Комедия, комедия...
Иллюзии утрачены.
Одни счета не сведены,
другие не оплачены.

Мостили мы широкую
дорогу, вышла узкая.
Светила нам высокая
звезда, а вышла тусклая.

Мы пели песни славные
вплоть до седого волоса.
А жизнь прошла. И главное,
что вся с чужого голоса.

И ничего не изменить,
как в сказке чьей-то волею.
И поздно нам себя винить,
ну а других тем более.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Виски белей, ум холодней,
жизнь муторней.
А выходили по росе,
по утренней.
Но где наш день?
Что впомнить там?
Одни года,
где оглянуться было нам
всё некогда.

А светлый всё чернее путь.
Поэтому
давно пора долги вернуть,
да некому...
И смотрим сыновьям вослед
всё пристальней.
Стирается их легкий след
от пристани.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Стучал движок на первой передаче...
Ну это я, простите, сгоряча.
В огне гражданской был в те годы Гайчул,
и не было в нем лампы Ильича.

Срывал октябрь знамена и погоны,
и первенца застраховать от бед
дед Яков вместе с банкой самогона
сносил к попу, а после в сельсовет.

А сельский поп, как в целом житель всякий,
прижимист был и на руку нечист.
Наследник главный, утверждал дед Яков,
орал в купели, точно атеист.

Но мы прощаем опиум народу,
за то, что жизнь прекрасна и странна,
за то, что поп задумался на годы,
узнав, как широка его страна.

Ей и горластый оказался нужен,
что, не дойдя до столь далеких мест,
был трижды ранен, а потом контужен
в боях за славный город Бухарест.

Есть майский день. Есть пенсия в придачу.
Живой...Пиджак с соседского плеча.
И дом стоит в селе с названьем Гайчул,
и светит в доме лампа Ильича.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                     Н. Фролову

Милый мой, мне мысль одна
не дает покоя.
Как же это мы с тобой
не заметили? -
Выйдешь на люди, а там
все давно другое,
лица, песни...даже
тысячелетие.

Хороша гармонь играть,
только нет причины.
Да и кнопок лишнее
в ней количество.
Ты гори, догорай,
моя лучина,
без тебя кругом полно
электричества.

Хороши залетные,
да не нам достались.
Видно рода мы с тобой
сухопутного...
Ты мне ветра пожелай
в мой дырявый парус.
Только обязательно
чтоб попутного.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Ю. С.

Разливали не считая...
Плюнь на подлеца!
Говоришь земля большая?
Есть где встретиться?

Не сутулься уезжая,
не споткнись, родной.
Пусть тебе земля чужая
Станет Родиной.

Не мешай там виски с водкой,
не теряй лица.
Век наш, брат, такой короткий -
негде встретиться.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Куда-то рухнули устои,
душевных сил иссяк запас.
И вот, - почти готовый стоик, -
не помню с кем я встретил Вас.

Вы жили лоб не морща думой,
Вы были в меру хороша.
А я торчал как пень угрюмый
на диком бреге Иртыша.

Таким опухшим к аналою
явиться было б тяжело,
но признаюсь, что все былое
в остывшем сердце ожило.

И я воспрял, я принародно
резвился с Вами как юнец,
водил а театр ежегодно
и дорезвился наконец...

Пойти купить ведро бальзама.
В борьбе с судьбой, - мотай на ус, -
верх не возьмешь - случится драма:
она не дама, ты не туз.

Умолкли звуки старых песен,
растет живот, пропал кураж.
Давно б сбежал как Подколесин,
когда бы не седьмой этаж.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну и юга, ни путной бабы нет,
и солнце здесь, похоже, на пол-ставке.
Весь отпуск за стеной храпит сосед -
большой шалун и капитан в отставке.

Он с места принял полный оборот,
он сразу объявил, что мы не пара,
что это он в атаку вел народ,
что в нем свинца кило из Кандагара.

Сосед моложе на пятнадцать лет.
Я перед ним был тише чем салага.
Креста на тех, что отправлял их нет
навечно к перевалу у Саланга.

Я пережил, что прав, конечно, он,
что ни к чему мне лавры Кикабидзе,
и, трехлитровый прихватив баллон,
на рынок сбегал в город Леселидзе...

