Я озвучивал тех,
                чьи старанья остались за кадром...
                        (А. Мирзаян)

                Есть преступники, которые желали странного...
                        (А. и Б. Стругацкие)

Я стараюсь для тех, чье усердье почти незаметно,
Чьим словам и делам не отыщется строчек газетных;
Поколенье детей, столь излишних в родимых пенатах,
Стало жертвой сетей, возведенных отцами когда-то.
И спешат невода по вечерним московским бульварам
За характер картин и гитарного репертуара,
Но длиною волос не измеришь конфликт поколений,
И не спрячешь навоз за года негативных явлений.
И на свет извлечен с полстолетья пылящийся китель,
Ухмыльнется в гробу подзабытый усатый учитель,
И вскипят рупора славословием радужной прозы,
Так что жди топора от служивых дубов, и березы.
Я стараюсь для тех, кто законом объявлен придурком,
Кто в ночные часы возле урн подбирает окурки,
Кто всего-то желал - невеликого странного счастья -
Разбудить в своем ближнем хотя бы немое участье.
И кого повинишь, если все объяснения плохи,
Что спасенье рассудка порою лишь в чашечке кофе,
Что, гербы на рублях заключив в роговую оправу,
Проползают года, волоча непосильную славу.
Только зренье отцам заслонили прекрасною фразой
Три великих слепца, проплывавших над площадью в праздник,
И колотится в сердце струна пеплом жженой бумаги,
И глядишь, как страна с каждым днем превращается в лагерь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Why do you cry, Whilly?..
                        (Из учебника англ.яз. для 5 кл. ср. школы)

Что поделать, мой маленький брат, это, видимо, ранняя осень:
полступенечки до сентября, георгины в московских дворах;
и высокое небо с утра, мою память, как лодочку, сносит;
я как будто сбегаю по школьным ступеням, и опять говорю про вчера.

Что с того, но куда ни взгляни - замечаю лишь листья и воду,
мимо окон вечерних домов пробираюсь Господь весть, куда.
Скудный запах нехитрой стряпни защекочет мне ноздри свободой -
странным чувством, которое было когда-то, но теперь уже все ерунда...

Для чего бы грустить, Боже мой,
Об эпохе, укрывшейся тьмой,
Где цветком в коммунальном раю
Я воспитывался на краю,
Там понятней был шорох листвы,
Чаще снились счастливые сны,
Был сплошным магазином проспект,
И летал заколдованный снег...
Да и вещи - бессильная дань
До- и послевоенным годам,
А под праздники - в каждом дворе -
Участковый российский Мегрэ...
Но меж сказок и злобы Москвы
Иногда появляетесь Вы,
Чьи мечты хоронили срока,
Вы, чей возраст почти к сорока.
Где мне помнить о вашей тоске,
О пути по дрожащей доске,
Как вы бились без радужных снов
В окруженьи буфетных слонов...
Ваша оттепель скоро сошла -
Я не вспомню, какого числа;
Превращая страну в дымоход,
Вновь маршрут облаков - на восход...
И подросшие дети детей,
Не вписавшихся в ритм скоростей,
Уходили в недальнюю даль,
Не желая калиться, как сталь.
Лучше пусть - ни кола, ни двора,
Чем нечистая, злая игра,
Где вставали успехи идей
На крови невиновных людей.
Что ж тут спрашивать Вай ду ю край?,
Коль не годен для жизни ваш рай,
Где нормальнейших граждан своих
Навсегда обозначили: псих...
Что же, снова играй этот вальс,
Оставляя пока про запас
Сожаленья о вашей судьбе,
О пути по доске, о себе,
Тихо тает в зрачке острый лед,
Очень странно, что голос не врет,
Кружит медленно ломкий листок,
Мой кораблик уносит поток...
Но меж сказок и злобы Москвы
Иногда появляетесь Вы,
Чьи мечты хоронили срока,
Вы, чей возраст - всегда - к сорока.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

