру дракона в качестве подарка
Предлагали. (Я так думаю, отказаться, что ли?)

Да еще и голову подсовывали.
А косточку вишни брось вдогонку фаэтону,
Уносимому в август белыми совами.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не могу никак понять,
Отчего все так непросто,
Можно с ветром улетать,
В лунном свете сеять просо,

Можно с черными тенями
Ночью прятаться во ржи,
С белыми седыми, рыжими гнедыми,
Ковылями скакунами
Исчезать в полуночной тиши.

Завтра будут непременно
Безусловно и наверняка
В мой порог стучаться волны
И бродить по комнатам тоска.

Но навязчивей и строже, ощущение печали,
Убегающих попарно, несвободных и не пленных,
Помнишь, горлицы кричали: Лето тленно!
Только мы не замечали.

А наутро с комом в горле
Может дождь прошел, а может быть, гроза,
Мой баркас подхватит море,
Упадет на пол случайная слеза,

Неудачи и удачи, начинают день с вопроса
- Жив? - Да вроде бы не помер.
- Весел? - Ну, а как иначе?
Жив и весел, лечу с откоса, словно в омут,
Только, видишь, меж звезд уже всходит наше просо.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прощай, бегу, убегаю, прощай!
По улицам белым, как эта зима
Хромая на обе ноги как всегда неправ,
Вот опять подмывает упасть. Прости.

Зачем терпеливый барьер поясов,
На час обманув, торопиться назад?
А впрочем, шагай и поменьше грусти,
Дай Бог, еще свидимся, мир невесом,
Мир так на случайные встречи богат.

Прощай, не пойму, чем живу, что творю,
- Куда? - Все туда же: на юго-восток,
За эту черту, за слепую зарю,
Вдоль рек с огоньками рыбацких тревог.

Вот взять бы и все переставить, вернуть,
Поближе к весне передвинуть, пока!
Хотя, все не так уж и плохо - смотри,
Вернулись, ведь, письма к своим адресам,

До синей горы моя радость, ты слышишь, а там,
Там, видимо, край или центр земли.

Там звезды, на крышах туманный рассвет,
Там даже чернильное злое прощай,
Свой срок до конца исчерпав, обветшав,
Становится телефонным привет!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Счастливый светлый август мне обещан,
Он мне заказан за год наперед,
Над крышами гирлянды бус, расчет,
Распад, развал, растленье, движенья,
Дырявый уходящий небосвод
И звезд, с него упавших преломленье.

В той области, что северней Кассета,
В Тьмутараканьской сутолоке людской,
Строка, клочок бумажного рассвета,
И степью проносящийся состав.

Куда? Зачем? На кой?

И будет все как я хочу, как мыслю,
Счастливый круг застолий и пиров
Косых дождей нелепая бессмыслица,
Сближение всех друзей, и всех врагов,

И снова круг и смех ночных колес,
И чехарда и маскарад названий,
Невнятный шепот, теплое дыханье,
Твоих рассказов и твоих полос.

В краю восточней шумного Берлина,
В звенящем, прожигающем, слепящем,
Стерев с лица румяна и белила,
Я притворюсь, задумчивым, грустящим.

Я постараюсь выглядеть счастливым.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я не придумал трубача, пролива не нашел
Не стал артистом и перед праздной толпой,
Не зажигал фонарь, еще решат - умен,
Не по годам, бывало часто, сгоряча, мычал,
Но, Боже, далекий чистый,

Над смертью, над самой судьбой летел, звучал,
Я забывал о скуке чисел, падежей, имен.

Зато я потчевал бродяг подъездами хромыми
Речкой, состоявшей из песка и ила,
Крепости и бодрости хватало всем,
И кличку пьянь с такою гордостью несли,

И разве сможет пьянь в столице в метрополии
С орлом ее, с зимой холодной стылой,
Рассказывать родным, что у меня здесь мачты джонки, корабли.

