Под крылом метут снега.
И невидно ни фига.
Под снегами спит устало
Бесконечная тайга.

Под крылом волна шумит –
Это океан не спит.
Он, подлюка, как хозяин,
На планете возлежит.

Он то сделает прибой,
То цунами бросит в бой.
Как бандит с большой дороги
Бьет и топит всех волной.

Под крылом лежит песок.
Каравана путь далек.
Солнце белое пустыни.
Дело тонкое – Восток.

Показались огоньки
За излучиной реки.
Значит скоро на посадку.
Принимайте, мужики.

октябрь 1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Для большинства неведом путь
И некуда стремиться.
И никуда не отвернуть
И не остановиться.
Жизнь, как курьерский налету,
Проскакивает мимо.
И вот вокзал. И вам поют,
Встречают херувимы.

Но там сплошной бюрократизм,
Анкетки заполняют.
Где был, что пил, кого любил,
И места не хватает.
И не работает табло,
А в справочной пьют пиво,
В авоськах тащут барахло
И нет в киосках чтива.

И толпы отлетевших душ
Слоняются без дела.
Лелеют, бедные, мечту –
Соединиться с телом.
Но вот беда – не продают
Обратные билеты.
И денег там не признают,
И грех и блуд – там всё учтут,
Что слишком крут и если Брут,
Всем по заслугам воздадут:
Кому ярмо, кому хомут,
Кому-то в руки лом дадут,
И жив пока, мой милый плут,
Задумайся об этом.

Я повторю совет простой –
Жить следует достойно.
И вот тогда на Высший суд
Вы явитесь спокойно.
Не будет страшен приговор,
Никто вас не обидит.
Ребята, верю, с вами там
Всё будет в лучшем виде.

11 июля 1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

От тех, кто видит сны,
Не стану я скрывать,
Что нужно каждый сон
Уметь истолковать.
И толкователь снов
Случайно я открыл,
Потом его в стихах
Легонько изложил.

     Коль увидел ты кольцо, то к венчанию.
     А конюшню – значит жди гостей.
     А палач приснился – к раскаянью -
     Зло задумал ты, откажись скорей.
     Рев звериный, не поверите, к радости.
     Если плащ, то повышение в должности.
     А вот рыцарь – это, блин, к зависти,
     К страшной злобе, к утрате, блин, совести.

Я целых десять дней
Страницы те листал.
И все, что снилось мне,
Упорно вспоминал.
Учил и повторял,
Записывал в тетрадь.
Вот только мне приснись –
Я сразу буду знать.

     Если женщина приснится беременная,
     Это знак неожиданной прибыли.
     И не думайте, что все это временно.
     Всех касается, кем бы вы ни были.
     Коль увидел генерала – к покорности.
     Офицер – это, блин, к подчинению.
     Жук приснился – так это к задолжности.
     А галун и лампас – к повышению.

     Хорошо бы приснилась подкова мне.
     Значит счастье и удача предвидится.
     Вот сижу я и мечтаю. Ну, как во сне.
     Только сны что-то больше не видятся.

4 марта 1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Раз однажды в State’s Americ
Не дошло вдруг до истерик,
Мол, плательщики налогов
Раззорились все подряд.
И пасти российских бондов
Не хватает ихних фондов.
С аппетитом жутким баксы
Пожирает аппарат.

Мол, российская разведка
Ночью спит ужасно редко.
И секреты ихних стелсов
Захватить всё норовит.
Деньги вешает безменом
И суёт их конгрессменам,
Потому у них в России
Рубль – острейший дифицит.

И никто не застрахован,
Что не будет завербован,
Если снизить в два-три раза
ФэБэЭровский бюджет...
Тут сенатор с Алабамы
Твердо говорит и прямо,
Мол, родные алабамки
Выдвигают свой проект.

Дескать, что за хлебосольство?
Надо выгнать их посольства,
Из ООН и из торгпредства
Женщин всех. И всё – o’key!
И тогда все алабамки,
Соблюдя приличий рамки,
Всех шпионов из России
В плен захватят без затей.

Но никто с них не дотюкал,
Что сенатор из Кентукки
В перерыве заседанья
Телеграмму накатал.
Эндрю Джонсон с Пенсильвани
(школу кончил в Теплом Стане)
Вмиг ошибки все исправил
И её зашифровал.

Они прыгнули в тойоту
С конгрессменом с Менесотты,
Парнем смелым и отважным,
В скромном званьи – капитан.
А на вилле экстра-класса
Конгрессмена из Техаса
Ждал их всех сенатор Бобби,
Что из штата Мичиган.

