Быть странником - чудное ремесло.
О многом не приходится жалеть,
Собою пополняя их число,
Умея только странствовать и петь.
Когда поймешь, что ритм твоих стихов
Срастается с движением колес,
А все богатство - пара медяков,
А все, чему учили - не всерьез,
И вот, вдохнув бензиновый угар,
Собой свою дорогу ощутив,
Увидишь, изумляясь, что не стар,
Что, не смотря на все, пока что жив,
Что суждено, и - как ты ни крути -
К знакомому порогу не свернуть,
Пока - по окончании пути -
Не возвратишься сразу ко всему.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кончится ночь - больше не будет больно...
Не пламя выстрелов - лишь светлячки нас греют.
Бесцветный рассвет взойдет над первопрестольной,
Мы ее покидаем и не жалеем.
...Дело сделано - можно идти домой.
Только дома нет, а значит - по осевой
Уходить в туманный рассвет,
Вдоль пустынной трассы, вперед -
Может быть, там кто-нибудь ждет...
Вы запомните нас, уходящих вдаль поутру,
Настоящих, но не пришедшихся ко двору,
За глотком вечернего кофе
Опоздавших в новые дни;
Нас не так уж мало, но - мы одни.
Утро гасит звуки - мы ускоряем шаг.
Есть ли что-нибудь кроме дороги? - пожалуй, нет.
Дело сделано. Нам не увидеть, как.
Тишина все громче и громче.
Привет.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Листиков флотилия
Плывет по лужам,
Мы не удержимся,
Станем провожать.
Не остановиться -
Дождик на ресницах,
Как тут не решиться
Следом убежать.
Что у нас осталось -
Малая малость.
Много ли найдется -
Горько пожалеть.
Стекла в паутине,
Мячик на картине,
Тянем-потянем -
Можно не успеть.
Сделав шаг из дома -
ждали другого,
Мелом по асфальту -
не разобрать.
Вышли слишком рано,
Сказки без обмана,
Как это ни странно,
Я иду искать.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Эта улица - прямая, как нож.
Эта улица - тугая, как лук!
Может быть, здесь все, что хочешь, найдешь,
Лишь неясно, где враги, а где - друг!
Эта улица - длинна, словно грусть.
Эта улица - немножко больна!
В лужах - льдинок, ближе к вечеру, - хруст,
Эта улица - без нас - не нужна!
В нашем городе - всегда хорошо!
Мы придумали его второпях,
Он созвучен только с нашей душой.
Остальное, что за гранью - пустяк!
И, едва-едва дожив до звонка,
Мы уйдем в его сиреневый цвет,
Будет музыка шагов и закат,
И запретные огни сигарет!
Под кузнечиковый стрекот реклам,
Колыбельную летящей листвы, -
Мы пройдем сквозь город радужных ламп,
Мимо тронутой морозом травы!
В нашем городе - так просто дышать! -
Смотрим в воздухе
Цветное кино!
Нету смысла за свободой бежать:
Здесь открыто нам -
Любое окно!
Эта улица - пружинит асфальт!
Эта улица - тугая струна!
Эта улица - длинна, как печаль;
Эта улица - без нас - не нужна!
В нашем городе - всегда ...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пропитан город дымом и водой.
Оскомина от истины седой
Видна печально с каждой стороны,
Со всякой размалеванной стены...
Уныло смотрят влажные дома;
Под сапогами хлюпает зима:
Мороз - не сахар, но такой январь -
Понравится кому-нибудь едва ль.
Все - в духе Лема - рыбью жизнь ведут,
Но верят, что к чему-нибудь придут...
...Ты наскребешь на пачку папирос,
Отыщется банальнейший киоск,
Где купишь что-то с надписью Минздрав...
И далее. Ну что ж, он в чем-то прав.
Но что тебе до мнения врачей,
Когда идешь, свободный и ничей,
По городу контрастов и любви -
Потерянной. И нечего ловить.
Закуришь, и случайно вспомнишь дом.
Он был когда-то. Точно...Гастроном,
И пьяные валялись во дворах;
И ты не слишком верил в слово страх...
Подпольно занимался каратэ,
Чуть не купил подержанный ТТ...
Но с каждым летом - вынужден взрослеть;
И вот уже - проклепанный браслет -
Сменяется Павезе и Рембо;
И песенка про шарик голубой
Не вызывает ироничных слов.
И безразличен цвет чужих шарфов.
Прекрасная, бесценная пора,
Когда хотелось жить, а не играть
В другую жизнь, которую всегда
Пытались навязать. Прошли года:
Совсем не много. Господи, прости! -
Вот это - постарайся пропустить.
И вот ты здесь. Н-да, что ни говори,
От голода слегка сосет внутри,
И для спиртного легок кошелек,
И ты бы с удовольствуем прилег
На мокрый снег. Но чересчур грязны
Покровы возле бежевой стены,
Где ты остановился, закурив,
И удивляясь, что покуда жив.
Окурок, рассыпая огоньки,
Упал на землю. Слишком не с руки
По городу намокшему бродить;
Но в этом что-то можно находить...
Вот переулки. Ты пройдешь по ним -
Кварталом засекреченных НИИ;
Вот площадь, магазинов суета,
Толпа, и ей не нужно ни черта;
А после, властью ртутных фонарей,
