Кто ты? Я дождь осенний,
Осени младший брат.
А вы? Мы ночные тени,
Над нами шуршит листопад.
А вы кто? Мы листья из сада,
Мы скоро должны сгореть,
Но нам ничего не надо
И нас ни к чему жалеть.
А вы кто такие? Мы птицы,
Покинуть должны свой кров.
Нам часто ночами снится
Долина, где нет холодов.
А ты? Я огромный город,
Осени верный слуга.
И скоро, должно быть скоро
По мне пометут снега.
А ты, что под небом синим
Раскинулась в сон-траву?
Веками зовут Россия
Или же Русь зовут.
Ты лета напилась вдосталь,
Насытилась им сполна.
Осенней покрывшись коростой,
Ты осенью очень больна.
Каяться не просила
Ты меня в смертных грехах.
Прими покаянье Россия
В моих запоздалых стихах.
Коль очи дала мне синие
И яростный бунт души,
Россия моя, Россия
Боль мою осуши.
Кто ты? Я дождь осенний.
Кто ты? Я листопад.
Кто вы? Мы тени, тени,
А ты? Я осенний сад.
Чувствую кожей до дрожжи
Дело идёт к холодам.
Кто я? Да просто прохожий
Из небыли в никуда.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что лгут обо мне иногда за глаза,
Я знаю, не в этом соль.
Ведь самый мой строгий судья - это зал,
Радость моя и боль.
На сцену я выйду как на эшафот,
Приговорённый петь.
И птицей стремящейся в дальний полёт,
Будет гитара звенеть.

    Птица летит к облакам,
    Слеза упадёт на песок.
    Время покорно часам
    Крутит моё колесо,
    Моё колесо.

На этом песке, где упала слеза,
Попробую выстроить дом.
А тем, кто болтал обо мне за глаза,
Гостями не быть в доме том.
И в сумерках будут тонуть фонари,
И ярко свеча гореть,
И девушка в платье цвета зари
Песню мою будет петь.

    Рифмы я взял у полей,
    Музыку у тёмных лесов,
    По древней холодной Земле
    Катится колесо,
    Моё колесо.

А я по холодной земле пойду
С гитарой своей на плече.
И где - нибудь в дальнем лесу найду
Звонкий прозрачный ручей.
Пригоршню воды плесну на лицо
И дрогнет моя рука.
Увижу как катится колесо
В небо под облака.

    Сердце моё стучи,
    Отсчитывай ритм часов.
    Песня звени, звучи,
    Крутись моё колесо,
    Моё колесо.

Но время пройдёт и настанет срок
Когда - нибудь ранней весной.
И самая длинная из всех дорог
Меня приведёт домой.
И вновь предо мною судьёй тёмный зал,
И мне перед ним стоять,
А тот, кто болтал обо мне за глаза
Будет опять болтать.

    Годы как белый снег
    Лягут на мой висок,
    Но не замедлит бег
    Жизни моей колесо,
    Моё колесо.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Крылья свои распластал на картоне,
Волею кисти нервной и чуткой
Чёрный фламинго на розовом фоне
Странная птица, грустное чудо.

И разрывая пространство полётом,
Песню протяжную хрипло застонет.
В небо взовьётся резкою нотой
Чёрный фламинго на розовом фоне.

Чёрный фламинго, - таких не бывает,
Просто в природе их не существует.
Грубый обман это, он не летает,
Мало ли что на картоне рисуют.

Чёрный на розовом - цель то, что надо.
Странная птица-мишень для охоты.
И поднимается ствол из засады
Наперекор живому полёту.

Выстрел прокатит морозом по коже,
Чёрная птица крылья уронит.
Вот, наконец, и на правду похоже:
Мёртвый фламинго на розовом фоне.

Крылья свои распластал на картоне,
Волею кисти нервной и чуткой
Мёртвый фламинго на розовом фоне,
Мёртвая птица, мёртвое чудо.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Закушу вино баночкой сардин.
Нет греха за мной, что я пью один.
Перед зеркалом с отражением
Разговариваю я с выражением.

Подмигну ему, он в ответ мигнёт.
Я себе налью, он себе нальёт.
Хлещем с ним вдвоём без зазрения,
У нас, у двоих день рождения.

Мы поднимем тост, ещё повторим,
От вина тепло разлилось внутри.
Он из баночки рыбку цапает.
За окном тоскливо дождик капает.

Выпьем рюмочку, песенку споём.
Нам не скучно с ним, мы сидим вдвоём.
Что-то пьётся хорошо. Не икается.
Жизнь бежит, спешит, кувыркается.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не мудрее стал, а злей.
Растерял свои надежды.
Их, как ветхие одежды,
Сбросил, словно кожу змей.

Не болею от тревог,
Не смеюсь, но не горюю.
Я себя к себе ревную
От того, что одинок.

Полуптица, полузверь.
Хоть не ангел, да не демон.
Я из стали с воском сделан,
Из побед да из потерь.

Не тяни ко мне ладонь,
А беги как от напасти.
Из моей клыкастой пасти
Вырывается огонь.