Я не скажу, я крупно перебрал,
куда пропал мой капитан запаса,
но мне вручал какой-то генерал
свою медаль за взятье Арзамаса.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                    критику Наталье Ивановой

По службе пародист,
по черепу Сократ,
я извиняюсь -
муж Вам будет или брат?
А всё не так остёр,
не та щепа при рубке.
Ну уж на что мужик,
а пострадал от юбки!
Вы, впрочем, мой вопрос
оставьте без вниманья.
От искренности он,
но для проформы.
Не думал никогда,
чтоб содержанье
в такой изящной
заключалось форме.
Покорнейше прошу
автограф Ваш и дату.
Я буду вспоминать,
кто бросит мне упрёк? -
От классика и я
в трех метрах был когда-то.
Прошу писать по тексту,
поперёк.

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Только я как большинство населения, -
до утра под теплый бок и мягкий плед,
сразу мысли в голове про Вселенную:
одинокие мы всё же или нет?

Вот лежу я, прибалдев,
мыслями в созвездьи Дев,
чую, дорого мне это обойдется.
Ведь надежды ни шиша,
христианская душа
никогда до этих дев не доберется.

Усугубила жена положенье, вот те на!
Говорит, что долечу я только в россыпь.
Что вступить со мной в контакт
не захочет, - это факт, -
никакая, мол, порядочная особь.

И, учтя событий ход, дал я как-то задний ход,
только след мой над туманностью растаял.
Встали стрелки у часов, а один из Гончих Псов
надо мною поднял лапу и облаял.

Приземляюсь, говорю: Гуманоид я!
Заявляю : Дружба , мир, крепить, сберечь...
Закивали мне в ответ антропоиды:
Мы согласны, - дескать, мол, - об чем, мол, речь?

Огляделся я окрест, вижу дом, на доме крест,
захотелось осмотреть останки храма.
Я нацелился в подъезд:
Кто не трудится - не ест,
Раньше труд, - говорят, - потом культурная программа.

Вот теперь вожу обрат, рядом мой молочный брат,
до получки рупь всегда могу занять я.
Но замучил бригадир: Слышь, товарищ с Черных дыр,
ты смотри, не пропускай политзанятья.

Брат кричит: Держись, доцент!
Выше трудовой процент!
Где там выше? Вон уж карточка в райцентре.
На деревне среди дня стали узнавать меня.
Приобвыкся, только матерюсь с акцентом.

Любопытные они, гамнемоиды.
Абсолютно не волнует их вопрос:
почему это всегда по циклоиде
всё летящее летит из-под колес?

А летит из-под колес в основном один навоз,
и при этом замечаю я, при этом,
что всегда солидный ком попадает прямиком,
ну а мелочь - та все больше рикошетом.

А вокруг за далью даль.
Жму ботинком на педаль.
Мой напарник околачивает груши.
Ну а я так даже рад, девки просятся подряд
Прокати, мол, до околицы, Ванюша...

Все под Богом мы, и край заболоченный
оставляю я, жалей тут, не жалей,
где дома через один заколочены,
и где души нараспашку у людей.

А молочный брат-примат,
в каждом третьем слове мат,
аж рыдал, просил отстукать телеграммку.
Все шумел: Да как же, мля? Пропаду я без тебя!
Жизню вставил ты мне в траурную рамку!

Брось, - смеюсь, - чудак смешной!
А он сжал меня клешней
и суёт листок от в клеточку тетради.
Ты с дороги напиши, не держи на нас души,
ты прости нас, окаянных, Христа ради ...

Эх... если я живым вернусь,
если в жизни разберусь,
если где-нибудь не сгину в жутком трансе,
не затем, чтоб их спасать, обещаю написать,
но боюсь, что затеряется в пространстве.

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А у нас здесь - преддверье зимы.
Обсирая две брошенных бороны,
про большой урожай зерновых
репродукторно каркают вороны.
Отчего ж на душе неуют,
ведь задумано всё было здорово?
Петухи юбилейно поют,
к ноябрю тянут шеи и головы.

1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я мучаюсь в сомнениях уже немало лет -
нормальна ли раскладка этой жизни?
Я слышал, что в Москве есть из фарфора туалет,
а для меня и бани нету в Хизне.