А сенатор из Айовы
(раньше был он Ивановым)
После виски с кока-колой
К телевизору припал.
Там Чумак махал руками,
Двигал носом и ушами...
Энрю Джонсон, выпив водки,
Мигом всё расшифровал.

Так! Приказ получен тайно.
И решенье гениально! –
Пить коньяк, сидеть на вилле,
Никуда не выходить.
Здесь простое объясненье –
Чтобы не принять решенье
В ихнем долбанном конгрессе,
Надо кворум провалить.

Так разведка провалила
Всё, что там происходило.
Поощрения, награды...
Капитаном стал старлей,
Очень даже может статься,
Если будет впредь стараться,
То на счет родной сберкассы
Перечислят сто рублей.

май 1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот бы встретился мне добрый волшебник!
И Андрей Макаревич сгодится.
Не просил бы я ни славы, ни денег –
Мне давно машина времени снится.

Даже если не лететь в ней – катиться,
Даже если в ней не будет штурвала...
Мне б всего на десять лет возвратиться,
Чтобы дочка снова маленькой стала.

Я, как прежде, буду мчаться с работы,
Даже если вдруг дадут нам зарплату.
И, конечно, мы с тобою в субботу
Будем целый день гулять по Арбату.

Нарисует нам художник сутулый
Косы белые и красные банты,
А ты будешь всё вертеться на стуле,
Есть пломбир и запивать его фантой.

А потом пойдем в зверинец на Пресне,
У вольеров со слонами там вишни.
Будут петь жар-птицы нам свои песни,
Улыбаться будут белые мишки.

Мы баранками накормим жирафа
И научим говорить попугая.
А в метро ты скажешь: я хочу к маме,
Прислонишься, на ходу засыпая.

Размечтался я, ребята, и ладно.
Написал куплетов семь или восемь.
Но звонок – пора подняться с дивана.
На дворе опять весна. Или осень?

ноябрь 1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        Посвящается моей дочери Юле

Помню две скамеечки в нашем тихом дворике.
Коротали времечко бабушки за столиком.
Мальчики и девочки там играли в салочки.
И все вместе прыгали там через скакалочку.
                     Все через скакалочку.

Детские веснушечки на невинном личике.
До сих пор не стерлися метки на наличнике.
Но родному папочке с ней уже не справиться,
С белокурой бестией, доченькой-красавицей.
                       Доченькой-красавицей.

В банке распускаются вешней вербы веточки.
Но уже другие нам ставит жизнь отметочки.
Мне с годами кажется, что Земли вращение
Все же ускоряется всем на удивление.
                       Всем на удивление.

Чудеса на свете есть есть. Только силы тайные
Не хотят никак принять меры чрезвычайные.
В залихватском кружеве мы с планетой вертимся.
И с тобою, милая, все никак не встретимся.

Кто-то ось планетную смазал добросовестно.
И сие усердие, скажем прямо, горестно.
Дни и годы щелкают, как рубли на счетчике.
Сломаны скамеечки в нашем тихом дворике.
                   В нашем старом дворике.

Чудеса на свете есть. Только силы тайные
Не хотят никак принять меры чрезвычайные.
В залихватском кружеве мы с планетой вертимся.
И с тобою, милая, все никак не встретимся.

октябрь 1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы сидели с ним за столом,
Подававшим когда-то надежды.
Вхож ко многим был бардам в дом.
И со всеми был близок прежде.

Ты введи, говорю, меня в круг.
Это важно мне, обязательно...
А он – пой для друзей и подруг,
А в элиту тебе – нежелательно.

Они все там, как пауки,
Мирзояны да Туриянские,
Всё мерещатся им чужаки,
Все им кажутся конями троянскими.

Он наполнил себе до краёв.
Будь попроще, старик, и так далее,
И не надо зря тратить слов,
А не то сжуют вместе с сандалиями.

Мы сидели с ним за столом.
Он казался и жалким и сломанным.
Уж забрезжил рассвет за окном...
Свечи стаяли. Струны порваны.

6 января 1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не тешит глаз багрянцем клен,
Лист облетел – исчезло диво.
И вот осенний марафон
Идет-бредет неторопливо.

Мой друг собрался за кордон,
Совсем как парус одинокий.
Он кинул нас в краю родном?
А что найдет в стране далекой?

И чьи-то милые глаза
Не раз он вспомнит через силу.
Ну, а дождинка, как слеза,
Стекает по стеклу уныло.

И странниц вечных караван
На юг уносит ветер злющий.
А мне не видеть дальних стран.
Я здесь прописан.Здесь живущий.

Жизнь – интересная игра.
Но как бы впрах не проиграться.
Но подан трап и нам пора:
Тебе – лететь, мне - оставаться.

