Я, Анна, не миллионер
И не наместник,
И адрес сказочных пещер
Мне не известен,
И мой поношенный пиджак
Не греют money
Гуляет мартовский сквозняк
В моем кармане,
Но без подарка я в твой дом
Идти не смею
И подарю тебе лишь то,
Что я имею!

Я дарю тебе, Анна , Север,
Забирай его без остатка,
Я дарю тебе дождик серый
И букетик морошки сладкой,
Я дарю тебе снег искристый,
Я дарю тебе сполохов веер
И с березки упавший листик...
Я дарю тебе, Анна, Север!

Возможно, скажут мудрецы:
Нашел чем хвастать!
Дарить воздушные дворцы,
Мол, каждый мастер.
Ты Анна им не бей челом,
Не верь ворчащим.
Они живут вчерашним днем
Мы настоящим!

Я дарю тебе, Анна горы,
В море грозном рыбацкий сейнер,
Я дарю тебе наше море,
Я дарю тебе, Анна, Север!
Не могу подарить плащ из кожи,
Но могу подарить свою дружбу,
Песни тихой тепло и, может,
Это в общем-то все, что нужно!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пойду, оставив все дела, туда, где легче дышится,
Придумаю, чтоб мой уход неведом был иным,
Чтобы в груди не маялась надорванная мышца,
Чтобы на миг оглохнуть от хрустальной тишины.
Непознанным, не узнанным приду во поле чистое,
Куда очередной указ по счастью не забрел,
Щелкну ногтем обкусанным монетку серебристую,
А, может, хоть на этот раз да выпадет орел!

О, судьбы усмешка! Орел или решка?
Ты кидай, не мешкай, медью - серебром.
С жизнью - хулиганкой поиграй в орлянку...
Эх, жизнь моя - жестянка! Лишь бы не ребром!

Бога снега крошили на мою большую голову,
Дожди, вождей цитируя, мочились напролет...
Швырнуть бы в небо шиллингом, вот это было б здорово!
Наш рубль не конвертируем, вот мне и не везет.
Мне быть фатальным циником всю жизнь узкоколеечку,
Полешки головешками сгорают без следа,
Стреляю я полтинником в свет белый, как в копеечку,
И метят решки вешками прошедшие года.

О, судьбы усмешка! Орел или решка?
На - ко, милый, съешь - ка перезревший плод!
Упадет монетка и покажет, детка,
Ты марионетка или кукловод!

Монеток я подбрасывал несметное количество
За горстью горсть, прилежно, поскольку не с сумой,
Да, видно, все напрасно, успех - его Величество -
Стоит ко мне по - прежнему, как говорят, кормой.
Мой скорбный тракт искривленный мне мерить перебежками Вершковыми, аршинными - попробуй разберись! -
Взлетает вверх двугривенный и вновь ложится решкою...
Монеты что ль фальшивые, или фальшива жизнь?!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нас лупцует жизнь нещадно, сбои всё, да неудачи...
Но особенно досадно, что июль дождями плачет,
И что август резким ветром горожанам лица студит,
И что по всем другим приметам лета, видимо, не будет!

Лета, видимо, не будет - плачет лист, краснее меди,
Лета, видимо, не будет - корабли кричат на рейде.
И в троллейбусе устало дама бросила соседу:
Жизни никакой не стало, так еще и лета нету!

От любимой нету писем, видно, не дал Бог таланта.
На цепи я, я зависим от капризов главпочтамта.
Говорит мне - что ж такого! - почтальонка, сожалея,
Знать, от воздуха морского память женская слабеет.

Врет, иль нет - Господь рассудит! - от чего слабеет память.
А лета, видимо, не будет ни вообще, ни между нами.
Но в неудач всеобщей массе брезжит яркий лучик света:
Всё паршиво, но в запасе есть еще и бабье лето!

Не сыграл и этот козырь - вновь октябрь на манеже...
А потом зима, морозы и с ними новые надежды.
Встречи, радости, приметы, торт рождественский на блюде...
Это будет всё, а лета, лета, видимо, не будет!

Нету лета, ну, и Бог с ним! Этим век наш не уменьшен.
На дворе такая осень, ну, красивейшая из женщин!
Вот она пришла без зова и вороха багряных листьев
Осыпают нас ну, словно, как обещанные письма!

Ну а лето, лето будет с трав дурманом, грез елеем...
В нас терпенья не убудет - это всё, что мы умеем.
С жизнью мы еще поспорим, есть у нас немало шансов.
И, конечно, отдохнем у моря, если хватит нам финансов!

