В паутинах железных дорог
Под шатрами невзгод и пирушек
Я свою беспризорную душу
Как умел от удавки берег.
Отлетая в неведомый край
На волне папиросного дыма,
Я смотрел, как проносятся мимо
Двери с белой табличкою Рай.

Припев: Синий дым, синий дым, синий дым
        Над пустым побережьем клубится.
        Мы с тобой перелетные птицы,
        Наша родина - теплый Гольфстрим.

На полярной качаясь дуге,
То звеня, то язык забывая,
От Карпат, до излучин Китая
Жизнь боялась понравиться мне.
И случайный ее поворот
И случайное судеб сплетенье
Объясняли причины паденья,
прерывая мой скорбный полет.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Беда не ведает беды:
на ветке лист не шелохнулся.
Когда домой гонец вернулся
зажглись на небе три звезды.

Кто видел, тот осиротел,
а чей-то голос ветру вторил:
Надежды, Веры и Любови
приют убогий опустел.

Три светлых ангела души,
три слова, ставшие чужими,
как на кресте забытом имя
на вольной ниве проросли...

Беда не ведает беды:
никто от плача не проснулся.
Когда домой гонец вернулся
зажглись на небе три звезды.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Праздник недолго гулял, - он осыпался как Новогодняя ель,
Как бенгальский огонь, как бенгальский огонь.
Календарь опустел, все ушли, недопито вино,
Но тебе все равно, но тебе все равно.

Синие тени. На блюдечке чайном луна.
Белой кошкой зима пьет луны молоко,луны молоко.
Как далеко, далеко до тепла, и нескоро растают снега,
Но тебе все равно, но тебе все равно.

Припев: Ночь -
        Где-то падают звезды в бездонную прорву.
        Плачь -
        Это в сердце любовь обливается кровью.
        Сон -
        Золотое шитье романтических сказок.
        Жизнь
        Убивает не сразу.

Сердце разбито - экая жалость. Ты к сигарете губами прижалась.
Зов темноты с песней Земфиры схож.
Праздника нет, он ушел ото всюду. Вынесешь утром пустую посуду,
Но до утра не уснешь.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На фоне спелых витрин
Под безучастным дождем
Мы водку русскую пьем,
Сегодня нам по пути
И мы бредем наугад
Туда, где дым и тепло,
И пьем не воду - ночь и вино.
Мы ищем то, чего нет,
И сами знаем ответ,
И нам уже все равно
Чье это будет кино.

Нам воровать не с руки,
Мы на асфальте поем
И пива досыта пьем -
Ведь нам опять повезло.
Мы доживем до утра,
И то что было вчера
И то, что будет, быть может, потом,
Заложим в новый ломбард
И водки купим вагон
И по реке поплывем -
Гуд бай, Вавилон.

И что бы ни было там
За пеленою дождя
Не стоит шляпки гвоздя
Стекла и золота блеск.
Мы растворимся в ночи,
Мы отразимся в реке.
По небу просто идти налегке
Мы там, где нас уже нет,
И притяженья закон
Развеял дым сигарет.
Прощай Вавилон.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда под крышу ночи забредает рассвет,
Уходит прочь красотка луна,
Я снова вижу море, корабля силуэт
И камешки у самого дна.
Свободная, как птица, как веселый матрос
Что вахту отстоял и давно
Все золото и жемчуг, словно дым папирос,
Меняет на любовь и вино.

Припев: Море, густое вино твое
        Мне до конца не допить.
        Волна, чтобы сердце узнало полет,
        Маяк, чтоб от него прикурить.

Прикуривай, не спи и время странное жди,
Когда с пустых высоких небес
Вдоль самой кромки моря поплывут корабли
С большими парусами и без.
И я плыву, как будто я живу под водой,
Весь город под водой и сады.
И если мне придется возвращаться домой,
Русалкой называй меня ты.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У Ивана две руки, у Ивана две ноги,
Тихо крылья у Ивана прорастают на спине.
По ночам Иван с дивана громко падает во сне.

Просыпается Иван, зажигает всюду свет
И, ступая босиком, прямо к зеркалу идет:
Толи дьявол ставит сеть, толи вправду что растет?

Протирает он глаза: продолжается кошмар -
Прорастают сквозь него голубые плавники.
Ах, прощайте небеса - моря воды глубоки!

У Ивана две руки, у Ивана две ноги,
Шевелит он плавниками, сбросив душный свой скафандр.
До свиданья, папа с мамой! Здравствуй Ваня-Ихтиандр!