мало интересного
воевать с врагом
скушно и невесело,
все же - не уйдем;
только вид мы делали,
что с пулями на ты,
не были мы смелыми,
не были чисты.
Вахта без оружия,
сонная листва,
никому не нужные
радиослова,
в небе ковш Медведицы,
и костерке зола...
слишком плохо верится
в смерть из-за угла.
все вооружение -
струны и лады,
странные сомнения
на краю беды
если спотыкаешься -
лишь твоя вина:
без врагов - какая же,
к дьяволу, война?
кто отстал, кто выжил, но -
времени - чуть-чуть;
нам страницу книжную
не перешагнуть,
напоследок хочется
что-нибудь сказать:
мы не дрались против,
мы сражались за...
вот такая песенка -
тихая трава.
в узких звонких улицах
эхо как слова,
разобрать которые -
столько лет спустя -
вряд ли в этом городе
скоро захотят...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы живем у пруда, где поют лягушки,
отыскав себе стоящую игрушку,
ведь вольно свернуть шею за некий принцип,
приколовшись стать то сказочным принцем,
то совковым Рембо в пятнистой шкуре,
что кому по вкусу, и все, в натуре.

Наш бугор явно псих - одержим приказом.
Уверяет - идеей, но видно сразу - он не откровенен.
Да нам на это наплевать: не ждем иного ответа.

Здесь открыто пространство воображенью,
для чего потребно сие служенье:
то ли поиски святого Грааля,
то ли мы опять не туда попали.
Впрочем, в городе весьма недурное пиво:
раз в неделю можно пожить красиво.

Если позволять себе это чаще -
можно очень просто погибнуть в чаще:
одиночный рейд по здешнему краю -
дело гиблое, как нам объясняли.

Более половины - с белым билетом.
Мы - народ надежный, и даже где-то черечур понятливый,
одержимый, потому - здесь есть начальник режима.

Впрочем, это лирика, а на деле -
надоели до смерти колыбели,
захотелось воздуха или тайны,
и себя, к тому же, плохо искали.

Вроде все путем, но скажите, братцы,
отчего так хочется разобраться,
что свело нас вместе на этой базе,
и какой обязаны мы заразе.

Я, хоть и не чувствую себя лишним,
все же здесь чужой, может даже слишком.
Из костра взлетают и гаснут искры,
с неба звездочка падает быстро-быстро,
не надеюсь на скорое пониманье,
но хочу успеть загадать желанье.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Над палаточным лагерем пьяный закат,
Расплескался в полнеба - гляди да гляди,
Мы сидим у огня, курим горький табак,
Погоди еще, не уходи.

Ах, оранжевый жар, дорогое тепло,
Мы все ближе к нему, что-то слишком темно,
Что-то слишком угрюмо мигает закат,
Слишком низко висят облака.

Нас не так уж и много, собравшихся тут,
У разжавшего ночь золотого огня,
Мы все ближе друг другу становимся вдруг,
Этот вечер у нас не отнять.

Догорает огонь, и чуть-чуть в стороне
Бесполезные севшие спят фонари,
Ты еще по последней мне дай закурить,
Нашей грустной работе конец.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну что ж, мой маленький брат,
Осталось у нас с тобою -
Кружащаяся листва,
Да теплый асфальт вдали.
А если взглянуть назад,
За дымкою голубою -
Прощальный сигнал дают
Бумажные корабли.
Когда ощутит нога
Шершавую плоскость улиц,
Прижмешься немой щекой
К прохладному кирпичу.
И, глядя на облака,
Подумаешь: мы вернулись.
А что уж потом, прости -
Загадывать не хочу.
И можно долго курить
В объятьях седых скамеек,
Не веря больным словам
Про долг - не поймешь пред кем.
Глотать углекислый газ
С сиропом - за шесть копеек,
И видеть, как август льет
Слезу по своей листве.
Так что ж, мой маленький брат,
Осталось у нас с тобою -
Кружащаяся листва -
Пожалуй, родней всего...
А если взглянуть назад...
А, впрочем, ты прав - не стоит.
Ведь все это - в нас, а сверх -
Не надобно ничего.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Долгий путь под звездами к роднику.
В серебристом воздухе тени ткут
Ласковую музыку в такт шагам.
Мы не попадемся своим врагам.
Кан да телогрейка - всего добра.
Дальше мы от города, чем вчера.
Время ни к чему подгонять вперед.
Странно, как немыслимо нам везет.
Нам с тобой ни стариться, ни взрослеть,
Сколько-то еще у огня пропеть,
Сколько-то ночей или дней пути.
А потом - кому-то еще идти.
Вспоминать о нас у своих костров,
Обходясь, по счастью, почти без слов,
А потом, на чьем-то еще веку -
Долгий путь под звездами к роднику.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Здравствуй, здравствуй, а я ведь с тобою
Почти попрощался....
Я уже не надеялся здесь оказаться живым...
Я так долго -
(немыслимо долго)
К тебе добирался -
Мягкий свет из окошка
И тень тополиной листвы...
Теплый ветер удержит меня на упругой ладони,
Я успею пройти переулком в слезах фонарей...
Все, что было со мною - не помню и тысячной доли,
Но не спутаю ласковый голос знакомых дверей.
Я надеюсь еще наглядеться на вспышки трамваев,
Заблудиться в рассветном тумане, дойти до кино...
Каждый шаг, каждый миг, каждый вдох -
Будет мной узнаваем...
Я хочу надышаться, -
А после -
Не все ли равно...
Я вернулся, вернулся, и сколько бы мне ни осталось -
Это здесь ручейки уносили мои корабли...
Гаснут звезды, ко мне возвращается
Маленький парус...
Я войду в эту землю,
Как вышел из этой земли...
здравствуй, здравствуй....

