Эти песни не допеты
До сражений, до войны.
Довоенные поэты
Все в руках одной судьбы.

Мне который год не спится
На диване у стены,
Как в ежовых рукавицах
Им писалось до войны?

В перепуганной отчизне
Громыханием с небес,
Как писалось им о жизни?
Со смирением иль без?

Хоть была та жизнь страшнее
И опасней, чем сейчас
Было жаль расстаться с нею
За бесхитростный рассказ.

Те, кто это понимали,
С пониманьем шли к стене,
Остальные погибали,
Как все люди на земле.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А из чудес — обилье снега.
Стена, луч солнца на стене,
И жизнь неспешна, как телега,
Скрипит по сбитой колее.

Стихами полнится письмовник,
От речи отдыхает слух,
Молчит назойливый приемник,
И третий раз поет петух

Петух поет перед закланьем,
Нет ни домашних, ни гостей.
Никто не потчует сознанье
Плодами горьких новостей.

Слух отвыкает жить без слухов,
Лишь ветер иногда поет,
Да молчаливая старуха
Молитву в слух произнесет:

Отныне, присно и вовеки!
Все так. Лишь изредка, в глуши
Зайдусь тоской о человеке,
О собеседнике души.

Тоска по женщине безгрешно
Пройдет, не даст себя узнать,
А там, продолжу жить неспешно
И книги медленно читать.

И снег идет, и, слава Богу.
Пусть заметает к дому путь.
Тропинку к моему порогу,
Авось, протопчет кто-нибудь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сколько б я о жизни ни пел,
Не понять ее никому.
Видимо, такой мой удел -
Мысли коротать одному.

Одиноко рвущийся ввысь,
Скоротает жизнь в шалаше.
Покороче выберу  мысль,
И отдам на откуп душе.

Скорчится душа на огне.
Побреду больной к палачу.
Долгая судьба не по мне.
Жизнь свою я укорочу.

Не по мне судьба вожака.
Я и в стае псов - одинок.
Примеряю жизнь - велика,
Не пойдет мне длинная впрок.

Надо бы примерить шинель
(Славная одежда в бою).
И пускай великая цель
Целью грудь подставит мою.

Не подставлю грудь - дезертир,
Что же, конвоир мой, веди...
Есть ??????????????????????
Белый лоскуток на груди.

Сколько б я не пел - не понять.
Отчего так пили и пьют,
Что мне жизнь свою примерять? -
Будет велика - перешьют.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ведь было как до сих пор,
У нас всегда было так:
Взойдет дурак на бугор
И ясно всем, что дурак.
Да, было так до сих пор
И будет так на века:
Чем выше этот бугор,
Видней с него дурака.

     Ой, да не... ой, да некуда приткнуться,
     Не могу найти приют...
     Я бы мог, я бы мог к своим вернуться,
     Да, чужие не дают.

Не нужна мне жизнь другая
И других не надо дней.
Только вот беда какая:
С каждым годом жить трудней.

И на улочках знакомых
Где полным-полно примет.
Повернешь дорогой к дому
Глядь - а дома-то уж нет.

Наши дни неумолимо
Приближают смертный час...
И глядим в глаза любимых,
Может быть, в последний раз.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Захожу я в гастроном
Взять три палки ливерной.
Взял полпалки, но с трудом, -
Челюсть чуть не вывернул.
Раскудахтался народ,
В позу встал от скуки:
Каждому на бутерброд!
По полпалки в руки!

Я тогда свернул с тоски
В закуток питейный.
Там назло всем в две руки
Загрузил портвейном.
Не вогнать народ в испуг,
Тут я внес поправку:
Не считая сколько рук,
Подошел к прилавку.

Тут мудреет каждый год
Наш сознательный народ.
В кассу, мелочью звеня,
Как просил, - все дали,
Но на гривенник меня
Тут же обсчитали.

Тут уж встал я на рога, -
Но не ради денег, -
Честь принципу дорога,
Тут я академик.
Ночью разбуди, спроси,
Что где стоит на Руси,
И с хмельного глазу,
Я отвечу сразу.

