Мальчишка, мальчик-гватемалец,
певец метро,
какой тебя колотит танец
трещоткой строк?

Себя не слушая, не слыша,
дыша не в такт,
в подземке, в глубине Парижа -
о чем ты так?

На этом бешеном наречье -
охрипший чиж -
своим ли речкам ты перечишь?
Камням кричишь?

Слова - не звонкие монеты.
Да в том ли суть,
когда другие страны света
торопят в путь!

Какие горести и муки -
не важно, пусть!
Пусть каблуки твоей подруги
считают пульс.

Пой, буйствуй, разливайся, лейся,
не захлебнись -
там, в промежутках между песен, -
другая жизнь.

Пой, парень, - чтоб она пропала! -
а тут с тобой -
твой барабан да флейта Пана.
Пой, парень, пой!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пойдем с тобой... И будет свят
над нами первый листопад,
как первый снег под понедельник.
Когда к окну - а за окном
укропом пахнет можжевельник.
А снег - беленым полотном.

От пресности и пересуд
мы будем жить с тобой в лесу,
где ель соседствует с рябиной.
И мы, скучая по богам,
построим дом себе старинный,
где паутина по углам.

Судьбе своей всегда назло
нам все же здорово везло,
везло в любви, везло в разлуке.
И как бы жизнь ни повелась,
мы пели всласть и эти звуки,
кружась, соединяли нас.

Мой брат родной, средь зла и тьмы
все те слова, что знаем мы,
всегда произносимы вместе.
И где-нибудь в людской глуши
мы будем жить, рождая песни,
и травы на зиму сушить

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ой, чегой-то нам грустится,
Чтой-то нам не по себе;
Нынче пьяная Жар-птица
Дует польку на трубе.

Полька, полька молодая,
Что ж ты в горе до черна?
Ждешь чего, о ком мечтаешь?
Кем губа рассечена?

Русь - не Русь, а груз костистый
Навалился на хребет.
Только - барыня с присвистом.
Только - полька на трубе.

Душно жить под небесами.
Душно - к черту башмаки!
И идет, сама босая,
Горлопаня от тоски.

Не болит в кармане рана.
Заживают синяки -
Вот и солнце из тумана,
Вот и мятой от реки!

Приходи скорей. Не слушай.
Душу высушат тебе
Смех, да тощая частушка,
Плач, да полька на трубе.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда настала ночь, ты стала сном,
чтоб ласковой блудницей мне присниться.
И, веришь ли, я ощущал ресницы...
Откуда этот сон мне принесло?

О, эта ночь была для нас двоих.
Но день настал! И что ж? Как неизбежность
К нам из ночи перешагнула нежность
На пальцах недотрожистых твоих.

А это значит: нам была дана
Безвременность, как трон чужого царства,
Дарованного щедрою рукой.

Так выпьем подогретого вина, -
Иного нам неведомо лекарства,
Способного наш излечить покой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

И к черту! Ничему не веря...
А жить бы, жить! Чтобы опять
все набело переначать,
все заново перепроверить.

Все - заново. Все - со строки.
Назначив термины иные
друзьями верными. И с ними
иные праздновать стихи.

Букет? Да, правильно, и это!
Букеты летние дарить.
И не смотреть в календари,
а жить для этого до лета,

потом - до осени. Потом
припомнить вес, что не успелось,
как лето красное пропелось,
как осень близится с трудом.

Судьба моя, моя индейка!
Когда другим - несносный груз,
а я завидую и рвусь,
тянусь к тебе, как нищий к деньгам.

Я б так и гнался за тобой,
когда б меня не удержала
Земля - великая держава -
на самой кромке роковой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я - из рода бизонов, из древнего рода бизонов.
Моих предков стреляли и жгли озверевшие люди,
Моих предков сжигали в стадах. Просто было резонно
их сжигать. И еще неизвестно, что будет.

Я - из рода бизонов, из мудрого рода бизонов.
Мы - не лучше других. Мы - бизоны, и этим мы горды.
Просто нечем дышать. Просто нам не хватает озона,
И нацелены дула в бизоньи курчавые морды.

Я - из рода бизонов, из древнего рода бизонов.
Мои братья скитаются в чьих-то лесах и зверинцах.
Только зоны везде, как колючие проволоки - зоны.
И на нас из-за них смотрят чьи-то жестокие лица.

