Снова вижу в разбитом зеркале
чьи-то смутные тени,
Словно в нем сохранились все те,
кто взлететь до меня не сумели.
Снова черные зле птицы
страшно сильными бьют крылами.
Снова белым нетронутым саваном
жизнь легла под чужими следами.

Снова красные жуткие всполохи
освещают пустынные улицы
В храме, богом покинутом в ужасе,
фимиамы ненужные курятся.
Кони бьются в предсмертной агонии,
седоки потеряли поводья их.
Не научены, видно, мы прежними,
цвета крови и лжи, половодьями.

Снова черные птиц закаркали,
родниковую воду повыпили.
Снова ветры поднялися лютые,
в доме окна повыбили.
И пришествие черного всадника
в ореоле багрового пламени
Предвещает нам мор и страдания.
И шевелятся змеи на знамени.

Честь, любовь, не сумняшеся, предали,
за одежду шелковую, броскую.
И беду неотвратную черную
потянуло на землю отцовскую.
Тетива со стрелою жестокою
уж натянута пальцами ловкими.
И стернинами, словно отчаявшись,
степь щетинится ломкими.

Но что могут ковыльные локоны,
что седеют от горя безмерного,
Против черной безжалостной конницы,
против страшного войска неверного?
А мечи затупили мы светлые
о шеломы своих соплеменников.
Что наделали, князи вы росские,
зла и розни меж братьями пленники?

Лик Господень отвернут от грешников,
белый ангел с небес не торопится.
Лишь предания остались от прошлого -
богатырь из былин не воротится.
Что же делать, скажите нам, братие?
Не отдать же Руси в поругание?
Или всуе забыли мы в пиршествах
сына русского славное звание?

Иль позволим, чтоб внуки и правнуки
позабыли бы буквицы русские?
Отдадим ли в полон очи милые
и шелковые волосы русые?
Продадим ли, как тати безродные,
руки матери добрые, нежные?
Не оставим же землю отцовскую!
Нам ли жизни беречь наши грешные?

Пусть кружатся зловещие вороны -
не пристало нам, русичам, прятаться,
А возьмем горсть земли - кормилицы,
завернем ее бережно в тряпицу,
Да наточим мечи мы отцовские,
защитим ими землю родимую.
К ней любовь встанет крестной силою,
что развеет орду несчислимую...

Снова вижу в разбитом зеркале
чьи-то смутные тени,
Словно в нем отразились все те,
что взлететь до меня не успели.
И хохочут зловещим мороком
в черном небе черные птицы.
Но пробился опять из пепла
вечный колос русской пшеницы.

25 октября 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сургуч застыл покорно на конверте.
Рубин вина кровавится на свет.
И я хочу спросить тебя о смерти:
Что там, когда за нею рая нет?

Что там, где подошла к концу дорога?
Где маски сняты, бесполезен грим,
Где стены неприступного острога
Разрушил балаганный грустный мим?

Что там, где ты не прав, а я растерян,
Где надоело плакать, пить и петь,
Где мраком свет, как саваном застелен,
Могильный холод где готов согреть?

Где верят в сказки, но не верят людям,
Где ход последний ясен наперед,
Где адвокатов нет почтенным судьям,
Где однозначен каждый поворот?

Что там, где мир распался на мгновенья,
Где нет проклятья, но и славы нет?
И где судьбы разорванные звенья
Укажут путь в последний лазарет?

Где безразлично - лавр или терновник?
Где грани стерты меж добром и злом?..
И я застыл, обманутый паломник,
Перед своим гордиевым узлом.

И ты молчишь. И я не жду ответа.
У каждого и жизнь, и смерть своя.
Лишь таинство бессмертного обета
Живет в свечах мерцанием огня.

14 ноября 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Скажи, кто ты есть?
И зачем ты пришел к нам?
- Я ангел земной, помогающий людям.

Ты ангел? Но где же тогда
Твои белоснежные крылья?
- Их нет у меня: мне парить
в облаках не пристало.

Но кем же ты послан?
Ты Эдема сын или ада исчадье?
- Ни тот, ни другой, я рожден на земле.

Но разве возможно такое?
И что ты несешь нам - добро или зло?
- Я ангел из серых, которым и то, и другое знакомо.

Таких я не знаю, но если ты ангел,
Спаси нас от зла, сохрани от греха.
- Для этого надо спасти вас самих от себя.