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

пахнет теплой пылью,
погасшим светом,
листопад
календаря и веток,
ты снимаешь грим,
и уходишь в поздний
вечер - под фонарные гроздья.
было мне так страшно -
(теперь - не стоит) -
над листком бумажным -
за нас с тобою.
я придумал, что
на скамейке сквера
голубей ты кормишь -
и дело скверно.
как тогда казалось,
уйду я раньше.
(впрочем, в ту минуту -
почти без фальши).
я писал, что занавес
боль излечит,
и стихи про город,
дожди и свечи.
привалясь плечами
к коре сосновой,
мы с тобой молчали,
и пили снова
крепкий чай,
заваренный головешкой;
и без слов обходились
вполне успешно.
я был сильно счастлив -
(так не бывает) -
только песни,
улицы и трамваи
обошлись без нас,
(хоть казалось,
вряд ли...)
и теперь уже некого
ждать обратно.
так смывает дождь
на исходе марта
потемневший снег
в уголке дворовом,
и качается ночь
на струне гитарной,
обернувшись под утро -
опять - дорогой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...Заклеены окна
Афишами старых спектаклей,
И морщится печь,
Пожирая подобие дров...
Вина в этом доме
Давно не осталось ни капли,
И не согревает
Ни чай, ни остывшая кровь...
Уж так повелось -
Все считаем себя стариками.
Ах, свечи сгорают,
Как наша недлинная жизнь...
Зима в этом городе
Ломится в стекла снегами,
Швыряется судьбами -
Не отрекайся от них...

...Играет гитара:
На стенах - живые картины:
Взгляни повнимательней -
Сможешь узнать обо всем...
То грифом, то кистью -
Мы рвем по пути паутину...
И все удивляемся:
Как же еще мы живем...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

- 1 -

Над городом - качается луна,
На древних башнях - снега седина,
А ты стоишь на площади, один,
Размноженный квадратами витрин.

Сменивший три машины на шоссе,
С улыбкой на испачканном лице,
Закуришь папиросу, но - взгляни -
Последнего троллейбуса огни.

Полет без остановок - до кольца;
И вот уже - походкой беглеца -
По хрусткому снежку - скорей, скорей...

Меж двухэтажных рубленных домов,
Где за стеклом - обрывки чьих-то снов -
Спеши под мертвым взглядом фонарей.

- 2 -

Спеши под мертвым взглядом фонарей,
По переулкам замкнутых дверей -
На чей-то свет, счастливым мотыльком,
Всерьез не горевавший ни о ком...

Спеши - к порогу, за которым ждут,
Сквозь снежный шорох медленных минут,
Туда, где ты желанный, но не гость, -
Так долго добираться привелось.

Поскрипывают лямки рюкзака,
Растаяла дорожная тоска,
И ожидают новые дела...

Об остальном - на время позабудь,
Всего квартал остался, чтоб шагнуть
На островок забытого тепла.