Она предстанет скопищем зверей,
Но, Маугли завидуя чуть-чуть,
Пока спокойно продолжаешь путь.
Иди-иди, светла твоя печаль,
Сочувствие ко влажным кирпичам,
Вот так же я сочувствую тебе,
И городу, и заводской трубе,
Окраине, пока полухмельной -
(Но не беда, ведь завтра - выходной)...
Спеши - все мимо запертых дверей, -
Под серым небом Родины твоей.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Посмотри, как немного успели:
Полстранички - на смех голубям.
Во дворе качнутся качели -
без меня, без тебя.
Отошедшее без покаянья
Время игр и первых потерь
Уважать обучало страданье,
Грусть и смерть.
Что с вас взять? Вы еще молодые!..
Что с нас взять?
Верим - стать не успеем седыми -
Что ж, молчать?
Полстранички успели, а завтра
Из нее
Кто-то сделает голубя - странно?
Мол, старье!
И качается на качелях
Новый век...
Полстранички всего и успели -
Чистый смех,
Полстранички всего и успели -
Чистый смех.
Мы слезами платили - не кровью,
Но зато
После был пистолет в изголовье:
Платит - кто?!
Но однажды, лишь тронешь ворота
В эти дни -
На качелях качается кто-то:
Оглянись!!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот такие дела - в нашем городе - дождь;
Как бездомный щенок - лижет руки и щеки...
В мостовых - зеркала; посреди января -
Хмурый город промок - он такой одинокий...
Капли за воротник, холод в сердце проник -
Будто льдинка из сказки...
Но надеешься зря, будто окна горят
Для тебя - не спеши понапрасну.
Вот такая зима - не в морозных дымах,
А в дождливом тумане.
И от автодорог поднимается смог,
Но на Лондон, понятно, не тянем...
И в аквариумы придорожных кафе
Носом тычутся жители...
Рыбий мир окружает тебя,
И безмолвно шевелятся рты.
В этом - есть какая-то правда!
И в глухих переулках -
За тобой остаются следы.
Значит, остается отрада
В том, хотя бы, что встретились два одиночества -
Город и ты...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дождинки за окном - согрей меня, вино,
Едва освещено
Кафе.
Нигде спасенья нет
от дыма сигарет,
Прикрой глаза и ко-
Фе пей...
Позволь себе приют на несколько минут:
Неплохо начат день,
Смотри:
С пластинки - скрипок плач,
Ты сушишь старый плащ,
И плещется глинтвейн
Внутри.
Бармен слегка сердит,
Который день дожди,
Хоть в дождь еще ценней уют,
Что джезвочки в песке - синичками в руке, -
Но это больно скорый суд...
Бармен невозмутим,
Он не один режим
За стойкой тихо пережил:
Триумф и крах идей
И четверых вождей -
Он, в общем-то, на них ...!
Не слишком веря в рай,
Он ставит Jesys Christ
И хиппи в уголке - торчат...
И, встретив его взгляд,
Солдаты патруля
Угрюмо повернут назад.
Вертись, держись, крутись,
И все же это - жизнь,
Но, брат, завидовать грешно.
Целует дождь стекло,
Уже совсем тепло,
Ах, надо бы идти давно.
Как будто на века
Повисли облака,
Едва освещено кафе,
Позволь себе приют
На несколько минут:
Прикрой глаза и ко-
Фе пей...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Все, что было - отдано, но не взято,
Наше время легло кирпичом в строенье,
Как случилось выжить - мне непонятно
До сих пор. Очевидно, это - везенье.
Дни весьма похожи на фильм про рыбу,
Выброшенную на воздух. Ибо
Не могу относиться вполне серьезно
Ко всему, что здесь происходит. Поздно.
В странном городе творятся странные вещи,
Подготовка к рынку идет зловеще,
Все настолько зависимы друг от друга -
Кто трясется от зависти, кто с испуга...
Времена безвластия: рук не крутят,
Наверху вспоминают о Марке Бруте,
Впрочем, кое-кто в золотых погонах
Ввел бы в город несколько легионов.
Даст Господь - обойдется. Но даже это
Слишком скучно, чтобы читать газету.
Тишина предместья. Окошки спален
Серы. Воздух трансцендентален.
Форум у пивного ларька. Собака
Подымает лапу у остановки.
Это было тысячу раз. Не так ли?
Это лишь немногим лучше веревки.
Дочки-матери на суета бульваров.
Сигарета во рту, ничего в кармане.
Перекресток, автомобильная свара.
Докурю, сидя на садовом диване.
Первый снег, бывший когда-то чудом,
Кофейня в центре, аптечный запах,
Чашка греет пальцы, звенит посуда,
Матерится буфетчица. Да, не Запад.
Впрочем, наплевать. Посиди, не гонят.
Третий Рим - как ветреная погода
В середине ночи. Она хоронит
Все на свете. Остается свобода.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А Москва - расцветала пьяными,
Год катил по наклонной плоскости,
Вечера - шипели коньками,
Проносили елки чуть свет.
Проходил по городу некто;
Улыбаясь немножко странно -
Вечный мальчик и вечный взрослый -
С фонариком в рукаве...

