Вглядись, и увидишь - на кончиках мачт
Звезда голубая горит,
И день выплывает, как белый корабль
Под парусом алым зари.

Твои капитаны - последние сны
Полночную вахту сдают.
На мостике утреннем ты их смени -
Пусть ветер раздует зарю.

Ты видишь, - бьют волны, и ветер в снастях.
Как славно, да здравствует шторм!
Здесь нужно быть сильным, и кроме тебя
Тебя не заменит никто.

Вглядись, и увидишь - на кончиках мачт
Звезда голубая горит,
И день выплывает, как белый корабль
Под парусом алым зари.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сегодня снова стынут сны.
На блюдце - дряблые чаинки.
Нога в поношенном ботинке.
Уставшие ходить часы.
У колыбели - мать и сын.
Две ложки дегтя в старой бочке.
И смерть отчаявшейся почки,
Не рассчитавшей срок весны.

На тротуарах - снег и соль.
На жизни - белые разводы.
Мы их старательно выводим,
Отделывая лаком боль.
А утро смазывает краски,
И, на работу торопясь,
Мы одеваем чьи-то маски,
В которых прорези для глаз.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Жизнь прекрасна. Над нашею Родиной
Пролетают все чаще тарелочки.
Но все выше полей плодородие,
И все меньше становится неучей.
И все громче леса оглашаем мы
Голосами задорными юности,
И чем дальше, тем проще взираем мы
На отдельные мелкие трудности.

И пусть мало у нас, кто сподобился
Заиметь подписные издания,
Но все дольше мы крутимся в космосе,
Все яснее нам суть мироздания.
И зимою, весною ли, летом ли
Все равно нам: что рыба, что мясо, -
Потому что у нас и без этого
Жизнь всегда неизменно прекрасна.

Каждый день мы готовы на подвиг,
Все равны мы и все мы богаты -
И кто пива не мыслит без воблы,
И кто скромно живет на зарплату.
Мы не верим ни в бога, ни в черта,
Но мы твердо уверены в будущем...
А на небе - то красно, то черно.
Там столкнулись тарелочка с блюдечком.

Ноябрь 1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На синем море-океане
Жил царь по имени Далдон.
Любил он днями и ночами
Кататься на своем авто.
Напрасно плакала царица:
Зачем я вышла за тебя?.
Далдон велел ей удалится,
Но все ж не уточнил куда.

Однажды бедная царица
В порыве оскорбленных чувств
Решила все же удалится
Туда, куда велел ей муж.
Была прекрасная погода,
Но левый туфель чуть давил.
Решила сесть у поворота,
Но тут подъехал грузовик.

Чего ты, девка, приуныла?
Садись в машину подвезу!
А сам сидит такой красивый,
И новый шарф ему к лицу.
Свистели птички-канарейки,
И плыл пейзаж, как будто сон.
А в нем в своем кабриолете
Навстречу ехал сам Далдон.

Далдон, увидев их, сердито
Сказал: Ходить вам в кандалах!.
Шофер в ответ сказал: Иди ты!.., -
И тут же уточнил, куда.
Царица лишь молчала чинно -
Теперь ей было все равно.
Все одинаковы мужчины
И на уме у них одно.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

За успехи в льне и хлебе
Наш колхоз премируют.
Вертолет летает в небе
И фотографирует.
Вот наш Митька - он новатор.
Если он еще не пьян,
Крупным планом оператор
Снимет Митьку на экран.

Я его соседка Маня.
Всюду я хожу за ним.
Я хочу на крупном плане
Получиться вместе с ним.
Я сажусь поближе к Митьке,
Митька пить перестает
И берет меня за руки,
Начихав на вертолет.

Режиссер как в рупор взвоет:
Ах, ты, Манька, ах, дерьмо!
Ты же мне с своей любовью
Все испортила кино!.
Тра-та-та-та! - он добавил,
Над селом пошло гулять:
Тра-та-та-та, та-та-та-та,
Та-та-та-та, твою мать!.