- 3 -

На островок забытого тепла
Так долго добираться по зиме.
И вдруг - узор декабрьского стекла,
И за щекою тает карамель.

Ты забываешь горечь сигарет,
В ночной квартире - царстве пустоты;
Где кажется - один на белый свет,
И лишь часы кричат из темноты;

Где пепел от твоих черновиков,
И не спастись от горьких сквозняков,
И тщетно ждешь кого-то у дверей..

Но хорошо, что ты решил уйти -
(пускай за двести с лишним верст пути)
Туда, где не захочешь быть хитрей.

- 4 -

Туда, где не захочешь быть хитрей,
Ушел - и слава Богу - в добрый час.
И здесь полным-полно ушей и глаз;
Не страшно: ведь теперь ты - у друзей.

Пусть - как они - почти что эмигрант,
Но счастлив, разделяя их судьбу;
Столицы мишуру видал в гробу,
И вовсе не торопишься назад.

Хотя, в благословенном уголке
Все фразы - на знакомом языке,
А на гербе - отечественный зверь...

Но снова - жив. И вновь - таков, как есть.
И нет, не жаль, что оказался здесь,
Где тронешь вновь незапертую дверь.

- 5 -

Где тронешь вновь незапертую дверь,
Где запах воска, дыма и сосны.
Снимай рюкзак - все позади теперь;
Пускай зима грозит из-за стены.

Меж призраков, спустившихся с картин,
Легко шагни к скрипучему столу,
И закури. Теперь ты не один.
Откройся золотистому теплу.

Исчезнут тишина и полумрак,
И тут же позабудешь про табак,
Зима и ночь - рассыплются, звеня...

Слова уже не нужно выбирать -
Какой пустяк, что так хотелось спать! -
И рядом с другом сядешь у огня.

- 6 -

И рядом с другом сядешь у огня,
И время вам в ладони упадет;
Глядите в пламя, зная наперед,
Что вас часы сегодня извинят.

Их стук плывет, раскачивает сны -
Вкус хвои в закопченном котелке,
Дрожащий карандаш в твоей руке,
И теплый камень пройденной стены.

Отчаянье столичных мостовых,
Скрип дворников на стеклах ветровых,
Газетный шепот: Прыть свою умерь...

Все это за спиною. И слегка
Тревогу стерла добрая рука, -
Забудешь, что извелся от потерь.

- 7 -

Забудешь, что извелся от потерь,
И опьянеешь: в городе - зима.
А если снег растает, то поверь,
Что впереди - сосулек бахрома.

Но это - в перспективе, а пока
Снежинок геометрию учи,
Тащи морковку для снеговика,
Лыжней свои печали залечи.

Прими парад рождественских витрин,
Сжимая в пальцах теплый мандарин,
Под музыку бенгальского огня...

И все ж...Признайся, чем твои года
Тебе оборотятся в миг, когда
Услышишь: Брат...Ты здесь...Из-за меня.

- 8 -

Услышишь: Брат...Ты здесь...Из-за меня.
Спустя три года - станешь сочинять,
Все обращаясь к самому себе,
Венок сонетов - в память о судьбе

Твоих друзей, про город на реке,
Никак не умещавшийся в строке;
Где каждый камень помнит звон цепей,
Где либо - похмеляйся, либо - пей...

Где трезвого - губернская тоска
Дай Бог, определит за чудака
На букву м...Не то - разбор иной...

Но было суждено не драться - жить.
Попробовать понять и полюбить
И незнакомый город за стеной.

- 9 -

И незнакомый город за стеной
Тебя метелью под руку возьмет,
И ощущенье лапы ледяной
Рукопожатья - долго не пройдет.

Откроет шорох ледяных аллей,
Ночной проспект - разбойничий свисток, -
Где снег летит, летит меж фонарей
На чудом удержавшийся листок.

Не скоро позабудешь вспышки фар,
Взорвавшие заснеженный бульвар,
И ощущенье смерти за спиной...

Но не вдохнешь пороховой дымок,
И станет тебе домом городок,
Немеющий под полночью стальной.

- 10 -

Немеющий под полночью стальной,
Укладывает город спать дома.
И звезды над рекою слюдяной
Ссыпает туча в бархатный карман.