По стране бормочущих снов
И рыбьих речей,
Где и пары слов
Довольно для стукачей,
Города и квартиры меняя -
Вот пустяки! -
Продолжая пить
Из одной и той же реки,
Продолжая играть,
Не расстраиваясь ничуть,
Если публика спит -
Ведь проснется когда-нибудь! -
Продолжая жить, иногда - хотя бы назло,
Забывая спросить,
Какое нынче число.
Так выходит мим,
И невольно дрогнут стволы,
Так смывают грим,
Опрокидывают столы.
Так актер немого кино
Шлет прощальный жест,
Так все было давно,
И теперь - перемена мест...
То ли дали звук,
То ли вдруг обронили кость,
Но на пиршестве слуг
К месту - только Каменный гость...
И под жуткий заушный хруст можно так легко
По Тверскому бульвару домой уходить пешком.
Ах, эстетика шестидесятых! - Куда уж там! -
Если только перевести Битлов на Фортран,
Если только загнать Вийона в двоичный код -
Может быть, бетонное детство что-то поймет...
В нашем городе - листопад, и еще тепло.
Мы забыли спросить, какое нынче число.
По стране бормочущих снов и рыбьих речей...
Может быть, этот город
Вскоре
Станет - ничей...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

(1)

в нашем городе - идет снег;
в нашем городе зима - в кайф!
эта улица пьяна в бэк,
а точнее, просто в бэк сайд!
осторожней, сапожок: лед,
на морозе - так коварно вино!
в нашем городе - сплошной Новый год,
в нашем городе - играет ф-но!
под расстроенный шансон стрит
ловим ртом снежинок пломбир;
а у нас - такой смешной вид:
мы смеемся и жуем сыр!
парикмахер нам ни к чему:
мы прическу назовем - хайр;
а однажды - в белую тьму
льдинкой имя упадет - Кай...