Так что же ты медлишь?
- Но мы не всесильны, и счастьем навек не подаришь:
- Мы можем помочь, но спастись
можно лишь самому.

20 ноября 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Печальный силуэт на фоне звездной ночи.
Отчаянный прыжок со скальной высоты.
Ты не был сам собой среди уставших прочих,
И обезличенность укрылась вуалью темноты.

Мы любим делать вид, что жизнь сложнее смерти,
Безвыходность носить, как царственный венец.
Но на могилах честных, смеясь, пропляшут черти:
Прост, но бесчестен выход - петля или свинец.

22 ноября 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ветер свистит и воет
в гулких каминных трубах,
Кружит метельной пылью,
пылью алмазных звезд.
Правит над миром холод,
холод в речах и думах,
Холод в любви и вере,
холод неверных грез.

Царственна поступь стужи
в мантии снежных кружев,
Сотканной богом ночи
из позабытых снов.
В инее белом ветви,
в спячке забвенья души,
И полыхает стынью
блеск ледяных цветов.

Что-то случилось в мире.
В зеркале гаснут свечи.
Взглядом бесстрастной сини
смотрят твои глаза.
Мне опьяняют душу
Снежной хозяйки речи
А на родных ресницах
льдинкой дрожит слеза.

Мир перевернут дико:
Герда теперь хозяйка
Замка лунного света,
заледенелых грез...
Спит на холодном кресле
белых снежинок стайка.
Да порассыпан бисер
непророненных слез.

К дому пути плутают,
словно в лесу - в торосах.
Снегом заносит тропы.
Крепнет к ночи мороз.
В этом замерзшем замке,
вспомнив об алых розах,
Я разобью без страха
лед зимних белых роз.

Локоны встрепет ветер
теплой ладонью лета.
Правят над миром снова
вера, надежда, любовь.
Снова тебя волнуют
речи тепла и света,
Только теперь у Кая
стала холодной кровь.

28 ноября 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Время пришло клинок обнажить -
Шпаги сейчас зазвенят.
Того, кто привык собой дорожить,
Страсть и азарт не пленят.
Шпага в руке - точно литьё.
Готов я сражаться всегда.
Трусливое хлюпиков разных нытьё
Судьба не дала мне в уста.
Шпага - вот чести закон!
Клинком острия пронзен
Всегда будет тот, кто преступил черту!
Шпага - вот чести закон!
Гордая смелость в нем.
Трус в огонь не пойдет, скажет: Я пережду.

Я с детства со шпагой знаком.
Так же - как с быстрым конем.
И есть лишь один закон.
И пьянит звон клинков вином.
Шпаги с врагом скрестим,
Коль уж виновен он,
И кто-то из нас один
Будет другим пронзен.

11 января 1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...Обложен.
Флажками, как волк, я обложен,
По пеплу несусь на закат.
И выход несложен, несложен.
И губы в бессилье дрожат.

Хотел жить умом и любовью,
Судьбу освятить в доброте,
Но вера оплатится кровью,
Добро разопнут на кресте.

...Добейте.
Не мучьте напрасно, добейте -
Я вам отпускаю ваш грех.
Но только не смейте, не смейте
Меня хоронить, как и всех.

На кладбище ваше людское
Везти не пытайтесь меня
И труп мой оставьте в покое,
Где кровью залита земля.

...Под выстрел.
Рванусь обреченно под выстрел
И ткнусь серой мордою в снег.
Вчера я не мыслил, не мыслил,
Что хуже, чем зверь - человек.

Измена, да ложь, да ненависть -
Алтарь лицемерных богов.
Да ревность, да черная зависть...
Так вам ли клясть злобно волков?

...Простите.
Любимые мною, простите.
Простите, коль сможете вы.
И право, не кайтесь. Поймите,
На вас нет ни капли вины.

Лишь ваши запомню я лица,
Уйдя до скончанья веков
К добру сероглазой волчицы
И к стайному братству волков.

18 декабря 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Ире Ломакиной.

В доме тепло, а на улице - вьюга.
Зимние ночи тоскливо-длинны.
Как отыскать средь приятелей друга,
Спросишь опять у гитарной струны.

Вздрогнет струна, но ответить не сможет,
Лишь старомодной балладой взгрустнет:
Право же, вечной зима быть не может,
Только не сильно ль поземка метет?

