Слышишь, дрозд в отдаленье поёт?
Так не каждое утро бывает.
Синий звук мне лицо омывает.
Синий звук надо мною плывёт.

Вот он в синюю высь улетел,
Веря в таинство птичьего горла.
И совсем онемел чистотел,
Тот, что пел у глухого забора.

Тот, что прячет оранжевый яд
В стебле – бренную плоть исцеляет...
Нет, глаза на него не глядят.
Синий звук мне глаза омывает!

Чтобы с ним улететь в синеву,
С густолистой вершиной проститься, –
Я родство своё тайное с птицей
Всей душой ощущая, живу...
      
      За вершины деревьев держусь
      Не руками, а взглядом.
      И дышу я и не надышусь
      Между раем и адом.
      За вершины деревьев держась,
      Породнюсь с облаками,
      Белоснежной их сути дивясь
      В чернолетье над нами...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вы обещали, я Вас буду ждать.
И суть не в том, что Вы и не придёте,
И не умрёте обо мне в заботе.
Суть только в том, что я Вас буду ждать.

Без ожиданья – жизни в жизни нет.
Какие бы не выпали страданья,
Нам во спасенье наше ожиданье!
А что за ним? Никто не знает. Нет.

Но есть оно, пусть зыбкое совсем,
Так... абрис лёгкий или дуновенье,
И высветлено каждое мгновенье,
И ты уже не камень, хоть и нем.

Вы обещали. Я Вас буду ждать.
Так думаю, но вслух не повторяю.
И время по-иному измеряю.
Вы в мире есть, и я Вас буду ждать.

Вы обещали, Вас буду ждать...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ту речь, что с материнским молоком
Вливается в нас музыкой и светом,
Судить нельзя ничьим земным судом.
Но забывают грешники об этом.

А праведников мало на земле.
И даже в Иерусалиме мало.
Но там свечу свою зажжёшь во мгле –
И грешного суда как ни бывало...

По древним плитам не ступать, а лечь
На них...
И слушать... слышать шаг Господний...
И осознать: убитая сегодня
Живёт в гортани жаждущая речь.

И у тебя есть Иерусалим...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Косноязычна и сбивчива речь,
Слову живому неможется.
Только бы душу свою уберечь,
А остальное приложится.

Сбивчива речь. Погибают слова.
Как сирота, пред бедой безответна.
Только бы помнить: душа-то жива.
Всё претерпеть ей – и, вправду, бессмертна.

Непостижим той печали исход,
Что от людского ума не зависит,
Что от людских не зависит щедрот.
Роком дана и до рая возвысит.

Рвётся надежды тончайшая нить.
Как-то незримое свяжется.
Только бы душу свою сохранить,
А остальное подскажется.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это не я, это кто-то другой.
Ночью в ладони лицо вдруг уронит
И от отчаянья тихо застонет.
Это не я. Это кто-то другой.

Это не я, это кто-то другой.
Молча бредёт под дождём. Одиноко.
Ждёт не дождётся Последнего срока.
Это не я. Это кто-то другой.

Это не я, это кто-то другой.
В нём гололёда февральского мука.
Он о надежде не помнит ни звука.
Это не я. Это кто-то другой.

Это не я, это кто-то другой.
Так на меня бесконечно похожий,
Так о тебе горюющий тоже.
Это не я. Это кто-то другой.

Это не я, это кто-то другой.
Ночью в ладони лицо вдруг уронит.
И от отчаянья тихо застонет.
Это не я.
           Это кто-то другой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не оставляй меня одну!
Не оставляй в ночах бессонных.
И в мыслях тяжких и бездомных
Не оставляй меня одну.

Когда счастливых вижу я,
Себе кажусь я птицей в клетке
На жёсткой жёрдочке – лжеветке,
Вне бытия,
Вне бытия...

Ничем души не оградить,
Когда тревога сеет зёрна.
Душа. Как поле, им покорна,
Ничем души не оградить.

Не говори, что тяжела
Тебе и собственная ноша,
И мыслям невесёлым тоже
И днём, и ночью несть числа.

Не оставляй меня одну!
Гляди в глаза, всё понимая,
Безмолвно душу обнимая...
Не оставляй меня одну.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опять в кольце у ледяных ветров
Трава,
Деревья,
Облака
И птицы.
И пир в садах всего мгновенье длится,
А перелёт и долог, и суров.

Летящим стаям в небе нет конца...
Корзина виноградная пустая...
Не сожалей!
Ты в песне у скворца
Осталась,
И сама того не зная.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Смотри, берёза не смирилась:
Хоть осень листья сорвала,
Но в синеву живую
                  влилось
Живое серебро ствола.

В сиянье праздничном
Так зримо
Ствол каждой веточкой окреп.
Свет родины...
Неповторимый!
Кто не видал его, тот слеп.

Свет родины
В печальной роще,
Свет среди гула будних дней.
Чем тяжелее бремя ночи,
Тем ярче он в душе моей.
И в горе
С ним
Светлее слёзы.
При нём
Добро сильнее зла!

Не говори мне, что берёза
Тускла, корява и гола...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В четыре,
В четыре темнеет.
И мрак заполняет углы,
И комнаты ниже, теснее,
И вновь потолки тяжелы!

У ночи
       декабрьской
                   нет меры.
Ползком сквозь неё или вплавь...
Что значим без таинства веры,
Связующей память и явь?

В четыре,
В четыре светает! –
Проснись и не раз повтори,
И солнце весеннее встанет
Во мгле
Ради ранней зари.