У моря, у синего моря...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В середине прошедшего века известный мудрец,
Поразмыслив над бренностью мира, однажды сказал:
Мир спасет красота, а иначе, увольте, конец!
Озадачил потомков, а сам долго жить приказал.
А поскольку он был, как известно, властителем дум,
Этот  лозунг, естественно, всеми был поднят на щит,
Хотя точно не ведал никто, что имел он ввиду,
О какой красоте говорил достославный пиит!?

То ли дальних дорог, то ли горных вершин,
То ли девичьих ног, то ли русской души?
То ли то, то ли то, то ли то, то ли то...
В общем, так - на вопрос не ответил никто.
И, как водится, в следствии сели на мель,
В глупых поисках средства забыли про цель.
В постулате былом явный был перегиб -
Больше века прошло, ну а мир не погиб!

Мой приятель -  он то же философ, коль примет на грудь -
В доверительной как -то беседе под пиво сказал:
Мир спасет доброта, корешок, красота -  это муть!
Озадачил меня и с вещами свинтил на вокзал.
А поскольку он часто пророчит и часто впопад,
Я от мысли его гениальной бродил как в бреду -
Вот собака зарыта где, вот он ненайденный клад!
А потом призадумался, что же имел он ввиду?

То ли милость к врагу, то ли щедрость к бомжу,
То ли сон на снегу, то ль открытость ножу?
То ли то, то ли то, то ли то, то ли то...
В общем, так - мой восторг обратился в ничто.
И какой разговор о добре может быть?
Взять друг друга за горло народ норовит...
Повстречаться б с дружком, ну, ей-Богу б, зашиб -
Доброты -  днем с огнем, ну а мир не погиб!

У истории этой довольно простая мораль,
Философь ты о том хоть до коликов, не философь...
Что в конце-то концов мир спасет красота ль, доброта ль -
Мне не ведомо то, а меня вот спасает любовь.
Вот такая доктрина слетела с пера моего,
И я очень надеюсь, что будет доступно  иным:
С нашим миром, мой друг, не случится вовек ничего,
Если каждый в нем будет хотя бы немного любим!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Туман по сопке стелется белёс.
Иду бреду меж елей и берез.
Хрустят под сапогом листва и мох.
На десять миль кругом лишь, я да Бог.
У августа палитра так тонка...
И каждый вдох, как литр коньяка...
Иду, украв субботу у судьбы,
На тихую охоту, по грибы.

Я слышал, правда, у народеца:
Год на год не всегда приходится,
И лето было, мол, неважное...
И в лес идти занятье зряшное...

Но истины есть долька в толках их -
На дне лукошка только моховик,
Один, как партизан, пробиться смог
От слабенькой грибницы через мох.
На десять миль кругом лишь я, да Бог,
В лукошке мой улов - один грибок.
Я все равно домой его снесу,
Ведь одному на кой ему в лесу?

Жена его промоет от души,
Картошки в сковородку покрошит,
Добавит помидорчиков, лучку
И двести грамм отмерит грибничку.

И будет нам подарок от судьбы :
Вино, свечи огарок и грибы,
И сладкая истома от того,
Что нету лучше дома ничего.
Ползет туман белесый на дома,
А в перспективе -  осень и зима...
На тыщи миль вокруг лишь ты ,да я...
Такая, милый друг, история!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Зашелся, как от грыжи, мотор на тягуне.
Давно на ладан дышит, - сказал Серега мне,
Здоровье никакое, видать, подходит срок.
Сработан при застое обшарпанный зилок.
Я счастья и не мыкал, сбивая башмаки,
Он тормознул - гляди-ка! - без поднятой руки.
Сообразил, однако, раз пехом - без гроша...
Серега - работяга, открытая душа!

        Вот же, палки-елки, удивишься тут:
        Знать не все, как волки нонеча живут!

Тому, кто за баранкой, известно мне давно
Играть в пути в молчанку опасно и грешно.
И законопослушно инструкции дорог
Я полусонно слушал поволжский говорок:
Эх мать моя Рассея, да если б не жена,
Так я б на этот Север ни шагу, ни хрена...
Какие там разливы! Какие осетры!
А тут без перспективы ютишься у сестры!

        Жили б как у Бога, вот же бабский нрав...
        Что сказать, Серега, может, ты и прав!

А, в общем, все нормально у нас на этаже.
Бывает премиальных подбросят в гараже,
Да и колун вот тоже, хоть и полуживой...
Случается - поможешь кому-нибудь с бедой!
У нас, как у пилотов, примета на года:
Чтобы равнялись взлеты посадкам завсегда!
Проводит в путь Натаха и встретит, погодя...
А главное чтоб, бляха ,ни жезла, ни гвоздя!

        Тянется дорога - Питерский большак -
        Дай то Бог, Серега, чтоб и дальше так.