Плащ белоснежный накинут на плечи.
Брови изломлены. Взгляда мольба.
Но - никого. И лишь тонкие свечи
Благословляют мерцаньем тебя.

Ночь отступает, оставив тревоги.
Вьюга поет свой извечный мотив.
Всадник все едет по дальней дороге,
В грусти узду скакуна отпустив.

Что же он ищет, надеясь и веря?
Лишь волшебство мимолетного сна,
Сна, где живет светлоокая фея,
А за зимой наступает весна.

21 декабря 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Это-то и худо во всем,
                что делается под солнцем, что
                одна участь всем. И исполнено
                зла сердце сынов человеческих.
                И безумие в жизни их.
                    (Экклезиаст, 9:3)

Над бранным полем вороны летают.
И притаился в перелеске враг.
Коней на переправе не меняют -
Нет выбора, коль сделан этот шаг.

И вынуты уже клинки из ножен.
Пошлет людей на смерть слепой приказ.
Мир на алтарь тщеславия возложен
Не в первый, но и не в последний раз.

И будет снова ночь черней могилы,
Тоска и боль отнимут мой покой -
За кровь и жизни чьих-нибудь любимых,
Которыми триумф оплачен мой.

Но снова для войны родятся дети,
Вновь тот найдется, кто их бросит в бой.
И цепь смертей, увы, на этом свете
Не разорвать, пожертвовав собой.

2 января 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Там, где Вселенная расколота надвое
И векселя мои не обеспечены,
Там собирают каменья наглые,
Там равнодушно глядят беспечные.

Там, где Вселенная мне только кажется,
Хочется выкрикнуть в лица им блажь мою,
Вдруг в этом крике безумном окажется,
Вдруг в нем окажется что-нибудь важное.

Там, где я кутаюсь, ёжась от холода,
Саваном времени - знаменем прошлого -
Вами я выгнан из вашего Города,
Где раздарил себя неосторожно я.

Но - где Вселенная в крике заходится -
Я попрошу снисхожденья у Господа:
Не для себя, не для близких, как водится -
Я попрошу снисхожденья для Города.

Ты не оставь его милостью, Господи!
Произнеси ему ложь во спасение.
Пусть эти улицы, пусть эти площади,
Пусть никогда не узнают прозрения.

Там, где Вселенная воет и мечется,
Горечи правды пускай не отведают,
Пусть не узнают, что мир все же вертится,
Пусть уж не ведают лучше, что делают.

2 января 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Погадай мне на ночь, погадай мне,
Покажи справедливость свою.
Погадай мне на ночь, погадай мне,
Расскажи мне всю судьбу мою.

Нагадай про жизнь мне удалую,
С пикой, в бурке, на лихом коне,
Да про сечу страшную, лихую,
Про победу в дальней стороне.

Нагадай про взгляд моей любимой,
Что увижу в нем я, что прочту,
Сероглазую казачку милой
Назову ли в дом ли свой введу?

Нагадай в ночи про злою долю,
Про погоню долгую в степи,
Да про холмик во степном раздолье,
Где казак лихой устало спит.

Погадай мне на ночь, погадай мне,
Покажи догадливость свою.
Ты не дай, хозяюшка, не дай мне
Знать, что ждет головушку мою.

5 января 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        Земля под снегом белым
                        Всегда невинна и чиста.
                          (А. Ракитский)

Конверт сургучом запечатан,
Ноя все никак не решусь
Под маску бесстрастно упрятать
Свою непокорную грусть.

С судьбой мои давние споры
Лицом мне к лицу не впервой
Решать, уповая на порох,
Стреляясь рассветной порой.

Вновь скрипнут полозья по снегу,
Нарушат смиренный покой.
Я вновь по привычному следу
Поеду дорогой пустой.

Снег падает на эполеты,
Пушистый, наивный, святой.
Какой же я жажду победы,
Глаза закрывая рукой?

Барьер нас нещадно разделит.
Ни слова о дружбе былой.
И в сердце усталое целит
Судьба безразличной рукой.

Увидев свое отраженье
В глазах ее серо-стальных,
Я вновь попрошу о прощеньи
У глаз твоих грустных, немых.

Прости за любовь без награды.
Прости, что слова не нежны.
За ночи прости без отрады...
Но кони уже впряжены.