Он спалит меня дотла,
Выжжет сердце мне и душу
И глаза мои иссушит,
И поселится в них мгла.

Опускаюсь ли с небес,
Поднимаюсь ли из ада
Боже, дай мне боль в награду,
Что бы понял: кто я есть.

Дай мне, Господи, понять,
Кто же я на самом деле,
Кто укрылся в моём теле.
Не даёт душе летать.

К истине закрыта дверь.
И пусты мои глазницы.
Сверху слышу: Ты же птица!
Снизу: Нет, ты полузверь.

А когда настанет срок
Мне в последний раз молиться,
На плечо мне сядет птица,
Мягко ляжет зверь у ног.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Весь зал приподнялся, с галёрки кричит кто-то: Браво!
Зачем же так громко? Зачем? Ну что же вы, право?
Последняя реплика сказана, песня пропета.
Закончился дивный спектакль под названием Лето.

Ещё тишину разрывают раскаты оваций,
А на подмостках уж смена идёт декораций.
Рабочие сцены работают неуловимо,
Печально, торжественно - чинно и неумолимо.

А в новом спектакле на Солнце и зелень дубравы,
На мягкие струны дождя и на терпкие травы
Сценарием жёстким природой наложено вето,
Ведь кончилась дивная сказка с названием Лето.

Художник волшебною кисточкой краски мешает
И хрупкое золото в красках тех преобладает.
А за кулисами, в комнате для репетиций
Незримо готовятся к первому вылету птицы.

Доносится шум оркестровый дрожанием зыбким.
Трубы холодок и воздушное пение скрипки.
Маэстро, он мудр, как мгновение, всё понимает
И нервными пальцами клавиши перебирает.

Но вот, наконец, всё закончено. Завтра премьера.
Все ждут с нетерпеньем приезда на утро Премьера.
И дождь - озорной барабанщик ударился оземь,
Готовьтесь к началу спектакля с названием: Осень.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Колокол бьёт языком, словно висельник:
Эй, собирайся-ка голь перекатная!
А у бояр и боярынек весел лик, -
Будет сегодня потеха им знатная.

Стаи вороньи взметнулись над городом,
Стража стоит места лобного около,
Люд городской, злобясь, комкает бороды,
Площадь гудит, надрывается колокол.

Девица плачет с лицом богородицы,
Тянет юродивый песню неясную.
Что происходит здесь? Что хороводится?
Аль опоили тебя площадь Красная?

Будут казнить сейчас волюшку вольную,
Четвертовать скомороха весёлого
За сказки чудные, песни крамольные,
За непокорную буйную голову.

К плахе идёт скоморох, не шатается.
Люд, сняв картузы, дрожит глыбой зыбкою.
В пору заплакать, а он улыбается.
Бунт, разжигая шалавой улыбкою.

Трижды ударил отходную колокол,
Дьяк зачитал хрипло грамоту царскую.
Площадь затихла, вогнав себе в горло кол,
Зверем ночным затаилась с опаскою.

Веско взлетал над толпой топор вороном,
Кровь скоморошья стекала под лестницу.
Ахнула площадь, сдвинулась в сторону
И затянула крамольную песню.

Песня крамольная, песня рисковая
Бунтом взорвалась, кровавым восстанием.
Словно на волюшку узник раскованный
Вырвался, яростью мстя за страдания.

Испокон так на Руси у нас водится,
Гонят поэта на смерть бестолковую.
Колокол бьётся, народ, злобясь, сходится
И начинается песня по-новому.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тени жмутся по углам,
Да потрескивают свечи.
И крадётся тихо вечер
Чёрной кошкой по коврам.
Льётся красное вино
В рюмки тонкого звучанья.
Сбудется предначертанье,
Всё давно предрешено.

Ну а что предрешено?
Предначертано что свыше?
Кто захочет, тот услышит
И пусть пенится вино.
Рвётся в небеса душа.
Пей братва, гуляй покуда.
Как зовут тебя? - Иуда!
Что ж, давай на брудершафт!

Плотники, плотники!
Стук топорный слышен окрест!
Для чего вы плотники
Ему изладили крест?
Садовники, садовники!
Что вам сделал этот певец?
Для чего садовники
Ему сплели венец?

В звонких струнах бьётся боль
Словно в клетке голубь белый.
Как сумел он? Как посмел он
Разыграть такую роль?
Но пока ещё певец
Поцелуем не отмечен
Пусть продлится этот вечер,
Пусть ещё плетут венец.

Но под пьяный, злой гудёж
Не клянись ему, не надо.
Клятва - это как награда.
Слово сказанное - ложь.
Прежде чем споёт петух,
Ты уже ведь пьян напьёшься.
От него ты отречешься.
Прежде, чем споёт петух.

Плотники, плотники -
Стук топорный слышен окрест.
Для чего вы плотники
Ему изладили крест?
Садовники, садовники,
Что вам сделал этот певец?
Для чего садовники
Ему сплели венец?

Тени жмутся по углам...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В звенящем полумраке ресторана,
В колеблющемся свете ламп полночных
Калека-вечер липкий и порочный
Играет бликом света на стакане.