Я - из рода бизонов, взгляните на наши копыта -
они сбиты дорогами наших скитаний извечных,
Наши черные взгляды бизоньи слезами умыты
но глядят из веков на упрямо раскрытые плечи.

Я - из рода бизонов, из рода бизонов, поймите!
Я гляжу на вас слепо глазами узилищ и клеток.
Но кружат, но жужжат бесконечно москиты.
Ах, когда же закончится это проклятое лето...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Подари мне, сударь, старый календарь,
кухонную утварь да дорожный ларь.
И, чтобы не слишком мне скучать в пути,
Ту чудную книжку с полки прихвати.

Зимний день не долог, много путь длинней.
Подоткни мне полог, подстегни коней.
А чтоб ты не слышал, как во тьму лечу,
Запаси дровишек, запали свечу.

Где ж ты, это лето, запахи репья?..
И не жду ответа. Полозья скрипят...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Был мрак, и, кажется, невмочь
Глазам сопротивляться мраку.
И, первую звезду оплакав:
- Кто это, кто? – Да это ночь.

А ночь распространяла мощь
Черней воды, летящей с неба.
Губами – был, глазами – не был.
- Кто это, кто? – Да это дождь.

Ты видишь – в воздухе сыром
Обрывки туч летят куда-то?
Ты слышишь грозные раскаты?
- Кто это, кто? – Да это гром.

Кто ночь пустил на мой порог,
Дождем разбив, грозой измерив?
Кто отворил в пространство двери?
- Кто это, кто?..

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А минута и впрямь хороша
В этот богом отпущенный вечер.
Делать нечего, свечи шуршат,
Парафином пропитаны речи.

Не спеша, не спеша, не спеша...

Кто-то в эту минуту умрет,
Ничего ни на что не меняя.
И старик его в путь отпоет,
Молотком по гвоздю ударяя.

Поворот, поворот, поворот...

И, совсем не желая того,
Кто-то в эту минуту родится.
Совершится еще поворот,
И еще поворот совершится.

Или вот, или вот, или вот...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Послушай, брат, безрадостный напев
Пустых дерев, тоску их.
Потом возьми унылую свирель
И акварель густую.
И расскажи про этот зимний лес,
Когда с небес награды
Уже не ждут, еще грустней, чем мы.
А впрочем, и не надо.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прости обиженность мою,
Когда в сердцах тебя браню,
Когда безликая тревога
В безумие бросает взгляд,
Когда седьмую ночь подряд
Мной правит страх потери бога.

Прости мне скудность общих фраз,
Когда соединяет нас
Соседства близкого сиротство,
Когда процеживает зло
Сквозь телефон остатки слов
Моё юродство-благородство.

Прости и успокой меня,
Когда конец восьмого дня
Еще не обещал нам встречи,
Чтоб пронести через февраль
Наш очень долгий календарь,
Не обронив, не искалечив.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не думай ни о чем,
Еще не дан сигнал
Скорбеть и горевать,
Еще тот день не начат.
Но был какой-то миг, -
Он стрелку обогнал.
Еще не дан сигнал,
А флейта уже плачет.

И все начнут считать
Заслуги и дела
И говорить слова,
Что ничего не значат,
Покуда их к себе
Земля не приняла,
Покуда длится миг,
Покуда флейта плачет.

Приснился сон дурной,
Но выхожу во двор –
Вот голуби ворчат,
Вот старики судачат...
Но где-то на седьмом,
За перекрытьем штор,
Стучат часы, стучат,
И тихо флейта плачет.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Шел снег, но ненавязчиво, легко.
Ты только откажись – и перестанет.
И было грустно знать, что он растает,
Замешивая грязью молоко.

Теперь смотри. Едва в белесой мгле
Снежинка покидает поднебесье, -
А мне уже ее конец известен.
Откуда это знание во мне?
Откуда это знание во мне?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Почему ты не умер, когда
Пулей смерть над тобой пронесло?
Не упал, не забился в агонии,
Землю ногтями не скреб?
Почему, когда выплыли строки:
Не дрейфить, давай-ка рискнем! -
Ты не бросил свое ремесло?

Ремесла своего не забыл;
Это значить – смотреть и молчать,
И, как пахарь ведет борозду, -
Так морщины слагать на лице,
И, забыв о насущном,
Уже не мечтать о терновом венце,
А привычно виски им венчать.