(2)

проникая сквозь стены домов,
наполняя пространства жилищ,
дождь гремит за вспотевшим стеклом
в барабаны простуженных крыш...
ослепительный пьяный джазист,
на игле своей сочной игры,
закруживший Москвой твою кисть,
по страничкам листая дворы!
так вперед - между льющихся строк,
сквозь тебя пролетающих вниз;
по пути на разбитый порог
водосточной трубе улыбнись!
по Тверскому, к Никитским, с дождем,
сквозь дрожащие стекла и жесть -
отступай в свой незапертый дом:
в этом что-то, наверное, есть!
дождь всегда у тебя за спиной -
звонким выстрелом первой грозы,
или в лица летящей листвой -
вечный спутник осенней шизы!
без зонта, без плаща, без любви,
лишь с дождем - не поверив тоске -
отсидись на Медвежьей крови,
и с рябиною на коньяке!
это дождь, это дождь, это дождь -
водяные часы сентября...
доброй ночи. Когда ты уснешь,
эти капельки - заговорят.
тишина в присмиревшей Москве,
к теплой двери - следы от ворот.
воск прилег на еловую ветвь.
старый дом, белый снег, Новый Год.

(3)

мне бы выйти под утро по белым хрустящим коврам
в зыбкий сон наступившего года, в заснеженный храм
незнакомого города, где проживаю сто лет,
замереть от догадки: меня в этом городе нет!
я, наверно, не местных кровей и нездешней земли;
может, белые сани случайно меня подвезли.
я из сказки сюда прилетел, я упал со звезды,
я пройду по бульвару сквозь хлопья озябшей воды...

но тревожит окно жестяной водосточный рожок,
охмелевший сентябрь на деревьях лампады зажег,
и не думай укрыться под крышей от крика дождя -
осень хлопает форточкой, в день за собой уводя!
пролетай над каналами улиц, зонтов толкотней,
над морщинами стен, успокоенных теплой водой,
опустись на сверкающий сквер, вдалеке от людей;
стань прозрачной слезинкой начала московских дождей!
нынче в городе - ветреный сев пожелтевшей листвы,
разжимаются пальцы деревьев на ветках кривых.
что мне делать с тобой? - для тебя каждый день в
сентябре -
как бумажный кораблик, забытый на школьном дворе.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

        * * *

Ночью - в ритме реклам -
лица меняют цвет.
музыка по углам;
в центре - дым сигарет.
тихо кафе поет,
волнами гонит сон.
из динамиков льет
то хард-рок, то шансон.

        * * *

запахи летних тел,
спирта, кофе, духов.
даже если б хотел -
не до твоих грехов.
я сижу у окна,
я глотаю коньяк,
в небе висит луна -
вопросительный знак.

        * * *

что ты все о судьбе -
пей кофейную муть.
ведь на Герду тебе
явно не потянуть:
ищущий влажный рот,
глаз нездешних разрез -
мой потертый блокнот
полон таких чудес.

        * * *

освещает асфальт
прямоугольник-дверь
мне никого не жаль:
каждый тут - Бог и зверь.
здесь - кого только нет...
впрочем, сиди и пей.
ночью - меняют цвет
лица моих друзей.

        * * *

на рождественском Арбате холода;
на рождественском Арбате - хоть умри...
одиночество - не главная беда,
только - Бога ради - не сорвись на крик!
я стою на пешеходном берегу,
возле строя проплывающих машин...
я, наверное, не многое смогу,
если думать о спасении души!
а потом - в кофейном нищенском тепле -
наблюдение предпраздничной толпы...
вновь на улицу - слегка навеселе,
вьется в воздухе сверкающая пыль!
измеряй длину арбатских мостовых -
от себя к себе не скоро попадешь!
знаешь точно, что останешься в живых,
хоть давно уже друзей к себе не ждешь!
но не тронут даже лучшие слова
до костей промерзшей каменной Москвы...
так живи от Рождества до Рождества,
от замерзших луж - до замершей травы.