Ведь я не умею иначе
Решать - я сильней иль судьба.
Мой путь изначально оплачен
Цепочкой смертельных забав.

Конверт сургучом запечатан,
И клятвы уж поздно давать,
И падает снег, не запятнан,
На землю, где мне умирать.

10 января 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                                        Ире Полянской.

В искрах голубых - город, улицы снегом заносит.
Снова к нам зима приходит, стужу с собой принося.
И метель над миром кружит, память уносит,
Ветер нас забвеньем дарит, в трубах свистя.

10 января 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Есть в мире подлунном любовь и разлука.
Есть в мире ненастном прощанье и боль.
Есть в мире несчастном жестокая мука.
Есть в мире неверном печальная роль.

Там кони несутся по белым просторам -
Их черные гривы кусает метель.
Надеются, что ли, в ненастную пору
Той скачкой настигнуть безумную цель?

И правит той тройкой неистовой молча
Усталый ямщик, что похож на меня.
Путей он не ищет метельною ночью -
Бежит он от мига прошедшего дня.

Улыбки бежит, грудь пробившей навылет,
И глаз, не желающих битв и побед.
Пророчеств бежит (кони черные в мыле)
О миге под страшным названием нет.

Постой! Ты бежишь, не услышав ответа
На так и не заданный деве вопрос.
Но поздно! Средь звезд промелькнула комета
И желтым окрасила огнь алых роз.

Есть в мире печальном вороные кони
Для тех, кто решился в ночи на побег...
Печальные письма. И верные кони.
Да пепел сердец, отпылавших навек.

17 января 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Когда-нибудь, при лунном свете,
                Раб истомленный, я исчезну...
                     (Н. Гумилев)

Когда истопчет жизнь безжалостно тоска,
Мой друг предложит утопить ее в вине.
И мы пройдемся по портовым кабакам,
И я в спасительном проснусь от жизни сне.

И больше под окном не надо ни под чьим
Любви сшивать вуаль из непокорных слов
И просыпаться вновь в удушливой ночи
От горечь и тоску пророчащих мне снов.

Здесь мне не надо слать и слать к тебе гонцов,
Мольбой своей кропить бумаги белой лист.
Здесь я освобожден от дум в конце концов -
Свободу мне поднес кабатчик, хитрый лис.

И терпкий мне покой дарует то вино.
В усталой голове шумит веселый хмель.
Налей вина еще, а сколько - все равно -
И с девкой приготовь широкую постель.

Я в эту ночь пропью всю кровь и жизнь свою.
Подай колоду нам - играем по большой...
Я в эту ночь хочу забыть, что я люблю:
Я так устал быть псом, прирученным тобой.

Когда истопчет жизнь безжалостно тоска,
Не стану больше я противиться судьбе.
И поступь будет зла, прощальна и легка.
Я туз открою пик, гадая сам себе.

И на пороге сна я обернусь на тех,
Кому, как жизнь, игра, и жизнь кому - игрой,
Кому весь этот мир оставил для утех
Я, уходя как бог, непризнанный тобой.

И жизнь под маской лжи пусть будет не видна
В том пряном и святом - прощальном - моем сне.
Лишь на рубашке - кровь под пятнами вина.
И ты теперь вовек не явишься ко мне.

И реку я теней с рассветом перейду.
Лед тонкий подо мной проломится едва ль.
Я сам уже как тень. И в мир теней уйду.
Даст новую судьбу туманная мне даль.

19 января 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я вижу цель, но не могу понять - какую.
Я сделал шаг, но не могу понять - куда.
В пустынных бресть песках возможно лишь вслепую...
Как миражей для путника пленительна вода!

29 января 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Еще хватает на свете подлецов,
Готовых всех и каждого предать.
Еще не счесть несносных наглецов,
Для них беда чужая - благодать.
Не стоит прятать в ножны сталь,
Пока добром не сделаешь ни шагу.
И пусть врага немного даже жаль...
Готовьте, сударь, вашу шпагу!

17 января 1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне в руки щит дадут
Или на нем меня внесут
В мой опустевший дом.
Даруют счастье сладостным огнем,
Нальют бокал ли забытья вином -
Какая разница мне в том?
Уже я сам решил свою
Шальную участь, и пою
Безумству славу и хвалу.

