F7  Am
Пустые бочки вином наполню.
                      B
Расправлю вширь паруса-холсты.
         Dm
Прости-прощай, ничего не помню,
          E7               Am
Рассвет настал, небеса чисты.

           C
Начну с рассвета, пойду к закату.
         Gm   A7  Dm
Там, на закате, уже весна.
       F      F7  Am
Покуда плыть хорошо фрегату,
      E7          A7
Пирату жить хорошо весьма.

    Dm
Восток горячий хрустит поджаристо,

Где-то слышен металл.
    Am
Но ты, Мария, не плачь, пожалуйста,
C           C7
Час еще не настал.
    Fm                C
Из бури выйду, из драки вылезу,
  A7          Dm
Сколь меня не трави.
F7 Am          Em
Одно лишь есть, чего я не вынесу -
  F        A7
Это слезы твои.

    DmFm      Am
Но час еще не настал...

Чужие люди твердят порою,
Что не всамделишный я пират.
Да, я не живу грабежом и кровью,
И это правду они говорят.

Скорей я смог бы царей потешить,
Сойти на берег, овец пасти...
Но чтобы других убивать или вешать -
Что вы, Бог меня упаси!

Повис над морем туман безжалостный,
Белый, как молоко.
Но ты, Мария, не плачь, пожалуйста,
Смерть еще далеко.
Ничто не вечно, бояться нечего,
Сядь, смолчи, пережди,
Не верь прохожему опрометчиво,
Все еще впереди.

Да... смерть... еще далеко...

И пусть вовеки не быть возврату,
И все кругом застелила тьма.
Покуда плыть хорошо фрегату,
Пирату жить хорошо весьма.

Никто стихии не одолеет,
Ни я, ни люди, ни корабли.
Но не погибну, покуда тлеет
Во мгле страданья огонь любви.

И я мечтаю, чтоб он пожаром стал
И объял моря.
Но ты, Мария, не плачь, пожалуйста,
Это просьба моя
Одна, но есть еще и вторая:
К концу последнего дня
Скажи священнику, умирая,
О том, что помнишь меня...

  DmFm            Am
Все еще впереди...
  Fm        G#m  E7
Смерть еще далеко...
     Am
Не плачь!..

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Чепуха, чепуха, говорю тебе - все чепуха.
И Ньютон - чепуха, и законы его - чепуха.
Я сперва возражал, сомневался: А вдруг да не этак? -
но потом возмужал и нашел, что таки чепуха.

Я вперед поглядел, увидал впереди горизонт.
И назад повернул, но и там полыхал горизонт.
Повезло, но потом повезло, повезло да не очень:
я словарь языка развернул, но и там горизонт.

Мы с тобой мотыльки, мы все время ползли не туда.
Я-то знал, я не полз, я и всем говорил: не туда.
Мы никто, мы нигде, мы с обеих сторон горизонта.
Мы туда повернем, где окажется, что не туда.

Ну и что мотыльки? - говорю тебе, - все чепуха.
И Нью-Йорк - чепуха, то есть нет, все же не чепуха.
Небеса ни при чем, не тужи ни о чем, молодая,
ни с того ни с сего упадая на ложе греха.

Мотыльки пропадут, но не мы же с тобой пропадем.
Это пусть мотыльки пропадают, а мы подождем,
глядя, как сталактит истекает горючей слезою,
а под ним сталагмит вырастает своим чередом.

А если облако похоже на танк,
значит, ему положено так.
И если жиже стала снежная гладь,
лыжи пора менять.

Да что там, вот есть у меня знакомый
здравый, толковый, всех трезвей,
и, к слову сказать, не особо смелый,
но, что с ним не делай, любит змей.
Бывало, неделю бредет песками,
лишь мотыльками себя кормя,
Чтобы змею потрогать руками,
всеми руками четырьмя.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

   C#m
Надежды прочь, сомнения долой,
                  F#m
Забыты и досада и бравада.
    D              F#m
Граница между небом и водой
           A7           C#m
Уже не различима, и не надо.

             E                         E7
        По-прежнему свободный свой разбег
                     C#7   F#m
        Сверяя с параллелью голубою,
                            C#m
        Плывет неутомимый наш ковчег,
                     C#       C#m
        Волнуемый лишь смертью и любовью.

Проблемы вечной - бысть или не бысть -
Решенья мы не знаем и не скажем,
Зато ни жажда славы, ни корысть
Уже не овладеют экипажем.

        И если мы несемся через льды,
        Не чувствуя ни холода, ни боли,
        То это все ни для какой нужды,
        А только ради смерти и любови.

Воистину ничем не дорожа
За этим легкомысленным занятьем,
Мы верим, что не будет платежа,
Но если он и будет, мы заплатим.

        Чего бояться нам - тюрьмы, тоски,
        Ущерба очагу, вреда здоровью -
        Но это все такие пустяки
        В сравнении со смертью и любовью.