21 декабря 1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В   РЕСТОРАНЕ

Мы познакомились случайно.
Бокал мартини в коготочках.
В глазах немыслимая тайна
И в вазе на столе цветочки.

Я предложил Вам сигарету,
Вы дали отхлебнуть мартини.
И мне казалось, будто это
Я видел в фильмах Пазолини.

Мы танцевали танго, пили.
И страсти извергались лавой.
Меня ж сомнения душили,
Что Вы – обычная шалава.

И Ваши глазки с поволокой,
Мне, подмигнув, всё подтвердили.
И снова стало одиноко.
А на эстраде скрипки выли.

15 мая 2003г.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Облетевшие желтые листья
Под ногами шуршали кругом.
Нет, не я Вам писал эти письма,
Не просил Вас о чем-то таком.
Приближался к Земле Марс некстати,
На меня слишком сильно влиял.
Я же Вам в том письме о кровати
Ни словечком нЕ намекал.

Две кометы упали на плечи,
Метеором ударило в грудь.
Отчего же, мадам, в этот вечер,
Как и я, Вам не в силах уснуть.
Лев поссорился с Гончими псами
И скосил Южный Крест  крепкий хмель.
А Венера втроём с Близнецами
Там устроили жуткий бордель.

Я, конечно, не верю в приметы,
Но когда за окном рассвело,
То хвостом той проклятой кометы
Млечный путь до тебя замело.
На метле Вас по небу носило.
Я за Вами всю ночь наблюдал.
Вы забудьте, что в письмах тех было.
Нет, не я эти письма писал.

9 сентября 2003г.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мой Бог, не знал любви такой!
Но как-то в Интернете,
Недавно было всё, весной,
Одну подругу встетил.

Сначала были мы на Вы,
Но позже, в вертуале,
Под одобренье всей Москвы
Два раза переспали.

Но это всё же вертуал.
Хотелось ощущений.
И я любви своей сказал
По мылу в день весенний.

Давай-ка, встретимся с тобой
Мы в ГУМе у фонтана.
Она сказала - Дорогой,
Быть может это рано?

Я закричал - Ма шера ми!
Ведь скоро в Интернете,
На чате знают, чёрт возьми,
У нас родятся дети.

Однако трудность - как узнать
Друг друга у фонтана?
Просил же фото, блин, прислать!
Не присылала - странно.

И фотографии взамен
Сказала мне приметы:
Я бюстом, как Софи Лорен.
До встречи. С комприветом.

Прошло полдня. Ее все нет.
И понял я - дал маху.
Подходит вдруг ко мне - Привет!
И умер я от страху.

Теперь на облаке, как раб.
Грущу по Белу свету.
И поделом. Влюбляться в баб
Нельзя по Интернету!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я в середине лета
Вдруг снова встретил Вас.
Закаты и рассветы...
И это всё для нас.
Для нас Кассиопея
И млечный путь для нас.
И я, признаться, млею,
Когда я вижу Вас.

Лучитесь ясным светом
В мерцании светил.
Зимою, а не летом,
Я раньше Вас любил.
Но белые одежды
Вы сбросили давно.
Мне с Вами быть, как прежде,
Увы, не суждено.

Вы изменились очень,
Я даже удивлен.
Я также озабочен
И несколько смущен.
То холодны, строптивы,
То веселы, легки.
Но, как всегда, красивы
И проситесь в стихи.

То вдруг опять капризны,
И в этом не правы.
Не скрою укоризны,
И мы опять на Вы.
Как подойти не знаю,
Не знаю, что сказать,
Но Вам я пожелаю
Еще прекрасней стать.

Ваш темперамент плещет.
Вы в этом - мне подстать.
Но мне зимою легче
Вас было покорять.
Так хочется вернуться!
Зимою, не сейчас.
Ведь надо же свихнуться,
Чтоб так влюбиться в Вас.

О ком же ночью лунной
Всё это написал?
С гитарой шестиструнной,
Кто так меня достал?
Ни слова о фигуре,
Ни слова о глазах...
Всё потому, что песня
Вот эта.... о Горах.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Есть на Садовом дом огромный
Со звездно-полосатым флагом.
Идеей смутною влекомый,
Я шёл за визой, бедолага.

Я шёл, замечу, не впервые,
Но визу все равно не дали.
Хотя там консулы другие,
Но вот умней они не стали.

А мне твердили про удачу...
Потратил время, бабки, нервы...
Козлы в двух окнах, не иначе,
А двух других – так просто стервы!

Свой ум продали по ленд-лизу.
Не знаю, чем теперь шурупят.
Вместо меня – арабу визу,
А он их, бля, уконтрапупит.