Прижмись к стеклу, разглядывая ночь,
Отыскивай все новые черты,
Но вместо штор - удерживает скотч
Афиши пожелтевшие листы.

И в этом доме - властвует игра,
Хоть не пришла еще ее пора;
И жизнь твоя - пока еще - нужна...

И город снежно-угольный - взгляни! -
На вашей жизни радужную нить -
Оскалится из каждого окна.

- 11 -

Оскалится из каждого окна
Твой тихий омут (не дразни чертей!),
И напоить решится допьяна,
Скривившись от невиданных затей,

Попробует купить, очаровать -
(не выгорит: ты больше не один)
Вы вместе - вас не так-то просто взять
Меж песен, снимков, масок и картин.

Пускай болото на уши встает,
И самое себя не узнает,
Пока поймет, что вас уже не съест.

Пусть хоть на волосок, но удалось
Вам потеснить завистливую злость -
Убогий символ этих райских мест.

- 12 -

Убогий символ этих райских мест...
А впрочем, ладно. Скоро надоест
Винить во всем эпоху и вождя,
Судьбу...Лишь одного себя щадя.

Мы просто жили, радуясь друзьям,
Любой погоде, старым площадям,
Тому, что Бог послал перекусить...
Поссорившись, старались все простить.

Мы жили ожиданием весны,
Забыв о равнодушии страны,
Которая раскинулась окрест...

Беда ли, что тогда, (как и сейчас) -
Провинция не понимала нас,
Давно устав нести свой пьяный крест.

- 13 -

Давно устав нести свой пьяный крест,
Империя храпит в неслабом сне.
Пора прощаться. Что же...Твой отъезд
Отмечен будет разве что в досье.

Кури. Пытайся подвести итог:
Ты жив, здоров, не предал никого;
Старался сделать, что умел и мог
(нередко - даже с ясной головой).

Подходит поезд. Время уезжать,
В надежде возвратиться. Ведь сбежать
Сюда так просто. Это ли вина,

Что не тебе раскачивать набат...
Сегодня - слишком много здесь солдат...
Чем станет - вековая тишина...

- 14 -

Чем станет вековая тишина?
Неужто - бунт, гражданская война?..
Навряд ли. И с дороги кольцевой
Идешь сквозь грязь к столичной мостовой.

Теперь, должно быть, много сигарет
Понадобится, чтоб найти ответ
На детские вопросы. Ты устал,
Покуда сам себе их задавал.

Но, вспоминая эти времена,
Становишься немножечко добрей.
Над городом - качается луна.

Спеши под мертвым взглядом фонарей
На островок забытого тепла,
Туда, где не захочешь быть хитрей.

- 15 -

Над городом качается луна.
Спеши под мертвым взглядом фонарей
На островок забытого тепла,
Туда, где не захочешь быть хитрей,

Где тронешь вновь незапертую дверь,
И рядом с другом сядешь у огня,
Забудешь, что извелся от потерь,
Услышишь: Брат...Ты здесь...Из-за меня.

И незнакомый город за стеной,
Немеющий под полночью стальной,
Оскалится из каждого окна.

Убогий символ этих райских мест,
Давно устав нести свой пьяный крест,
Чем станет вековая тишина?..

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...провинциальный центр - стерео-открытка,
вояж - не ссылка, тепловоз, а не кибитка;
встречает нас цензурный лай цепной собаки,
по вечерам здесь в моде выпивка и драки,

идет по набережной дон в широкой шляпе,
а у кофейни косяком гуляют бляди,
фуражек форменных не частое явленье -
в карманах штатских дремлют удостоверенья.

коктейль из речников, рабочих и студентов,
на первый взгляд - почти не видно диссидентов;
здесь тихий омут бомжей, химиков и ссыльных,
и не дождавшихся, пока ушлют насильно.

пока что не видать на улицах медведей,
лишь вот, Бог весть, куда отсюда мы уедем:
в опасной близости с невидимыми проффи
мы пьем помои под названьем черный кофе.

здесь страшно жить, но можно выжить, если хочешь,
чем наш знакомый дон и занят, между прочим,
а обыватели с зарплаты вновь пируют,
да, по российскому обычаю, воруют.