Тут завелся я слегка,
(Нас и так все хают):
Что ж, и тут за дурака
Весь народ считают?!
Дайте, говорю, черкнуть
В жалобную книгу,
Но уже велят дыхнуть,
С кассы тянут Фигу.

Тут как вкруг броневика
Весь народ сплотился:
Так всю жизнь и ждешь куска,
Ты у нас учился.
Ты кончал университет,
Ты у нас ученый
Правду выведи на свет
За народ сплоченный!

Тут задергался мой глаз:
Встретимся в райкоме.
Правда есть, иль нет у нас, -
Грю, - в нашем гастрономе?
Тут народ весь загалдел
Прямо там, куда там...
В общем, винный весь отдел
Выбрал делегатом.

Тут у нас один мандат -
Наш простой советский мат,
С этим-то мандатом
Стал я делегатом.

Я пошел тогда на склад:
Где у вас завмагом?
Вижу мне никто не рад,
Не махают флагом.
Прямо скажем, без любви
Смотрят, как-то волком в очи.
Не волнуйся, - говорю, - свои! -
Ревизор рабочий.

Тут я сделал умный вид,
Глаз привык без света,
Наверху толпа шумит,
Ждет толпа ответа.
Слышу: Раз в семнадцатом году
Нам дана свобода,
Все должно быть на виду, -
Всё же для народа!

Сразу дать могу совет, -
Пол у вас тут грязный
А чего там только нет,
В закоулках разных.
Есть отличье от витрин.
Как туда спустился?
Прям от этаких смотрин
Разум помутился.

Может, - грю, - у вас
Аж прям до слез обидно,
Иль не так чувствует ваш глаз? -
Разницы не видно.
Мне, конечно, все равно,
Вижу так с пеленок,
Может это для кино,
Для натурных съемок?

Мне дают такой пакет,
Что не видел с роду:
Дуй наверх и дай ответ
Нашему народу -
Цель, мол, ваша впереди,
Пусть идут с ответом,
А по субботам приходи
За таким пакетом.

Тут рванулся я из жил,
Там - народ, тут - эти,
Что ж я сорок лет прожил
Дураком на свете?
Я ж приду домой с пайком
Все мои рехнутся...
Говорю: пойду в Горком,
Пусть там разберутся.

Выхожу на черный ход,
В голове шумиха.
Наверху шумит народ,
А внизу все тихо.
Не понять, где верх,
Где низ, где чего случилось.
Где, куда не надо лезть,
Если все на вынос.

Думаю: пора в Горком.
Сколько ж может длиться?
Ведь не ихним же пайком
Взять да подавиться!
Я бы застрадал сильней
В нашем гастрономе,
Вдруг машина и на ней -
Очень важный номер.

О, думаю, позвал народ,
Он уж нас рассудит.
Чтобы мазать бутерброд
Поровну всем людям...
Он заходит в чёрный ход,
Достаёт бумажник,
И несёт ему народ
Узелки в багажник.

И стою я в стороне
Прямо скажем - весь в вине
Правильно сказал нам ТАСС:
in vino veritas

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я не за смертные грехи расплачиваюсь - за стихи
Влачу бессонными ночами
Безденежье тяжелых дней.
Влачу беседы с палачами
Свободной совести моей.

Позвольте, наконец, спросить:
Чем должен я еще платить?
Тюрьмой, безумием, изгнаньем?
За то, что совести не лгу
И не смотря на все старанья
Всегда у истины в долгу?

Кому еще я задолжал
За то, что я пером не лгал?
Сошлют куда-нибудь в окрестность,
Там я найду приют, а также безызвестность?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Госпожа моя жизнь,
Разрешите в любви вам признаться.
Я люблю Вас, дай Бог,
Чтоб любил Вас так кто-то другой.
Даже в старости мне
Очень жаль будет с Вами расстаться...
Я надеюсь, что Вам
Будет жаль расставаться со мной.