1988

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

      Am         Dm                  Am
Есть дамы, которые славятся чутким скелетом
        Dm             Am
И каждою костью вибрируют страстно,
        B          Am
Особенно будучи навеселе.
     Am               Dm                  Am
Краснея, но не отрицая, что часто при этом
           Dm                      Am
В суставах они ощущают пространство,
        E7            Am
Которому равного нет на Земле.
     Dm               E7               Am
Сей фокус меня поражает не хуже отравы
            F                   E7
До судорог в сердце и звона в мозгу.
         Am  E7    Am
О, эти суставы!  Я не могу!

Бог знает, какие неслыханные эпизоды
Являет судьба, издеваясь над нами,
И женский скелет - подтверждение тому.
Я меркну пред этим волнующим чудом природы -
Когда наслаждение вкушают костями,
Сие недоступно уму моему.
О woman, воистину ты - бриллиант без оправы,
Само естество пред тобою в долгу.
Но эти суставы! Я не могу!

Покорно блюдя этикеты и делом и речью,
Всегда соглашаюсь без тени протеста,
Что всякая дама достойна пера.
Тем паче, когда неуклюжему гостю навстречу
Она, как волна, поднимается с места,
Не скрипнув ничем, не спугнув комара.
При этом настолько движенья ее величавы,
                        что даже царя обращают в слугу.
Я руку целую, согнувшись в дугу,
        Но вижу суставы! И не могу!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Dm   Gm      Gm6
Поржавело наше стремя,
      Dm
Наше семя не взошло.
     Gm           E7
Поредело наше племя,
       G   Gm      Dm
Наше время истекло.
             Gm           A7
        Отлетело, убежало,
              D7       Gm
        Просочилось в решето,
             Dm         B    Gm
        Отборолось, отстрадало
              Dm A7   Dm
        И пропало ни за что.
                     F             G
                А поменьше бы боролись,
                      Gm            Dm
                Не ушло бы в кровь да в снег,
                 A7   B7    D7    Gm
                Может, был бы тверже голос,
                      Dm   A7         Dm
                Гуще волос, дольше век.

                пр. A7 B7 D7 Gm Dm A7 Dm

Нами движет беспокойство,
Навсегда соединив
Наши низменные свойства,
Наш возвышенный порыв.
        И поверишь ли, Наталья,
        Что обиднее всего,
        Ни окопы, ни братанья
        Не меняют ничего.
                Твой несчастный брат прекрасен,
                Бесподобен твой малыш,
                Дом твой светел, взор твой ясен,
                И спасибо, что молчишь.

Не горюй, живи приятно,
И к концу седьмого дня
Ты успеешь, вероятно,
Сорок раз забыть меня.
        Далеко твой берег дальний
        Океан пред ним сердит,
        Ну а жребий мой скандальный
        Звон кандальный подтвердит.
                Я мечту свою, химеру,
                На галеру заберу
                И за Родину, за веру,
                Не замечу как умру...

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Длятся стансы, шьются,
Клякса, прочерк, штрих.
Трефы, бубны, шар лотерейный, счастье с блюдцем -
Милые эти фанты, люблю я их.
Лепишь вроде лепет,
Ловишь воздух ртом.
Вроде вздор, но чу - в парадном шаги и трепет...
Вот оно, заклинанье-то было в чем!
Кто там? Гости. Здрасте!
Встанешь, глянешь - ах!
Лунным бликом дама входит неясной масти,
Новость несет, волнуется вся как взмах.
Новость - чистый триллер,
Бойня номер пять.
Есть, мол, некий гангстер Мюллер по кличке Шиллер,
Он-де намеревался меня взорвать.
Шиллер? Как же - знаю,
Был здесь только что,
Мебель в норме, разве чуть обгорела с краю,
Он положил взрывчатку не в то кашпо.
Альфа, бета, гамма,
Крибле, крабле, бумс,
Гнаться? Драться? Снять с него скальп? Ну что вы, дама,
Он уже сел в метро или троллейбус...
Взвесьте, дама, дважды,
Это ж был бы мрак,
Если б то есть я вот тут же сейчас, при вас же
Взял бы алмазный круг и точил тесак...
Факты против, факты,
люди, годы, жизнь.
Мне ли мчаться вскачь, кого-то хватать за фалды,
Ах ты, - кричать, - Пиноккио, ну держись!
Альфа, бета, гамма,
Квинтер, финтер, жес,
Раз уж драма, то не гиньоль, умоляю, дама,
Пусть водевиль, уж если нельзя без пьес.
Факты, фанты, ладно,
Люди, годы, пусть,
Бросьте, дама, все ли под этой луной досадно,
Выпьемте Блади Мэри, забудем грусть.
Пять ли действий в пьесе,
Шесть ли, - после - тьма,
Пусть мы, дама, лучше сперва потеряем в весе,
А уж потом извольте - сойдем с ума!
Длится шепот, льется,
Снится гному гном.
Он же джокер, Шиллер, Мюллер и кто придется,
Вот оно заклинанье-то было в чем...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Am                                       Dm
Казалось мне, что так велел весь мир, весь мир, весь мир,
    B               E7         Am
Когда впервые я надел мундир, мундир, мундир.
                                   Dm
Занятий ратных быть среди за честь почел, почел,
    B                   E7        Am
И мне весь мир сказал: Иди! И я пошел, пошел.