здесь не мешают патрули опохмелиться;
но все ж - последний пункт от Колымы к столице,
где все - рукой подать, и вроде, все не к спеху;
куда прибыть намного проще, чем уехать.

прощайте, дон - Бог весть, когда еще встречаться!
видать, судьба, а так бы - век не расставаться.
дай Бог вам в теплые края - от здешних кочек...
жаль, нету тех краев - полно
горячих точек...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дробит минуты серый дождь;
Насквозь полгорода промокло.
Чего ж ты ждешь? - Так и живешь, -
Как желтый лист, прилипший к стеклам...
И сам, как будто в царстве фей,
Где время незаметно лечит...
Как клево в маленьком кафе
Тянуть свой кофе - так беспечно!..
Потом - троллейбуса окно,
И городок, где все - под боком;
А на вечернее вино
Не глазом поглядеть, а оком...
Никак, трепещут за спиной
Надежды тоненькие крылья;
Над старой крепостной стеной
Горят созвездия всесильны...
И принимаешь не шутя
Портвейн, театр, кофе, встречи,
Да как невинное дитя,
Благословляешь день и вечер...
Лишь начиная замечать
Среди богемного хорала,
Что очень хочется смолчать,
какая музыка играла!
По-волчьи жить - по-русски пить;
И чтобы думать, надо выжить,
И очень хочется любить,
Но самого себя - не выжечь.
И в нарисованную жизнь
Войдет надежный гул мотора;
Ты на обочине стоишь;
Ты принял все без глупых споров.
И царство фей -
        плывет назад;
И мокнут ветровые стекла...
И остается лишь сказать -
        как все продрогло,
                           все продрогло.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда опоздал на поезд,
Можно, не торопясь,
И не баюкая совесть,
пройти вперед, по путям,
Где ветры доносят запах
Тополя и угля,
Сушат росу на шпалах,
Обрывки газет
шевеля,
Метут, раздирают в клочья
Вокзальные миражи...
А в серое небо
сочно
Вонзаются этажи;
По формулам ускоренья -
Весь здешний мир - обречен:
Не край хрущевских строений,
Но кое-что и еще.
И станет предместье - центром,
Но ты сюда - не придешь;
Прибитый случайным ветром,
Здесь слезы уронит дождь,
На крест подъемного крана,
(как возле могил родных);
Хлынут - кровью из раны -
Потоки от проходных.
Все это
Можно увидеть,
Если, не торопясь,
Пройти вдоль блестящих нитей,
Проложенных через грязь,
Туда, где, раздвинув тучи,
Огнем играет закат,
Где, может быть, даже лучше.
И повернуть назад.
И не баюкая совесть,
Смять каблуком билет.
Ты сам опоздал на поезд,
И знал, что другого нет.

...Мы приходим сюда,
Когда лето цветет до утра,
Мы приходим сюда,
Веря в то, что все было - вчера.
В паутинках дождя
Растеряем по буквам печаль
Никого не судя,
Но себя - и подавно - не жаль.
Лишь концами ресниц
Здесь коснется Ушедшее нас,
Здесь мой Маленький Принц
Вырос в Датского принца - за час.
Здесь, едва отзвучав,
Обовьется удавкой струна,
Но, язык раскачав,
Бросит в стекла набат тишина.
Здесь так трудно дышать:
Каждый вдох - будто ласка ножа;
Но - не в силах бежать:
Фонари надо мной ворожат,
И, едва отогрев,
(лишь бы только совсем не забыть)
Закружат меж дерев,
Что еще не успели срубить.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        N.Z.

Нарисуй мне Москву:
Все, что я позабыл,
Растерявшийся в солнечном мире:
Небо, желтое,
между изодранных туч,
Дождик - первые капли,
Асфальт, теплый после
сошедшего снега,
Дом, как будто он падает,
В синем - мазки - облака.
А еще - ее вечер - огни,
И огни - ее утро,
И наивные флаги,
букет электронных гвоздик.
И меня - на краю,
Опоздавшего многое вспомнить.
Нарисуй мне Москву.
Я - несбывшийся твой ученик.
Мне приснятся в штрихах карандашных
размеры и ноты.
И в размятом графите
Пробьются растенья-слова.
Нарисуй мне Москву,
Ту, которую видел.
Потому что вокруг -
Слишком другая Москва.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...в краю,
где впервые кленовый лист
опускался в ладони,
и ты был чист -
очевидно, примерно так же,
как те,
что сейчас поют в темноте.