Почему ты не умер, когда
Началось ледененье сердец,
Когда каждый за каждым,
И, все-таки, все по пятам за тобой?
Ты смотрел и молчал,
Пустоту вороша своей медной трубой,
Полагая, что это конец.

И менялись цари невпопад,
И знамена меняли свой цвет.
Многих смерть от тебя, торопясь, забирала,
А ты не старел
И, с понурой трубой у обочины стоя,
Вослед им смотрел.
И стоять, видно, тысячи лет...

Почему ты не умер тогда...
И сейчас почему не умрешь?
Так напрасен на свете на этом
И так непонятен себе.
И чего б ни случилось с тобою,
Играешь на медной трубе.
Что за странный мотив ты ведешь?

Видно, мы ошибаемся, смерть
Представляя гранитной стеной.
То ли Каина след нас ведет,
То ли след окаянной судьбы.
Слава богу, мы смерти проходим,
И звук придорожной трубы
Далеко за спиной...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах, мы забыли этот нудный спор.
Забыли спор, а жизнь зачем-то длится.
И в комнату вошли. Забыли помириться.
Друг против друга сели мы за стол.

И пили чай, сдувая с блюдец жар,
Густым вареньем ситник нагружали.
Над нами пчелы бережно жужжали,
Не зная спора нашего. А жаль.

Затем мы вышли в сад и был он чист
От голосов, за что ему спасибо.
И На, возьми вот... - говорила слива.
Крошился в пальцах прошлогодний лист.

И ядрами взрывался виноград.
И, господи, ну как же, помнишь, помнишь
Ту яблоню, зовущую на помощь?
И нудный спор который день подряд.

Вот, наконец, закончился узор:
Калитка, пчелы, гроздья винограда,
Густая зелень выцветшего сада...
И это всё определяло спор.
И это всё определяло спор...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Давай торговать паутиной
И битым стеклом.
На площади старой
Мы шумную лавку откроем,
Повесим фонарь,
У дверей колоколец пристроим
И выложим камнем очаг,
Чтобы было тепло.

И будут зеваки нахально
Глядеть к нам в окно,
Смеяться соседи:
Молочник, зеленщик и пекарь:
Ха-ха, чудаки!
Да ведь это же просто потеха:
Ну, кто в наше время
Такое возьмет барахло?

Но нам не обидно,
И нам уж никак не смешно.
Пеньковые трубки готовы
Всегда для раздумий.
Мы свечку зажжем,
В очаге головешку раздуем
И мятный пирог испечем,
Чтобы дело пошло.

Из дальних краев потекут
Покупатели к нам
За фунтом стекла,
За добротным куском паутины.
Добро вам пожаловать!
Здравствуйте! Будьте взаимны!
А вот вам на сдачу Спасибо
И вид из окна.

И как объяснить это
Нашим соседям глухим?
Что в мире кефира,
Борщей, калачей и шпинатов
Всё, кажется, есть,
Только, всё-таки, каждому надо
Буквально пустяк, ну, буквально
Чуть-чуть чепухи.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Скрипят осины. Скрипят, скрипят,
Заголосили, себя слепя.
А завтра – сани лягушкой в снег...
Не голоса ли? Нет, просто смех.

Скрипят осины вороньим ртом
И вдруг над синим встают крестом.
Снегирь заскочит и улетит.
А крест до ночи да на пути.

Скрипеть осинам, пока брести
Не по Руси нам, по жадности.
И путь ли санный, дорожный крест?
Да знаем сами: не пересесть.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я – клён, о тысячу страниц переплетён.
Я – вяз, в корявый переплет замучен.
Кто грамоте моей обучен, -
В единокровный лес введён!

Я – камень, в мокрый мох заросший, как кулак.
Песок, с высот стекающий в пустыню.
В который раз рассвет остынет,
И песню пропоет мулат.

Я – ты, стол, стопка на столе, вода.
Я – хлеб, разорванный руками.
Я – дерево, песок, я – камень...
Плывут над миром холода...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На беду к тебе приду
Ночью и, как исстари,
В приворотную дуду
Запляшу неистово.

Выйдешь: двор, кошачий глаз,
Да плетень узорчатый,
Чур, господь, избави нас,
Кто поет да ночью-то.

Засмеюсь я, затрясу
Бубном звон-бубенчатым.
Иль не помню, что в лесу
Мы с тобой повенчаны.