        * * *

стучит машинка. рассвело.
сквозь запотевшее стекло
ей отзовется дождь.
ты сваришь кофе в полутьме,
промолвишь - все идет к зиме...
других слов - не найдешь...
а днем мне - кутаться шарфом,
по влажным улицам - пешком;
в себе их уносить...
и взгляд дворового щенка,
и нерв трамвайного звонка,
и очередь к такси...
а вечер будет тих и сух.
и будто стаи белых мух
сюда не приплывут...
куплю консервов и вина,
иду, а рядом - тишина
баюкает листву...
листок садится на плечо;
вот счастье, - что же мне еще? -
зажгутся фонари...
мы встанем рядом у окна,
и остается только нам -
за все - благодарить...
стучит машинка. рассвело...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Моя судьба - провожать,
Твоя судьба - уезжать,
Все сказано. Никому
Не поставишь в вину.
А просто - поставлю вино
На столике у окна,
Я речь готовил давно,
Да понял, что не нужна.
Погладишь взглядом лицо:
Поделено, что ж теперь...
Покинешь мое крыльцо,
Оставив открытой дверь...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...запутана умело
ночная темнота,
восток мерцает белым,
и полоса чиста.
обрывками мелодий
кружится голова...
и в лучший мир уходят
люди и слова.
как будто бы беспечно
ведут, ведут туда,
где, вроде как при свечке,
проносятся года -
пока последний холод
не тронет тонких век...
когда и где был молод -
мой добрый человек?
но снова, как когда-то -
посередине - тьма,
а в зареве заката -
мерещится тюрьма.
лишь памятью надежно
приворожен к друзьям...
иначе - невозможно:
в этом всем - ты сам.
простреленною грудью
вздымаются слова,
и щеки облипает
промокшая листва;
и памяти снежинки
сдирают кожу с плеч...
и выцветшие снимки.
как больно их беречь...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Подводя итоги восьмидесятых,
можно смело сказать, что мы стали старше.
вероятно, без этих времен проклятых
не светило бы стать чем мы есть,
а также,
все мы -
вышли
из песен бардов и Грина;
и на первый снег восторженно глядя,
ощутим себя будто под пластилином,
но - людьми, которые - Бога ради...
впрочем, не мне судить.
и какого черта! -
отпустите туда, где когда-то жили.
пусть считался созданьем второго сорта,
и какие бы вороны ни кружили
над домами нашими и краями,
где нам, слава Богу, пожить случилось...
мы и в самом деле были друзьями,
разделяя по-братски
и спирт, и сырость
двух столиц,
и не вспомнить, скольких окраин, -
обо всем, что выпало, не жалея...
но теперь -
поодиночке - растаем:
серым снегом, под утюгом апреля...
от любви и картофельного салата
до травы и посаженного поэта,
от кота, которого многовато
в небольшой квартире, -
до пистолета.
от вина и прозы Хемингуэя -
до ревизии параллелей Маркса -
этот путь на совесть тобой проверен.
и оплачен жизнью.
и всякой краской.
пролетая над пятнами-городами,
предвкушая Аркадии приближенье,
уж конечно, не мысли о Магадане
вызовут головокруженье.
и когда, окутавшись зябким дымом,
швартовался автобус на летном поле,
ты себя не чувствовал пилигримом,
ощущая потребность лишь в алкоголе.
сидя в кресле, прикладываясь ко фляге -
с обязательной мыслью, что все, приехал -
глядя
на развевающиеся флаги,
отчего-то, право же, не до смеха.
да и то сказать -
не создай кумира:
ведь и сам не ведаешь, чего ищешь:
для тебя - что Северная Пальмира,
что раскопы древнего городища.
и пока живешь - вот и слава Богу -
отмечаешь
и два Рождества, и Пурим.
старый коврик
потеребишь у порога,
и в дверях обронишь:
давай закурим.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...Как будто отсюда уехали все поезда...
Ушли насовсем, и оставили горький дымок....
Край, Богом забытый, - уж, кажется, дальше куда! -
Становится домом: какой ни на есть, а порог.

...Крик поезда - растает, но наше дело - вернуться,
В печаль последних трамваев,
Купель огней, окунуться.
И в снежном скрежете улиц -
Прийти к знакомому свету,
От черных дорог ссутулясь:
Перила, лифт, сигарета.
Молитвой свято ждущих -
Да станет силы добраться,
Когда шлагбаум опущен,
И выжить трудней, чем сдаться,
И пальцами ледяными
Ожечься о лак гитарный,
А место, откуда ныне -
Найти не суметь на карте.
А попросту - ответить -
Я долго был
Очень занят...
Лишь помнил - меня здесь встретят...
Вернулся -
Как вы сказали...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вхожу сюда, когда сгустится темнота,
И звук шагов под аркою не гулок.
Нужна мне темнота, хоть совесть и чиста:
Почти чиста - как в дождик переулок.