Плыви, Ваня, счастливого тебе плаванья!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тянешь свой Мартини,
Столик у окна.
Морячок прикинет-
Почему одна?
Мы с тобой соседки
По ночной Москве,
В клетке птицы певчие.

Кажется знакомым
Мне твое лицо,
Лена или Тома,
Аромат Кензо.
На тебя похожей
Я была вчера,
Новая моя сестра.

    Ночная Москва.

Куришь сигарету,
Смотришь на часы,
Ты по всем приметам
Звездные Весы.
Морячок напрасно
Крутит свой компас,
Ты кого-то ждешь, ты - пас.

    Ночная Москва.

Курс меняет плавно
Ветренный моряк -
Столиком, что справа
поднят белый флаг.
Ты одна уходишь,
Завернувшись в мех -
Здесь не греют музыка и смех.

    Ночная Москва.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ты чуть пьяна, и это кстати,
Свеча горит, музыка в такт,
И все, что будет с нами потом - пустяк.
Ночь по городу гуляет,
Где пьет нарзан, а где коньяк,
Знакомых нежно обнимая. Итак:

Припев: Это лето, это ночь, это мы стобой качаем
        Наше дитя - нашу любовь.

Там с ментолом сигареты,
Агдама розовый туман
И постовых меланхолический канкан,
Такси с зелеными глазами
Тревожат теплый полумрак,
Там по второму кругу музыка. Итак:

Припев.

Нам все равно, какие нервы
У двух соседок за стеной.
Мне все равно, что я не первый с тобой.
Потом за блеск иных прелюдий
Официант предъявит счет,
Ну а пока над нами крыша не течет.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мальчик в стельку пьян,
девочка пьяна.
На столе стакан,
пятна от вина.
Розовый Агдам,
плавленый сырок...
далеко от мам, двери на замок.
Узкая кровать,
в головах - кирпич.
На стене плакат:
Леонид Ильич.

Пепельный рассвет,
ржавый скрип пружин.
Курсовой проект... -
похмелиться бы!
За окном торчит
фига тополей,
Леонид Ильич
говорит: налей!
За казенный счет
лишь глаза протри.
У нее зачет
по истории.

Их научит жить
простенький закон:
лучше молча пить,
чем кормить ворон.
Лучше те друзья,
на которых - шерсть,
лучше у огня
мять аккордов жесть.
А в учебнике
по истории
для истерики
нету повода...

Мальчик в стельку пьян,
девочка пьяна.
На столе стакан,
пятна от вина.
Я когда-то жил
в той большой стране -
может, кто-нибудь
там
помнит обо мне

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я с тобою не прощаюсь,
Мы увидимся, мой милый,
Где-нибудь когда - не знаю
Мы увидимся с тобой.
В этом городе холодном
Согревали мы друг-друга
Под гитару - три аккорда
И веселое вино.

Припев: Ничего не говори сейчас,
        Эта ночь короче поцелуя.
        Новый день легко коснется глаз
        В час, когда неслышно я уйду.

Завтра будет одиноким,
Но я знаю - не надолго,
Будет новая красотка
Под гитару танцевать.
Только мне какое дело,
Это будет послезавтра,
А сегодня - три аккорда
И веселое вино.

Припев.

Я с тобою не прощаюсь,
Мы увидимся, мой милый,
Где-нибудь когда - не знаю
Мы увидимся с тобой.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вьются флаги над повозкой, бьет походный барабан -
припорошенный известкой едет старый балаган.
Загораются на сцене дымных факелов огни:
то ли - светопреставленье, то ли - опера Пуни.

       Балаган, балаган!
       Интригуют двор и свита.
       У героя грудь пробита,
       на щеках убийцы - соль!
       Сумасшедший балаган!
       Жив король, но дева плачет:
       все могло бы быть иначе,
       будь героем сам король.

Музыканты и танцоры хороши, как на подбор,
и в оркестр вонзает шпоры сумасшедший дирижер.
По канве дивертисмента пляшут общества столпы
и гремят аплодисменты черту проданной толпы.

       Балаган, балаган!
       Шут становится премьером.
       Нарисованные мелом
       маски водят хоровод.
       Сумасшедший балаган!
       Не комедия, не драма -
       Харе Кришна, Харе Рама -
       веселится весь народ.

Билетер ужасен ликом, но милее нам обман:
все - от мала до велика - валом валят в балаган.