Он падает под ноги ломкой тенью,
Иероглиф тёмный вычурно свивая,
С происходящего на миг покров срывая,
Всю суть вещей, вдруг ставя под сомненье.

Потом забьётся в зале чёрной птицей,
Соединив в едино наши тени.
И в ярком блице вспыхнувших мгновений
Соприкоснутся плавно наши лица.

В колеблющемся свете ламп полночных
Всё кажется мне хрупким, ломким, зыбким.
В мои зрачки летит твоя улыбка
Кометой одинокой и непрочной.

И вот, когда мы поплывём сквозь вечер
Без лишних слов друг друга понимая,
Туман ночной телами разрывая.
Ты вздрогнешь от осознанности встречи.

И вот когда, мы поплывём сквозь вечер
В прокуренном до рвоты ресторане.
Под тяжестью насмешек, едкой брани.
Не выдержат и дрогнут твои плечи.

Прозрачных рук от глаз не отрывая,
Ты бросишься бежать под звон монетный.
И профиль твой сотрётся незаметно
В окошке в ночь идущего трамвая.

В звенящем полумраке ресторана,
В колеблющемся свете ламп полночных.
Калека-вечер нас связал непрочно,
Играя бликом света на стакане.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это будет просто такая игра, -
Ты станешь ветром, я буду огнём.
Мы с тобою сможем дожить до утра,
Если только ночью мы не уснём.

И когда аккордом зазвучит расвет,
И ворвутся в наши окна звуки трубы,
Ветер даст силы, огонь даст свет,
Тогда мы прочитаем книгу нашей судьбы.

На страницах высветятся письмена.
И бумага вспыхнет от страшной жары.
В пламени прочтём наши имена
И узнаем правила этой игры.

      Чем сильнее ветер - сильнее огонь.
      Чем сильнее ветер - сильнее огонь.
      Чем сильнее ветер - сильнее огонь.
      Вот такая игра, такая игра.

Но в пепел привратится священный крест.
Ветер надежду вырвет из рук.
Нам скоро эта игра надоест
И мы тогда придумаем другую игру.

Это будет детская такая игра:
Ты станешь ветром, я буду костром.
Мы с тобой не сможем дожить до утра,
Потому - что оба этой ночью умрём.

Ливень загасит пламя костра,
Сам прахом ляжет, отжив свой срок.
С нами поселятся боль и страх,
Каждый из нас будет одинок.

      Чем сильнее ливень - слабее костёр.
      Чем сильнее ливень - слабее костёр.
      Чем сильнее ливень - слабее костёр.
      Вот такая игра, такая игра.

Это будет деская такая игра.
Это будет взрослая такая игра.
Чем сильнее ветер - сильнее огонь.
Чем сильнее ливень - слабее костёр.
Такая игра, да такая игра!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Перламутровый вечер окутал мой город туманом.
На фонарном свету снежных бабочек кружится рой.
И темнеет уже в это время так быстро и рано
От того, что декабрь чёрной птицей взлетел над Уфой.

Прохожу по Проспекту, снежинки летят на ресницы.
Отвернувшись от ветра, стараюсь поймать их рукой.
На до мной в зимнем небе проносится чёрная птица,
Это месяц - декабрь вдоль проспекта летит над Уфой.

Припев: И знаю дом, где всё ещё горит окно,
        Где стол уже накрыт, где ждут меня давно,
        Где яркий свет и смех друзей.
        Дымком я затянусь, плесну в стакан вина,
        К гитаре потянусь и запоёт струна
        Этот блюз ночных фонарей.
        Блюз ночных фонарей.
        Блюз ночных фонарей.
        Блюз ночных фонарей.
        Блюз ночных фонарей.

И желая всем счастья, - прохожему с купленой елью,
Кареглазой девчёнке, манящей меня за собой,
Я по улице главной пройду без нужды и без цели,
А декабрь чёрной птицей взлетит над моею Уфой.

Но так хочется верить, так искренно хочется верить,
Что когда - нибуть утром потянет теплом и весной.
И накроют столы и откроют все окна и двери,
И апрель белой птицей взметнётся над белой Уфой.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Внизу помост дощатый
Как праздничный пирог.
По тонкому канату
Идёт вперёд Пьеро.
Внизу толпа теснится,
Гудят, шумят, орут.
И, запрокинув лица,
Они развязки ждут.

Непостижимо ловко,
Воздушно как перо,
Над ними без страховки
Идёт вперёд Пьеро.
В него глазами целясь
Хохочут дикари:
Он не дойдёт до цели,
Давайте на пари.

И ставки поднимают,
И слышен звон монет.
Он ясно понимает,
Назад дороги нет,
Но обращая к низу,
Всему как будто рад,
Свою улыбку-вызов:
Слабо вам на канат!

Он выиграет битву.
Его вам не столкнуть.
Он светел как молитва
И вечен его путь.
Непостижимо ловко,
Воздушно как перо
Над миром без страховки
Всегда идёт Пьеро.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.