Тут я встала и сказала:
Как же Вам не ай-я-яй!
Я ведь этими руками
Поднимала урожай.
Не давала им пощады,
Выполняла труд любой -
Мне за этот труд наградой
Стала Митькина любовь.

За успехи в льне и хлебе
Наш колхоз премируют.
Вертолет летает в небе
И фотографирует.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А у нас в деревне да нету свету,
Нет кина, а значит, нет культуры.
Мы девки не дуры, пойдем на лужайку.
А Петька на балалайке
Сыграет нам увертюру.

А у нас в деревне да нету чайной,
Нету развлечений, да кроме девок.
Мы народ отчайный - пойдем на лужайку.
А Петька на балалайке
Пусть тренькает увертюру.

А вокруг деревни да лес дремучий,
А в лесу том каждый божий вечер
Шорох под кустами, пусто на лужайке -
Лишь Петька на балалайке
Наяривает увертюру.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как ни включишь радио,
Где-нибудь воюют -
Кого режут ножиком,
Кого валят пулей.
А Серегу Мазина
С нашего двора
Откуда-то из Азии
Привезли вчера.

Я с Серегой Мазиным
Незнаком был лично,
В чужой сад не лазил с ним
И не пил Столичной,
Ничего не знаю
Про его судьбу -
В первый раз увидел
В цинковом гробу.

Встали все, как водится,
У его подъезда.
Кто кем ему приходится -
Нам это неизвестно.
А одну заплаканную
Как тут не узнать.
А ведь совсем не старая
У Сереги мать.

Шепчутся уныло
Бабки меж собою:
Запаслась ли мылом?
Запаслась ли солью?
И сказал Прокудин -
Тот, что с костылем:
Если живы будем,
Значит, не помрем.

Как умчались с гробом,
Дунул в гастроном -
Думал я Серегу
Там и помянем.
Только рупь в кармане,
Никого своих,
А разве помянешь,
Если на троих?

И сижу в отдельной
Я в своей квартире
И смотрю по телеку
Про сегодня в мире.
Все одно и то же там:
Где-то да воюют,
Кого режут ножиком,
Кого валят пулей.

Январь 1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Папа с мамой развелись,
Поделили мебель.
Только папе негде жить -
Все от нас не съедет.
Он за стенкою лежит
Скучный и заросший,
Бюллетенями шуршит
По обмену площади.

Помню, с папой на лугу
Запускали змея.
Мама к нам: Я помогу!.
А что она умеет?
Как смеялись мы тогда,
Улыбались люди.
Неужели никогда
Этого не будет?

Получил я два очка
В школе по истории.
А училка-дурочка
Вдруг забеспокоилась,
Вызывает в школу мать:
Сын Ваш непослушный.
Мне на это наплевать,
Все мне стало скучно.

А вчера я во дворе
Дал одной по морде -
Ишь ты, вздумала жалеть,
А я что не гордый.
А она не в плачь, не в крик -
Смотрит как-то странно.
Беззащитная стоит -
Ну, совсем, как мама.

За окошком чернота.
Пусто в нашем доме.
Тихо так и страшно так,
Словно кто-то помер.
Вот возьму да зареву,
Как когда-то в детстве.
Папа с мамой прибегут.
Может, даже вместе.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Некуда деться, кроме подъезда -
Ах, как нельзя нам быть на виду.
Что уж поделать, но нету нам места
В сквере, на улице, в доме, в саду.

Все наши тайны давно уж известны -
Только без таинства нету любви.
Вот и скитаемся мы по подъездам -
Вечные странники вечной любви.

Дверь отворим - и тихонько по лестнице,
Звезды укажут нам наше окно.
Нам повезло, в этот вечер в подъезде
Тихо, безлюдно и даже темно.

Как высоко мы поднялись над городом
На подоконниках - тронах своих,
Как присягали мы вечности шепотом
В спящих подъездах - дворцах на двоих.