   Cm                    Abm
И был я смел, покуда прав, и прав, покуда жив.
Eb         Fm6        Cm               G7
А если что - читал устав, а там курсив, курсив.
   Cm                    Abm
И был курсив прочней миров, и бил сильней речей,
  Eb      Fm6               Cm        G    Cm
И я забыл и отчий кров, и свет твоих очей.

Когда свистел мой тяжкий бич, вперед брели быки,
Когда гремел мой ратный клич, в поход текли полки.
Едва я в сторону огня протягивал ладонь,
Как все молились на меня и шли за мной в огонь.

А я носил мундир, мундир и был красив, красив,
А если так - за мной весь мир, а если что - курсив.
А истина - она одна, одна - в огне, в огне.
А если пуля суждена - она не мне, не мне.

Так думал я, в дожде свинца не отвернув лица, -
Не будет этому конца. И не было конца.
И мой солдат вперед, вперед кидался под прицел,
И знал, что он умрет, умрет, а я останусь цел.

Меня осколок пощадит, помилует картечь,
Ведь мне весь мир доверил щит и меч, и меч, и меч.
И клич звенел, и полк шагал, и я, других затмив,
Шагал и пел, я миф слагал, а в нем - курсив, курсив.

Когда ж и мне свинца кусок попал в висок, в висок,
Я молча лег в песок, в песок и встать не смог, не смог.
А щит и меч схватил другой и полк повел вперед.
Но ведал он, что смерть с клюкой вослед за ним идет.

Какое знамя ни развей и форму ни надень,
Не отдалишь свиданья с ней ни на век, ни на день.
Ни грозный меч, ни яркий шелк от смерти не спасет,
Так думал полк, мой храбрый полк, и шел себе вперед.

.............................................

Шакал могилу раскопал, останки слопал гриф.
Буран страницы разметал, жара сожгла курсив.
Один мундир лежит, забыт. Лежит, забыт и сир.
Весь мир глядит - мундир лежит. Подумаешь, мундир.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кроме тебя, Дункан, ещё и Макбет потерпел, учтём.
Ты королём смотрел, а был лишь одним из ключей к задаче.
Если б не ты, неужто сойтись иначе
звёзды убийц могли? Отвечаю нет, ничком
лёжа в пустой мансарде вне сна и яви,
мудрствуя с кем попало о чём захочу.

В прошлом укладчик шпал, а ныне министр вообще путей,
не осчастливил ты меня, но, заметим, и не обидел.
Если б не ты, каких бы я стран не видел?
Чьих в каталог не внёс бы затей, страстей...детей,
пьющих второй нектар безрадостно...либо
хлеб второпях и сыр ломающих, чтобы не умереть.

Нет, факультет цитат, тебя ни ценить не рвусь, ни винить.
Свежесть в тебе была, но был ведь и приторный тон десертный.
Если б не ты, чего бы не знал я, смертный?
Разве гнушался бы заметать следы, темнить,
фору бы брать робел (когда не до шахмат),
путать не смел бы всякий акцент с любым...

О, неизвестно кто, умеющий жить неизвестно где.
Недруг я вряд ли твой. Добавим, и брат не тебе, тем паче.
Если б не я, ужель бы ты стал богаче?
Нешто с другим бы компасом шёл теперь к воде
веки сухие мыть в реке грозовой, янтарной,
с промельком капель ясных как белый день.
Или полдень.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кто бы и где бы я ни был,
в чьей бы не тлел оболочке,
всюду - я думаю только
о Тебе.

Ибо - о ком же мне думать,
витая за гранью
веществ и материй,
исследуя тайны
прозрачного мира,
где все бесполезно,
где все невесомо,
а Ты - настоящий,
а Ты - всевозможный, единый?!

Долгий, как тысяча странствий.
Черный, как Черное море.
Главный, меж тьмою и светом,
Судия.

Это - невнятная просьба,
последняя песня
беззвучного горла,
молитва безумца,
лишенная смысла;
безумца, который
не хочет надежды,
не жаждет покоя,
но просит о малом, Боже!

Слыша мои заклинанья,
видя воздетые руки,
знай: это все, что угодно.
Но не я.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сном называй, ворожбой, искушеньем,
но - чуть разглядев этот праздник чумной -
я возомнил, будто он соглашеньем,
пускай краткосрочным, но связан со мной.

    Без году неделя в цирке, меньше, чем тот ворон на Майорке,
    будь я - ну, хотя бы не птенец, тогда оно бы - туда-сюда.
    Мне же словно кто-то подмигнул - и вот, один во всей галёрке,
    обмер я и воздух обнял, не исчезнуть чтобы. Что да то да.