Нет лучшей панацеи от всех текущих бед -
Пустынное шоссе и дымок от сигарет,
И сладкая возможность, дареная судьбой -
Забыв про осторожность, побыть самим собой.
Руби - руби, Серега, мать-правду сгоряча,
В печенку, в душу, в Бога... везешь не стукача!
Согласен - нет защиты нам испокон веков
От и дорог разбитых и битых дураков!

        Жизнь моя берлога посреди болот...
        Подождем немного, может, повезет!

Застойная гнедая обшарпанный зилок
Преодолел, чихая, последний бугорок .
Рукой подать - и город, знакомые огни...
Ты там у светофора, Серега, тормозни!
И, пожелав мне блага, исчез в ночи навек
Серега работяга хороший человек!
Стоял я еще долго, во след ему глядя...
Дай Бог тебе, Серега, ни жезла ни гвоздя!

        К черту кривотолки и словесный блуд!
        Нет, не все как волки нонеча живут!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Даже ворон в ночи не крачет. Ни единой души окрест.
Если холод бывает собачий, то сегодня такой и есть!
Месяц бычится острым рогом, улыбается в пол лица...
А меня гонит в ночи тревога и щемящая боль в сосцах.

На дворе по такой погодке и не встретишь собак иных.
Да только голод и впрямь не тетка, а особенно для ничьих.
Три пушистых комочка рядом жались мордочками к нутру...
Ох, не надо бы, ох, не надо уходить было поутру!

        А вернулась домой и сковал сердце страх:
        Дом пустой и чужой вражьим духом пропах,
        Мундштуки папирос, чистый вытоптан снег...
        Моих крошек унес страшный зверь - человек!

Снизойдите собачьи боги до одной из несчастных сук!
Интуиция у двуногих, у меня же инстинкт и нюх.
Силы нет в онемевших лапах мерить город во все концы...
Ах, как быстро слабеет запах, ах, как жутко болят сосцы!

Вот и кончилась моя гонка на окраине городка,
Там, где летом грохочет звонко по щербатым камням река.
И стою я, глазам не веря, сука осиротевшая:
Ни детей, ни двуногого зверя, только черная полынья!

        Никого нет вблизи - наломала бы дров!
        Мне бы зубы вонзить, да почувствовать кровь,
        Распростертого тела предсмертную дрожь...
        Да только сделано дело, детей не вернешь.

Под расколотою луною для погибших своих щенят
Я последнюю песнь провою: Дети слышите ли меня?!
И улягусь к воде глазами, и навечно в тоске замру...
Забросайте меня камнями, если я не умру к утру!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ваши правила для нас не указ,
Ваших норм мещанских суть - это муть.
Есть один закон для всех - это бег,
Мы вполне согласны с ним и бежим!
Ваши дети нам как плеть натощак,
Мы их били, бьем и впредь будет так.
Нет у нас ни матерей, ни отцов,
И все гонят нас взашей, аки псов!

        Но не псы мы, не щенята. Вам наивным невдомек -
        Мы пока еще волчата, но будем волки, дайте срок!

В вашей жизни без затей все ОК,
Есть, что есть и есть, где спать - тишь да гладь!
А нам поскребышам судьбы - выжить бы!
Мы понятно жить хотим и бежим.
Смысл глубинный мудрых фраз - не для нас.
За глаза хватает фас! и атас!,
Не в чести месить кисель у волков.
И понятно: больше дел, меньше слов!

        Проку нет вести дебаты, пастью щелк и наутек!
        Мы пока еще волчата, но будем волки, дайте срок!

И учтите день придет, нас возьмет
Тот, кто мудр и матер под надзор.
Отольется вам тогда вся беда,
Что лакаем мы сейчас про запас!
Мы не любим шашлыки и маслин,
Мел едим мы, чтоб клыки подросли.
Ох, растите вы быстрее, клыки...
Как у будущих жертв шеи тонки!

        Травку кушайте, ягнята, пусть завяжется жирок!
        Мы пока еще волчата, но будем волки, дайте срок!

Генофонд линяет вон за кордон,
Нас же кузница кует круглый год,
Начинает свой разбег серый век,
Станет волчьею страна и хана!
В час полночный по дворам средь зимы
Рыщут стаи тут и там - это мы!
Спи, народ, и соблюдай свой режим,
А нам спать некогда и знай - мы бежим!

        Ожидает вас расплата за мозоли наших ног!
        Мы пока еще волчата, но будем волки, дайте срок!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В землю врос огромный камень
У развилки трех дорог.
Надпись, стертую веками,
Прочитать на нем я смог.
Еле-еле, еле-еле,
К букве буква к слогу слог
Разобрался в карусели
Этих самых трех дорог.