       Балаган, балаган!
       Барыши считает клоун.
       Чародей разочарован,
       примадонна гасит свет.
       Сумасшедший балаган!
       Завтра будет продолженье:
       нет конца у представленья
       и начала тоже нет.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночью просыпаются звезды,
Просыпаются кошки, просыпаются сны.
Крыши ночью слушают небо,
По которому плавно стаи кошек летят.
Небо осторожно смеется,
Потому что щекотно от кошачьих хвостов.
Звезды часто падают с неба,
Потому что по небу стаи кошек плывут.

Ночью спят собаки и люди,
И, вздыхая устало, стоя лошади спят.
Ночью ты проснешься, любимый,
Удивишься и скажешь: Где ты, радость моя?
Спросишь, как обиженный мальчик:
Где ты, милая, где ты - тень твоя холодна.
Встанешь и, сквозь стекла, увидишь
Как по звездному небу я пушисто лечу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Жил человечек на Луне,
На Луне, на Луне,
Жил человечек на Луне,
Его звали Эйкин Драм.

И он играл на ложках,
На ложках-поварешках,
И он играл на ложках,
Его звали Эйкин Драм.

На нем колпак из творога,
Из творога, из творога,
На нем колпак из творога,
Его звали Эйкин Драм.

На нем жилет из коржиков,
Из коржиков, из коржиков,
На нем жилет из коржиков,
Его звали Эйкин Драм.

На нем штаны из ветчины,
Из ветчины, из ветчины,
На нем штаны из ветчины,
Его звали Эйкин Драм.

На нем сюртук из блинчиков,
Из блинчиков, из блинчиков,
На нем сюртук из блинчиков,
Его звали Эйкин Драм.

А пуговки - из булочек,
Из булочек, из булочек,
А пуговки - из булочек,
Его звали Эйкин Драм.

Жил человечек за горой,
За горой, за горой,
Жил человечек за горой,
Его звали Вилли Вуд.

И он играл на саблях,
На саблях и на граблях,
И он играл на саблях,
Нехороший Вилли Вуд.

И он проглотил все блинчики,
Все блинчики, все блинчики,
И он проглотил все блинчики,
Нехороший Вилли Вуд.

И он проглотил все коржики,
Все коржики, все коржики,
И он проглотил все коржики,
Проклятый Вилли Вуд.

И он объелся ветчиной,
Ветчиной, ветчиной,
И он объелся ветчиной,
Нехороший Вилли Вуд.

И он объелся творогом,
Творогом, творогом,
И он объелся творогом,
Нехороший Вилли Вуд.

Но он подавился булочкой,
Булочкой, булочкой,
Но он подавился булочкой,
И пришел ему конец.

Жил человечек на Луне,
На Луне, на Луне,
Жил человечек на Луне,
Его звали Эйкин Драм.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я в руки взял коробочку -
Фанерный сундучек,
Ах, как похож на скрипочку
Коробочки бочек.

Я к веточке приладил
Четыре волоска -
Никто еще не видывал
Подобного смычка.

Приклеивал, настраивал,
Работал день деньской.
Какая вышла скрипочка -
На свете нет такой!

В руках моих послушно
Играет и поет.
И облако задумалось
И дальше не плывет.

Рано вышел из дому,
Бережно несу,
Маленькую скрипочку
Спрячу я в лесу.

На высоком дереве
Посреди ветвей
Тихо дремлет музыка
Скрипочки моей.

Играй, играй же скрипочка,
Тра-ля, тра-ля, тра-ли,
Стекает с пальцев музыка,
Теряется вдали.

И воробьи чирикают,
Кричат наперебой:
Какая вышла скрипочка -
На свете нет такой!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Он возник ниоткуда, он пришел невзначай,
И она растерялась и не знала что делать.
Сердце громко стучало: подожди, не впускай,
Но звенело струной,
но звенело струной
непослушное тело.

Он сказал ей люблю на своем языке,
Но она о таком и мечтать не умела.
В голове у нее помутилось слегка,
И звенело струной,
и звенело струной
непослушное тело.

Знает только луна, что же было потом,
Потому что луна сверху в окна глядела.
Кто-то плакал всю ночь, кто-то песенку пел,
И звенело струной,
и звенело струной
непослушное тело.

Непослушное тело...
непослушное тело...
непослушное тело...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Щекочет ноздри горький дым,
Отходит поезд от перрона,
Я в нем останусь молодым
До судных дней Армагедона.

Там проводница, не спеша,
Заварит чай, разбавит содой,
И беспризорная душа
Сольется с неживой природой.