В четыре,
В четыре светало...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мандариновым деревцем стать:
С лепестков у тишайших оград
Лить в сверкающий лист аромат.
        Мандариновым деревцем стать...

Мандариновым деревцем стать:
Лепестки возле роз обронить,
Аромат же в себе утаить...
        Мандариновым деревцем стать.

Мандариновым деревцем стать:
Вечно быть молодым, молодым,
Похваляться плодом золотым!
        Мандариновым деревцем стать.

Умереть человеком – потом
Мандариновым деревцем стать...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Так они жаждой жизни полны,
Что до смерти дивиться им буду!
Беспризорные дети весны –
Одуванчики рыжие всюду.

Чуть асфальт зазевался, уже,
Прорастая из трещины тонкой,
Золотая торчит головенка, –  
Одуванчику всё по душе.

Беспризорные дети весны!
Из садов, от тюльпанов и лилий,
Прогоняют их, словно забыли,
Что они человеку нужны.

Но у тихих и громких дорог
Одуванчикам славно живется,
Только бы приласкало их солнце –  
Все их корню целебному впрок.

Так бесхитростно весел их нрав!
Вот опять, отдохнув у сирени,
До каштана легко добежав,
В хороводе кружатся весеннем.

Так они жаждой жизни полны,
Что до смерти дивиться им буду!
Беспризорные дети весны –  
Одуванчики рыжие всюду.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Уйдут зелёные луга,
И уплывёт листва за ними,
И будут по утрам снега
Лежать холстами голубыми.

Без повторенья жизни нет.
Но повторения приемлю.
И дорог мне зелёный свет
Из всех, что омывают землю.

Пока он есть в дверях моих,
Ещё не так длинны дороги,
И встречи есть ещё на них,
И расставания не долги.

Пока он есть в окне моём,
Берёзу ветер гнёт напрасно:
Она всё выше с каждым днём.
И осень надо мной не властна.

Но словно бы издалека
Звучит над буднями моими:
Уйдут зелёные луга,
И уплывёт листва за ними...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Куда ты? Куда ты? Там ветер, сбивающий с ног,
До яркого облака пыль долетает!
Зима стережёт ещё каждый порог,
И март, что он март, до конца не узнает.

Куда ты? Куда ты? Не слушай беспечных синиц,
Что лучиком водят по солнечной скрипке,
А вьюга засвищет, и падают ниц,
За радость платя, как за муку ошибки.

Куда ты? Куда ты? Стволов опьяняющий свет
Ещё не наполнен берёзовым соком...
Но хлопнула дверь, и молчанье в ответ
И в гулком подъезде, и в небе высоком.

Куда ты? Куда ты? Увы, мне на этот вопрос
И свой, и чужой отвечают не часто.
Есть то в нас, что тайной навек назвалось,
И нет на земле календарного счастья.

Куда ты? Куда ты? – там ветер сбивающий с ног...
Куда ты? Куда ты? – не слушай беспечных синиц!..
Куда ты? Куда ты, стволов убегающий свет?..
Куда ты? Куда ты?.. Ответь мне на этот вопрос.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что ни шаг, то живая примета!
То одну меня сводит с ума,
То тебя провожаю сквозь лето,
А куда? И не знаю сама.

Что ни вздох, то и небо глотаем
Всем законам живым вопреки.
И душой припадая, ласкаем
Торопливые блики реки.

Иногда провожает нас ветер.
Для него это только игра.
Мы вдвоём, но невидимый третий
Повторяет: Святая пора...

Вроде бы дорожить уже нечем,
И никто и нигде нас не ждёт.
Но зачем-то, зачем-то на плечи
Клён внезапно ладони кладёт.

И когда тополя великаны
Держат облако над головой,
Этот мир – бесконечно желанный,
Этот мир – бесконечно живой!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это ветры, видишь, это ветры
На туманном зимнем полотне
Так рисуют чёрной тушью ветви,
Словно их обуглило в огне.

Это ветры снег швыряют в лица,
Тучу лепят, чтобы день смела.
Ничему хорошему не сбыться,
Если вдруг нас одолеет мгла!

И начнём опять считать приметы
Злые, те, которым нет числа.
Их во мглу так хитро прячут ветры.
Только б нас не одолела мгла!

Есть всему предел на этом свете:
Пусть бездолья ноша тяжела, –
Оживут обугленные ветви...
Если нас не одолеет мгла!

Дай прижмусь щекой к твоей ладони...
И хоть раз, но крепко обниму...
Даже крик в дожде и снеге тонет.
Шёпот слышен Богу одному...

Это ветры, видишь, это ветры
Злые – те которым нет числа...
Пусть рисуют чёрной тушью ветви, –
Только б нас не одолела мгла!..

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Присесть на скамью возле церкви Петра,
У липы старинной, у стрельчатых окон,
У травки весёлой и росной с утра,
Под облаком лёгким на шпиле высоком?..

Присела. И замерло время во мне.
Взлетят ли с карниза соседнего птицы,
Сверкнёт ли в проулке огонь черепицы, –
Не движется время. Молчит в тишине.

И с вечностью рядом! – что знаем о ней?
Скупые свидетельства? Острые даты?
А кто здесь молился и плакал когда-то,
Кого ожидал у цветущих ветвей,

Как я ожидаю?.. Не знать никогда...
И голос мой в городе многоголосом
Исчезнет. Но кто-нибудь с тем же вопросом
Придёт через много столетий сюда.

Присядет у церкви Петра на скамью
У липы старинной, у стрельчатых окон,
И чем-то утешит он душу мою,
Что облаком будет на шпиле высоком...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.