Я сумерки прошу укрыть от перемен,
Которые, быть может, сотворились...
Опять хочу войти в дыханье этих стен:
Укройте мелочь - как, договорились?

Не узнанный хочу пройти, как и тогда,
Вдыхая ночь, налитую до края,
И что такое: страх, сомнения, беда -
Не думаю, не ведаю, не знаю.

Не лица - силуэты; точки папирос
Как будто маяки, и на мгновенье
Я снова стану тем, кто здесь когда-то рос:
Не торопитесь, капельку терпенья:

Не узнанным иду, как будто бы родной,
Чужим я стану лишь через минуту;
И нету ничего, что стало между мной
И мною прежним.Не было? - Как будто.

Укрытый пылью иль окрещенный дождем,
Как странствующий музыкант - на сцену,
Я выйду на проспект, заполненный огнем:
Негреющим, слепым, люминесцентным.

Не узнанным иду вдоль стендов и витрин,
Вслед смотрят манекены с осужденьем...
И среди них меня найдешь лишь ты один:
Ну что, старик, пожалуй, с днем рожденья...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...Ведь грустным солдатам
Нет смысла в живых оставаться...
(Б. Окуджава)

Последнее лето нелегкой свободы
Сгорает листвой во дворах.
И, кажется, привкусом дыма и меда -
Травинка в зубах...
В глазах, отражающих хмурое небо,
Мелькнет синева...
И волосы цвета поспевшего хлеба;
И лишними стали слова...

По серой реке, чуть качаясь, плывет теплоход...
И мы - еще вместе, и нам - еще хочется жить...
Пока еще верится: каждый отыщет приход,
И Бога, которому можно до гроба служить.
Всего-то: травинку жевать и смотреть за корму,
Курить потихоньку, за плечи друг друга обняв.
Покуда кораблик плывет, и грустить ни к чему,
И что за дела до того, кто там прав, кто не прав.
На доски причала, а после - в свой сказочный дом,
Где ждут не дождутся картины и струны гитар;
И в городе, прозванном кем-то медвежьим углом,
Над стареньким чайником тихо закружится пар.
За треснувшей чашкою - вечный дрожащий уют;
Подайте же ради Христа, хоть кусочек Луны...
И все-таки, много ли стоил наш песенный труд,
Коль всем нашим встречам разлуки, увы, суждены...
Пусть теплая осень подарит так много любви,
Работу, и пестрый ковер, где так просто гулять.
Теперь бы сказал - что угодно, ты только живи...
Вернуть бы все заново, или сначала начать...
Кому теперь спеть, как в поход собирался король...

От трамвайной брусчатки
Не поднять головы.
Там, где кустики мятой,
Но упрямой травы.
Возле старых заборов,
Между ржавых путей...
Где полно разговоров
Про счастливых детей.

А над кладбищем - кричали вороны,
И рябина на снегу - будто кровью;
И на лица хлопья сыпались нежно,
Будто в мире еще были надежды.

Несмотря на запреты,
Мы росли, как трава,
Нас дымком сигаретным
Встречала Москва,
Слишком много заботы
На страницах газет...
Мы глотали свободу,
Которой нет...

...Тишина, и только звон колокольный,
Да воронья перекличка - гортанно...
Понимаешь, это даже не больно,
Все - пока еще - обидно и странно.

Как легко ультрамариновой зимой
Проходить, не торопясь, своей страной;
От бетонных заколюченных оград,
Сквозь литой бульварный антиквариат...
Покупать в кафе дежурный пирожок,
Подержать в руке доверчивый снежок...

Мы воротимся
В сиреневый город,
В паутину
Фиолетовых улиц.
Ты не бойся,
Боль появится скоро;
Очевидно,
Мы еще не проснулись.

От трамвайной брусчатки
Не поднять головы.
Между пальцев -
Примятый -
Красный кустик травы.
Возле старых заборов,
Между ржавых путей,
Там где все разговоры
Про счастливых детей.

