Мы многим владели -
Судьбой не владели.
Огонь догорает, треща.
Чужие жилища, чужие постели
Одежда с чужого плеча.

Чужие встречают в ночи боязливо,
С оглядкой ведут до крыльца.
Чужая улыбка приклеена криво
К чертам дорогого лица.

Чужие жилища, чужие постели,
Одежда с чужого плеча.
Мы многим владели -
Судьбой не владели.
Огонь догорает, треща.
Мы все проиграли,
Мы не доиграли,
Я медлю, я время тяну...
Но как мне садится играть с шулерами,
Когда моя жизнь на кону?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Серен, я стар и горд.
Просить мне не пристало...
Но пред лицом невзгод,
Постигших род твой, все ж,
Униженно молю
За юность и за старость
Помилуй дочь мою -
За это все возьмешь.

Вчера я слышал, как
Она всю ночь рыдала.
Она наверняка умрет,
Серен, она
Рабою станет впредь
Всех прихотей усталых
Твоих - мне ль говорить -
Но в чем ее вина?

Твой дом из желтой охры
Кирпичной черепицы.
Всю жизнь вокруг да около
Печально я бродил.
Зари коптился окорок
И туч слетались птицы,
И зажигались окна
Среди ночных светил.
Во глубине колодца
Звезда теперь не тонет
Средь бела дня,
Но вы не ушли от нас в зенит.
Пусть снег вас не коснется,
И ветер вас не тронет,
И жребий вас не вынет,
И тьма вас не затмит.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Августовские звезды -
Светлые пятна на бархате черном
Появляясь на небе, означают начало конца
Они плачут о лете
уже почти обреченном
Но еще не потерявшем лица
Жизнь завертится снова
Когда за осенним туманом
Кто-то нервной струною учует,
Как плачет весна
В новогоднюю ночь, когда самые трезвые пьяны
Потому что надежда пьянее любого вина

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сокровенная песнь -
ничего мне не надо
Да признаться иного ничего я не знаю
Только то еще поле, где в памяти вдруг
Так проста и спокойна
душа
да и место к тому же
такое -
никого-то и нет -
Ничего мне не надо

Лишь в просторе бескрайнем постройки какой-то
Доска отвалимшись
Чем-то так
человек
где-то здесь
чья-то песня в ответ
да такому
дневному и ясному горю
Словно рана в руке -
а глядишь
И не оторваться
и будто лишь это
осталось
как некое дело
и жизнь
- сокровенная песнь
Ничего мне на надо
Да признаться -
  иного ничего я не знаю

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сухое левантинское лицо,
упрятанное оспинками в бачки,
когда он ищет сигарету в пачке,
на безымянном тусклое кольцо
внезапно преломляет двести ватт,
и мой хрусталик вспышки не выносит;
я жмурюсь; и тогда он произносит,
глотая дым при этом, виноват.

Январь в Крыму. На черноморский брег
зима приходит как бы для забавы:
не в состояньи удержаться снег
на лезвиях и остриях агавы.
Пустуют ресторации. Дымят
ихтиозавры грязные на рейде,
и прелых лавров слышен аромат.
Налить вам этой мерзости? Налейте.
Итак - улыбка, сумерки, графин.
Вдали буфетчик, стискивая руки,
дает круги, как молодой дельфин
вокруг хамсой заполненной фелюги.
Квадрат окна. В горшках - желтофиоль.
Снежинки, проносящиеся мимо...
Остановись, мгновенье! Ты не столь
прекрасно, сколько ты неповторимо.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Часы останови, забудь про телефон,
и Бобику
дай кость,
чтобы не тявкал он.
Укрой чехлом
рояль.
Под барабана дробь
и всхлипыванье
пусть
теперь выносят гроб!
Пускай аэроплан,
свой объясняя вой,
начертит в небесах
Он мёртв
над головой.
Пусть лебедь в бабочку
из крепа спрячет грусть.
Регулировщики в перчатках чёрных пусть.
Он был мой север,
юг,
мой запад, мой восток,
мой шестидневный
труд,
мой выходной восторг,
слова и их
мотив,
местоимений сплав.
Любви,
считал я,
нет конца -
я был
неправ.
Созвездья погаси, и больше не смотри
вверх!
Упакуй Луну
и Солнце
разбери,
слей в чашку
океан,
лес чисто подмети.
Отныне
никого в них больше не найти.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ни страны, ни погоста
Не хочу выбирать.
На Васильевский остров
Я вернусь умирать.
Твой фасад темно-синий
Я впотьмах не найду,
Между выцветших линий
На асфальт упаду.
И душа, неустанно
Поспешая во тьму,
Промелькнет под мостами
В петроградском дыму.
И апрельская морось,
Под затылком снежок...
И услышу я голос:
до свиданья, дружок!
К равнодушной отчизне
Прижимаясь щекой,
И увижу две жизни
Далеко за рекой.