Некуда деться - кончилось детство,
Время раскинуло сети свои.
По вечерам открывают подъезды
Новые пленники вечной любви.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Какие-то смердючие,
Вонючие животные,
Ну, все, что было лучшего,
У нас нахально отняли.
На улице нет продыху
За МАЗами и ВАЗами,
И дышим мы не воздухом,
А их, простите, газами.

А трубы травят небо,
Вокруг - один дымище,
И что-то непотребное
Мы принимаем в пищу.
Но мы носов не вешаем,
И мы с судьбой не спорим,
И лечимся успешно
От стрессов алкоголем.

В районных поликлиниках
От кашля мухи глохнут.
Но доктор не починит нам
Загубленные легкие.
Нам трудно, но, конечно,
Отравленные начисто
Мы боремся успешно
За повышенье качества.

И вот, как будто в сказке,
Вокруг встают заводы,
И вот все больше грязи
Мы выливаем в воду.
Нам разобраться некогда,
Что вредно, что полезно.
Мы доим наши недра,
А недра - не железные.

А, говорят, в Америке
Какие-то ребята
Уселись кто на велики,
А кто на самокаты.
А нас энергетический,
Нас кризис их не мучает -
У нас и до одиннадцати
Есть всегда горючее.

Нам многого не надо,
И все мы оптимисты,
Но крайне неприятно
Нам жить в среде нечистой.
Вот потому-поэтому
Все, что имело место,
Считайте не куплетами,
А песнею протеста.

Ноябрь 1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Светит месяц. Воскресенье.
Возвращаюсь с дня рожденья.
Поздно. Пусто на дорожках.
Что-то грустно. Что-то тошно.

Где я был на той неделе? -
Что-то пили. Что-то ели.
Что-то громко говорили.
Что? Забыл, и все забыли.

Сизый сокол в поднебесье.
В сизых глотках стынут песни.
Светит месяц над застольем -
Ясный месяц в чистом поле.

Кто-то рядом - дым из носа.
Где нас только черти носят?
Ночь. Проспект. Фонарь. Аптека.
Не хватает человека.

Выхожу я на дорогу.
Ночь темна - и слава Богу!
На лице - то свет, то тени.
Светит месяц. Воскресенье.

Ноябрь 1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На дереве - дятел,
У дятла есть клюв.
Скажи мне, приятель,
Туда ль я иду?
Зря время ли трачу,
Скитаясь в лесу?
А дятел, а дятел -
Тук-тук, тук-тук.

Под деревом заяц -
Два уха и хвост.
Ах, заяц, ах, заяц,
Ответь на вопрос:
Что плохо, не знаю
И что хорошо?
А заяц, а заяц -
Прыг-скок, прыг-скок.

Бывает, бывает,
Ни да и ни нет
Ни дятел, ни заяц
Не скажут в ответ,
А значит, дружок,
Будь готов и к тому,
Что думать придется
Тебе самому.

Тук-тук, тук-тук,
Прыг-скок, прыг-скок.

Иду в себе уверенный
Походкою размеренной.
Иду я в шапке новенькой,
А шапка - из овцы.
А стало быть,
А стало быть,
Та шапка - не из кролика,
А стало быть,
А стало быть,
Та шапка - дефицит.
        И в зимней тишине
        Отчетливо вполне,
        Как новенькие рублики
        Похрустывает снег.

В быту и на работе
Отныне я в почете.
А, впрочем, на работе
В почете я вдвойне,
Поскольку там все знают -
Да я и не скрываю,
Что шапка мною куплена
По собственной цене.
        И в зимней тишине
        Отчетливо вполне,
        Как новенькие трешки,
        Похрустывает снег.

В себе вдруг слышу беса я:
А чем я хуже слесаря?
Да, чем я хуже слесаря,
Что чинит мой сортир?
Или того, что в кепке,
Что рубль за две ветки,
И у в кого в кармане
Похрустывает мир?.
        И в зимней тишине
        Отчетливо вполне
        Наждачною бумагою
        Похрустывает снег.