Той дорогой, что направо,
Если вздумаешь идти,
Ждут тебя успех и слава,
И другие почести.
У меня ума палата,
Я решил туда не лезть.
Что слава? Яркая заплата,
А я и так в заплатах весь!

А в конце дороги слева,
Если выберешь ее,
Ожидает королева
Счастье повстречать свое.
Я уже готов был фортель
Совершить, сойти с ума...
Но только ведь тюрьма с комфортом
Все равно она тюрьма.

Больше не было успеха,
Прочитал я все, что смог.
И поэтому поехал
Я по третьей из дорог.
Или-или, или-или -
Соловей мне просвистал -
Иль тебе лежать в могиле,
Или будет грудь в крестах!

Еду-еду я по свету,
Песни громкие ору,
Не боюсь пустых наветов
И не лезу ко двору.
Из житейского бедлама
Вынес я простую суть:
Нужно ехать только прямо -
Это самый верный путь!

Или-или, или-или -
Соловей мне просвистал -
Все равно лежать в могиле
Без крестов иль при крестах!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну чего бы апрелю с недельку еще пометелить,
Посопливить бы снегом, поплакаться талой водою?
Ну чего бы апрелю с недельку бы поканителить,
Потомить ожиданьем рожденья полярного дня?
Только май замаячил, сжимая в горсти акварели,
Задохнувшись от бега, взмахнул распростертой ладонью -
И просыпались краски, как в сказке, мгновенно одели
Мир, утративший цвет от полугодового спанья.

Но лукава природа при родах весны год от года.
Убирать не резон в межсезонье пуховки в кладовки!
С небосвода свалилась на город на горе народа
Непогода - негода в угоду гулящей душе.
И покрыла пороша проросшие нежные всходы,
И окрасила белым несмелые кашек головки...
Не в усладу душе не случились до времени роды.
Что же - в наших широтах Всевышний себе на уме!

        На нашей параллели не жди весны в апреле,
        Не жги себя, пожалуйста, тоскою по весне.
        И есть еще примета: холодным будет лето,
        Коли к исходу августа да не растает снег!

Ну, чего бы и мне невезучему Музу не мучить,
А летать в летаргии органа и дерганых оргий?
Ну, чего бы и мне, невезучему, смесью гремучей
Не взрываться в преддверье феерии феи - весны?
Только маятник мая метнулся с немыслимой кручи,
И рванулись статисты стихии - стихи из подкорки.
Вновь меня удержал от ухода Величество Случай,
Тот, которого, к счастью, параметры нам не ясны.

Я не верую в Бога, как, видимо, надобно верить.
До греха мне дорога короче, как, впрочем, и прочим...
Кровь шальная грохочет по трубопроводам артерий,
И она не свернется, доколе назначено жить...
Но порою молюсь иступлено до слез, до истерик -
Ниспошли мне, о, Господи, снова бессонные ночи,
Чтоб весна бушевала в крови и в метель, и в капели,
Чтоб до смертного часа беременным песнями быть!

        Нрав у весны коварен - ей календарь не барин!
        Будет - не будет, Бог с ним, нам ли о том скорбеть!
        Крест свой тащу к Голгофе, пью растворимый кофе,
        Жду с нетерпеньем осень и продолжаю петь!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Заката тает киноварь, и город дышит бризом...
Апрель, как вражеский агент, зиме заходит в тыл.
Сигналил тщетно календарь, что день полярный близок -
Мы вновь прошляпили момент, когда он наступил.
Мы вновь за круговертью дел и поисками смысла
Утратили возможность зреть оттенки и тона.
А снег внезапно потемнел, и все вокруг раскисло,
И лес надумал зеленеть, и началась весна!

        Вот она - пора головокруженья,
        Прорезанья вежд, жжения в крови.
        Спящих чувств парад - время обновленья
        Красок и одежд, целей и любви.

Как вальтерскоттовский бунтарь, не сбрасывая маски,
Из года в год я гнал коня за пущенной стрелой...
Сигналил тщетно календарь о близости развязки -
Прозреть до рокового дня хотел любой ценой!
Прозреть, презреть самим собой, что взбалмошен и грешен
И близким возвратить долги ( о, как огромен долг! ),
И обратиться в синий дым... Достойней так понеже...
Должон намереньям благим когда-то выйти толк!

        К черту стопора! Шаг через ущелье
        Надо совершить - огради нас Бог! -
        Славная пора: время очищенья
        Мрачных погребов тела и души!

По-прежнему заветный ларь висит на дубе вечном...
Стреле туда не долететь, коню не доскакать.
Сигналил тщетно календарь, что жизнь скоротечна -
И вот в активе только треть, и некому пенять.