А так бы я  - ходил беспечно,
И распевал им песни наши...
Я США теперь навечно
На карте в черный цвет закрашу!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Смешные, девки, всё-таки мужчины!...
Особенно поэты или барды.
Я расскажу вам меньше половины,
Но это будет истинная правда.
Не лекция хоть это, но послушай:
Вода  и лед – два разных состоянья.
У бардов этих тоже, мать их в душу,
То вдруг любовь, то разочарованье.

Однажды в горы я махнула, в Приэльбрусье.
И он там был. Скажу вам, девки, честно,
Вдруг поняла, что от него тащусь я,
К тому же бардом здесь он был почти известным.
Он подкатил ко мне годилем иль брокажжем
Одновременно и коряво и красиво.
Стишок прочел, так я упала даже
И посмотрела на него красноречиво.

Ну что сказать, мой пылкий взгляд дошел до цели.
Он даже, кажется, немножечко смутился.
Мы погуляли и попили и поели
И он пойти со мною в номер напросился.
Трехместный номер был свободен до рассвета,
Подруги спали на диване в коридоре.
Гори, гори, моя звезда, моя комета!
Я перед ними извинилась, типа, sorry.

Но в главном получилось очень сложно,
Вот вы моё представьте состоянье -
Всю ночь читал стихи! Ну, сколько можно?
Не знал, подлец, законы колебанья.
Прогуливал по физике занятья,
Испытывай теперь с таким мученья.
Я, извиняюсь, вся была без платья,
А он учил меня стихосложенью!

Но время ночи было на исходе.
И он сказал, что кончил... со стихами.
А я надежду испытала, вроде,
Что всё же будет что-то между нами.
От предвкушенья просто онемела.
Ну, думаю, веды ещё не старый!
Взяла его за что-то там несмело,
А он тогда достал...свою гитару.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дедушка сказал: - В субботу
Не пойду я на работу.
Утром в зоопарк поедем,
Нас с тобою ждут Медведи,
Бегемоты и Фламинго,
Дикая собака Динго,
Даже сам Дикообраз
Очень хочет видеть нас.
Заждались нас Обезьяны,
Говорят: А где Диана?
И мечтает сам Медведь
На Диану посмотреть.

Мы поем в машине песни.
Подъезжаем к Красной Пресне.
Взяв с собою сухарей,
Покормить идем зверей.

Кто живет в вольере этом
И зимой и знойным летом?
Кто стоит, разинув рот?
Угадали - Бегемот!
Он смешной и неуклюжий,
Спать улегся прямо в лужу.
И на спину поскорей
Примостился воробей.
В зоопарке есть жираф,
Он всегда бывает прав,
Потому что всех длинней,
И ему всегда видней.

В клетке видели павлина –
Хвост красивый, пышный, длинный,
Очень важный, только всё же
Он на курицу похожий.

Летом в нашем зоопарке
Белому медведю жарко.
Он сидит под водопадом –
Ничего ему не надо.

У моржа полно народу.
Морж с мостков ныряет в воду.
Ничего, что холодна.
Нравится моржу она.

Африканские слоны
Людям за версту видны.
Чешут спины об ограду
И детишкам очень рады.

Лев нас с дедушкой не ждал.
Может, просто он устал?
На бок бухнулся и спит,
И во сне чуть-чуть рычит.

Мы расскажем нашей маме,
Как давали сушки Ламе.
И у этой ламочки
Есть, наверно, мамочка.

Всем понравилась Диана:
И Слонам, и Обезьянам,
И Удаву, и Мартышке.
Мы о них напишем в книжке.
И придем сюда опять
Эту книжку показать.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                                   Муз. О.Митяева
Слова О.Митяева, беспардонно и до неузнаваемости
переделанные В.Городзейским.

Я уже заскучал по Чегету
По буграм, по непаханным склонам.
А прошло-то всего только лето.
Осень только вступила в права.
И сейчас между елей и сосен
Мы поем  и поем до рассвета.
Нам московская милая осень
Дорога, как родная Москва.

Я не буду гадать, с кем напиться.
Я сто лет и сто зим это знаю.
И я знаю, покину столицу,
Только выпадет первый снежок.
Возвращаться – плохая примета,
Но я вновь на Чегет улетаю,
И не нужно мне знойного лета,
Но вернусь, ты дай только срок.

Припев
Когда же горы я вновь увижу,
Мне их, поверьте, каждый день не достает.
Крепитесь, люди, скоро лыжи!
Зима к нам скоро обязательно придет.