Но вслед мне смотрят женщины,
И я, как цезарь венчанный,
И наших славных тружениц
Я искренне люблю.
Ну, а всему причина -
Обычная овчина.
А что под дефицитом -
Я в тайне сохраню.
        И в зимней тишине
        Отчетливо вполне
        Десяткой не разменянной
        Похрустывает снег.

Январь 1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как у дома номер восемь
Крикнули: Дают!.
Я, конечно, все забросил -
Мигом тут как тут.
Что такое, не пойму я -
Гам и тарарам?
А в толпе уже толкуют:
Вдруг не хватит нам?.

А по улице метелят,
Сотнями встают.
Это значит - в самом деле
Что-нибудь дают.
Вот уж сзади напирают:
Кости не ломай!.
Громко музыка играет,
Хоть не Первомай.

Кто последний - я за вами? -
Слышится вокруг.
Скорый поезд из Рязани
Встал на всем ходу.
И из каждого вагона
С сумками бегут.
Сотрясает зимний воздух
Мощное: Дают!.

Что же выбросили все же,
Если все берут?
Может, кожу? Может, дрожжи?
Красную икру?
Сапоги? Ковры? Сосиски?
Яйца? Пиво? Драп?
Или импортные виски
И бюстгальтера?

А народ все подбегает,
Все кричат: Почем?.
Но никто почем не знает -
Что это за черт?
И тогда сквозь чьи-то спины
Рвусь я в середину.
И прорвавшись в середину,
Вижу я картину.

В середине стоят трое:
Один шпарит на гармони -
Весело, не грустно,
Другой пляшет русского,
Третий лупит в грудь свою
И орет: Во дают!
Ну, дают!
Эх, дают!

Озираюсь. Вот так номер!
Никого народу -
Кто-то крикнул: В гастрономе
Выбросили воблу!.

Февраль 1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это чайник - просто чайник
Пел протяжно и печально
Или сказочник мне сказку говорил?
Было рано или поздно?
Плыли свечи или звезды?
И дома качались или корабли?

Било пламя из конфорок,
Как из топки. Шум моторов
Был как шелест набегающей волны.
За бортом тонули фразы,
И машины, как баркасы,
Раздвигали грудью воду тишины.

Где-то в гулком трюме дома
Хлопнул лифт, и монотонно
Били капли, словно времени плевки.
Люди в кубриках уснули,
И вода текла впустую,
И впустую полыхали маяки.

Это чайник - просто чайник
Пел протяжно и печально.
Синий сумрак в спящем городе царил.
Но, светлея и алея,
День, как парус, полз на реи,
И, как бакены, качались фонари.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На Сретенке, у книжного киоска -
Старушка и старик
В людском водовороте.
Они стоят в толпе,
И волосы седые
Над белой головой -
Как божий одуванчик.
А все вокруг спешит,
Торопится, толкает -
И держит он ее
За легкий локоток.

На Сретенке, у книжного киоска
С утра бушует жизнь -
И здесь они чужие.
Троллейбусы, гудки,
Машины, светофоры,
Толпа, как саранча,
Шуршит по магазинам.
Как здесь похожи все,
Как все неразличимы! -
И держит он ее
За легкий локоток.

На Сретенке, у книжного киоска
Последний островок
Того, что не вернется.
Изменятся дома,
Изменятся названья:
А сретенье
по-нынешнему - встреча.
И где-то на углу
Здесь встанем мы когда-то.
Но кто поддержит нас,
Когда промчится жизнь?

На Сретенке, у книжного киоска...

Январь 1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Два генерала ехали в такси.
Быть может, они к вечеру устали,
А может, просто так они молчали.
Вот тут таксист возьми да и спроси:
А правда, что китайская граница
Закрыта так, что к нам не проползти,
И в небе будет сбита даже птица? -
Вот так таксист возьми да и спроси.