Я в тамбур выйду покурить,
Как на орбиту в ближний космос.
Нам над землею плыть и плыть,
Пока луна горит, как фосфор.

Пока за нами лунным глазом
Следит усталый серафим,
Наш паровоз летит под газом,
И век несется вслед за ним.

На верхней полке боковой
Приметы краткого ночлега.
Я века прошлого герой,
Эпохи альфа и омега.

Давно местами инвалид
Я плоть и дух полураспада,
Но обретаю прежний вид
В огнях вокзального фасада.

Пока за нами лунным глазом
Следит усталый серафим,
Наш паровоз летит под газом,
И век несется вслед за ним.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Толстая рыжая баба,
блудливая, словно кошка.
Толстая рыжая баба
не занавешивает окошко,
когда надевает колготки
пятьдесят шестого размера
и в зеркале видит девочку -
дочь хрущевского пионера.

Толстая рыжая баба
изящно садится в машину.
В дыму московского паба
она отстреливает мужчину,
который закатит глазки
от орудий такого калибра
и долгими будут сказки
любовного эквилибра.

Толстая рыжая баба
оставила мужа с рогами.
Квасит она не слабо
и балуется порошками,
и там, где тусовка попсовей,
и там, где халява без меры,
горит она рыжим пламенем -
дочь хрущевского пионера.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Веселый муж пришел домой,
Жену с любовником застал,
Ножом огромным он убил
Обоих наповал.
Что дальше делать, как тут быть?
Он пиво пил, он водку пил,
И, наконец улегся спать
на старую кровать.

     Старая кровать,
     Старая кровать,
     Он наконец улегся спать
     На старую кровать.

И видит сон - он сам убит,
Дыра большая в животе,
А рядышком душа сидит,
Как стеклышко уже.
И говорит ему душа:
Зачем устроил ты войну,
Ведь сам обманывал не раз
И друга и жену.

     Старая кровать,
     Старая кровать,
     Ты сам обманывал на ней
     Добрую жену.

Теперь ты с дыркой пулевой
Лежишь один на пустыре,
А мне придется сиротой
Скитаться по земле.
Так стало жалко сироту,
Что слезы он не мог унять,
Проснулся - видит наяву
Лишь старую кровать.

     Старая кровать,
     Старая кровать,
     Проснулся - видит наяву
     Лишь старую кровать.

Он огляделся - трупов нет,
А на столе - консервный нож,
И прояснилось в голове -
Тут правды не на грош.
Жена от пьяницы ушла,
Лишь чемодан успела взять,
Остался стол, консервный нож
И старая кровать.

     Старая кровать,
     Старая кровать,
     Остался стол, консервный нож
     И старая кровать.

     Старая кровать,
     Старая кровать,
     Остался стол, консервный нож,
     Пустой стакан и рыбий хвост,
     Без рукоятки патефон
     И старая кровать.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Серые стены, белый потолок,
Ночью звезда одинокая в окне.
Есть у меня брат и сестра,
Но нет никого, для кого бы я была
Звездой в ночном окне.

Припев: Звезда на стене в раме моего окна,
        Слезы на глазах, звезда на стене.
        Некуда лететь, капает из крана вода.
        Девочка, не плачь! Звезда на стене...

Солнце в декабре, скоро Новый Год,
Елка во дворе, бал-маскарад два дня.
Я себе сошью платье-чешую,
Крылья-лучи, стану ворожить,
Танцевать в зеркалах, в зеркалах.

Припев.

Серые стены, белый потолок,
Капает вода ледяная в тишине.
В доме ни души, некому тушить
Красную луну, что идет ко дну
Зрачков ледяных, ледяных...

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Однажды, проснувшись, увидел Андрей:
Он вниз головою стоит на Луне,
А радом соседка плывет в облаках
С подзорной трубою и саблей в руках.

Андрей удивился и дальше не спит.
На красном Юпитере чайник кипит.
Соседка одна босиком налегке
На льдине дрейфует по Млечной реке.

     Анимация... Анимация...

И понял Андрей, что зачем, почему.
На блюдечке чайном он режет Луну.
Он гордую девушку в гости зовет,
И чай наливает, и песню поет.

А девушке так одиноко во льдах,
И так надоела ей сабля в руках...
Поближе к Андрею садится она -
Вот так на Луне наступает Весна.