Ну, чего же метели не спится,
И бугры заметает и трассы.
И расщедрилась мама-природа,
Так что снег бесконтролен и скор
Снегом белым колотит по лицам
И по чайникам лупит и ассам
А на склоне в кафе две гитары
Задушевный ведут разговор.

Припев
И кто-то вспомнит песню эту,
А кто-то рядом непременно подпоет:
Крепитесь, люди, скоро лето,
К нам наше лето обязательно придет.

                                                                    
Но вернувшись в родную столицу,
Заскучаем опять по Чегету,
Загорелым улыбчивым лицам
И о той, что так любит и ждет.
Есть такая в народе примета,
Даже кто-то пускай удивится,
Что когда начинается лето,
Обязательно кто-то споет.

Припев
Когда же горы я вновь увижу,
Мне их, поверьте, каждый день не достает.
Крепитесь, люди, скоро лыжи!
Зима к нам снова обязательно придет.

30 октября 2006 г.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

       Пилот и Блондинка
         (авиационное танго)

Скажу: блондинка – это что-то!
Хотя обидеть может каждый.
Её  в кабину самолета,
Увидев, пригласил однажды.
Она зашла - всё просветлело,
Привет! - все стали выше ростом.
Автопилот – и тот задело,
Хотя он железяка просто.

Зачем вам часиков так много?
А два руля зачем, не знаю?
А как вы ищете дорогу?
Я стюардессой стать мечтаю!
Такую сыщете едва ли,
Особенно  эффектна сзади,
Чтоб все в осадок выпадали,
На мини-юбку мою глядя.

Вот рейс из Внуково в Хитроу
Наш лайнер белый совершает.
И я не мог сказать ей: Ноу!
Она теперь со мной летает.
Да вы признайтесь, это ж чудо,
Когда она туда-обратно.
И пассажиры отовсюду
Глядят и всем везде приятно.

Когда же видите вы лица
В салоне членов экипажа,
То кнопку Вызов проводницы
Не стоит нажимать вам даже.
Она в кабине с капитаном
И понимать немножко стала
Как управлять аэропланом
И на хрена нам два штурвала.

11 августа 2009 г.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Солнце встало на востоке
И сказало солнце вдруг:
Я хочу идти на Север,
Не хочу идти на Юг.
Солнце вряд ли виновато,
Что не так оно идёт –
Я в Зеландии, ребята,
Здесь же всё наоборот.

Тут озёра, реки, раки,
Птичка Киви тут живёт.
Ротороу, Теранаки...
И приветливый народ.
Пахнет сероводородом,
Очень много здесь коров.
Мы с приветливым народом
Вместе ходим без штанов.

Солнце лупит по загривку
Средь новозеландских вод.
И меня, как Бурку Сивку,
Загонял экскурсовод.
Не страшны теперь ни скалы,
Ни пещеры, ни вулкан.
Я за этим добрым малым
Прусь покорно, как баран.
Не страшны теперь ни скалы,
Ни ледник, ни водопад.
Он хотя и добрый малый,
Всё равно приличный гад

Капитана Джеймса Кука
Съели много лет назад.
Но людей, гласит наука,
Люди больше не едят.
Маорийцы на концерте
Пели нам, долбали твист.
Кстати, верьте иль не верьте,
Но потом пропал турист.

Я ж живой, и это славно!
Всё мне в кайф от этих мест.
Съели группой два барана
И засняли Южный Крест.
Ничего здесь не похоже
Ни на что. И я тащусь.
Но в Москву, ребята, все же
Я, наверное, вернусь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В России не было дорог,
А были просто направленья.
Заметить это классик смог,
Трясясь на тройке с бубенцом.
Катил из Питера в Москву,
Писал бессмертные творенья
И под безрадостной Луной
Горланил песни с ямщиком.

Теперь одна дорога есть.
Но далеко ль по ней уедешь?
У ней начала точно нет,
Как, впрочем, нет у ней конца.
И можно вечно колесить
Пока в кого-нибудь не въедешь.
Но мэру нашему Лужку
Мы благодарны без конца.

А ну, гаишник, прочь с дороги!
Ведь за рулем сидит поэт.
И этот парень нужен многим,
Хотя в кармане денег нет.
Так дай проехать, мой грабитель,
Прошу тебя, пока любя.
В машине автор-исполнитель,
Который пишет про тебя.

Мы с детства помним Соловья,
Что жил на муромской дороге,
И собирал исправно дань
В великой Киевской Руси.
Служил начальником ГАИ
И был воинственный и строгий.
Клади на бочку сто рублей
И снисхожденья не проси.

И тот былинный Соловей
Теперь потомками своими
Гордиться б мог, они сто крат
Его искусство превзошли.
На направленьях свист стоит,
Гаишный свист по всей России.
И коль валюты нет у вас,
Гоните, граждане рубли.

