Вчера мой кот взглянул на календарь
И хвост трубою поднял моментально,
Потом подрал на лестницу как встарь
И завопил тепло и вакханально:
Весенний брак, гражданский брак -
Спешите, кошки, на чердак!

   И кактус мой - вот чудо из чудес!-
   Залитый чаем и кофейной гущей,
   Как новый Лазарь, взял да и воскрес
   И с каждым днем прет из земли все пуще!
   Зеленый шум - я поражен,
   Как много дум наводит он.

Уже с панелей слипшуюся грязь,
Ругаясь, скалывают дворники лихие,
Уже ко мне зашел сегодня князь,
Взял теплый шарф и лыжи беговые.
Весна, весна! - пою, как бард,-
Несите зимний хлам в ломбард!

   Сияет солнышко - ей-Богу, ничего!
   Весенняя лазурь спугнула дым и копоть.
   Мороз уже не щиплет никого,
   Но многим нечего, как и зимою, лопать!
   Деревья ждут, гниет вода,
   И пьяных больше, чем всегда.

Создатель мой, спасибо за весну!
Я думал, что она не возвратится.
Но дай сбежать в лесную тишину
От злобы дня, холеры и столицы!
Весенний ветер за дверьми -
В кого б влюбиться, черт возьми!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

    Hm                G      F#7
Прощай, позабудь - и не обессудь,
   Hm        A7      F#7
А письма сожги, как мост.
    Hm             Em6      F#7
Да будет мужественным твой путь,
    G         F#7    Hm    F#7
Да будет он прям и прост!
    Hm             Em6      F#7
Да будет мужественным твой путь,
    G         F#7    Hm
Да будет он прям и прост!

Да будет во мгле для тебя гореть
Звездная мишура,
Да будет надежда ладони греть        |
У твоего костра.                     | 2 раза

Да будут метели, снега и дожди,
Да бешеный рев огня!
Да будет удач у тебя впереди         |
Больше, чем у меня.                  | 2 раза

Да будет могуч и прекрасен бой,
Кипящий в твоей груди.
Я счастлив за тех, которым с тобой,  |
Может быть, по пути!                 | 2 раза

Прощай, позабудь - и не обессудь,
А письма сожги, как мост.
Да будет мужественным твой путь,     |
Да будет он прям и прост!            | 2 раза

1969

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать;
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать.

Проснусь, и в темноте, со стула,
где спички и часы лежат,
в глаза, как пристальное дуло,
глядит горящий циферблат.

Закрыв руками грудь и шею,-
вот-вот сейчас пальнет в меня -
я взгляда отвести не смею
от круга тусклого огня.

Оцепенелого сознанья
коснется тиканье часов,
благополучного изгнанья
я снова чувствую покров.

Но сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Над тобой не одна осинка
Одурманенно склонена.
Колдовством твоим, Вертушинка,
Вся душа до краев полна.

Завертела, обворожила,
Закружила меня чуть свет.
Что ж ты делаешь, вражья сила?-
И зимой избавленья нет.

С увлеченьем, с ожесточеньем,
Изворачиваясь и дразня,
Обнажаешь мои коренья,
Словно хочешь свалить меня.

Не весеннее наше дело:
Сколь ни тешься, ни молодись -
Я не тот, и ты обмелела,
Так застынь же, угомонись!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Луна двурога.
Блестит ковыль.
Бела дорога.
Летает пыль.

Здесь сонный леший
Трясется в прах.
Здесь - конный, пеший
Несется в снах.

Темнеют жерди
Сухих осин;
Немеют тверди...
Стою - один.

Забота гложет;
Потерян путь.
Ничто не сможет
Его вернуть.

Болота ржавы:
Кусты, огни,
Густые травы,
Пустые пни!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

С берлинской улицы
Вверху луна видна.
В берлинских улицах
Людская тень длинна.

Дома - как демоны,
Между домами - мрак;
Шеренги демонов,
И между них - сквозняк.

Дневные помыслы,
Дневные души - прочь:
Дневные помыслы
Перешагнули в ночь.

Опустошенные,
На перекрестки тьмы,
Как ведьмы, по трое
Тогда выходим мы.

Нечеловечий дух,
Нечеловечья речь -
И песьи головы
Поверх сутулых плеч.