Словно девочки-сестры
Из непрожитых лет,
Выбегая на остров,
Машут мальчику вслед.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бухая на ухабах
Прет колесо судьбищи
В Альпах опять метели -
мне их не увидать
Если не в теле баба
станет еще бабищей
Если душа не в теле -
стало быть навсегда.

Это опять метели
Это опять тоска
Пчелы не улетели
Всадник не ускакал

Греется в тощей шлюхе
Нищенький итальяшка
В зябком ночном трамвае
Сидя движенью взад
Это симптом разрухи
Это синдром отмашки
Это слезу скрывая
Плачут мои глаза

Это опять метели
Это опять тоска
Пчелы не улетели
Всадник не ускакал

В Венецианской тверди,
Боже, Иосиф ляжет
Боже, ему виднее
Ведал, чего творить
Если с Россией смертью
Не замириться даже
Нам-то, живущим,
с нею
как себя замирить?

Это опять метели
Это опять тоска
Пчелы не улетели
Всадник не ускакал

Это опять метели
Это...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Систола - сжатие полунапрасное
Гонит из красного красное в красное
Словно
шинель на
шелку.
Льнет, простужая, имперское к женскому -
Около Спаса, что к Преображенскому
Так и приписан
полку.
Мы ль предадим наши топи болотные,
Склепы пехотные, гульбища ротные,
Плацы, где сякнут ветра?
Понову копоть вдыхая угарную,
Мы ль позабудем сухую столярную
Стружку владыки Петра?
Мы ль...
Но забудь эту присказку мыльную
Ты ль позабудешь про сторону тыльную
Дерева, где воронье?
Нам умирать на Васильевской линии
Отогревая тряпицами в инее
Певчее зево свое.

Ведь не тобою ли прямо обещаны
Были асфальты сетчатые трещины
Переведенные с карт?
Но, воевавший за слово хрипатое,
Вновь подниму я лицо бородатое
На посрамленный штандарт!
Белое - это полоски над кольцами,
Это - когда пацаны добровольцами,
Это - когда
никого
Нет пред открытыми богу божницами -
Ибо все белые с белыми лицами
За спину
встали
его.

Синее - это когда прибиваются
Беженцы к берегу,
бредят и маются
У византийских камней
Годных еще на могильник в Галлиполи.
Синее наше, а птицы мы, рыбы ли -
Это не важно ей-ей.

Друг, я спрошу тебя самое главное:
Ежели прежнее все неисправное,
Что же нас ждет впереди?
Скажешь - мол, дело известное, ясное -
Красное это из красного в красное
В стынущей честно груди.

Мы ль...
Но забудь эту присказку мыльную -
Ты ль позабудешь про сторону тыльную
Дерева, где воронье?
Нам умирать на Васильевской линии,
Отогревая тряпицами в инее
Певчее зево свое.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А от Невского - помнишь - в квартале
Вот в такие же метели
Достоевского письма читали
Как ревели мы,
Как ревели...
Мы б на Невский сейчас улетели,
Эти письма перечитали...
Но провинцию всю на метели
Вдруг чего-то позакрывали...

В Богоявленьи мартовские вьюги
Да Воротынец замело по ушки
Прямой эфир талдычит буги-вуги
Исподтишка
да снеговой подушки
Тишок под лопнувшими небесами
Голяк в гостинице с местами
В местной
А нам каюк - нас замело с концами,
Которые сводить к тому же не с кем.

В Богоявленьи, что меж Арзамасом
и Нижним Горьким -
Заперты ковчеги.
Летят проклятья небесам чумазым
За Родину, за Сталина, за снеги...
Заметано, заметено. Могила.
Шашлышчник жарит мясо
Чье незнамо.
Ларечник продает
Батончик хилый
Прямой эфир передает рекламу...

В Богоявленьи Бога не видали
Без малого сто лет
Безкрестны храмы...
Ах каб на небо без суда забрали?
А может быть уже давно пора бы...
В Богоявленьи Бога не боятся
Отворотясь от Воротынца трасса...
Ах, только бы выкрутиться из объятья
Ах, только, только б выпутаться, братцы...

___________________________________
Примечание: Богоявленье и Воротынец - поселки в Нижегородской
губернии

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.