        Но мы не фраера эры потепленья
        И грехам своим знаем точный счет...
        Дальнего костра манит нас свеченье,
        И отчизны дым сладко в ноздри бьет!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Третий день метет пурга - метелица,
Никак болезная не успокоится...
Спать бы почивать, да вот безделица -
Душа поет, а посему бессонница.
Город спит напившись водки, кофе ли,
Поздние торопятся прохожие,
А на окне метель рисует профили,
И все до боли на тебя похожие.

Полон лист убористыми строчками,
Но связать их не могу, хоть тресни я...
Сволочь ты, душа моя полночная,
Раз не можешь разродиться песнею!

Снежной королевы мчится конница,
Звенит копытами и колокольцами,
Но не она вина моей бессонницы,
Моя бессонница - твоя невольница.
Ты уже давно в объятьях снов, паря
На плече у мужа у законного,
Но не он, а я владелец профиля
Заоконного, застекленного!

Ноты брызжут каплями хрустальными,
Но в ручей единый не сливаются...
Сволочь ты, душа моя печальная,
Так как песня всё не получается!

Ну, и Бог с ней, с этой неудачею...
Весы и так куда не надо клонятся.
Все мои грехи давно оплачены
Этой бесконечною бессонницей.
Завалюсь в кровать с тоской непробивной,
И к утру печали переменятся.
Лишь бы вновь нарисовала профиль твой
Завтра ночью на окне метелица!

Строчки, ноты, ритмы хороводствуют...
Вот такой ночной дозор мне выдался.
Что же ты, душа моя, юродствуешь:
Лучше бы, мол, бедолага, выспался!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не грусти, приходи, как стемнеет.
Шифр тот же - два длинных, короткий.
В полчаса самоварчик поспеет,
И найдется бутылочка водки.
Извини, не ахти хлебосольно...
Вот томаты, поджарочка рыбья.
Дети спят, спит жена, скоро полночь -
Наше время, за это и выпьем!

        Соленым помидорчиком Столичная закушена,
        Ночные разговорчики - душевная отдушина...
        Пластами сигаретный дым под потолком метается,
        И вместе с ним все тяготы туда же устремляются.

Не грусти! Не вздыхай, сожалея,
Что не все в жизни ровно и гладко.
Все могло быть сто крат тяжелее,
Если б не было в ней недостатков.
Это ж классно, что жизнь - прохиндейка
В нашу кровь перец изредка сыпет...
А без перца ты выжить сумей-ка...
Что слабо!? Вот за это и выпьем!

        Закусим мы лимончиком и рыбною поджаркою.
        Пустяк, что водка кончилась - теперь черед за Старкою
        Пластами сигаретный дым под потолком метается...
        Эх, хорошо же мы сидим! И жизнь продолжается!

Не грусти! Хочешь, песню сыграю?
Ну, спою, не цепляйся за это...
Говорят, стиль мой напоминает
Иногда Петербургского мэтра!
Это мелочь, а главное в песне
Не музыка, не текст и не ритм,
А способность лечить от болезней
Наши души... За это и выпьем!

        Скончалась Старочка под песнь... дай, Боже, озарения!
        Коньяк еще в заначке есть - жене на День рождения!
        Пластами сигаретный дым под потолком метается...
        Останусь вечно молодым! Кто в этом сомневается?...

Не грусти! Нам отмерены крохи...
Не резон их терять на ухабах!
Что мы значим в масштабах эпохи?
А эпоха что в наших масштабах?
Присягнул я Надежде и Вере -
В этом смысле мой статус незыблем,
И менять я его не намерен...
Ну, а ты? Вот за это и выпьем!

        Какой был вкусный Арарат! Давно не пил такого я...
        Но не отчаивайся, брат, есть шило посошковое...
        Редеет сигаретный дым и исчезает в форточке...
        Ну, чтобы не было беды, на ход ноги по соточке!

Не грусти! Рассветает, однако,
Скоротечны полночные вахты.
Поднимается мир к новым дракам,
Только мы в этом не виноваты.
Не печалься, что люд сатанеет,
Отрывая друг другу подметки...
И, вообще, приходи, как стемнеет.
Шифр тот же: два длинных, короткий!...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Родила меня мамуля без врачебной помощи
За неделю до июля, сразу после полночи .
Улыбнулась, прошептала: Вырастет, расплатится...
Мне пупок перевязала ниточкой из платьица.
Голосист я был не в меру - звонкий голос Бог мне дал,
Колотило всю квартеру, когда есть я требовал
По нутру был видно плач мой всем знакомым папиным
Говорили: Однозначно, быть ему Шаляпиным!

        Только мать была мудрее - мамы детям не враги.
        Говорила: Спи скорее! Голосок свой береги.
        В жизни все измерено, в жизни все заколото,
        Слово, сын мой, серебро, а молчанье - золото!