Ай, ладно, медь не медь,
К проливом очереди хвост,
И зал уж четверть часа пуст,
И четверть часа не горит фонарь,

И лучше замолчать, совсем не петь,
Ответ на просьбу прост,
Вода соленая и горькая на вкус
Вползает в щели меж камней,

Смотри, прилив, беда,
Поэту вторя повторю, что нету вида, этого родней,
Хотя, а впрочем, ерунда.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Едва ли сумеешь смириться с причудами долгой простуды,
О, слишком туманных капризов твоя голова горяча;
Напейся воды из ключа - она не спасет, но остудит, -
Поймай направление бриза и мчись на наш старый причал.

О чем я? Вокруг запустенье, трава меж морщин настила,
Смешно - нам казалась бескрайней взлохмаченных карт синева
Да сможет ли это растение, откуда возьмутся силы
Оставшись за солнечной гранью упрямо хранить семена

Надежды? Плывут снегопады. Досаду сменяет усталость,
Увы, ее серая туша не стоит теперь ни гроша,
Оставь! тот предел не преграда, оставь себе самую малость
И впредь облапошивать сушу, жить, вечно любовью греша

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кажется, и правда, не Божий дар,
А попросту олова
Ему не хватило, тем более, пуговиц
Сделал на много веков вперед,
А я не заметил, как сгинул за морем шар,
И кораблик письмом заколдованным,
Задыхаясь на узких ладонях, хрипел:
Вы не верьте ему, он соврет!

Только мне себя не удалось обмануть,
Да и троллей не смел дурачить,
Ну, а мастеру злому кричал с высоты
Из корзины, болтавшейся как попало,
Что солдатиков и трубачей делать просто,
Одноногих и вздорных тем паче,
А попробуй-ка душу вложить в них,
Да чтоб вмиг запела и годы сверкала.

И иссякло терпение пуговичника,
Полетели в огонь чертежи,
И, окончив работу, он открыл глаза:
(Ах, качало его, крутило!)
А потом из дыма и копоти
Неожиданно появилась Ты, -
Что уставился? Давай же, хватай, держи!
А для меня снова олова не хватило.

Я так надеялся, дескать, Божий дар,
А не листьев мокрых охапка
И не путаница из первых слов и снега,
Которая днем растает,

Я не пуговица - Ты узнала шар?!
В нем вся суть, вся загвоздка, загадка,
Мне бежать за ним, но этот пуговичник
Полоумный старый пуговичник
Держит за руку, плюется, бормочет что-то,
И никак меня не переплавит.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Неприкаянности благодать в толчее на остановках,
И отметины подошв на сером покрывале тротуаров
Невозможно описать, не осветить в газетных заголовках,
Нет на них пока что в городском теченьи никакой управы.

Посему не лучше ли стократ не уповать на чудо,
Поменять фасон ботинок, кепочку надеть, дней пять не бриться
И начать писать стихи о вздорности утрат, быть полностью оттуда -
Из стареющего братства улиц, породнившихся с летящей птицей?

И под вечер поздно не курящим возвратиться в угол теплый,
В коем неприкаянность твою заменят на неприбранность, тем успокоив,
И, укрывшись с головою серым тротуаром аж по стекла,
Вновь бежать под облаком распущенных волос дремотною тропою.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пусть выпадет снег, пусть пройдет снегопад,
Пусть пурга, пусть метель - мне сейчас все равно:
Лишь бы видеть, как будет спускаться с небес
Тонконогий декабрь, а сквозь ваше окно

        Будет литься мелодия, снегом полна,
        И тогда я скажу: Вот и все, наступила зима.

Вот и все, вот и все - я закрою свой дом,
Я сложу в чемодан неудачи и страх,
А потом подойду к тем дверям, где вчера
Я надежду свою обронил впопыхах.

        Видно, дурно на чувства влияет зима, двадцать два
        На часах, вы уснули, ну что ж, мне пора.

Мне пора, мне пора убежать от толпы,
Убежать от ненастных осенних ветров
Не ищите меня - я сожгу за собой все мосты,
Я исчезну в подъездах и арках озябших дворов,

        Чтоб не слышать мелодий, сеющей нежность и грусть,
        Вот и все, мне пора, я нескоро обратно вернусь.

Я нескоро вернусь, пусть пройдет снегопад.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.