Кровь осеклась, бормоча поздно, поздно.
Душа заметалась, сама не своя.
Словно у всех на глазах виртуозно
не рыжий ковёрный споткнулся, а я.

    Словно в заводной шкатулке вентиль или клапан, там не важно,
    сбился, ноту взял и отпустить не мог, о чудо, аж полчаса.
    Всякий звук умолк, а этот нет, и - вполрезьбы, но так протяжно -
    длился, не кончался, не кончался он, покуда не кончился.

Семь с той поры январей незаметных
в архив отошло и быльём поросло.
Помню ещё, что крикун в позументах
картавил, но это меня не спасло.

    Я и не расслышал толком, что он объявлял, вертя фасадом.
    Видно, речь его и впрямь была скорей корява, чем вычурна.
    Понял я лишь то, что неширок под ним помост и рядом-рядом -
    бездна. Глубже впадины морской. Черней зуава. Черным-черна.

Врач говорит: магистраль не задета.
Испуг излечим. Но могло б и убить.
Цирк отступил. Расцвела оперетта.
Любить ли её? Слух прошёл, что любить.

    Впрочем, тут и да и нет верны, пиши рецепт, какой охота.
    Легче не бывало, не бывало, не бывало экзамена.
    Кто-то и тебя потом с шарманкою сравнит, в которой что-то
    долго замирало, замирало, замирало... И замерло.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

      Am                    Dm
Под знаменем Фортуны, до боли, до дрожи,
     B            E7             Am
Настраивал я струны, прости меня, Боже!
   A7         Gm     A7     Dm
И пел в восторге диком о счастье великом.
    Dm6            Am      E7     Am
А счастье было сладко, но редко и кратко.

        Отцвел мой дальний берег давно и напрасно.
        Звезда моих Америк взошла и погасла.
        Поднявшись из долины почти до вершины,
        Я двинулся обратно, зачем - непонятно.

Капризные арены мой дар погубили,
Корыстные царевны мой жар потушили.
Одна на свете дама, и та - моя мама,
Меня любила просто, ни за что, ни про что.

        Смычок пришел в негодность, струна истрепалась,  -->Hm
        Моя былая гордость до дна исчерпалась,
        Людей просить не смею, царей не имею,
        Тебя просить негоже, и все же, о Боже!

Познав любовь-измену от края до края,               --> Cm
Всему нашел я цену, цена небольшая.
Не дай мне, Боже, боле ни дрожи, ни боли.
Взамен всего такого - ты дай мне покоя.

        Пускай дымятся где-то и степи, и горы.      --> C#m
        Куда в мои-то лета мне эти просторы!
        Пускай в иные страны текут океаны.
        Зачем, зачем, Владыко, мне столько воды-то!

Ручей, очаг и ложе - не больше, о Боже.             --> Dm
Избавь мой слабый гений от всяких учений.
Не нужно мне Сорбонны, но дай мне свободы!
И я, презрев лавины, дойду до вершины.

        До горнего утеса, до высшего класса,        --> Em
        До главного вопроса, до смертного часа,
        Когда в одеждах белых сквозь первые вьюги
        На мой отцветший берег слетят твои слуги.

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На причале ни души. Чаплин Чарли, не смеши.
Не до шуток, сдай назад. Время суток - закат.

Морщусь вяло, пряник ем. Всё пропало насовсем.
Люди, где ж вы? Мёртвый штиль. Все надежды - в утиль.

Я раздавлен. Я зеро. Мир поставлен на ребро.
Горек пряник. Штиль тяжёл. Мой Титаник ушёл.

Три куплета за плечом. Гарбо Грета ни при чём.
Вот ведь тоже - ложный шаг. Люди, что же вы так?

Обещали ждать гурьбой на причале, где прибой.
Люкс-каюта, курс - Нью-Йорк. Стильно, круто, восторг.

Вслух я сходу, как всегда, врал, что сроду никуда
плыть не чаял. Но в душе - таял, таял уже.

Думал, в среду, чуть заря, впрямь поеду за моря.
Метил, шляпа, в ловкачи. Ну так - на, получи.

Аллен Вуди прав сто раз. Эти люди не за нас.
Им что сухо, что мокро. С ними ухо востро.

Род бесславный, сброд горилл. Им кто главный, тот и мил.
Дуй, мол, в трубы. Грабь да пей. Только в зубы не бей,

Отчим краем небрегут. Волю дай им, всё пожгут.
Главным коли стану сам, я им воли не дам.

...Меж тем где-то мчит оно - чудо света из кино.
Запах йода, зыбь да соль. Время года - ноль-ноль.

Эй, механик, полный ход. Мнёт Титаник волны вод.
Деньги, слава - не вопрос. Браво, браво, колосс!