...Когда мы, смертельно устав, придем
Туда, где мысли легки,
Припомним о том, что у нас был дом,
Где мы читали стихи,
Где нам улыбалось чье-то лицо
(а жизнь за окном - как сон)...
И солнце - блестящей гирькой часов -
Тянуло за горизонт...

...И был мне сон -
В предутренний час,
Когда умирает ночь -
Как будто друг мой
Жив и сейчас,
И мы с ним уходим прочь.
По пояс в пряной густой траве -
Шаги почти не слышны...
По ржавой узенькой колее -
Обратно в детские сны.
И ляжет ночь, но будет тепло,
И звезды спустятся к нам...
Что было - лишь плохое кино;
Забудь о нем, старина...
Поверь, что не было воронья
Среди заснеженных плит...
Измены, подлости и вранья,
Поверь, что ты не убит.
А та земля - не наша земля,
Была ли она - как знать...
А те, кого мы звали друзья -
О всех ли нам вспоминать...
...И темнота укрывает нас,
Вдвоем - нам достанет сил...
И был мне сон в предутренний час...
И был мне сон.
И был...

...Привычные к детству,
мы бродим по улочкам дня;
Дурную наследственность,
культ и застой обвиня
Во всех наших бедах,
в своем неуменьи любить;
Мы в чайных беседах
согласны о всем позабыть...

Неважная осень -
уютно лишь у очага -
Все листья уносит,
взамен обещая снега;
И кажется блажью -
по лужам гулять не спеша;
И полною лажей -
значение слова душа...
Промокшие ноги,
качели поют под дождем;
Подсчитывай слоги,
и счетами щелкай потом.
Куда как удобней
простить все любимым врагам,
Гораздо способней
из окон рассматривать дам...
Куда как занятней
тянуть Золотое руно,
Гораздо приятней
свалить на плохое кино,
Гораздо сподручней
заделаться мастеровым,
И в обществе сучки
разгуливать по мостовым.
Гораздо достойней, чем...

...В московские окна колотится снег ноября,
Планета промокла, графитом темнеет заря.
Куда же деваться от черного крика ворон...
Сбежать - не прощаться - на мокрый дрожащий перрон.
Но как вы похожи, все улочки этой страны!
По крыши в тревожном
молчании утоплены.
А зрителям здешним
надежно захлопнули рот...
Здесь самый безгрешный,
покладистый, клевый народ!
А значит, обратно, минуя окошечки касс;
За школьной оградой - случилось, видать, не до нас;
Сквозь голые скверы (ах, есть ли он, тот огонек?)
О, как мы доверчиво
ждали
последний звонок.
И будто отсюда уехали все поезда;
А в мойке посуда, в салатнице гаснет звезда...
Все тише и тише
шумит Ярославский вокзал...
С кропоткинской крыши - никто никого не узнал.
Ломаются спички, знакомые валят к столу,
И станет привычным чужой силуэт на углу;
А снег обезумев, стучит, будто просит - впусти! -
И свечку задует -
внизу
хлопнет дверца такси.
И вновь - апельсином -
костер над притоком Пахры.
Ах, что же здесь было от жизни, а что - от игры? -
Не стоит стараться
одно от другого делить...
Мне снова - семнадцать,
Мне снова
приходится
жить.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот так-то, брат,
снимается кино,
Беспомощно
и чуточку грешно,
Так просто,
как уроки не учить;
Беда ли, что за труд
не получить ...
Вот так-то, брат,
но нам ничто не странно,
Что сигаретный дым,
вода из крана,
Мы не сходили в жизнь
с листа экрана,
Все было,
кажется,
наоборот.
Не мы
на одуванчике спустились,
С высот,
куда без крыльев воспарили,
Но
заслужили
призраки иные,
И теплую тоску под Новый Год.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Близится лето:
Время пыльных трамваев,
Усталой листвы
И сонных бульваров;
Улиц, наполненных ожиданием
Неизвестно чего;
Огромных звезд,
И одиноких прохожих...
Близится лето:
Воспоминание о снегах,
Ледяных дорогах
И тугих почках;
Близится лето -
Эпоха птенцов
И ночных фонтанов,
Теплых стен,
И прилипшей к спине одежды;
Близится лето -
Отдушина сумерек
Над листом бумаги ...
И, налегая грудью на ветер,
Вновь оживаю
От нависшего в воздухе
Ожидания -
Первого поцелуя -
Или первой грозы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я повстречал художника,
Рисовавшего
На запотевшем стекле
Плацкартного вагона.
И он,
Не говоря ни слова,
Нарисовал историю,
Как рассказывают
Собственную жизнь
Попутчику,
Сходящему на следующей станции.
И несовершенство рисунка
Позволило мне
Рассмотреть самого себя,
Который все-же
Чем-то от меня отличался -
Отыскав, чего мне не хватает сейчас;
И тоскуя,
О чем я еще не догадываюсь.
Но когда я,
Забыв обо мне теперешнем,
Протянул художнику руку,
Того уже не было.
И мне,
Добравшемуся, наконец,
Откуда пришел,
Некому было рассказать
Об этой встрече.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Помолчи со мной, малыш, помолчи.
Мы побудем до утра у огня.
Нам не надобно особых причин.
Ты - единственный, кто верит в меня.