Зеленой точкою
Глядит луна из глаз,
Сухим неистовством
Обуревая нас.

В асфальтном зеркале
Сухой и мутный блеск -
И электрический
Над волосами треск.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Надежды нет и нет боязни.
Наполнен кубок через край.
Твое прощенье - хуже казни,
Судьба. Казни меня, прощай.

Всему я рад, всему покорен.
В ночи последний замер плач.
Мой путь, как ход подземный, черен -
И там, где выход, ждет палач.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Да, я знаю, я вам не пара,
Я пришел из другой страны,
И мне нравится не гитара,
А дикарский напев зурны.

Не по залам, не по салонам
Темным платьям и пиджакам -
Я читаю стихи драконам,
Водопадам и облакам.

Я люблю - как араб в пустыне
Припадает к воде и пьет,
А не рыцарем на картине,
Что на звезды смотрит и ждет.

И умру я не на постели
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще.

Чтоб войти не во всем открытый
Протестантский прибранный рай,
А туда, где разбойник и мытарь,
И блудница крикнут: вставай!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Еду в путь последний свой
с непокрытой головой
на дубовом челноке
стебли руты в кулаке
и по дружеской толпе
мой челнок плывет не тонет
этот жарит на тромбоне
тот долдонит на трубе
те толкуют вдалеке:
все он строил на песке

Над колодцем лыс и гол
журавель - раздетый ствол
а с него ворона: кар-р
отобрать у дурня дар
бросить руту на тропе
но никто меня не тронет
этот стонет на тромбоне
тот рыдает на трубе
от него - твердит народ -
время скоро уплывет

Еду значит в мир иной
с непокрытой головой
лунный свет на льду лица
у глупца у мертвеца
сверху ходят по траве
раздается крик вороний
там играют на тромбоне
там играют на трубе
я лежу себе в песке
стебли руты в кулаке

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тихо открываются старинные ворота:
Здравствуйте, здравствуйте, Тильтиль и Митиль!
Было ль или не было где-то с кем-то что-то?
Лампу задувает позапрошлая метель.

Ах, шарманка детская, с песенкой сквозь полночь,
купленная наскоро за монету-грош!
Нового не скажешь, старого не вспомнишь,
того, что не случилось, и вовсе не поймешь.

Долог сон из детства, да вечно недосказан,
нынче время споров, умных толстых книг.
И остаток жизни - конечно, не для сказок.
А, может,- без остатка - вся жизнь теперь для них?

Все бренчит игрушка, все бормочет песню
через даль - а даль туманна, будто молоко...
Не терзайся, сказка! А вдруг умрешь - воскресни:
ведь птица цвета моря еще не далеко.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

До Ашукинской платформы,
А потом - через поля..
Говорят, что круглой формы
Ты, любимая земля!

А дорога дальше к дому
По далеку-далеку.
От навоза, от соломы
Рыжи лужи на снегу.

И с поклоном мне навстречу
Стелют шеи гусаки...
Мне бы - мускулы покрепче
Да повыше сапоги.

Мне давно уже не надо
Ни двора и ни кола -
Только знать, что ты мне рада,
Убедиться, что кругла...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ничего не могу и не значу.
Словно хрустнуло что-то во мне.
От судьбы получаю впридачу
психбольницу - к моей Колыме.

Отчужденные, странные лица.
Настроение - хоть удавись.
Что поделать - такая больница
и такая веселая жись.

Ничего, постепенно привыкну.
Ну а если начнут донимать,
оглушительным голосом крикну:
- Расшиби вашу в Сталина мать!

Впрочем, дудки! Привяжут к кровати.
С этим делом давно я знаком.
Санитар в грязно-белом халате
враз отключит поддых кулаком.

Шум и выкрики - как на вокзале,
целый день - матюки, сквозняки.
Вон уже одного привязали,
притянули в четыре руки.

Вот он мечется в белой горячке -
изможденный алкаш-инвалид:
- Расстреляйте, убейте, упрячьте!
Тридцать лет мое сердце болит!

У меня боевые награды,
золотые мои ордена...
Ну, стреляйте, стреляйте же, гады!
Только дайте глоточек вина...

Не касайся меня, проподлина!..
Я великой победе помог.
Я ногами дошел до Берлина,
а назад возвратился без ног!..