В детстве счастья было вдосталь, и несчастья - поровну.
Я в батяню вышел ростом и в него же норовом.
И, когда на поле брани не спасали кулаки,
Дуракам и прочей дряни смачно вешал ярлыки.
Я, конечно, был не Пушкин, но писать хотелось страх!
Мои едкие частушки распевались во дворах.
К дуракам не мог привыкнуть, был врагами нелюбим.
Поздно понял, что язык мой - враг под номером один!

        Только мать была мудрее, мне врачуя синяки,
        Говорила: Дуралеям редко нравятся стихи.
        Их пока посеяно больше, чем помолото...
        Слово, сын мой, серебро, а молчанье - золото!

Ко двору я не пришелся ни шестеркам, ни тузам.
У меня язык кололся, у других язык лизал.
Из меня сатира лезла, потому-то, что не год,
Выдвигали их на кресла, а меня на эшафот.
Что поэту казнь невежды и, гитарой дребезжа,
Не смолкая, я, как прежде, шел по лезвию ножа .
Если вру я, пусть небесный грянет гром из синевы!
Жить страшнее бессловесным, чем совсем без головы.

        Только мать была мудрее, у гитары гриф спилив:
        Ох, сынок, дождется шея твоя пеньковой петли!
        Выращено дерево, где повесят молодца...
        Слово, сын мой, серебро, а молчанье - золото!

От рассвета до заката, от утра и до утра
Проживаю я без злата, не считая серебра.
Над словами мамы долго думал - понял лишь одно:
Если злата будет много - обесценится оно!
Родила меня мамуля (день записан в метриках),
А когда настигнет пуля, знает только лишь Аллах!
Буду петь, пока поется, до отверстия в виске,
Петь, пока не разорвется нитка мамина в пупке!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Помню, в нашем маленьком дворе
По дождю, морозу, по жаре
Появлялся латаный фургон, -
Под дугой бубенчик - ясный звон...
И тащила детвора старье,
Бумагу и тряпье, чужое и свое -
Кто сколько принесет.
И за этот хлам, грош за килограмм,
Давал старьевщик нам

Припев: Волшебные дары: воздушные шары,
        Бенгальские огни, китайские ремни,
        Пластмассовых зверей, бумажных голубей
        И сто различных прочих удивительных вещей!

Часто попадало нам под зад,
Что в фургон тащили все подряд,
Но сильнее всех угроз и кар
Был негромкий звон бубенчика!
И, размазав слезы по щекам,
Мы тащили хлам, грош за килограмм,
К стареньким весам...
И за каждый тюк из дрожащих рук
Получали вдруг

Припев.

Много утекло воды с тех пор,
Но порой я выхожу во двор,
Слушаю, не громыхнет ли он,
Под дугой бубенчик - ясный звон?
Ах, с какой бы радостью сменял
Весь свой капитал, что захомутал
И душу измотал...
Проседь на висках, капли в пузырьках
И прочий пассив на...

Припев.

По дорогам детства в даль времен
Катится залатанный фургон -
Лошадь цвета хаки с табаком,
Кучер в белом фраке под хмельком...
Под дугой бубенчик - ясный звон...
Катит колесо, трется о песок,
Скрипит металл рессор...
Но осядет пыль, след его простыл,
Он не был или был...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Состояние влюбленности - это Божья благодать,
А порочные наклонности - от Лукавого, видать.
Так заведено и значится, что там может быть о дне -
Но эти оба разных качества совмещаются во мне.

Быть мне грешному скалярией, но мосты наведены
Меж небесной канцелярией и приемной сатаны,
И это правда, как ни жалко, коль буйствуют с душою плоть,
Совращает Черт на алкоголь и к любви зовет Господь.

Жизнь была - сплошные праздники, я чудачил напролом,
И проказниц востроглазеньких перемешивал с вином.
Но с возрастом пришло прозрение, что коктейль этот слаб
И нету удовлетворения ни от водки, ни от баб.

И решил я: знать, неверная эта скользкая стезя,
Ошибаюсь я, наверное, - и одно с другим нельзя!
Но, очевидно, без протекции Бога с Чертом мне не след, -
Как не выпью - нет эрекции, а под балдой оргазма нет.

Дело ясно - сел я в лужу сам, и чего тут не глаголь, -
Надоели мне до ужаса женщины и алкоголь.
Брошу в чай я ломтик цитруса в кухне поздно вечерком,
Ведь счастливей нет коИтуса, чем с гитарой и пером.

И пусть меня ласкает Муза, как выдам, замолив грехи,
На божественную музыку сатанинские стихи...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Боже, что же это было?!
Что за хмель плескался в чаше?
Что за хмарь меня укрыла
В час полночной встречи нашей?
В поднебесье пели трубы,
Шелестел крылами ангел,
Напевали твои губы
Неизвестное мне танго.

