Впереди есть мгновенье, на столе пистолет
На вопросы все сразу дать поможет ответ.
И дознанье напрасно, ни к чему проводить,
Он ответит надежно, как я жил и как быть.

Доказать невозможно - свой я или чужой,
Из моих документов только память со мной
От беспамятства лечит номерное клеймо
Все хотел бы забыть - не позволит оно.

Не отмыть, не стереть, я его выедал.
Память всех лагерей за предплечье кусал.
Но напрасно я кожу зубами хватал -
Память в цифрах на память в рубцах разменял.

Под Ростовом у неба оплавилась синь.
Я один, ну а их куда взглядом ни кинь.
А последний патрон как на всех разделить?
Умирать не хочу, раз они будут жить.

И последний патрон убивает в упор,
Дальше шмайсер повел, стрекоча, разговор.
Он подумал, что все - рассчитался со мной,
Но проклятье ему - я остался живой.

Я остался живой, но минуты не жил,
Я не жил и не знаю, был я или не был.
Разве жизнь - дышать через раз, торопясь,
Чтоб дыханье укрыть от охранников глаз.

Правда можно дышать, научившись сперва,
Чтоб без всхлипов и слезы сочились едва,
Чтобы только ночами - иначе конец!
По тебе отрыдает немецкий свинец.

Но судьба мимо газовых камер несла.
Крематориев мимо меня провела.
Мимо виселиц, даже болезнь стороня -
Свой российский свинец мне надежно храня.

Снарядила меня, ночь дала потемней.
И я с их до своих добрался лагерей.
Свой я или чужой - где ответ на вопрос?
Пистолет разрешит, был ли ложен донос.

Все! Нет средств у меня доказать, что я свой.
Зря от смерти бежал. Зря тягался с судьбой.
А теперь решено, я спускаю крючок.
Все! Конец наконец! И мозги в потолок.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нас утешат компетентных комиссий решенья.
Этот факт - эпизод из морских катастроф.
Объяснит все, распишет газетное мненье.
Нас геройством умилят уже неживых моряков.

Разберутся, расписав поминутно, подробно,
Расстараются точки расставить над и.
Назовут всех, опишут душевно и тонко,
Но не скажут, кто крикнуть успел Корабли!

Нет подлодки. Натружено вспыхнув, истлела.
Так душа выжигает себя изнутри.
Командира, как сердце свое, уберечь не сумела
И уходит на дно, не узнавши про крик Корабли!

Вот уже захлебнулась надежда морской пеной горькой.
Потянуло на дно, как же люди держаться могли?
Спас команду не плот, воскресил из почти уже мертвых
Человеческий крик Корабли!.

Двадцать прожитых лет в этот крик торжествующий вложит,
Соберет человек все, что в жизни недолгой нашел.
И хотя по уставу моряку не положено - тонет,
Не положено тоже, чтоб в плаваньи с лодки сошел.

Торопясь, будто вечность забвенья конечна
Он за лодкой своей к капитану нырнул,
А потом этот крик несдающейся песней навечно
Станет гимном тому, кто, не спев, утонул.

Не уснуть, я не знаю, за что совесть судит.
В чем она обвиняет меня до зари.
Я закрою глаза, а меня сразу будит
Человеческий крик Корабли!.
Я закрою глаза, а меня сразу будит
Человеческий крик Корабли!.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дернула нелегкая да под руку дьявола
Навести порядок здесь в вотчине своей.
Вызвал он статиста, да разумного самого
Подсчитать кто в грешниках вор, трус и злодей.

Разрешить с простоями старую оказию
Сколько дров - смолу варить - выписать в раю,
Открывать ли в этот год для чертей гимназию,
Можно ли в аду ввести экономию?

И в плане расписано сколько чертят
В квартале и в месяце черти родят,
И сколько в гимназии люстр перебьют,
И завучей сколько со свету сживут.

Просчитано, сколько согнали потов
Все грешники, каждый и сколько котлов
Согнав с греховодников, можно набрать
И соль, в перспективе, из них получать.

Перспектива дьяволу, видимо, понравилась,
Встречные задания наш берет статист.
Министерство создано, чтобы с планом справилось,
Вызваны все грешники, кто экономист.

А план набирает все больший размах -
Подсчитано. Сколько напильников впрах
Источат о когти, рога и клыки
Коль утром не стой встанут черти ноги.

И сколько поштучно пойдет и на вес
Всех тех накладных, чтобы выписать лес,
И сколько затратится черте-часов
На рубку поленьев и топку котлов.