Мне как-то на собрании сказал колхозный пред,
что нашу жизнь не баней надо мерить,
что я ужасно сер, хотя давно изрядно сед,
И в будущее, мол, мне надо верить.

Что все идет вперед, как утверждает диамат -
Оружие для нашего народа,
И раз по деревням все чаще слышен крепкий мат,
То значит жизнь крепчает год от года.

А вражьи голоса, да раскались хоть добела!
Успехи наши вовсе не случайны -
уже сейчас на жителя калужского села
по одному приходится комбайну.

А будет еще больше, как введут сухой закон,
уж цены пересмотрены на дрожжи,
на посиделках снова заиграет граммофон,
на К-701 набросят вожжи...

Вопрос сто лет ребром стоит, но Боже упаси,
я для себя решил бесповоротно:
не отвечать Некрасову, кому же на Руси
и весело живется, и вольготно.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Речка чернее, опушка синей,
куст одиноко-зеленый.
Кисть у рябины Рубина красней
кисти телевизионной.
Краски растрачены вконец,
снимет последний грим
день, неухоженный как вдовец,
скорбный, как пилигрим.

Осенью этой все мысли ясней -
хоть на дискуссию к древним.
И не понять, что смешней, что грустней,
точно на свадьбе в деревне,
там, где звенят простым стеклом
гости пришедшие.
Благослови нас птичьим крылом,
лето прошедшее.

Что-то похожее на грусть
утром забудется.
Что не случается с нами, пусть
с кем-нибудь сбудется.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Стук вагонных колес,
стук вагонных дверей.
Ты не скажешь,
а люди не спросят -
что за ветер срывает
тебя с якорей
и куда-то от дома
уносит.

Километры твои
потерялись в ночи.
Нет маршрута в душе
никакого.
Паровозик случайный
стучит и стучит
до Максатихи
от Бологого.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мысли нехорошие мучают меня.
Что-то нашей лошади корм всё не в коня?
Над дверьми подковы все, вот и дожили
пока кони вовсе не обезножили.

Шли мы так уверенно, стать красивая.
Стали хуже мерина, даже сивого.
То с гвоздями дефицит, то с левшой запой,
а как дело до копыт, молот не такой!

Как же так в конце концов - семь десятков лет
числились за кузнецов, а гвоздя всё нет?
Прямо маршаковое положение,
вот вам песни новое продолжение...

Светит солнышко в проём между соснами.
Утром бодрыми встаём и раскосыми.
Но с гвоздями там как раз всё в ажуре и
между сопок слышен вальс о Маньчжурии.

А средь дня, средь белого, с нашей славою,
шведы чтой-то делают под Полтавою.
Я на юг, обманутый знаменосцами, -
лежаки все заняты крестоносцами.

У Чудского озера пока мёрзли мы
они всё до Турции унавозили.
Если Невского на них нету нынеча
хорошо б Георгия Константиныча.

Но другие времена и наездники.
Ну а чья ж ещё вина? Сам изъездился.
Дрогнул тощим животом, поиспоротым.
По ногам ему серпом, в морду молотом!

Мысли нехорошие мучают меня.
Променяли лошадь на Троянского коня.
Тихой сапой, умницы, лезут не галдя...
Что ж это за кузница, если нет гвоздя?

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У зданий барачных от возраста мрачных
лёг послевоенный пустырь.
Мы в нашей продлёнке из старой клеёнки
и тряпок гоняем пузырь.

Духовная пища скудна, даже нища.
Удобства для всех за углом.
И счёт в наших матчах особо удачных
был крупным двузначным числом.

В командах дворовых законы суровы,
а игры порой до кровей.
Там, честь помня свято, мужали солдаты
и шли под арест матерей.

В голодном, опасном, далеком...прекрасном -
барак и гармошечный плач.
Там в нашей продлёнке к мячу из клеёнки
мальчишки выходят на матч.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На этот счёт есть разные теории,
и все сошлись на том, - ну и дела! -
что в жизни этой не было истории.
Но всё же где-нибудь она была.

Развязка той истории ужасная.
А начиналась вроде без обид:
влюбился как-то в девушку прекрасную
простой солдат, к тому же - инвалид.