        Но генералы только промолчали -
        Возможно, они к вечеру устали.

А правда, что тайваньский президент
Окончил академию Генштаба,
Его жена - воронежская баба,
А сын - американский резидент?

        Но генералы снова промолчали,
        Как будто ничего не замечали.

А правда, что в Иране Хомейни
Испорчен так влияние ислама,
Что, провинись в чем собственная мама,
И он ее немедленно казнит?

        Но генералы вежливо молчали
        И, вроде, даже малость заскучали.

А мне вчера один поляк сказал:
Что Ярузельский нам или что Канья -
Ведь все равно нас кормит русский Ваня
Не понял я, на что он намекал?

        Тут генералы тихо так сказали:
        Не понял ты - зато они поняли.

Март 1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Каждое утро в сквере моем
Гуляет женщина с кобелем,
Или иначе, или иначе -
Дама с собачкой, дама с собачкой.
Я подхожу к ней: Здравствуйте,
Позвольте прикурить!
Она в ответ: Я замужем,
И телефона нет.
- Ну, что ж, - говорю, - бывает.
Так, значит, я пошел?
Она мне вслед: Простите,
Который нынче час?

        Обычная история, обычный разговор.
        Не менее, не более - всего лишь разговор.

- А нынче полвосьмого.
Я рядом посижу?
Она мне: Извините,
Но очень пристают.
- Какой чудесный песик!
- Ах, только не о нем -
От всей семейной жизни
Остался он один.
- Да я все понимаю -
я тоже сам не свой.
Так плохо, что под утро
Из дома я бегу.
- Вы разве не женаты?
- Уже полгода нет.
Уж вроде привыкаю -
Да сына вот люблю.

        Обычная история, обычный разговор.
        Не менее, не более - всего лишь разговор.

Я поднимаюсь с лавочки:
Простите, мне пора.
- Я тоже засиделась,
А дома столько дел:
Прибраться, причесаться,
Собачку покормить.
А после - на работу,
В свой женский коллектив.
- Так, значит, до свиданья?
- Выходит, значит, так.
Вы закурить хотели?
- Да нет, я не курю.

        Обычная история, обычный разговор.
        Не менее, не более - всего лишь разговор.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Чем нам тесней, тем меньше все мы братья.
Автобусы железные объятья
Нам раскрывают с лязгом по утрам.
Доспим в пути - пора, мой друг, пора!
Спрессованы тела, спрессованы проклятья.
Куда-то мчим - дела, дела, дела...
Приятно то, что все-таки мы братья,
Еще приятней, если брат - сестра.

Простим себе пустые разговоры -
Пустые щи великого поста.
Ведь все вокруг, конечно, неспроста:
Когда коробки, груженные нами,
Беспомощными нашими телами
Вдруг резко тормозят у светофора,
Не в том беда и не о том печаль,
Что кто-то слишком давит на педаль.
Беда, что обо всем мы судим скоро,
Но смысл всего нам скоро не узнать.
Простим себе пустые разговоры,
Простим других - трудней всего прощать.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нарисовал я лучик света
На белом листике бумажном.
Не виден он, он все же это
Не так уж важно, не так уж важно.

Нарисовал я дом кирпичный,
А из трубы идут фиалки -
Конечно, это не типично,
Но мне не жалко, мне не жалко.

А под окошком кот и кошка -
Они танцуют в ритме твиста.
Пусть в жизни все не так уж просто,
Но кто в том может поручиться?

Как хороша моя картина -
Она бодрит, она вселяет.
И пусть в ней главного не видно,
Но только я об этом знаю.

Расплылись окна, как улыбки -
Они кричат слова привета.
Пусть наша жизнь - одни ошибки,
Но суть не в этом, суть не в этом.