вслушиваясь в звук незнакомых строк,
(в этом - от попавшего на урок
в школу, где учился давным-давно) -
вовсе не все равно.

звезды, звуки, запахи, шум шагов -
остаются точно такими же;
нов
для тебя лишь текст,
музыкальный стиль;
собственно, не вмешивайся:
погостил -
и ладно.
но этот спор
гасит
тот еще ля минор.

...и будто эхо от шагов -
сердцебиенье стен.
здесь множество твоих следов -
истертые совсем.
перетерпевши яркий свет,
скорее - вечер, тьму!
по звездным створам сигарет
идешь - невесть к кому.
но от которого житья
вчерашний ищешь день? -
вдыхая запахи жилья,
благословляя тень,
осточертев себе вином,
пытавшись умереть -
попробуй, что ль, еще одно:
кого-то отогреть.
вперед! - но прошлое уже
устало от тебя,
в калейдоскопе этажей -
кого-то проглядят!
и по асфальту бывших лет
проходишь, как по льду:
тебя пока еще здесь нет,
здесь нет, но где-то ждут!
и прежний дождь подскажет, что
никто не виноват,
ты купишь у метро цветов,
успеешь на трамвай.
и сквозь дрожащее стекло
по-прежнему гляди...
туда, где многое прошло,
вернешься не один.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мой несчастный Стареющий Лис -
Мы с тобой - двойники!
Ты, как я, одиноко ступаешь
В табачную слякоть.
Здесь у старых автобусов
Двери библейски узки,
Фонари на ветру
Поднимают
блестящие шляпы.
Задыхаясь от дыма
Дешевых чужих папирос,
Будто мимо Бутырок - бегом -
Вдоль оград зоопарка,
В край, известный тебе одному -
Между пыльных берез, -
Уноси свой секрет:
Он кому-нибудь
Станет подарком!
Просчитай мотыльком эскалатор
В потерявшем сознанье метро;
Оживляй свою память:
По скверам, кафе, площадям...
Здесь - что рюмка портвейна,
Что липкая чашка ситро -
Ты все это не глядя
Сменяешь
На капли дождя!
По цветам и по запахам
Считанных радостных дней,
В блюзе труб водосточных -
шутя -
Доберись до окраин...
Отыскав карандаш и листок,
Кинься в танец теней,
Но останься со мной,
Удержавшийся в дюйме от края!
Вот и все, и по первому снегу -
Цепочка следов,
Но и этого хватит, и даже -
Не стало бы много...
Мой Стареющий Лис -
По планете людей и снегов,
Ни о чем не жалея,
Вдоль тускло мерцающих окон.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

За окном день за днем,
год за годом - идут поезда,
И уже не помыслить
без стука колес
тишины.
Заливает полкомнаты
сказкой январского льда
Станционный прожектор - бессменным дублером луны.
Здесь легко перепутать
часы,
дни недели и век,
И так просто остаться
и носом прижаться к стеклу,
И беспечно оплакивать тающий мартовский снег,
По-мальчишечьи веря, что все это - просто к теплу.

И придумывать сны,
будто мы обманули часы,
Будто время согласно столетья торчать у двери.
Но пора уходить.
В отдаленьи
залаяли псы,
И пробилась сквозь ночь
кровяная
полоска зари.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...в светлом городе моем
облака
Еле держатся в реке
на плаву...
Опускается на струны рука -
Ржавым листиком -
в сухую траву...
Мы здесь мокли
под декабрьским дождем,
Майский снег
валил усталостью с ног...
Здесь когда-то я,
играя с огнем,
Был, наверное,
не так одинок...
....................
Ты промолвишь: Успокойся, вернись!
И пока что -
продолжается жизнь!.. -
Эти сны,
хотя и слишком твои,
Но давай,
поделим груз на двоих...

Ты отыщешь
Слово в пустом дому,
В электричке,
В течении родника,
В радуге.
Я, может быть, пойму
не сошедшее с языка.