А ну, гаишник, прочь с дороги!
Ведь за рулем сидит поэт.
И этот парень нужен многим,
Хотя в кармане денег нет.
Так дай проехать, мой грабитель,
Прошу тебя, пока любя.
В машине автор-исполнитель,
Который пишет про тебя.

Июнь 2001

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Чегет, как много в этом звуке
для сердца русского слилось...

Мы все гуляли понемногу
когда-нибудь и с кем-нибудь...

Пролог

Приятель мой, он строгих правил,
Когда от службы занемог,
Он службу эту вмиг оставил.
И лучше выдумать не мог.
Его пример - другим наука.
Но, Боже мой! Какая скука!
Сидеть без дела мочи нет.
И он поехал на Чегет.

Глава первая

I
Волшебный край! Там в наши годы
Стиха и песни властелин,
Блистал Калинкин, друг свободы.
И с парапланом Северин.
Там покоритель козырьков,
Отважный отрок Михлюков,
Крутой любитель форм больших,
И стихотворных и иных.
Мы с ним не раз катались вместе.
Однако, чёрт! Не много ль чести
Вот так, всё время про него!
Заверю вас, отнюдь не он
Герой романа моего.

II
О, вы, отважные счастливцы!
Сюда не залетают птицы.
И только парапланерист,
Как будто бы осенний лист.
Восторг и радость пополам!
Летит, разглядывая дам,
Что снизу машут и кричат
И познакомиться хотят.

III
Катался там (два двадцать лыжи)
Инструктор, всем известный, Ижин.
Бывать любил здесь острослов,
Любитель прозы В.Бобров.
В любовном опыте обилен,
Здесь пробовал перо Кирилин.
На новых лыжах по буграм...
А следом вереница дам.
Имён мне всех не перечесть.
Красивы все! Что есть, то есть.

IV
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь. И, слава Богу,
Что научились. Словно асы,
Мы пишем дуги, режем трассы.
Бракаж, годиль, бросок вперёд
Вошли в привычный оборот.

V
Я тоже там средь горных гряд
Свой отпуск провести был рад.
И здесь однажды в тишине
Явилась Муза вдруг ко мне.
Какого кинула поэта? -
Мне неизвестна тайна эта.
И счастлив я, что с этих пор
(не представлял, что так бывает),
Но Муза, вдруг спустившись с гор,
Меня в столице навещает.

VI
Я помню ночь, когда луна
Собой вершины осветила,
Была светла, кругла, бледна,
И вдруг почувствовал я силы,
Умение стихи слагать.
И вам всё в рифме рассказать,
Что, как известно всем, должна
Быть строгой, иногда игривой,
Снежинкой, бабочкой порхать,
А иногда... банально врать.

VII
Однако хватит о себе.
Что наш герой? О чём мечтает?
Доволен ли, о ком вздыхает?
И благодарен ли судьбе?

Глава вторая

VIII
Как ожидал я, он доволен!
Баксан, балкарская река,
Куда-то скрылись облака,
Эльбрус и вечен, и спокоен.
И под пером жива строка...
Гармония! И мир - устроен.

IX
Друзья его, похоже, ждали.
На вечер баню заказали,
Со свежей водкою банкет...
Ну, кто сказал, что счастья нет?

X
Замечу, кстати, мой приятель,
Был сердцеед и обожатель
Красавиц всяких записных.
Я некоторых знал из них.
Он по-французски совершенно
Не изъяснялся, не писал,
Мазурку он не танцевал,
Но кланялся непринужденно.
Как требует наш бурный век,
Он, как разумный человек,
Познал компьютер, интернет.
И уже много-много лет
Для всех он мог служить примером
Был, кстати, старшим офицером.
Член Академии наук,
Наук любви и страсти нежной,
Свой век блестящий и мятежный
Он проживал за кругом круг.
Пусть это и звучит банально,
Вокруг все женщины буквально
Впадали в настоящий транс
Когда он запевал романс.

XI
Уж била публика в там-тамы,
Лилось шампанское рекой,
Но так и не было той дамы,
Что на него махнув рукой,
В неверном танце наслаждалась
Под взорами горящих глаз.
И восхищался ей Кавказ!
О, Боже мой, какая шалость.

XII
Потом вошла и тихо села
С улыбкой странной на лице.
А он сидел бледнее мела,
Пел о каком-то там венце...
Ну, пел и пел. Не в этом дело.