Стих размеру подчинён. Фильм - Люмьеру. Вихрю - клён.
А Титаник - никому, Эй, механик, ау.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

   Am       Gm     Am                Gm
Неведомых значений ища в промозглой мгле,
   Dm       Am  Em                 Am (Hm)
Какой-то новый гений проходит по Земле.
     Am         Gm      Am          Gm
Он движется бесстрашно, неузнанный пока.
     Dm              Am    Em        Am (Hm)
Из времени в пространство течет его река.

  Em             Hm
Неясен и невзрачен еще его порыв,
    Em                   Dm
Но час уже назначен, уже готов мотив.
    Am             Dm   Gm           Dm
Меж идолов пременных шаги его легки.
      Gm     Dm   Am          Dm
Но здравый соплеменник не даст ему руки.

Проходит новый гений среди земных сует.
Над ним неон и гелий струят прощальный свет.
Прохладой веет камень, соцветья льнут к лицу,
Но каждый встречный - Каин, и каждый шаг - к концу.

Из будущих сокровищ покуда - ни строки.
И ты, его сородич, не дашь ему руки.
И, сгорбившись от боли, он вдаль уйдет, скорбя,
Чтоб где-то в ратном поле погибнуть за тебя.

И вот, когда он канет, исчезнет, пропадет,
Когда его не станет, настанет твой черед.
Но поздний гром победный не вылечит обид.
Дневной светильник бледный жилья не озарит.

Сыщи вниманье паствы, и кайся, и кричи.
Пусть речи будут страстны, и слезы горячи.
Ничто не шелохнется в тиши ночных орбит,
Слезам не отзовется, речей не повторит.

1981, 1986 - 1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На бок бы теперь и наповал. Но нет. Никак нельзя.
Рокот в перепонках начеку: не сметь, не спать, моргать.
Отдых - привилегия глухих. А ты не спи.
Ты слушай длинные гудки. Покуда кратких не черёд.

Томная соседка по купе. Но нет. Никак нельзя.
Тысяча резонов не велят. Согнись, уткнись в окно.
Важное в потёмках что-нибудь увидишь там.
Хотя скорее проглядишь. Да вот уже и проглядел.

Отдых - привилегия слепых. Не спи, моргай, танцуй.
Ноги-руки, думаешь, зачем? Затем. Нам лучше знать.
В чём и правда, если не в ногах? Не в крыльях же.
А мелкой меди, так и быть, возьми. Но больше не воруй.

Яблок бы сюда и коньяку. Но нет. Пардон, гарсон.
Каждому понятно, что нельзя. Моргай, считай гудки.
Либо и подавно не заснёшь. Не разрешат.
Ни этой шаткой тишины. Ни той, иной, иной, иной...

Важное в потёмках что-нибудь. Фантом какой ни есть.
Хочешь игнорировать его? Не сметь. Молчать. Моргать.
Сказано же русским языком: никак нельзя.
Уж тут не то что Боже мой. А просто мамочки мои.

Конница, того гляди, мелькнёт. Спроси: а сколько вас?
Чайки налетят - не оплошай. Сочти, сочти число.
Станут обращаться во слонов. И тех сочти.
Их легче лёгкого считать. Они летают не ахти.

Был бы пальмой. Рос бы стройно.
Жил бы долго. Спал бы крепко.
Трудности у сотого слона: болит плечо.
Ещё немного, милый зверь, и можешь дальше не лететь.

Есть ещё лекарство, говорят. Глотнул - и как нырнул.
Сразу в перепонках никого. Гудков - ничьих нигде.
Что-то лишь такое о любви. Едва-едва.
Об этой - около, в слезах. И той, иной, иной, иной...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

   Am              Em
Далек небесный суд. Но близок суд земной.
     Am                      Gm
Он свой пристрастный кнут заносит надо мной.
      Cm       D7      Gm     Dm
Грустны мои дела. Но что я изменю?
  Eb         Dm     A7  D7
Уже повисла мгла над зимней авеню.

   Gm             Hm
И зыбкий дымный смог течет по небесам,
     Gm                   Dm
Как липкий дынный сок по выцветшим усам.
    Am             E     F       Dm
И бьется о причал морозная вода,
    B         Am         F      E7
И бьется в ней печаль, как в слове никогда.

А в джунглях злачных недр, в дыму азартных игр,
Крупье - поджарый негр - сопит, как старый тигр.
И теплый желтый франк, похожий на зерно,
Седой столичный франт бросает на зеро...

Не случай, не сюжет, фрагмент мирской возни.
А все же, глянешь вслед - красиво, черт возьми!
Летит монетка вдаль, звенит, как гонг суда,
И вновь слышна печаль, как в слове никогда.

Высок небесный суд. Но низок суд земной.
И вновь присяжный шут глумится надо мной:
- Оставьте ваш прононс, покиньте ваш Парнас,
Забудьте ваш прогноз, все это не про нас.