Грешен, но не каюсь я. И к чему мне каяться?
Все творю. Чего хочу и спокойно сплю.
С планом там, в аду еще двести лет промаются
Так что есть гарантия - быть душе в раю!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Волк-одиночка с раздробленной лапой
Молча зализывал раны свои.
Смерть не кралась к нему тихой сапой,
Волк бегал с нею наперегонки.

Много в союзники к смерти вступало
Самым надежным ей стал человек
Только чуть-чуть смерть опять оплошала,
Лишь сократив волку ранами век.

Смерть! Волк тебе говорит, одиночка!
Старость, спасибо, мне не беречь,
Жизни моей не поставлена точка,
Мы еще много раз встретимся, смерть!

Благодарю, смерть, своей крови запах.
Боль своя злости прибавит к врагу,
Силы прибавит в израненных лапах,
Злостью я в схватках себе помогу.

Боль не сочится сквозь челюсти воем.
Не заскулить, хотя тянет подчас,
Рык только душит, как перед боем.
Жаль, что схватится мне не с кем сейчас.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это был известный случай, старый анекдот:
Приглашен мужчина к даме - борщ, гуляш, компот.
Мужа нет, привычна сцена, что и говорить.
Вдруг звонок и он заходит как должно и быть.

А жена была не промах - собрала белье,
Ухажеру простынь в зубы - Гладь ее.
Мужу бойко объясняет - Вот с бюро услуг
Пригласила, чтоб погладил. Мне - мол - недосуг.

Рад любовник, расстарался! Ох спасен!
Шторы, платья и пижамы гладил он.
Через 2 часа, догладив, убежал.
Встретив друга, все подробно рассказал.

Расстарался в описаньях, что и как
Вот послушай, я не промах, не дурак!
Тот стоял, тоскливо слушал, головой качал -
Идиот, бельишко это я вчера стирал.

Из истории подобной уясни.
Ты жене во всем, чем можно, помоги.
И спецьяльностями всеми ты овладевай,
Будь электрик и сантехник - все познай.

Я на площади бастую - Гласность, помоги!
У семьи социализма есть враги.
Описав типичный случай, дал пример
Против всякого развитья социальных сфер.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кто же ты, кто ты, женщина? Сколько гадали - тайна.
Ты можешь быть изменчива, ты можешь быть случайна,
Ты можешь все: из прошлого править днем настоящим,
Будущим быть непрошеным, в жизни быть самым важным.

Можешь звездой в ночи гореть, меря недосягаемость,
В веру прекрасную обречь света неисчерпаемость,
Можешь быть пропастью без дна, тьмою к себе влекущей.
Тяга к тебе сведет с ума страха, безумья пуще.

Ты можешь розою цвести, чудо творя собою,
К счастья вершине привести или печали морю.
Розовый куст пригреть змею в розе цветущей может,
Душу сведет отравою, сердце и разум сгложет.

Кто же ты, кто ты, женщина? Сколько гадали - тайна.
Ты можешь быть изменчива, ты можешь быть случайна,
Так для чего ты создана? Взлета или падения?
Молю тебя - будь непознанной тайной и откровением.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

      Поучает волчица волчат
      Наставляет, сурово рыча,
      Строго волчьим законам уча.
      Но один делал то, что нельзя.

Из темного леса нельзя выбегать,
С лисенком дружить и с зайчонком играть,
При виде чужого нельзя не рычать,
Чужого за друга нельзя принимать.

      Волк-отец поучает волчат
      Наставляет, сурово рыча,
      Строго волчьим законам уча.
      Но один делал то, что нельзя.

Нельзя волку верить вообще никому,
Пощады давать даже раненому,
Нельзя не добить в стае тех, кто ослаб,
Нельзя забывать: в жизни каждый - твой враг.

      Вожаки поучают волчат
      Наставляют, сурово рыча,
      Строго волчьим законам уча.
      Но один делал то, что нельзя.

Нельзя вожаку не отдать свой кусок.
Вожак прав всегда - это главный урок!
Ему должен все и всегда уступать -
Волчицу, добычу и право рычать.

      Не усвоил волчонок закон.
      Дрался с тем, с кем нельзя и дружил.
      Он врагов столько в стае нажил,
      Что был изгнан из стаи он вон.

Не смог одиночкой прожить бы свой век.
Спасибо, его научил человек
По волчьим законам сверять каждый шаг,
И помнить всегда: в жизни каждый - твой враг.
Вот так!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.