Ах, как ему пройтись хотелось с песнями
в лихом строю, чтоб похвалил капрал!
Ах, если б он капралом был! Ах, если бы
ему вручил награду генерал!

Ну кто он есть, не опалённый битвами,
старомодельный и не заводной?
Ах, как хотел он жить её молитвами!
Она, увы, не знала ни одной.

Ну вот и всё. Проиграно сражение.
Играй трубач в последний раз отбой.
И дай нам Бог такое поражение,
где нет зевак за плачущей трубой.

Как жаль его, солдата безымянного,
за то, что всё у них, как у людей...
И больше нет бедняги оловянного,
осталась только сказка для детей.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Обычных жизней наших
намного сказки краше.
Не вдруг испитой чаша
покажется до дна.
И станет больше трещин,
а веры в сердце меньше,
что в мире среди женщин
любимая одна.

И ляжет от порога
нам скатертью дорога.
И лет в ней будет много
для хладного ума,
отсчитанных кукушкой,
с чужой любви полушкой,
где станет нам подушкой
дорожная сума.

Устав от жизни длинной,
от головы повинной,
ни в следствий, ни в причин их
уже не веря связь,
мы разберёмся сами,
что в хламе и что в храме,
с душою и висками
седыми возвратясь.

Концы у сказок краше
намного песен наших.
Окажется, что чаша
испита не до дна.
Ах, сколько в мире женщин...
Красивые не меньше.
Но нам цыганкой вещей
нагадана одна.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

       Посвящается Александру Рыбакову

Опять проходишь в кресло на ночлег,
горит душа и холодеет -
На Божий свет явился сей ковчег
задолго до всемирного потопа.

Но резко вниз уходит полоса,
дрожь плавно переходит в уваженье:
ты понимаешь, что на три часа
преодолел земное притяженье.

Ни радостей, ни горестей земли,
лишь плотных туч багровая оправа,
да молнии бесшумные вдали
под горизонтом и по борту справа.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как, наверно, это глупо,
всё один и тот же сон:
старый клуб и возле клуба -
поселковый стадион;
турниковых два столба,
лавок пять едва ли,
пешеходная тропа
по диагонали.

Труд ночной отдав Отчизне,
здесь шла фабрика домой
и кривую нашей жизни
сокращала до прямой,
да как боевой солдат
всем известный ранее
под восход и под закат
проходил дядьваня.

Знаменитый дядя Ваня
редко в виде был сухом,
потому (и по призванью)
стал сезонным пастухом.

Он своей натурой цельной
почему-то углядел,
что в ноге моей смертельный
от рожденья гол сидел.
Он учил меня как надо,
бил подъёмом - будь здоров!
И кормилось рядом стадо
из козы и двух коров...

Как же, право, это глупо.
Тем глупее, что давно
стадиона нет у клуба,
нет ни клуба, ни кино.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ложатся годы на душу,
как пепел на пожарище.
Но друг сегодня мне докажет
то, что я не прав.
Почтовый ящик возвратил мне
старого товарища.
На целый день надежду дал
в двух строчках телеграф.

Там было имя и встречай.
Он ехал мимо невзначай.
В краях, где созревает чай,
Мацесты средства
с людьми случайными делил,
но он меня не обделил
и на пол суток наградил
теплом из детства.

И оказалось: стали мы
седыми и приличными,
и много лет прошло с тех пор,
когда на дружбу спрос
был меж друзьями не в цене,
к тому же закадычными,
когда один был д`Артаньян,
когда другой - Атос.

Мы ревновали кто скорей
наловит банку пескарей.
Мы знали щели всех дверей
и всех заборов.
И вряд ли был нам слишком рад
конторский о двух яблонь сад,
и не было двух дней подряд
у нас без ссоры.

Мы пригубили с ним на пару
горькую проклятую.
Я в кухне ночью под гитару
сердцу волю дал.
И он наутро уезжал
с улыбкой виноватою,
поняв, наверно, как его
я эти годы ждал.

Он был всё тот же, он увёз,
что два инфаркта перенёс.
Он то шутил, а то всерьёз,
и я не понял.
Он мне сказал: Прощай, мой граф.
Он снова оказался прав...
За что ж ты шлёшь мне телеграф
так много молний?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Светлый образ её рисовал,
столько краски извёл акварельной.
Но открыть это не рисковал -
я дорогой ходил параллельной.
Написал столько строчек немых,
упустив абсолютно из вида,
что про свойство подобных прямых
люди знали ещё до Евклида.