Фантазий ваших прыть ни к черту не годна.
Извольте объяснить, при чем тут никогда!
Пускай не месть, не лесть, но что-то в этом есть? -
Конечно, ваша честь, бесспорно, ваша честь...

Но символ высших правд поставлен на зеро.
Уже заезжий франт оставил казино.
Уймите вашу стать, умерьте вашу спесь,
Вот-вот начнет светать, мы можем не успеть.

Последний ровно в шесть закроется кабак.
Спешите, ваша честь! Снимите ваш колпак!
На зимней авеню, средь сумрака и льда,
Я сам вам объясню, что значит никогда...

1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

То галопом, то вверх тормашками - дни мелькают а ля драже.
Например, эти две с ромашками не полюбят меня уже.
Прежде взвыл о таком бы бедствии, нынче ж только губу скривлю:
ничего, как-нибудь впоследствии я их тоже не полюблю.

Не мычи, пассажир, так ласково. Стоит повесть твоя пятак.
Сколько пива в тебе голландского, я вполне угадал и так.
Худший способ вербовки ближнего - биография с молотка.
Эко диво, что ты из Нижнего! Хоть из Вышнего Волочка.

Ты бы шансы вперёд просчитывал, а внедрялся бы уж затем.
Или тот, кто тебя воспитывал, завоспитывался совсем?
Возражай естеству по-разному, раздражай ретивое, но
не указывай мне, алмазному, на своё золотое дно.

Темнота за стеклом - нормальная. То не юность мосты сожгла.
То банальная радиальная просияла и отошла.
Но коснуться того сияния, вспять отмерив по полверсты,
не сумеем уже ни я-я-я, ни, тем более, ты-ты-ты.

Подожди в турникет рекой впадать и дыши чуть в сторонку, да.
Мне от Красных ворот рукой подать, а тебе ещё вон куда.
Так что крепче держись за поручень. А когда побредёшь пешком,
лучше там припадай к забору, чем упадай в лопухи мешком.

Вот и якорь стальней стальнейшего. Ночь у Красных ворот свежа.
Светлячковый пунктир дальнейшего проникает в туман, жужжа.
Он теряется близ Рейкьявика. Дальше - джунгли долгот-широт.
В джунглях ни одного человека. Разумеется, я не в счёт.

Не буквально так синтаксически превратив никогда в нигде,
над кремнистым путём классически подпевает звезда звезде.
Я в торжественном их приветствии не нуждаюсь, но не горжусь:
ничего, как-нибудь впоследствии я им тоже не пригожусь.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опомнись, вития. Прерви свой возвышенный труд,
Что так неугоден лжецу и глупцу ненавистен.
Читая по звездам, ты тянешься к истине истин.
Но есть ли она? И зачем она там, а не тут?

Одумайся, храбрый астролог. Не все ж тебе ввысь
Глазеть, утомляя зрачки чернотою эфира.
Не все ж тебе сердцем прослушивать трещины мира
И разумом следовать Вечности. Остановись.

Пристройся к ландшафту. На юге - заметишь залив.
Он светел и радужен нынче. Обычно он мрачен.
Обычно он ровен, внушителен и непрозрачен,
Как истина. И, как познание, нетороплив.

Спускайся туда, к развалившейся шхуне. На ют
Взберись и замешкайся там безо всякого толка.
Харчевню в порту посети и рассеянно долго
Сиди над бокалом чего-нибудь, что подадут.

Обратной дорогой не думай - спаси тебя Бог! -
О пользе ращенья деревьев и улиц мощенья.
Ты просто иди. И холодный туман возвращенья,
Считая до тысячи, пробуй на выдох и вдох.

А то эмигрируй куда-нибудь на острова.
Разденься. Влюбись в амазонку коньячного цвета.
И с нею, насколько тебе позволительно это,
Чужое наречье учи, не вникая в слова.

А то - еще проще - сокройся, уйди в кабинет
И там, музыкантов каких-нибудь, хоть ливерпульских,
Включив, созерцай потолок или плинтус. И пусть их
Другие волнуются, был Вельзевул или нет.

Пока ни Эдема, ни Ада в твоем шалаше,
Глухом для воздействий как внутренних, так и наружных,
Пока Ливерпуль из наушника льется в наушник,
Ничто на земле не напомнит тебе о душе.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дожил. Изник в товаре. Язык на месте, а слов ничуть.
Рыба в стеклянном шаре меня смущает. Не что-нибудь.
Смотрит она сурово. Молчит неслышно. Блестит едва.
Рыба, шепни два слова. Хотя бы, что ли, жива, жива.

Мелких, себе в убыток, набрал причастий. Вручил на чай.
Свился предлинный свиток в предолгий ящик. Прости-прощай.
Тщетно топчусь кругами, не возле даже, а вне всего.
Рыба, взмахни руками. Минор немыслим, спугни его.