Глава третья

XIII
А вот и склон. И храбрый чайник
На лыжах обновляет путь.
И под гремящие литавры
Несётся вниз куда-нибудь.
На всех порах, как паровоз,
Он не одну берёзу снёс,
Плюс всех товарищей своих.
Но полно! Не об этом стих.

XIV
Счастливый обладатель борда
По склону едет с наглой мордой.
Для храбрости приняв на грудь,
Пересекает людям путь.
Его подруга молодая
Глинтвейн глотает возле Ая,
Держа манерно сигарету.
Ну, что ж, простим её за это.
Ему пока ещё верна,
Но вся в прострации она,
Небрежно обнажив плечо.
И дышит очень горячо.
Пока бордист бугры ровняет,
Она, поправив макияж,
Призывно глазками стреляет.
О ней закончим репортаж.

XV
Пляж дикий на помосте Ая.
Вот девушка лежит нагая.
И солнце лупит по груди.
А что там будет впереди,
Она, наивная, не знает,
И всё что можно и нельзя,
Она с восторгом обнажает.
Сгорит и мажется кефиром,
Айраном, кремом или жиром.
С расстройства будет пить вино,
Но шкура слезет всё равно.

XVI
Вон кто-то запустил петарду.
Внутри кафе крутые барды
Азартно, весело поют,
Меж песнями, конечно, пьют
Народ резвится и ликует,
В ботинках рок-н-ролл танцует
То поцелуи, то объятья,
Все люди здесь, конечно, братья.
И можно тронуться умом
От обстановки за столом.

XVII
Инструктор наш, презрев скипас,
Бесплатно едет. Лыжный ас,
Кататься любит по буграм
И обучать прекрасных дам.
А дамы, будет вам известно,
В горах, на лыжах все прелестны.

XVIII
Вон кто-то мелким годильком
По склону мчится напролом.
Наверно, он с приличным стажем.
Но вот упал!.. и склон стал глаже.
Ну, что ж. Когда ратрака нет,
Вот так ровняем мы Чегет.

Глава четвёртая

XIX
Однако к нашему герою
Вернуться нам пора давно.
Мы иногда, тут я не скрою,
С ним пили терпкое вино.
Но чаще все-таки коньяк,
Ведь без него в горах никак.

ХХ
Но оставалось дней уж мало.
Всё реже солнышко блистало.
Как не старался он, она
Его почти не замечала.
Признаться я переборщил.
Она любезно дозволяла
И снисходительно сияла,
Когда он лыжки ей носил.
Ему ж чего-то не хватало.

XXI
На склоне тщетно он старался
От этой дамы не отстать.
Однажды в пропасть он сорвался,
Но здесь счастливым оказался
И удалось его достать.
Катался он, замечу, смело.
Хотя, конечно, неумело.
Но всё в порядке, руки целы,
И есть гитару чем держать,
Аккордов звуки извлекать.
И повышая себе шанс,
Он вдохновенно пел романс.

XXII
Как он терзался, Боже мой!
Под догорающей свечой
Письмо той даме написал,
Прочёл, подумал... и порвал.
А потому в моём романе
Вы не отыщете его,
Как у Онегина к Татьяне.
Но это, право, ничего.
Я, может, правильно, как знать,
Не стал Поэту подражать.

XXIII
Окончен срок. И не воротишь
Тех чудных дней катанья вспять.
Всё чаще слышится: Родная,
Ты приезжай сюда опять.
Без мужа, милая, ты сможешь,
А я свою оставлю тоже.
На Главпочтамте жду письма.
И буду я скучать. Весьма.
Рюкзак к машине поднести?
Отстань, мерзавец, я сама!

XXIV
Там разговоры - что и как,
Здесь на прощанье пьют коньяк.
E-mail, визитки, адреса...
И призывают небеса
В свидетели любови вечной.
Клянутся в дружбе бесконечной.

Эпилог

Мы все гуляли понемногу
Когда-нибудь и как-нибудь.
Фенита ля! Пора в дорогу,
Сезон закончен, снова в путь!
Прости-прощай друзья, веселье,
Прощай Баксанское ущелье
Осталось нам совсем чуть-чуть.
И скоро командир на грудь
Штурвал уверенно возьмёт,
И взмоет ввысь наш самолёт.
Иные мысли и слова...
Ждёт блудных сыновей Москва.

23-28 января 2002,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы, душой болящие и совсем пропащие.
Нам не жить без лыж, без гор и без друзей.
И заботы важные сбросим мы однажды -
Нам в дорогу надо собираться поскорей.

        Снова, горы, будете со мной.
        С головою в снежную нирвану.
        Замелькают быстро подо мной
        Параллели и меридианы.