3 февраля 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Я вновь проклинаю себя за игру с судьбой,
                В которой рискую собой,
                забывая о твоем сердце.
                    (de Vestannes)

Подайте скорее колоду
Без жестов излишних и слов -
Я снова бросаю свободу
На зелень игральных столов.
А к ней добавляю в придачу
Усталость, надежду и честь
И вновь искушаю удачу,
Страшась испытать ее месть.

Вокруг любопытные лица
Слились в заколдованный круг -
Там скалится злобно волчица,
Там прячет глаза старый друг.
Там зрелища жаждет придворный,
Гурман позабыл о пирах,
Там вздернуты брови мадонны,
В глазах ее жалость и страх.

И розданы карты судьбою.
И я их узнать не спешу.
Зачем от добра и покоя
Я в темень тревожно гляжу?
Счастливой не веря дороге,
Тропой роковою бреду,
Бросаю родные пороги,
Других же никак не найду.

К чему теперь спрашивать строго,
В чем прав был и в чем виноват?
Изяществом скорбного слога
Не скрыть свой извечный наряд.
Но даже кривая дорога
Порою к победе ведет -
Верь только не в черта иль в бога,
А в то, что тебя кто-то ждет.

Безжалостным лезвием бритвы
Мечты не разрезать сумей,
В пьянящем запале злой битвы
Души разрубить не посмей...
Но пусть ожиданье проходит
Скорей, и звучит приговор.
Вот судное время подходит,
И карту вскрывает партнер.

Победа! Судьба промолчала.
Зачем-то я вновь фаворит.
Толпа в изумленьи вскричала
И нравиться мне норовит.
Вокруг - крики, шум и восторги,
Хваления, здравицы, гам.
Я новый кумир твоих оргий,
Тщеславный и злой балаган.

И каждый услужлив до лести:
Маркиз с дружбой дарит коня,
Придворный твердит все о месте,
Граф дочь отдает за меня.
А ты в уголке шумной залы
В портьеру уткнулась лицом.
Предвестье взаимной опалы
Я чувствую в плаче твоем.

Прости мне жестокую рану.
Прости мой мальчишеский бред.
Клянусь, что я больше не стану
Нам кликать пришествие бед.
К чему мне все мира награды
Без блеска пленительных глаз!
Лишь к ручкам прекрасной наяды
Ласкается белый пегас.

3 февраля 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                                Человек узнает, что любовь была
                                настоящей, лишь когда теряет ее...
                                    (de Bruilleaut)

                                Я вспомнил чужие потери,
                                когда познал горечь своей...
                                    (de Vestannes)

Прощальным усталым багрянцем туманится запад неверный.
Проносится в ветреной стыни последнее слово любви.
И чайка парит над волнами - последний привет суеверный.
И прошлого вновь не воротишь, как слезно его не зови.

Лишь странно мне чувствовать с болью твой взгляд беззастенчиво-синий
И знать, что когда-то у моря тебя повстречал на беду.
Теряется памяти парус в бескрайней забывчивой сини,
И трудно понять моим мыслям, зачем мы соткали вражду.

Быть может, что это расплата за то, что шагал я со смехом
По градам, лугам и предместьям, по судьбам чужим и своей.
Чужим я словам не поверил, от слез отмахнувшись, проехал -
И небо пророчит паденье В ущелье тоскующих дней.

У берега маятся волны, и белая мечется птица,
И белые стылые звезды, смеясь, отражает вода,
И шепчут кощунственно дюны, что счастье уже не приснится,
И надо привыкнуть к известью: Жисленой зовется беда.

15 февраля 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        Наташе Ковальчук.

                Горе же одному, когда упадет, но
                другого нет, кто поднял бы его.
                    (Экклезиаст 4:10)

Мы играем со смертью, с любовью, с судьбой,
Добродушно играем и злобно.
Предавая себя, мы играм с собой -
Безнадежно, бездарно, бессонно.

Снисходительно верим, играя, себе,
Обряжаем комедией драму,
Каплей крови порой на дрожащей губе
Выдавая смертельную рану.

Только правила в этой старинной игре
Подтасованы нами безбожно -
И привычная ложь, как пурга на дворе,
Все отбелит до святости ложной.

Мы чужие предательства помним всегда,
И, ошибок друзьям не прощая,
Забываем свои. И приходит беда,
Ни малейшей пощады не зная.

И уже не уйти, не спастись, не сбежать,
Не вскричать, что играть так нет смысла.
И приходит слепая безумная рать
Распинать независимость мыслей.