- Ну-ка, батя, кончай горлопанить!
Это, батя, тебе не война!..
- Отключите, пожалуйста, память
или дайте глоточек вина!..

Рядом койка другого больного.
Отрешенно за всей суетой
наблюдает глазами святого
вор-карманник по кличке Святой.

В сорок пятом пошел с малолетки,
он, Гулага безропотный сын.
Он прилежно глотает таблетки:
френолон, терален, тизерцин.

Только нет, к сожалению, средства,
чтобы жить, никого не коря,
чтоб забыть беспризорное детство,
пересылки, конвой, лагеря...

Гаснет солнце в проеме оконном...
Психбольница, она - как тюрьма.
И слегка призабытым жаргоном
померещилась вдруг Колыма...

Только здесь, в этом шуме и гвалте,
есть картинки еще почудней:
вон безбожник, мордастый бухгалтер,
ловит кепкой зеленых чертей...

Ничего, я привыкну, привыкну.
Было хуже мне тысячу раз.
Оглушительным голосом крикну:
- Хрена ловишь ты их, педераст?!

От жестокого времени спрячу
эти строки в худую суму.
Ничего не могу и не значу
и не нужен уже никому.

Лишь сосед мой, товарищ неблизкий,
прохрипит, осадив мелюзгу:
- Толик, сделай чифир по-колымски!..
Это я еще, точно, смогу.

Все смогу! Постепенно привыкну.
Не умолкнут мои соловьи.
Оглушительным голосом крикну:
- Ни хрена, дорогие мои!..

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Друзей не много в нашем мире,
Для друга я на все готов:
Живет, живет в моей квартире
Семейство рыженьких клопов.

Знаком мне с детства каждый клопик
И всю их дружную семью
По цвету глаз и острой попе
Издалека я узнаю.

Я договорчик сеператный
Сумел с клопами заключить,
И нашей дружбы столь приятной
Дезинсекталем не разлить.

Их не давить дав обещанье,
Взяв с них зарок мне кровь не пить,
С клопами сосуществованье
Мне удалось осуществить.

Но вот однажды за чужого
Принявши ночью в полутьме,
Я своего клопа родного
Размазал пальцем по стене.

С тех пор клопы - вай-вай-вай-вай - лютуют,
И мстит мне весь клопиный род,
И даже черненьких ловлю я
Клопов тропических широт.

Мильон клопов в моей квартире,
И каждый съесть меня готов,
И только в ванной и в сортире
Я отдыхаю от клопов.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Собирайте, товарищи, клюкву.
Клюква в рот не прискачет сама.
Открывайте кингстоны и люки,
Чтобы клюква лилась к нам в дома!

Кисели из нее бесподобны,
Витамины творят чудеса.
Подставляйте корзины, подолы,
Рюкзаки, кузова, туеса!

Говорят, что не спорят о вкусах.
Не смирюсь с этим мненьем вовек!
Человек, наполняющий кузов,
Он, поверьте, вдвойне человек.

На болотах аукайтесь чаще,
Не чурайтесь взаимных опек.
Человек, беззаботно кричащий,
Он, поверьте, втройне человек.

Пусть вопят буржуазные злюки,
Пусть жуют испитой ананас.
Все равно по количеству клюквы
Не догонит Америка нас!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Где он, где он, корень зла?
Где он, где он, корень зла?
Вот он! - Что, что?
Вот он! - Где, где?
Вот он. - А, корень зла!
Вот он, корень, корень зла, корень зла,
Ох, и черен корень зла, корень зла.
Как он нелицеприятно, неприятно
Смотрит с черного стола,
Этот самый корень зла,
Этот самый корень зла!

Надо сжечь его до тла,
Чтоб исчез он безвозвратно,
Этот самый корень зла,
Этот самый корень зла!
Сжечь? А если не поможет
И опасность лишь умножит
Ядовитая зола, ядовитая зола?!

Побоялись уничтожить!
Ну зачем его тревожить,
Этот самый корень зла?
И опять колокола
Бьют тревожно и набатно,
И скорбей не подытожить,
И отрава садит пятна
На болящие тела.

Неужели же обратно
Закопают корень зла,
Этот самый корень зла?
Где он, где он, корень зла?
Вот он! - Что, что?
Вот он! - Где, где?
Вот он! - А... где? А? Где?
А-а! Вот в чем самый корень зла!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.