Ледники усталые гонят воды талые.
Над Дангузом, как всегда, шапка облаков.
Пьяные от скорости, от свободы-вольности
Мчимся средь нетронутых, девственных снегов.

        Мы кантами режем шар земной.
        Расступитесь горы-великаны!
        И мелькают лихо подо мной
        Параллели и меридианы.

Встречи, расставания, просьбы, обещания...
Приезжайте в гости к нам на Колыму.
Солнечные лучики подобрали ключики,
Подобрали ключики к сердцу твоему.

        Вновь вернемся мы сюда весной.
        Пусть кому-то это очень странно.
        И помчатся снова подо мной
        Параллели и меридианы.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ирина, здравствуйте. Быть может
Вас удивит посланье это.
Но я из потаенных ножен
Изъял на свет перо поэта.
Оно корявое, быть может,
Его б почистить, да надраить,
Но, знаешь, милая, ей-богу,
Тебе одной могу представить
Сие творение. В котором
Азартно рифму подбирал
И посылая рисковал
Сраженным быть твоим укором.

В Терсколе снег, хотя апрель.
И солнце, словно бы украли.
Его увижу я едва ли.
И холодна моя постель.
Без Вас тоска. Но есть сухое,
Шашлык и всякое такое,
О чем сказать я не решусь,
Но верен Вам и в том клянусь.

Я Вам скажу, что непрестанно,
Всегда я думаю о Вас.
Хочу в Москву. И вот что странно -
Все это правда, а не фарс.
Эльбрус невиден. Номер гнусный.
И хоть друзей полно со мной,
Но ужин был опять невкусный,
И потому хочу домой.

Вчера по югу я спускался,
Но подстерег меня бугор.
Не знаю как, но жив остался,
Хотя хромаю до сих пор.
И песни о любви слагаю,
Проникнут мудростью житейской.
На том письмо своё кончаю.
Целую нежно,
Городзейский.

3 апреля 1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вы попробуйте представить,
Что в Терсколе все иначе.
Там на пятом этаже
Поселилась вдруг Удача.
И живут совместно с нею
Чудеса и Вдохновенье.
Я про этакое чудо
Напишу стихотворенье.

Коль рассказывать я начал,
Останавливаться поздно.
Гранд-отель терскольский стал
Вдруг отелем пятизвездным.
А подходишь - пред тобой
Вдруг распахивают дверь.
И швейцар под козырек...
Хочешь верь, а хошь не верь.
Он с улыбкой провожает
Вас до лифта скоростного.
А комбез зашить, так в номер
Присылают вам портного.

Там ковры, торшеры, люстры
И картины Левитана.
И мадам теряют чувства
От воды горячей в кранах.
Но об этом я подробно
Вам рассказывать не стану.
Только там, замечу в скобках,
Очень мягкие диваны.

Ничего не утаю,
Ничего от вас не скрою.
Там в столовой все сейчас
Объедаются икрою.
Нет, друзья, не кабачковой -
Преимущественно красной.
Стала жизнь какой-то новой,
И поэтому прекрасной.

Там мамзельки под горой
Ковыряют ручкой лыжи.
И все также по прямой
Вниз несется Вова Ижин.
Бывший летчик Михлюков,
Утерев скупые слезы,
Возле Ая он без слов
Лично посадил березы.

На канатке помогает
В кресло сесть начальник лично
И при этом он вполне
Выражается прилично.
Там шашлык не из собак,
Водку - в рюмку наливают.
Но все так же на губах
На твоих снежинка тает.

На горе большой ратрак
День и ночь бугры ровняет.
А где вылезла земля,
Там снежочку подсыпают.
Там камней в помине нет,
Падать некуда, ребята.
Мне приснился этот бред -
Просыпаться страшновато.

29 января 1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Гремя многострадальными костями,
Спустился он с Чегета и упал.
И взмах друзей, взметнувшийся руками,
Никак его уже не привлекал.
И солнце не ему уже светило.
Зови его теперь, иль не зови.
Горе отдал все внутренние силы
И страсть не разгоревшейся любви.

Он постоянный завсегдатай бара.
Но это после трех, сначала - склон.
А по ночам терзал свою гитару,
Вниманьем женщин всяких окружен.
В три ночи, чаще в пять он спать ложился.
А в семь, бедняжка, он уже вставал.
Не на себя, он на будильник злился.
И за водой к источнику бежал.

Гитара, лыжи, некая блондинка
Дарили ему счастье десять дней.
Финита ля! Окончилась пластинка.
Он был не самым худшим из парней.
Клянусь Эльбрусом, это вправду было.
Но фишера ему не помогли.
Горе отдал все внутренние силы
И страсть несостоявшейся любви.

Апрель 1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.