...в конце концов
Остаются - ветер и путь,
По которому -
Кому-то еще идти.
Может статься,
вначале,
Этим кому-нибудь
Повстречаются,
Как будто в горсти -
Полглотка родниковой воды,
Протекающей между пальцев -
Наши с тобой следы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Проходить
По осенним листьям,
Между домов
Цвета тех же листьев,
А может, ждать
На вокзале поезд,
В котором снов
Хватит нам до утра.
А еще - лежать,
Утопая в траве,
На берегу реки,
Сбросивши рюкзаки.

Зимний вечер.
За окнами - мокрый снег.
Возле печки -
Вдвоем не страшно в лесном дому.
Ничего не осталось снаружи;
Который век -
Даже это, вроде бы,
Ни к чему.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Черно-белый блюз осенних кафе.
Залитые водой голоса людей.
Если быть откровенным,
То лишь твое
Присутствие в жизни хранит.
Мы пьем
Кофе,
Чей тропический аромат
Убеждает:
Мы вернулись назад.

...а еще - без волков.
(Разве только в сказке).
Не искать врагов.
И немного ласки,
Солнечного тепла
Или лунных линий.
И траву - зеленой,
А небо - синим.

Твой подарок
Неразличим пятью,
Теми, что в учебниках и вокруг.
Это и несущественно:
Поют
Прежде,
Чем возникает звук.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        А. Р.

Над тобой - осенний серый дождь.
Под ногой - вчерашний первый снег.
Вновь от дома к дому ты идешь;
Позади - прикрывший слезы смех.
Постучись в незапертую дверь,
В позабытый запах дома - шаг.
Здесь прервется счет твоих потерь,
Пусть на время, но за просто так.
Словно листья, разгреби печаль,
И замни - с собой - ненужный спор.
Здесь всегда готов горячий чай,
Песни, и негромкий разговор.
И согласен на любой маршрут,
Лишь бы появлялся на пути
Дом, в котором помнят, верят, ждут,
Дом, в который хочется прийти.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                А. К.

                Может, там, на седьмом этаже ...
                        (В. Певзнер)

На седьмом этаже в зеркалах пляшет пламя свечей,
Продолжается жизнь, но кончается вера в игрушки,
От пророчеств, означенных в воздухе блеском мечей,
Погружаюсь в глубины наполненной доверху кружки.
На седьмом этаже я могу обходиться без слов,
С очарованных струн - зазевался - готовых сорваться.
На седьмом этаже - не до календарей и часов,
И соблазн - позабыть обо всем и навеки остаться.
На седьмом этаже - я любил, но пытался сплести
Черно-белый венок из расцвеченной рифмы дороги,
Убегал от себя, и все думал кого-то спасти,
Возвращаясь, опять натыкался на старые строки .
На седьмом этаже ...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        А. Ж.

Картонные стены, фанерная крыша,
И щели январски морозами дышат,
А все остальное - проект.
Симфония крана в озябшей квартире,
Соседи вверху не желают жить в мире,
И бьется за окнами снег.
Убежище зыбко, но все же - улыбка,
И песни - плевать на январь...
Не страшно отсутствие пальмы и кошки;
Собрав по карманам табачные крошки,
Ты их набиваешь в бриар.
Наутро - будильник, и пуст холодильник,
Осталось
Немного вина.
Не верим Корану,
Завязывать рано,
Но чудится вдруг, за морозным туманом,
Чуть слышно
Шагает весна.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы проиграли нашу войну.
Мы разбрелись по обломкам державы.
Полно насвистывать гимн Окуджавы.
Мы проиграли нашу войну.
Мы друг от друга, встречая своих,
Дальше и дальше - при каждом свиданьи.
Пятой колонны лесные скитанья -
Много ли чести остаться в живых?
Мы проиграли нашу войну.
Нас покупают по бросовым ценам.
Мы разучились быть ясным и цельным.
Мы проиграли нашу войну.
Ждать и надеяться - все ремесло.
Жили, как пели и пели, как жили,
То же, что головы мы не сложили -
Мы не успели. Нам повезло.
Мы проиграли. Мы на мели.
Мы не отсюда. Нам поздно меняться.
Можно лишь перед собой оправдаться
Тем, что мы делали все, что смогли.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.