Солнце искрится в синей выси
и гортанно журчит вода...
Я однажды вернусь в Тбилиси,
хоть и не был там никогда!

Старый камень шуршит шершаво,
отдавая руке тепло...
Я вернусь, утверждая право
пережить и отвергнуть зло!

Документы мои листая,
что гадать о моих корнях!
Здесь родня у меня такая:
Грибоедов и Пастернак!

Здесь отыскивал Окуджава
хоть бы тени своих родных...
Разве мало родства и права,
унаследованного от них?

Солнце искрится в синей выси
и гортанно журчит вода...
Я однажды вернусь в Тбилиси
хоть и не был там никогда!

Там прохладою - вечер ранний,
там обычаи столь мудры,
там скликает нас Пиросмани
на несбыточные пиры...

В край, оплаканный и воспетый,
в старый город, что был и есть...
Здесь в решительный миг поэты
выбирали не жизнь, а честь!

Я вернусь в этот край, который
знал тревогу ещё вчера.
Здесь сквозь выстрелы шли актёры
репетировать к Стуруа.

Солнце искрится в синей выси
и гортанно журчит вода...
Я однажды вернусь в Тбилиси
хоть и не был там никогда!

Тёмный век разделяет снова.
Но в отчаянном споре с ним
силой жеста, мазка и слова
мы единство своё храним!

Ну, какая же заграница -
эта радость и боль, и страсть?!
В день исхода - припомнить лица
и на землю ничком упасть...

В час последних моих желаний
оглянусь, потянусь назад
к той идиллии Пиросмани,
на тоскующий голос Нани,
заклинающей снегопад!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        С.М.

Простите мне мальчишество моё.
В мои года подобное - подсудно.
Когда в садах заросших -
вороньё,
и в порт приписки
не вернулось судно.

Когда закон старинный -
зуб за зуб -
царит в народах
страшно и кроваво...
Считайте: приговор мой
просто глуп.
Кто дал мне
исключительное право
судить Ваш стих
бездумно, сгоряча?
Зачем спешил?
Представил бы сначала:
Вы (волосы по ветру), -
как свеча
у края безнадежного причала.

Да что я сам?
И если кораблю
вершить мой путь,
невольный или вольный,
та женщина,
которую люблю,
не станет заклинать
ветра и волны.

Распутывать клубок
моих дорог,
гореть свечой
у моего причала...

Причём Ваш стих?
Ведь это я - не смог...
Досада породила мой упрёк.
Не верите - прочтите всё с начала!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что сказать?
С чем сравнить?
Не пытаюсь тебе объяснить -
это в каждой строке
проговорено,
даже пропето...
Вновь упрямо тяну
напряжённую нервную нить.
Ты про жизнь,
про исход...
Ну а я, -
хоть и молча -
про это.

Исчисляешь судьбу
по поступку,
по дню,
по рублю,
и сочувствуя мне,
так истОво дымишь сигаретой.
Я упрямо молчу...
Я тебя безнадежно люблю.
И о чём не пишу,
получается-
только про это.

На пути,
на веку
для всего отмеряется срок.
Всё в прошедших годах
затеряетсяпамятью
где-то...

Пусть останется горсть
самых светлых, отчаянных строк,
словно капель дождя,
отзвеневших про это,
про это.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

День прошёл.
Суета отошла.
Тишины болтовнёй не нарушу.
Не хватает второго крыла,
чтоб поднять утомлённую душу.

Чтоб взлететь сквозь промозглую тьму,
что прилипла к постылому дому.
Чтоб вернуться к себе самому,
молодому,
весёлому,
злому.

Лишь часы,
то, что было - прошло,
отсекают жестоко и кратко.
Одинокое ноет крыло,
отдаваясь под левой лопаткой...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Итак, -
с начала, Моцарты мои!
Начнём игру
мелодии и слова!
И пусть разбудят
птицы и ручьи
придуманного нами Птицелова.

А что исход,
который недалёк,
который сами
нехотя пророчим...
Лишь по спине -
внезапный холодок.
Да зябкий жест, -
как будто, между прочим.

Что за душой, -
то затаить изволь.
Перетерпи,
перемолчи - хоть тресни,
чтоб страх ночной
и скомканная боль
не просочились
в утренние песни.

Чтоб стайки нот,
беспечны и светлы,
из наших окон
выпорхнувши снова,
расселись по деревьям,
как щеглы
придуманного нами Птицелова.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это русское имя...
Ветерок поутру
с волосами твоими
затевает игру.

И деревья озябли:
дождь размерен и тих...
Стынут светлые капли
в тонких прядях твоих.

Ты озябла, промокла?
Видишь, дождь затяжной
вставил мутные стёкла
меж тобою и мной.

В облетающем парке
каждый лист, словно весть,
что мифической Парке
наших нитей не сплесть.

Жизнь проходит, как лето.
Память рвётся, как нить.
И останется это
лишь в стихах объяснить.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А под конец нахлынула зима.
И льнула так
ко всем изгибам веток,
как женщина, сходящая с ума
от терпкого желанья напоследок.

То снегом, то морозцем
не со зла,
то холодком студёного металла
прихватывала,
будто бы звала
и безнадежно за руки хватала.

Но где уж ей,
усталой и седой:
пушистый снег
стал кашицею вязкой...
Стекает грязноватою водой
то, что мерцало
искристою сказкой.

Прошла зима,
растаяла - и пусть.
Как много будет тёплого за нею!
Но жаль её,
и мартовская грусть
мне говорит,
что всё-таки старею...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.