Трое суток в пути и порядок! -
Мы потом перекурим в гостинке.
Пусть ложится туманом в распадок
Серпантинка. Молись Серпантинке!

Эх, дорога, седая дорога!
От мороза ты сводишь с ума.
Не усни за баранкой, Серега...
Колыма ты моя. Колыма...

Бейся, сердце шоферское бейся!
Ни ментов над тобой, ни властей.
А веревочка, сколько ни вейся, -
Не забыть нам отцовских костей.

Серпантинку, как книгу листаем.
Мы по матери кроем Отца.
Нам плевать, - что Ульянов, что Сталин, -
Нам бы трассу пройти до конца.

Нам знакомы метели и вьюги,
Мы от них загибались не раз.
Кто-то скажет про нас: Шоферюги.
Нет! Мы - ангелы северных трасс.

И вот этим моторам и крыльям
Наша грубая сила дана.
Пусть мы дышим не небом, а пылью,
Но душа и чиста и нежна.

Покидая свой дом спозаранку,
Мы соленые шепчем слова.
Крутим мы свою жизнь, как баранку,
И поэтому Вера жива!

Этот путь Колымою проложен.
Что поделаешь? Жизнь не картинка.
Доживем, переждем, переможем.
Серпантинка моя, Серпантинка!

2 августа 1992
Магадан - Павловск

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот и снова дорога, дорога...
И Россия все дальше и дальше...
А в дороге нам надо немного, -
Хлеба корку и песню без фальши.

Скоморохи, площадные боги!
Нам скитаний за край накатило,
Родила нас маманя в дороге...
Родила и беспечно забыла.

Все отведали: свет и потемки,
Все: от воли - до полной неволи,
В наши песенки, словно в котомки,
Собирая народные боли.

Разбрелись мы по целой планете,
Помним все, не берет ностальгия!
Мы твои нелюбимые дети,
Но Россия без нас - не Россия!

7 октября 1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Время сплетням веселиться:
Вы слыхали? Ах, ну да!
Уезжает он в столицу, -
Это, видно, навсегда.

Про Сибирь не вспомнит боле,
Для него же все - труха...
Чтоб назад по доброй воле?..
Это просто чепуха!

И кудахчут, словно квочки:
Что ты! Что ты говоришь?
Ах, Москва, - еще цветочки,
Не смотался бы в Париж!

Что отвечу я на это?
- Перестаньте, суки, врать!
Мне в любом районе света
Всех милей родная мать.

Нет ее теплее в мире,
Пусть жестоки холода, -
Мне от матушки Сибири
Не уехать никуда.

Пихты, кедры, сосны, ели,
Запах злых таежных трав...
Моют золото артели,
Кто с правами, кто без прав.

Принимает только сильных
Край нелегкого труда.
Там, конечно, много ссыльных,
И у всех своя беда.

Я мальчишкой без опаски
К зэкам в зону проникал.
Как я слушал - вместо сказки -
Кто за что сюда попал!

Песни - длинные, как сроки,
Рифмы - словно сучьев хруст.
Я истории уроки
Узнавал из первых уст.

Все, что видел, все, что знаю, -
С детства пил, как чай густой,
И любовь к родному краю
Для меня - не звук пустой.

Врите, врите, волчье семя,
Врите злей! Мол, дунул в Рим!
Но запомните: на время,
А вернусь - поговорим!

Октябрь 1987
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне мораль читая без запинки,
Cтал далеким близкий человек.
Но слова, как первые снежинки,
Таяли в горячей голове.

Не ругай меня за лень и водку, -
Я на самом деле не такой.
Я лечу надсаженную глотку,
Захлебнувшись горькою строкой.

Но была заминка у порога:
Ты руки не дал, прощаясь, мне.
А во мне как раз - биенье слога
Первый лед сломало в тишине.

Улица от снега стала пега.
Горяча, как печка, голова.
Улица - подруга и коллега,
Я еще найду свои слова.

Мне мораль читая без запинки,
Стал далеким близкий человек.
Но слова, как первые снежинки,
Таяли в горячей голове.

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Со старой потертой пластинки доносится голос.
Когда-то давно эта песня так чисто звучала.
И не было этих ударов, царапин и полос,
Любили ее и просили поставить сначала.

Внутри патефона звенела стальная пружина.
И кто-то иглу опускал осторожным движеньем.
Механика хитрая эту пластинку кружила,
Что было прогрессом, точнее, - его достиженьем.

         Пой, играй, пой, не унывай!
         Все пройдет, только не забывай...

А после ту песню забыли - обычное дело!
Людей занимали то стройки, то грохот орудий.
И песни другие жестокое время запело.
Да что тут поделаешь - так уж устроены люди...

Но годы прошли, бесконечные, долгие годы,
И день наступил, когда снова, легка и желанна,
Вернулась забытая песенка прихотью моды, -
Какой-то чудак ее вынес на свет из чулана.

         Пой, играй, пой, не унывай!
         Все пройдет, только не забывай...

Прошел целый век, отлюбил, отыграл и отпелся.
Едва различимы слова, искаженные сталью.
Но кто объяснит, отчего так сжимается сердце,
Душа наполняется доброй и мудрой печалью?