О, Эйнштейнова бодяга,
Как ты действуешь железно!
Расстоянье меньше шага
Меж тобой и мною - бездна!
О, как сердце кровоточит
В шелке траурного флага...
Как безжалостно хохочет
Над любовью нашей танго!

Будет нас трепать эпоха,
Будут нас ветра корежить...
Как бы ни было мне плохо,
Но вот так не будет всё же.
Бьется в розовом восходе
Птица синяя подранком...
Всё проходит, всё проходит -
В уши мне талдычит танго!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

По обезлюдевшим проспектам
Пурга кружит кордебалетом,
А календарь нахально врет,
Что третий день июнь идет...
Но как-то странно верить в это!
И в субтропические страны
Прут горожане чемоданы,
Чтоб там у черноморских вод
Оставить годовой доход
В пивных, кафе и балаганах!

А я доволен нашим летом,
А я не покупал билета,
И мне курортов крымских нега
Заменена июньским снегом
Вполне!

О, мать - Природа ты не в духе,
Снежинки мечутся как мухи,
Троллейбусы, подняв усы,
Таранят снега завесы
И растворяются, как духи.
Но мрачный пессимизм народа
Разубедит бюро погоды:
Мол, всё в порядке, всё о*кей...
И был намного холодней
Июнь тринадцатого года!

А я люблю метаморфозы,
А я не слушаю прогнозов,
А я вскачу в пустой троллейбус,
А я на лучшее надеюсь
Пока!

Господь молитв людских не слышит
И ветер рвет с домишек крыши...
И понимаешь все острей
Ложь и прогнозов и идей,
Свою ничтожность пред Всевышним!
Но мы не распускаем нюни
Переживем эпоху - лгунью...
Пурга танцует кружиться,
Метет нещадно улицы ...
Пошел четвертый день июня!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ветер осенний листик последний
Гонит пустым проулком,
И в подворотне разбойной сотней
Так свищет гулко,
Бьется у серых стен, вязнет в рогах антенн...
Метеосводка. Как там с погодкой? Без перемен...
Кисти рябины алой лавиной
Нависли грозно.
Слышал я где-то: это примета
К зиме морозной...
Лето ушло на юг, слышится посвист вьюг...
Метеосводка. Как там с погодкой? Им недосуг...

Здравствуй, зима!
Я слышу грохот колесниц твоих посланце.
Здравствуй, зима!
Я ощущаю из-за гор твое дыханье.
Здравствуй, зима!
Закружит скоро вся природа в снежном танце.
И ты придешь в венце полярного сиянья!
Здравствуй, зима!

И на исходе печальных мелодий
Осенние диски.
Хрупок и зыбок размокших скрипок
Унылый дискант.
Тридцать долгих недель будет нам петь метель,
Мы же с надеждой будем, как прежде, ждать апреля свирель.
В метеосводке диктор так четко
Всё по местам расставил.
Листик рябины, ветром гонимый,
В дали растаял...
Вот и прошел сентябрь, в общем, не жаль, хотя...
Годы, как листья, что-то уж быстро летят, летят...

Здравствуй, зима!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что-то сердце болеть стало часто -
Тянет ногу стреляет в плечо...
А полярная ночь безучастна,
Хотя, в общем, она ни при чем.
В клубах дыма при сумрачном свете
И под водопроводный джаз - бенд
Лишь она - беспристрастный свидетель
Моих горестных дум о тебе.

А где-то поезд спешит к Коломне,
Дрожит на стыках, скрипит и стонет,
Малыш твой спит под щекой ладони...
Ты только помни, о, только помни.
И, глядя в ночь на немые звезды,
Смахни украдкой платочком слезы...
Ни ты ни я не виновны, то есть
По расписанью ушел твой поезд.

За окном куролесит ненастье
Из метелей буранов и вьюг.
А полярная ночь безучастна,
Хотя это дела ее рук.
Я сижу нетверез и прокурен,
В одиночку гоняю чаи,
А в душе моей буйствуют бури -
Их посеяли руки твои.

А поезд твой миновал Воронеж,
Его, как водится, не догонишь,
Да проку что мне от той погони -
Ты только помни, ты только помни!
И, глядя вдаль на пустые пашни,
Вернись на миг в день позавчерашний...
Хотя, возможно, печали нашей
И этот миг не излечит даже.

От всех болей глотаю лекарство
И немного отходит в груди...
А полярная ночь безучастна -
Целый месяц у ней впереди.
Дотяну или нет до апреля
И услышу ль капели трезвон?
Или сбросил уже аппарели
С невеселого брига Харон?