И, попав в паутину безвольных речей,
Понимаешь, что люди не боги
В мире лунного света, где блики свечей
В зеркалах освещают дороги.

Но есть вход последний на дикой стезе,
Есть возможность взлететь и не сгинуть -
Если рядом есть крылья надежных друзей,
Тех, что нас не желают покинуть.

19 февраля 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Королевство теней.
Замок лунного света.
След ушедших друзей.
Миг угасшего лета.

Пепел мыслей и грез.
Изначальность мечтаний.
Бисер спрятанных слез.
Неизбежность прощаний.

Призрак вечных надежд.
Звон разбитых бокалов.
Жизни круглый манеж.
Тишь забытых вокзалов.

Торопливых колес
Стук на стыках скитаний -
Голос сумрачных грез
И бесславных мечтаний.

Позабытый пароль.
Золоченая клетка.
Отболевшая боль.
Ночи черная метка.

Холод каменных стен.
Притягательность высей.
Одиночества плен.
Недосказанность мыслей.

Цепь грядущих потерь.
Сопричастность обету.
И тяжелая дверь,
Приоткрытая в Лету.

Звездный свет в тишине.
Снежный вальс над рекою.
Флейты звук в тишине -
Торжеством над судьбою.

И дорогой теней,
Припорошенной снегом -
Скачка белых коней,
Опьяненных побегом.

10 марта 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Лене Лобачевой.

Над озером грез стоит тишина,
На берег немой не плещет волна,
Ни вздоха, ни слез не слышит луна...
Над озером грез стоит тишина.

На озере грез недвижна вода.
Там все, что случится, уйдет без следа,
И не разобраться, где миг, где года...
На озере грез неподвижна вода.

Над озером грез спит вечный туман,
В нем ветви купает там дуб-атаман,
Ни ветров, ни гроз не знал великан...
Над озером грез - беспробудный туман.

У озера грез грустит старый дуб -
Никто не роднился под ним страстью губ,
Не падал на лоб опечаленно чуб...
Над зеркалом грез все грустит старый дуб.

То озеро грез никому не найти,
К нему не ведут никакие пути,
И снами надежду зазря не буди...
До озера грез не доплыть, не дойти.

25 февраля 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Черный ворон зло кружится
Знаком горя над судьбой.
И гадает, что случится,
В поле парень молодой.

Три дороги убегают,
Призывают за собой.
На какой из них придется
Поплатиться головой?

На какой из них придется
Путь навек забыть домой?
А какая вдруг упрется
В замок черный и немой?

На какой с тобой схлестнется
Княжий сын, боец лихой?
А какая вдруг прервется
Разлучающей рекой?

Лишь одна судьба желанна...
Знать бы лишь, куда идти!
Даль рассветная туманна,
Предлагая три пути.

И уже решаться надо,
Путь - дорогу выбирать.
Ждет стрела или награда -
Дважды нам не помирать.

Черный ворон пусть кружится...
Но вдали горит огонь.
Да копытами стучится
В твердь земную верный конь.

19 марта 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                И будете, как боги, знающие
                добро и зло.
                   (Бытие 3:5)

Запутались крылья в огнях,
По небу рассыпанных щедро.
В нечетких, размытых тенях
Застыла мелодия ветра.

Слезинкой стекает луна
По звездам, омытым мерцаньем.
И лунного света струна
Поет удивленным сверканьем.

Но быстро кончается ночь -
Пора милосердия рока.
И звезды бросаются прочь.
И корчится небо от шока.

Я кинусь стремительно в тень,
Спасаясь от утренних зорей.
Но вновь просыпается день,
С ним - люди, а с ними - их горе.

Восход обнажает беду,
Что ты обреченно скрываешь.
Как трудно дышать на свету! -
Когда ты все видишь и знаешь.

Когда предают небеса,
И солнце глаза ослепляет.
Когда высыхает роса,
А смерть от судьбы не спасает.

Когда поднимают штандарт,
Где красное сохнет на черном,
Рубашкой сдвигаемых карт
Мечту прикрывая упорно.

Когда над землёю царят
Налитые злобой аккорды.
Когда над могилою в ряд
Собрали крылатых и гордых,

И перья по ветру летят,
И вдруг остановлены мысли...
Лишь очи, как прежде, глядят
На светлую праведность выси.

19 марта 1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.