Это всё тебе ещё предстоит:
Тёплый дождь и папироски в ночи.
Поезд только полминуты стоит.
Расставания печаль - хоть кричи.

Мне-то ладно - я привык ко всему:
Жил лишь сказками и ел, что дают.
Если я не удержусь наплаву,
Помолись, малыш, за душу мою.

Только всё-таки мы были правы:
Наши сказки не пропали зазря.
Мне, наверно, не сносить головы,
Если буду я достаточно прям.

Слава Богу, мы друг другу смогли
Не сказать с тобою вслух ничего.
Ночь окончилась, погасли угли,
Солнце встало над высокой травой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нами проигран восход, и нельзя отыграться.
Нечего делать: закон - ни о чем не жалеть.
Ночь на исходе, а значит, пора собираться,
Надо, хотя бы в конце
нам достанется смерть.
Нами проигран восход, и закат не отыгран.
Небо залило сомненье: к чему же спешим?
Нам не увидеть, чего ради путь нами выбран,
Хоть до рассвета - восемь секунд с небольшим...
Нами проигран восход. Для себя - но и только!
Раз уж нельзя ни о ком -
ни о чем! -
не жалеть!
Звездное небо постелено, спите спокойно.
Утро идет.
Нам на него не успеть.
Но, уходя в никуда,
под метели и скрипки,
Вспомнив друзей, кратко хлопок рванув на груди,
С лиц не стираем ни пота, ни слез, ни улыбки,
Помня, что было
и зная, что ждет впереди.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Потонули в любви мои братья по духу и прозе,
из которой рождались стихи на нездешнем морозе,
короли афоризмов, джазовые аристократы,
для которых я, кажется, так и не стал младшим братом.

Чья-то кровь с молоком еще бродит у царственной бронзы
по фольклорным названьям кофеен, харчевен, и - снов.
Я - ничей. Я - случайный снежок, уцелевший под солнцем,
позабывший значенье Бог весть где затверженных слов.

Поднимались стволы. В перекрестьях - и сердце, и струны.
И мелькали в досье Кришна, Биттлз, и даже Иисус.
И тянуло коричневым тленом вдоль улиц неюных,
и, сжимая гитару, я думал, что скоро проснусь.

Уцелевшие руки - в исколотых, сросшихся венах -
наливались теплом, покидали колючие стены;
безымянные пальцы вплелись в золотые объятья,
и сквозь грустный туман - улыбались мне старшие братья.

А потом - наши песни играл королевский оркестр.
Лишь тому, за что жили мы, в них не оставили места.
Снова золото было: во рту, на ушах и в карманах.
Позже тех златоустов я видел среди наркоманов.

Я бегу, я стараюсь услышать обрывки мелодий,
запах нашей весны среди лихо звучащих пародий,
все пытаюсь словить недозволенный кайф ностальгии:
у божественной бронзы и лица и песни - другие...

Я и сам потонул - отворяющий многие двери -
в невозможной любви, или в том, чему больше не верю,
в одиночестве или безумьи отчаянья певших.
Но не стоит жалеть. Это - просто судьба уцелевших.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.