Госпожа моя жизнь,
Я себе не ищу оправданье,
Я об этой любви не успел Вам при жизни пропеть.
И подходит к концу
Мимолетное наше свиданье
Утром нас разлучат,
Мне уже ничего не успеть...

На рассвете полки
Развернут от Синода к Сенату
Как четыре строки, -
Так сказал гражданин и поэт.
Ради Вашей любви
Я лицом повернулся к закату,
А иного пути
На Сенатской мне площади нет.

Госпожа моя жизнь,
Разрешите в любви мне признаться
Я люблю Вас, дай Бог,
Чтоб любил Вас так кто-то другой,
Даже в старости мне
Очень жаль будет с Вами расстаться...
Я надеюсь, что Вам будет жаль расставаться
Со мной.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Довоенные сны... и все мертвые живы пока...
И скрипят сапоги... и шаги не слышны...
И разлука и смерть далека.
На Кремлевских камнях довоенный парад.
Маршал скачет на белом коне
И, приветствуя позже погибших солдат,
Погибает в родной стороне.

И опять в лагерях довоенный поэт
О великой стране говорит.
Ни его, ни его собеседника нет,
А Василий Блаженный стоит.
И вдова, что не знает еще о вдовстве,
Сожалеет о письмах родных.
Довоенный романс и признанья в родстве
Заглушают шаги понятых.

Довоенный романс довоенной весны.
Дети живы и мать молода.
И улыбки тридцатых на лицах рядовых,
И не стала всеобщей беда.
Нынче все, как тогда, - к нам Господь справедлив
И Василий Блаженный стоит...
Довоенный романс, довоенный мотив
Неужели пропеть предстоит.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

С     Am    F     С     G        С
Па-па-па-па-па-па-па-па-па-па-па-па-па

        С
Чтоб пожить чуток в Европе,
   Am
Я уеду в Гагенкопен.
      F           С
Если там я не сорвусь,
        G           С
В Копенгаген не вернусь.

Я скажу прекрасной даме:
Рад вас видеть в Амстердаме.
Ради этих милых дам
Я приехал в Амстердам.

Я еще куплю махорки
И не где-нибудь - в Нью-Йорке,
Пью я пиво EVERY DAY
VERY BEAUTIFUL Бродвей.

Говорят, что некрасиво
Жить, не видя Тель-Авива.
Не понравится мне он -
Так уеду в Вашингтон!

А потом тряхнуть костями
Я уеду в Бич-Майами.
Издалека слышен клич:
Приезжай в Майами-Бич!

Но не где-нибудь, а в Риме
Папа римский в гости примет
И пойдем мы вместе с ним
Поглазеть на этот Рим.

Я хочу сидеть на стуле
В этом гнусном Ливерпуле
И скажу: Ку-ку, l'amour,
je ne mange pas six jours!

Побываю на корриде
В этом, как его, Мадриде
И скажу: Послушай, гид,
Покажи-ка мне Мадрид.

А потом, как папа Карло,
Я приеду в Монте-Карло,
Чтоб рублей так двадцать пять
Там на кукиш обменять.

А потом, такая глупость,
Я приеду в свой Урюпинск,
Перед тем, как водку пить,
Пальцем в атласе водить...
Ох, ох, ох...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я камышинка, я дитя воды.
Ты человек — тебя несёт теченье.
Зачем же стебель мой срываешь ты
И делаешь для губ приспособленье?

Зачем подносишь стебель мой к губам?
Тебе не передать воды журчанье.
Ты не молился никогда цветам, —
Ты рвал их, собираясь на свиданье.

Я продолженье горла твоего,
Я протяженье голоса и звука,
О, знал бы ты, какая это мука! —
Обнять мотив и отпустить его.

И неужели здесь его не ждут?
Откройся слух, впусти к себе скитальца!
В какой душе найдет себе приют
Бездомный звук, сбежавший из-под пальцев?

Я камышинка, я сестра травы.
Ты человек, бегущий от природы.
Так отойди от шума и молвы,
Играй на мне, но не лишай свободы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.