Осень. Дожди. Дремота. Бездонный омут. Бессонный гнёт.
Бледный на фото кто-то вот-вот очнётся и подмигнёт:
помнишь кофейню в Сохо? Конечно, помню. Да толку что!
Рыба, мне очень плохо. Мне даже хуже, чем только что.

След мой волною смоет, - пропел ребёнок. И след пропал.
В гости? Сейчас не стоит. Явлюсь к разъезду. Скажу - проспал.
Или останусь дома, с ковра не двинусь. Не та луна.
Осень. Минор. Истома. Какие гости, когда волна?

Всякой по паре твари, - прочёл я как-то. Незнамо где.
Рыба в стеклянном шаре - плохой помощник моей беде.
Гибкий предмет улова, деталь декора, форель-плотва.
Рыба, шепни два слова. Взмахни руками. Жива, жива.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нет и не было яда губительней сладкой отравы,
Называемой властью. О, Господи! Воля Твоя...
Впечатленье такое, как будто пороки державы -
Все в одном человеке, причем человек этот - я.

Ощущенье порока, лежащего псом у порога,
Стерегущего тайны чертога, дворца, корабля...
Ощущенье побега... И ширится зев осьминога,
И как раз - на пути у ковчега, и я - у руля.

Но ни шквального вихря, ни теплого привкуса крови,
Ни зовущего зева, ни грозного рева глубин
Не почуял никто из сограждан. Опять-таки, кроме
Одного. И, опять-таки, я - этот самый один.

Озираю сощурившись вверенных мне земноводных -
Восхитительных подданных, трепетно преданных мне.
Все в порядке. По-прежнему я - повелитель свободных,
Благодетель голодных, и очень красив на коне...

Вот теперь бы неплохо и сгинуть, за атомом атом
Раствориться химически, россыпью мелких монет
Успокоиться в илистом дне водоема... Куда там!
Смерть отсутствует. Вечно, раззява, пропустит момент.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кошки черны в ночи и виденья схожи.
Может, с одним иных не сравнил бы сном.
Он позабыт отчасти уже, но всё же
я бы хотел два слова сказать о нём.

Виделись мне брега голубого Нила.
Или ещё какой-то большой реки.
Там над рекой светало. Волна ходила
взад и вперёд, и вздрагивали мостки.

Некто почти прозрачный спускался к лодке.
Веки прикрыв, на ощупь, на плеск, на звук
двигался он. И что-то в его походке
горло сжимало тем, кто молчал вокруг.

А проводить его собралось немало.
Все, кто могли, пришли, принесли дары.
Множество их толпилось вокруг, дышало.
И осушало кубки, и жгло костры.

Вина лились, вкуснее каких я не пил.
Некто к мосткам спускался, почти незрим.
И, высоко взметая огонь и пепел,
факельщик шёл, как плакальщик, вслед за ним.

Бубен гремел, но гром его был невесел.
Лодка ждала у берега на воде.
Профиль её и все восемнадцать вёсел
словно сказать пытались: идёт к беде.

Дева с цветком стояла в толпе, мигая,
не хороша и даже не влюблена...
Много других там было, но не другая
мне почему-то помнится, а она.

В лодке гребцы, с обеих сторон по девять,
словно сказать пытались: беда не в нас,
мы не хотим, но что же теперь поделать?
И горизонт качался, и факел гас.

Вёсла скрипели. Было свежо и сыро.
Люди молчали. Бубен один гремел.
И силуэт всего остального мира
как бы уже значения не имел.

Слаб пересказ, не вышло пока иного.
Трудно догнать химеру, поспеть за сном.
Но всякий раз, коль скоро свяжу два слова,
снова скажу два слова о нём, о нём.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

C       Em          C7Fm
Как ни горды мы, как ни ранимы,
Cm   G          Ab-Fm-G7
Неисчислимы жизни дары.
C      Em        C7Fm
Вот отступает тем равнины,
Cm       F#dim    F6-G7
И возникает тема горы.

C                Gm-A7
И, обнажая швы и пробелы,
Dm     Fm         G7
Как субмарина из глубины,
   Bm     C7            Fm
Вдруг выплывает тема победы,
Abm   Eb        G7©
И вытесняет тему вины.

Образ пророка, образ героя
Флагами машут издалека...
Но, как и прежде, тема покоя
Благословенна и глубока.

И, оказавшись у поворота,
Там над стремниной встань и замри.
Сколько ни длится тема полета,
Все возвратится к теме Земли.

1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пернатым легче. Наук не знай.
Воркуй да каркай. Тешься натуральной снедью.
А я сижу пред звёздной картой.
Читаю вслух энциклопедию и дрожу.

Какое множество диковин огненных роится в космосе! Страх.
Всё вольно держится, мобильно движется, предельно вяжется в нём.
Земля уверенно лежит на трёх китах.
А мы с тобою кое-как, Бог весть на чём.

Цветёт торговля. Изюм в цене.
На верхней точке спрос на черемшу и сорго.
А я зачах на нервной почве,
не в силах думать без восторга о китах.