Плачешь: Отпусти назад,
Гость чужой, непрошенный.
Ой, да вижу я, глаза
Мною запорошены.

Не сержусь и не браню,
Только за калиткой я
Звон-бубенчик оброню
На землю улиткою.

В крик! А след уже простыл.
Да шумят влюбленные
На пригорке три сестры.
Клёницы зеленые.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

И бесконечно близок стал
Тревожный праздник смены года,
Когда летящая погода
Читала арию с листа.

Мела слепящая метель,
И те, которых мы любили,
В метель, как в память уходили:
Предназначался новый день.

От сонных сахарных домов
Шел запах хвои и печенья.
Год начинался с отреченья
От дней, что минули давно.

А мы, от памяти устав,
Приставив лесенку, так нежно
На елку вешали надежды,
И елка высилась с креста.

Метель как задано мела,
И торопливая погода
Метели ветреной в угоду
Несла грядущие дела.

Происходила смена года,
Происходила смена года...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну вот, и сентябрь, наконец, постучался в наш дом.
Что ж, сами себе мы напишем печальные письма.
Причем ни о чем. Просто письма, лишенные смысла.
Дождливую осень чернилами мы разведем.

Вот изобразим на бумаге занудливый дождь,
Которому в эту погоду всего только дела –
Зачеркивать всё. И в окошко глядеть надоело.
Занудливый дождь – от него никуда не уйдешь.

Мы изобразим, как стареют дома в сентябре.
К парадным дверям седина прибивает повестки.
Такая пора, что пора опустить занавески
И выпить вина. От вина хоть немного теплей.

И мы сочиним эти письма и в путь отошлем
Под долгим дождем, чтоб узнали из них адресаты,
Что осень у нас. Зарядили осенние даты.
Что пьем мы вино и плащи себе серые шьем.

И письма придут к адресатам в начале зимы,
Когда все мертво. Только падает снег утомленный.
Возьмем эти письма из бережных рук почтальона,
И вскроем конверты такие печальные мы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Завершая свой путь, на летящих всю ночь оглянись.
Возвращаясь домой, не забудь о живущих на крыше.
Видишь, мы пролетаем, две птицы, над ярким Парижем,
Беспокойные птицы, которым опуститься бы вниз.

Ах, спуститься бы вниз, да в столицу, - пожалуй, нельзя.
Слишком крик наш гортанен, а танец нелеп и никчемен.
Что ж, простимся, два круга, - и в путь, в одиночество, в темень.
Видишь, крыльями машут вослед нам, прощаясь, друзья.

Полетим над Москвой, чей покой так огромен и строг.
Вечер ночь напророчил. Огни прекращают движенье.
Мы летим над Москвой, и бессилен закон притяженья, -
Двум измотанным птицам не дают приземлиться –
Нам в столицу нельзя, и опять на восток, на восток.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я – дурачок. Я – чекнутый чуть-чуть.
Вот захочу – лечу, куда придется.
Не плачу я и не плачу врачу.
Я – дурачок, я – родственник уродца.
Меня жалеет рыночный народ.

Я – дурачок. Ой-ой, такой смешной!
Во все чужие лезу разговоры.
Советую, несу такие вздоры.
- Да, да! – я всем киваю головой.
- Да, да, мой друг, вы совершенно правы...

Я – дурачок. Ни умный, ни дурак.
А если так, то вроде бы безвреден.
Дурак со мною будет откровенен,
Купить захочет умный за пятак.
Того-то мне, голубчики и надо.

Я – дурачок. Занятная игра:
Под дурачка раскручивать кого-то.
Я – дурачок решением двора.
Придет пора, и должность идиота
Наградой мне послужит за труды.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как лес перезрелой рябиной,
Был день окровавлен закатом.
Я жгу смоляные лучины,
Стираю размокшие даты.

И даты уходят без стона,
Как сон, постепенно тускнея,
Как в парке увядшая крона
На пестрых коленях скамеек.

Уходят умершие даты,
В них встречи мои и разлуки,
И ссор бесполезные траты,
Любви бесполезные муки.

Лучины вьют дымную пряжу.
Я запах пожара вдыхаю,
И, вроде, должна быть пропажа,
А в чем она – не понимаю.

Я трачу постылые даты,
Расплаты хочу, как свиданья.
Приди же, любая расплата.
На смену дождям ожиданья.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.