         Пой, играй, пой, не унывай!
         Все пройдет, только не забывай...

1986,
Караганда

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сына проводили старики,
Даже вместе вышли за ворота.
И родного дома огоньки
Виделись ему до поворота.

Тишина. Какая тишина!
Лишь тревожно шелестит осина.
Глупая, ненужная война!..
Неужели для нее растили сына?!

Самокрутку едкую смоля,
Дед кряхтит и кашляет натужно.
Где она, афганская земля?
И на кой нам дьявол это нужно?!

Тихо стало в доме у реки.
Улыбаясь, сын глядит с портрета.
Как поется в песне, старики?
Только две зимы, всего два лета!

Рано им покуда ждать вестей...
Почтальон глядит в глаза им смело.
Только сообщенья Новостей
Слушают они, бросая дело.

Он еще в дороге, он живой...
Вот у поворота оглянулся...
И старуха шепчет: Боже мой!
Сделай так, чтоб он домой вернулся.

9 октября 1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Граждане давайте сверим списки!
Встанем, как на бой, к плечу плечом.
Ведь вон тот очкастый - без прописки,
Явно притворился москвичом!

О! Москва! О, сколько в этом звуке!
Наша гордость, боль и нищета...
Только москвичи такие суки!
Их, бедняг, объела лимита.

Без прописки - только к мавзолею.
А гостям - ни крохи со стола.
Я тебя, голодная, жалею.
До чего ж ты, Красная, дошла!

Не продашь сосиски без прописки,
Скоро в заведенье двух нолей
Не смогу я вынуть даже писки
Без твоих столичных штемпелей.

Ох, как мне охота, словно пушку,
Вынуть... и серьезно, не шаля,
Положить на лысую макушку
И на стены древнего Кремля.

Что ж мне, уезжать теперь к китайцам?
В Тель-Авив продаться за мацу? -
Если мне Москва - серпом по яйцам,
Молотом, родная, по концу!

Я другой такой страны не знаю,
И патриотизму - грош цена.
Я его хоть завтра обменяю
На мешок канадского... зерна.

Москва, 1988

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот тапер, а у тапера -
Клавиш ряд и пара рук.
У тапера для актера
Припасен желанный звук.

Плеск волны и шум акаций,
Слезы смех, любовь и лесть, -
Никаких импровизаций, -
Отражает все, как есть!

На планете этой старой
Бродят страсти, как вино.
А тапер берет гитару –
Продолжается кино.

1982

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На морозные стекла трамвая дыша,
В разговоры людей, не вникая, молчать.
От дыханья проталина, словно печать, -
Это где-то оттаяла чья-то душа.
Ну, коль потеплело, чего же кричать?

И уходит в пространство брехня, болтовня,
И далек от меня этот треп, эта речь.
Я один, я спешу в окончание дня
И грохочет вагон, медяками звеня,
Мимо лозунгов что-то, зачем-то беречь.

Обнимает спокойствие  мира меня
И качается тихо усталый вагон.
Никого не виня, ничего не кляня,
И в кромешное завтра огнями маня,
Окликает далекое было вдогон.

Ах, кондуктор, прошу! Ты не тронь тормоза.
Я уехал, ушел, улетел, замолчал.
Вот уже пятаками закрыты глаза...
Не хочу говорить я ни против, ни за, -
Это вечности время начало начал.

1995,
София

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я листаю тетрадь без охоты что было исправить.
Черновая тетрадь, замусолены мною листы.
Доведется мне крест на последней странице поставить, –
И обрушатся все для обратной дороги мосты.

Ты, как будто в насмешку, исписана косо и криво,
Черновая тетрадь, я твои изучаю листы.
С твоей первой страницы глядит сиротливо
Первый детский рисунок святой простоты.

Отчего же теперь, остальные, листая страницы,
Я такие рисунки, как в детстве, с трудом нахожу?
Здесь рецепты желтеют из нашей больницы,
А от этой страницы глаза отвожу.

Черновая тетрадь, твои листья исчирканы мною
И знакомыми мне, и как будто чужими людьми.
Вот корявые надписи пьяной рукою,
Вот прекрасные строки о первой любви.

Я листаю тетрадь очень медленно, в день по листочку.
До последней страницы еще очень долго идти.
Расставляю в ней знаки, за точкою точку,
И стараюсь не делать ошибок в пути.

Июль 1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На старенькой шарманке
Которой  двести лет,
Играл по Молдаванке
За всю Одессу  дед.
Подначивали скрипки.
Гремели каблуки, -
Не вспомнить без улыбки
Веселые деньки.

      Играй, шарманочка-старушка,
      Душа - не деньги, - смело трать!
      Пусть наша  жизнь не игрушка,
      Нам все же надобно играть!

Ох, как мотала деда
Проказница судьба!
От сюдова до теда,
Оттудова  сюда!
То доллару, то франку
Он музычку творил
И мне свою шарманку
В наследство подарил.

Пусть мы концы с концами
Сводили не всегда
Мы с дедом - молодцами, -
Нам, горе не беда!
Пляши, Одесса-мамка,
Мы будем песни петь!
Пока жива шарманка,
В карманах будет медь!

Апрель 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.