Я упорствовал. И неспроста
столько лет на душе непогода.
Годы впрок не пошли и места,
где и ночь и зима по полгода.
Лишь отчётливее времена,
где скрипит дверь подъездная в доме,
на которой связал имена
знак сложенья в другой аксиоме.

Это время теперь вспоминать -
бесполезная времени трата.
Суждено нам всю жизнь поднимать
неподъёмные два постулата.
Незнакомые лица жильцов,
Индпошив сбоку с мелким ремонтом.
Перелётная стая скворцов
над дворовым моим горизонтом.
Рассказ корабельного врача

Вот поэтому, милый ты мой,
лучше праздников будни.
Потому и не тянет домой,
что и дом мой на судне.
Год прошёл...ну, ей-Богу, как есть -
в дверь никто не стучался.
Вот и ждёшь, чтобы кончился рейс,
чтобы новый начался.

Пожелаешь - из сейфа налью
по сто грамм для почину.
Под тремя одеялами сплю,
под тремя...без мужчины...
Рассказать я никак не могу
за неё продолженье.
Одинаково на берегу
терпят люди крушенье.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Отдам за транспорт гужевой
полцарства. Нет его, однако.
Все, кто пока ещё живой,
страдают от кормы до бака.

И вымыть хочется во рту
и выражаться популярно,
а находиться на борту,
как штурман - перпендикулярно.

Я цветом вроде оливье,
рубаха как на коромысле.
Все мысли только о семье,
о прочем нету даже мысли.

Одна тут, правда, по утрам
на Божий мир глядит с надеждой.
А весит сорок килограмм
с очками вместе и с одеждой.

Но, слава Богу, взгляд её
меня никак не отличает.
Ну, доложу Вам и житьё,
кача...кача...кача...качает.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ничего на борту не случается зря -
Академик Ширшов поднимал якоря.
Все швартовы на отдых уложены,
катерок отбывает таможенный.

Чтобы в порт Сингапур мне
не плыть задарма,
чтобы тихо, культурно
набраться ума,
я решил отложить постирушку,
всё про кнехты узнать и про вьюшку.
Погляжу, что за вьюшка такая?
Уж кто - кто, ну а боцман-то знает.

Он на баке сидел,
мне здорово сказал.
Боцман в воду глядел,
боцман раны лизал.
Пережёвывал очень свирепо,
то что утром услышал от кэпа.
А сказал ему местный владыка:
Ни канат ты не вяжешь, ни лыка...

Пить, как боцман, грешно.
Я прощаю грехи.
Может, это смешно -
боцман пишет стихи.

Он читал мне, качая не в такт головой,
как отец в сорок пятом вернулся живой,
про детишек, про женскую ласку...
Сам, давно не похожий на сказку,
он читал про оленье копытце.
Как тут вместе уже не напиться?

Ничего на борту не случается зря -
Академик Ширшов поднимал якоря.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Две ночи не спал я.
С усердьем кретина
вперёд всё глядел.
Впереди - Филиппины.
Но судно ложится
в крутой разворот.
У них, что ни квартал -
то переворот.

Ах жалко, товарищи!
Словно тростинка,
там на Филиппинах
живёт филиппинка.
И, может быть, даже
средь белого дня
я б встретил её,
филиппинка - меня.

Я слов столько выучил
тихих и нежных...
Ах, чёрт побери
филиппинцев мятежных!
На карту гляжу.
Нету радости в карте.
Старпом объявил,
что уходим к Сухарте.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ни один чудак
не поверит как
перебитая ноет лапа.
В океан ушли.
Что там в нём нашли?
Отрывали втроём от трапа.

Дело к осени.
Камнем бросили.
Сторож - гад.
Что-то шерсть не греет?
Где бы что сожрать?
Эх, такая мать!
Не дождусь я их,
озверею...

Лишь под Новый год
скажут: Так-то вот!,
глядя, как я на кость
кидаюсь.
Мол, такая жисть,
ты ещё молись,
что родился, брат,
не в Китае.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.