     Анимация... Анимация...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Невымытая чашка из-под кофе -
Трехмерного пространства отражатель,
Антенно принимающая тексты
И азбуку ночного языка.
Чешуйчатые крылья междометий
Трещат над полинялым абажуром
И на просвет являют совершенство
Конструкторского гения Творца.

Невымытая чашка из-под кофе -
Образчик легкомысленного быта,
Метафора заоблачной дороги,
Печальный соглядатай бытия,
На паперти стола, как прокаженный,
Рукою, ничего не отдающей,
Цепляется за нищенскую долю,
Как за надежду бабочка-душа.

Невымытая чашка из-под кофе -
Любовница, подруга депрессанта,
Убежище невольного порока
И творческого бреда колыбель.
Разносчик бытового кофеина -
Невымытая чашка из-под кофе -
Быть может не вершина мирозданья,
Но жизни совершенная модель.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ты стала очень умной -
Ты лучше меня разбираешься в музыке и в стихах.
Ты стала очень умной -
Ты знаешь кто такие Матисс и Ван Гог, и, конечно, Шаброль.
А это значит - пора тебе быть...
пора тебе быть...
пора тебе быть министром культуры, девочка.
А это значит - пора тебе быть...
пора тебе быть...
пора тебе быть министром культуры, девочка.

Ты стала очень смелой -
Тебя не пугает объявленный нами всемирный дефолт.
Ты стала очень смелой,
И красную шапку твою давно уже съел серый волк.
А это значит - пора тебе быть...
пора тебе быть...
пора тебе быть начальником МУРа, девочка.
А это значит - пора тебе быть...
пора тебе быть...
пора тебе быть начальником МУРа, девочка.

Ты стала очень сильной -
Ты можешь одна зарабатывать больше, чем весь Голливуд.
Ты стала очень сильной -
Ты смотришь вперед, оставляя глупцам только мусор надежд.
А это значит - пора тебе быть...
пора тебе быть...
пора тебе быть Президентом России, девочка.
А это значит - пора тебе быть...
пора тебе быть...
пора тебе быть Президентом России, девочка.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Одиноко сидит на холме моя печаль,
Золотые струны прядет из своих волос.
Золотые струны прядет из своих волос -
Эти струны как струи слепого дождя.

Это вода слепого дождя на моих губах,
В ладонях моих вода слепого дождя.
Это вода слепого дождя на моих щеках,
В ладонях моих вода слепого дождя.

Та похожа на облако и ты похожа на утренний сон.
Я не вижу тебя за невинной игрой.
Ты гадаешь на картах любви, ты - планета чудес.
Потерявшая дождь, ты забыла о нем.

Это вода слепого дождя на моих губах,
В ладонях моих вода слепого дождя.
Это вода слепого дождя на моих щеках,
В ладонях моих вода слепого дождя.

Время жатвы, я иду по дороге потерь,
Мне камней не поднять - так они тяжелы.
Одиноко сидит на холме моя печаль,
Я стою под дождем, и под радугой - ты.

Это вода слепого дождя на моих губах,
В ладонях моих вода слепого дождя.
Это вода слепого дождя на моих щеках,
В ладонях моих вода слепого дождя.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Одинока и печальна
Ты на облаке сидишь,
Проплываешь мимо зданий,
Мимо окон, мимо крыш.
Летишь
Мимо ярких огней
И неласковых рук.
Ты печали своей
Размыкаешь круг.
Там, где реки дорог
Тоньше волоса,
Ты летишь на восток
В позе лотоса.

На земле, как будто летчик,
Я машу тебе крылом,
И кричу: Красива очень
ты на облаке своем.
Летишь...
Ты летишь в небесах
В нимбе солнечных спиц,
Позабывшая страх,
Из породы птиц.
Ты красива, как свет.
Ты одна, как судьба.
Я кричу тебе вслед:
Я люблю тебя!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пора петь песни о тех,
Кто дожил до этих дней.
А тем, по которым соскучилась петля, -
Аминь, и еще раз аминь.

Для тех, у кого не хватает хлеба,
Пора открыть небес закрома.
Пора петь песни о тех,
Кто сумел не сойти с ума.

По спальням, по крышам, не зверь и не птица -
Ползет человек с ружьем.
Две тысячи лет испуганы лица,
И небо чревато огнем.

И там, где послушно пройдут батальоны,
Исчезнет и город, и сад.
И, видимо, хватит петь песни о том,
Что уже не вернется назад.

В траву-зверобой и в траву-подорожник
Свободен зеленый путь.
Пора петь песни о том,
Кто родится когда-нибудь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.