А поезд твой на Дону на Доне,
А образ твой не чета мадонне,
А я любой поклонюсь иконе...
Ты только помни. О, только помни!
Ты помни лишь, хоть в Баку, хоть в Сочи,
Что здесь, в объятьях полярной ночи,
В бреду, в хмелю, в забытьи, в истоме

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не зовите меня в гости
На забаву ль, на беду...
Я сегодня утром осень
Повстречал в своем саду.
И она заворожила
Буйством рыжего огня,
Одарила, озарила
Поздним золотом меня.
На мгновенье стал богатым
Я, как пресловутый Крез
И пошел себе куда-то -
Не хмелен и нетверез.
На мгновенье стал я лишним
В этом краешке земли
В кандалах опавших листьев
Под конвоем голых лип.

Без намека сожаленья сбросил сад одежду с крон...
Вдруг дорогу к очищенью мне подсказывает он?
Может ханжеской моралью душу не оберегать?
И в успехе, и в печали раздеваться донага?

Ветер гонит нервной дрожью
Прогоревших листьев гарь...
Я сегодня твой заложник
Затухающий октябрь!
Может статься, время минет,
Волей Провидения
На углях твоей кончины
Догорю когда-то я?!

Это ложь, что праздник труса у меня на этаже!
Просто в возрасте Иисуса время думать о душе.
И поэтому отбросьте кривотолков лебеду
Не зовите меня в гости, все равно я не приду!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Осень вежливым монархом в час назначенный пришла,
В скверах, садиках и парках костерки рябин зажгла,
Закружила в хороводе листьев медленный падёж...
В местных сводках о погоде - преимущественно дождь! Преимущественно слякоть, пустота и не понять,
То ли от удачи плакать, то ль от горя хохотать...
А диспетчерша Людмила, как инструкции гласят,
Надпись на табло включила: осторожно, листопад!

Листопад...Вьется желтой рекою дорога...
Как плакат, лист прилип на стекле ветровом.
Дум парад...невеселое время итогов...
Невпопад бьется сердце с унылым дождем.

Отстреляется дарами, отболит, отплачется
Месяц, что календарями, как десятый, значится.
И по радио гадает неизвестный имярек:
В наше время все бывает, но преимущественно снег.
Преимущественно худо, и неразрешим вопрос -
То ли на коне Иуда, то ли на кресте Христос?
А диспетчершу не мучит беспокойства хоровод,
И прогноз ее на случай:  Осторожно, гололед!

Гололед...Грозно горбится глянцевый глетчер...
Задний ход вряд ли выгодней хода вперед.
Бережет береженого Бог, и права, безусловно, диспетчер,
Каждый год зажигая табло у казенных ворот.

Версты листьями ложатся, о погоде лжет эфир,
Указатель нервно вжался в предпоследнюю цифирь.
Режет автотрассы лента жизнь на против и на за...
Будем ехать до момента, как откажут тормоза!
Преимущественно было, в основном не отлеглось,
В лучшем случае забылось, в худшем случае сбылось,
Снег и дождь попеременно, на двугривенный тепло,
И одно лишь неизменно - это чертово табло!

Ну так что ж!? Долистаем роман до последней страницы,
Ведь хорош может быть у романа финал!
Снег и дождь не всегда, есть и видимость до единицы.
Дай мне, Боже, одно чтобы двигатель не отказал!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Никакого нет секрета. Знает каждый пес бродячий,
Знает каждая дворняга, каждый Шарик и Жучок:
Ездит в городе карета, управляет ей собачник.
У собачника бумага и капроновый сачок.
У собачника в глазницах пустота и нету кроме
Ничего, вот только разве промелькнет глухая страсть...
Он дальтоник, тот возница, он не может цвета крови
Отличить от цвета грязи. Всё едино кровь иль грязь!

Он подвалит, он чердачит, он прочесывает скверы,
Он повсюду нощно, денно, присно, но о том молчок!
У него одна задача: город очищать от скверны.
И от крови убиенных стал тяжел его сачок.

Слава Богу мы, брательник, не собаки и не киски,
И судьба бродяг бездомных нам, как птицам кивера...
Хоть и давит, но ошейник, хоть и держит, но прописка,
Хоть и жидко, но съедобно, хоть мала но конура!
Так что лай, когда прикажут, и виляй, когда погладят,
И рожай щенят дебелых, жри, лакай, чешись и спи.
А оскалишься, укажут и пинком под зад наладят...
Так что, рыпайся в пределах заработанной цепи!

Только так, и не иначе, лопоухий друг мой верный,
Никакого нет секрета в этой истине простой:
У собачника задача - город очищать от скверны...
Слышишь катится карета? Может это за тобой...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.