Берите кисти и рисуйте -
Неважно, дом, лису, оленя.
Зачем раздумывать о сути -
Где размышленья, там сомненья.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На пристани чечеточник
Чечетку отбивает.
Вода течет, мотор трещит -
Корабль отплывает
Туда, где вечно лето,
Туда, где нету нас
И где другого цвета
Весь рабочий класс.

И мне бы тоже надо
Туда, где в дальних странах
Прекрасны, как закаты,
Зады у павианов.
Как плитки шоколада,
Красавицы гуляют -
И мне туда бы надо,
Да доктор не пускает.

Он мне велит раздеться
И каждый раз находит,
Что там, где было сердце,
Бермудский треугольник.
Вот почему все тише,
Вот почему все глуше
Внутри себя с слышу:
Спасите мою душу!.

Чечетка, как морзяночка,
В выси небесной тает.
Переменить нельзя ничто -
Корабль уплывает.
А я стою на якоре,
Гляжу в морскую даль.
На ветке обезьянкою
Качается фонарь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я в царстве белой саранчи
Летящей, вьющейся, щуршащей.
И льдинки, словно басмачи,
Секут со свистом леденящим.

Припев: Из ниоткуда в никуда
        Уходят белые метели.
        И все, что мы с тобой хотели -
        Из ниоткуда в никуда.

Здесь все вокруг - метель и мгла,
Здесь света нет, но нет и тени.
Пусть все без радости и зла
Уйдет, как белые метели.

Припев.

К чему бессмысленно кружить,
Зачем бесцельные занятья?
Вам умирать - нам надо жить.
Прощайте, белые собратья!

Припев.

Декабрь 1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как веселились мы у трупа юной ели,
И в торжестве участвовал весь мир.
Ее забили в крест и празднично одели,
У слышалось: Ура!, - всю ночь из всех квартир.

        На ней не тает снег - он, впрочем, из дюрали,
        Но мы простим себе бесхитростный обман,
        Ведь нам не привыкать - нам столько в жизни врали.
        А сколько врали мы? - Сочтешь, сойдешь с ума.

        Как красное вино, нам в праздники и в будни
        Покоя не дает шальная наша кровь.
        И мы, что б ни стряслось, расплачиваться будем
        И злом платить за зло, любовью за любовь.

Как любим мы мечтать, как верим мы в обманы,
Как утешает нас нехитрая игра -
Немножко помолчать, не сыпать соль на раны.
Которой нынче час? Пора кричать: Ура!.

Июнь 1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У новогодней елки, у новогодней елки
Все старые обиды забудем до поры,
Не станем пересчитывать шишки и иголки,
А будем вешать свечи, стеклянные шары.

У новогодней елки, у новогодней елки
По-доброму помянем свое житье-бытье -
Пусть все, о чем мечтали мы, разбилось на осколки,
Но каждому досталось что-нибудь свое.

У новогодней елки, у новогодней елки
Обнимем наших женщин, а женщины - мужчин.
Ничто не помешает нам жить счастливо и долго,
Поскольку жить иначе нет стоящих причин.

У новогодней елки, у новогодней елки
Все старые обиды забудем до поры,
Не станем пересчитывать шишки и иголки,
А будем вешать свечи, стеклянные шары.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Руки, как в молитве,
Я воздену ввысь -
Господи, пошли мне
Друга на всю жизнь,
А еще пошли мне
Верную жену,
А на нашу Землю -
Мир и тишину.

Зимние морозы,
Летние дожди!
Только боль и слезы -
С этим подожди.
Боже справедливый,
Я тебя молю,
Чтоб остались живы
Все, кого люблю.

Если я погибну
В праведном бою,
Господи, спаси мне
Родину мою.
Ни дела, ни мысли,
Живы ли, умрем -
Не имеет смысла,
Если нет ее.

Руки, как в молитве,
Я воздену ввысь -
Господи, пошли мне
Друга на всю жизнь,
А еще пошли мне
Верную жену,
А на нашу Землю -
Мир и тишину.

Январь 1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.