Какое мужество, какая грация, какие тысячи тонн!
Какое плавное существование, какой несуетный нрав!
Киты размеренно глотают свой планктон.
А мы растерянно глядим на сейсмограф.

В кино премьера.Забриски пойнт.
Билетов нету. Денег на билеты тоже.
Пойти послать письмо в газету
о том, что Землю лучше всё же не спасать.

Она недаром ведь такая плоская, не зря похожа на диск.
Нарочно выдуман для населения неогороженный край.
Земля намеренно идёт на этот риск.
А мы никак того не ценим. Ай-ай-ай.

Шуршат потёмки. Коптит фонарь.
Летит аэробус, в тучах не весьма заметный.
Сижу, верчу небесный глобус,
листаю атлас межпланетный, И молчу.

А что тут вымолвишь, когда способен лишь на междометие ах.
Ну, в крайнем случае, как исключение, на восклицание ой.
Земля уверенно лежит на трёх китах.
А мы с тобою, мы с тобою, мы с тобой...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

      Em                Am
Юго-Восток - ненастная страна.
                         F   Em
Сезон дождей здесь тянется полгода.
                          Am
И день за днем с восхода до восхода,
        F            Am H7-E7
Лишь непогода царствует одна.

       Am                Dm
Вот и теперь - медлительный поток
                        B    Am
Сошел с небес, томительно нахлынул,
                           Dm
Все изменил, все сдвинул, опрокинул
      B/B B/A  B/G  B/F   B/E A7
И поглотил  страну  Юго-Восток.

       Dm               Gm
Теченье вод, бескрайний караван,
                        Eb     Dm
Не разобрать, где дно, а где поверхность.
                           Gm
Сезон дождей в смятение поверг нас,
       Eb         Gm A7
Затеяв свой унылый балаган.

       Dm           Am
Далекий город облик корабля
      Dm          Am
Приобретает в этой непогоде.
         C            D7
Но там никто по палубам не ходит
      Am6    F7    Dm6-Am-H7
И не стоит на вахте у руля.

Матросы спят. Им горе не беда.
В сезон дождей предписано уставом
Все время спать, прикинувшись усталым.
Корабль дымит. Но с места - никуда.

Так, вероятно, греческий чудак,
Силач-атлант, прикинувшись бессонным,
Стоит и спит под небом невесомым,
Но напрягает мышцы - просто так.

И лишь мой дом в пустыне, как монах,
На полпути меж Югом и Востоком
Плывет один, открытый всем потокам,
Челном бесхозным путаясь в волнах.

Плыви, мой челн, привыкни ко всему,
Держись легко, скользи неторопливо.
И встречным всем рассказывай правдиво,
Как одиноко в море одному.

1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не ниже, не строже
сегодняшний холод свистел, чем вчера.
И завтра - всё то же.
Кортежи, вельможи. Глазурь, мишура.

Брось, холод, стараться.
Подул и подумал, что всех напугал.
Чего мне бояться?
Всё в точности вышло, как я полагал.

Гирлянда провисла.
Вернулся в Канаду рождественский гусь.
И после - ни смысла,
ни вымысла даже. Но я не боюсь.

На что мне свобода?
К чему мне победа моей правоты?
Не надо восхода.
Тем лучше, чем хуже. Январь, это ты.

Всё мило. Всё вяло.
И роза, что нынче я выбросил вон,
конечно, упала
на лапу Азора. Азор удивлён.

Всё то же. Нет сладу.
Не ближе фанфары, не туже аркан.
Уеду в Канаду.
Я слышал, там есть водопад-великан.

Стократный, стоцветный.
Как Бог знает что, как последний парад.
Безмерный, бессмертный.
Я лично не видел, но так говорят.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

(A)      A                      C#m6
И в штилях, и в штормах, и в тризнах, и в войнах
      Em                 F#
Все видется мне то ли явь, то ли сон,
      Hm           E7     A          F#m
Как будто загнали коней моих вольных
     Hm           E7           A      A7
Сначала в загон, а затем и в вагон.
    Dm        G        C     Am
И медленно, с лязгом, под крики конвойных
    Dm     Fm    E7          A
Тяжелый состав начинает разгон.

Крылатые кони под грохот состава
Сложили прекрасные крылья свои.
Уснувшая стая вздыхает устало,
Под грохот состава летя в забытьи.
Плененные птицы, летучее стадо,
Крылатый табун - это годы мои

Какие их прежде ласкали ладони!
А нынче засады в пути сторожат.
Не дремлют стрелки, только вольные кони
Не слышат, не видят, не ведают - спят.
Влачатся, влекутся в летящем вагоне,
И снится им, что они сами летят.

И кажется им, что не будет ни крови,
Ни грома, ни дыма, ни новой войны.
Ах, вольные кони из дальней любови!
Ах, быстрые птицы из давней весны!
Скачите, скачите... стрелки наготове.
Летите, летите... курки взведены...

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.