Вечер в середине лета
             Точно день и час не помню
Это было не со мною
             В центре земли

Одинакового цвета
             От заката до рассвета
Падали как в бурю ветки
             Звезды в залив

Нет в Москве давно флотилий
             Их в металлолом скрутили
Мой последний параходик
             Тает вдали

Вдоль причалов он кочует
             Под собою звезд не чует
И на пристани ночует
             Там на мели

Разрезает боком плоскость
             Все так просто и не просто
Если только это звезды
             Падают вниз

Значит будет на свете
             Кутерьма огонь и ветер
В девятнадцотом столетьи
             Вы родились

В девятнадцатом столетьи
             Все такое же повертье
Только клонит по-другому
             Ивы к земле

Что то в воздухе витает
             Нам его пока хватает
Скоро этот век растает
             Искрой в золе

Все проходит все проходит
             Ничего не происходит
Только кружит пароходик
             В центре земли

Вечер в середине лета
             От заката до рассвета
Падают как в бурю ветки
             Звезды в залив

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

   Dm        Dm/F         Gm      A7              Dm
Не ясно все то, что не ясно. Горячие, как мандарины,
          Dm/F    Gm               C(7)       F
Усталые красные губы трубач прижимает к трубе,
  D7       D7(III)      Gm        C7             F    A7
И он растворяется в площади, далекий и неповторимый,
Dm            Dm/F   Gm         A7                    Dm
Единственный, знающий истину, покорный трубачьей судьбе.

Трубачьи судна разрушены, распущены, пущены по ветру.
Летают по миру с оглядкой их пускают в чужие дворы.
Где трубы, как желтые вороны, спят ночью на подоконниках
В горячие медные крылья своих трубачей накрыв.

Как спят трубачи усталые! В квартирах, как в черных футлярах;
И талые вешние воды баюкают их, трубачей.
Весна ведь приходит не только к пустым оркестровым ямам:
Она растворяется в площади и гладит глаза кирпичей.

Во сне трубачи не летают. - Вы врете, маэстро,  - летают!
Летают, как белые хлопья, ища, где растаять, пристать.
А их не пускают в парадные, и белая, белая стая
Беспошлинно кружит над миром, как сбившийся с рельсов состав.

Не ясно все то, что не ясно. Горячие, как мандарины,
Усталые красные губы трубач прижимает к трубе,
И он растворяется в площади, далекий и неповторимый,
Единственный, знающий истину, покорный трубачьей судьбе.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

    В этом доме, в этом доме,
    В этом доме у маяка.

В этом доме было все по-другому
И гремели здесь победно токкаты,
И я брел в понурых сумерках к дому,
В тесных будках набирал циферблаты.

    В этом доме, в этом доме,
    В этом доме у маяка.

Были долгими зябкими зимы,
Были осени круглы и покаты,
А по улицам черней лимузинов
Плыли люди в рыжих сумерках мятых,

    В этом доме, в этом доме,
    В этом доме у маяка.

Я глядел, как листья падают красные,
Выбирал среди других некрасивых,
А хозяйка говорила мне: Здравствуй!
Где опять тебя так долго носило?

    В этом доме, в этом доме,
    В этом доме у маяка.

Спит хозяйка, спит пустая квартира,
Спят медведи, прячась в плюшевых лапах,
Спят по миру стукачи, дезертиры,
Прокуроры спят, истцы, адвокаты,

Фонари спят, уставши качаться,
Над кроватями ночные плафоны...
А хозяйка шепчет мне: Возвращайся, -
Поднимаясь по ночам к телефону,

    В этом доме, в этом доме,
    В этом доме у маяка.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.