По обе стороны стекла жара и холод, свет и тьма,
Но суть природы такова: любить того, кого нельзя.

И он влюбился сильный, смелый. В исчадье хрупкого огня
Свободный ветер, вьюжный, белый, увидел, как горит свеча.

Он песни под окном ей пел часами, не трудно уловить их суть.
Свеча же плакала, рыдала, не в силах грань перешагнуть.

А ветер бился о стекло, и слал в подарок ей снега.
И, как брильянты с серебром, снега ложились у окна.

Но тает от огня свеча, от огня, что полыхает в ней.
Остановить её нельзя, как погасить нельзя огней.

И он в отчаянии сорвал с петель промёрзшее окно,
И обхватил её, обнял, в последний миг, в последний вздох.

И струйка дыма подлетела, как поцелуй с влюблённых губ.
Она, конечно ж, не хотела, чтобы её огонь потух.

Виновен в быстроте финала, конечно, ветер, не свеча.
Виновен тот, кто раздувает пламя, тот, кого любят сгоряча.

Но он наказан по заслугам: закрыт он в четырёх стенах,
Смертельно болен он недугом, название которому - тоска.

Итак, по обе стороны стекла жара и холод, свет и тьма.
Но суть природы такова: любить того, кого нельзя...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я вышел из возраста повиновенья,
Я всё принимаю всерьёз.
И погруженье в глубины забвенья -
Только повод для слёз.
        А поезд-время приходит в движенье,
        Его уже не вернёшь.
        Вчерашний повод для нашего счастья -
        Это дождь.
        
Мой мир состоял из шестнадцати правил,
Но я в них не верю давно,
И жизненный круг, замыкаясь, оставил
Мне дом, работу, любовь.
        А поезд-время приходит в движенье
        И ускоряет бег...
        Сегодняшний повод для нашего счастья -
        Это снег.

Супружеский долг приживается быстро,
Кидая на рельсы любовь.
А мы, проглядев это, ищем и ищем
Концовку прекрасных снов.
        А поезд-время приходит в движенье,
        Вернуть его нету сил.
        Завтрашний повод для нашего счастья -
        Это пыль.

Напрасно смеялись упрямые боги
Над тяжестью наших дел,
Но окончен светлый участок дороги -
Поезд заходит в тоннель.
        А поезд-время прогнил и сломался
        Где-то под тяжестью лет,
        И повода для дальнейшего счастья
        Просто нет.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кто сказал, что жизнь кончается смертью?
Нет, смерть лишь грань, к которой стремишься долго.
А там выбирай, что тебе лучше:
Вечный сон или жизнь после гроба?

        Продай свою душу! Продай,
        Если дьявол придёт за ней.
        Отдай свою душу, отдай,
        Ни о чём не жалей.

Солнце тоже кончит плохо,
Но мы, слава дьяволу, не увидим это.
Мы будем смотреть на мир через крышку гроба
И думать о том, что это совсем неплохо.

        Продай свою душу! Продай,
        Если дьявол придёт за ней.
        Отдай свою душу, отдай,
        Ни о чём не жалей.

На наших могилах не будет крестов,
На наших надгробьях никто ни о чём не споёт.
Но мы из могил свои города создадим,
А из наших домов сделаем сотни могил.

        Продай свою душу! Продай,
        Если дьявол придёт за ней.
        Отдай свою душу, отдай,
        Ни о чём не жалей.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я выключаю свой экран, гашу на кухне газ.
Я закрываю дверь на ключ в последний раз.
И в темноте не разобрать: вот дом, в нём свет,
А я иду туда, где ночь, встречать рассвет...

        А за рассветом приходит день,
        И с рассветом умирает ночь.
        Я его встречаю каждый день,
        Чтобы, едва заметив, укрыться прочь.

Накинув по дороге плащ, пойду пешком.
Асфальт, заляпанный дождём, он - как стекло.
И в темноте не разобрать: вот дом, в нём свет,
А я иду туда, где ночь, встречать рассвет...

        А за рассветом приходит день,
        И с рассветом умирает ночь.
        Я его встречаю каждый день,
        Чтобы, едва заметив, укрыться прочь.

Уныло светят фонари из пустоты,
И в этом световом пучке - мои следы.
Я прохожу сквозь свет туда, где света нет,
Я ухожу туда, где ночь, встречать рассвет...

        А за рассветом приходит день,
        И с рассветом умирает ночь.
        Я его встречаю каждый день,
        Чтобы, едва заметив, укрыться прочь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Помнишь, милая, как в краю чужом
Из твоей мечты я построил дом.
Только эти дни размывает дождь,
На своих плечах всё не унесёшь.

        Слышишь, милая!

Ты же видела, как душой я сдал,
Ненавидела, и я мечтать устал.
Я палил стихи на чужих свечах -
Душит не тоска, а душит страх.

        Слышишь, милая!

Слышишь, милая, не шепчу - кричу:
На пустой алтарь не ставь за меня свечу!
От ножа не смог я душу уберечь...
За самоубийц не ставят свеч.

        Слышишь, милая!

Знаю, милая, там, в краю чужом,
Из моей мечты ты построишь дом.
Тому, кто забредёт сюда, всё будет по плечу,
Но прибереги и для него свечу.

        Слышишь, милая!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нас зовут покинуть комнаты,
И, собрав войска добра,
Переплыть все реки памяти,
И идти войной в долину зла.

        Там льют дожди с утра и до ночи,
        Там зарождаются ветра,
        Там выйдут псы из замка Полночи,
        Там начинается беда.

Смерть добра - девиз всех дьяволов,
Кровь Любви - еда всех псов.
Собирайтесь все, жгите страх дотла
И идите в бой по дороге снов.

        Там льют дожди с утра и до ночи,
        Там зарождаются ветра,
        Там выйдут псы из замка Полночи,
        Там начинается беда.

И смешалось с белым чёрное,
В темноте мешая кровь с водой.
Но взошло солнце мокрое,
И увидел я, что каждый бьётся сам с собой.

        Здесь льют дожди с утра и до ночи,
        Здесь зарождаются ветра,
        Здесь вышли псы из замка Полночи,
        Здесь сам с собой сражаюсь я.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        Посвящается
                        покорителю гнилых трасс
                        Дмитрию Семакину
                                        
Поднятый палец - стоп-символ ночи,
Шаг по бетонке под выстрелы фар...
Пыль от щебёнки душу щекочет,
И жар от дороги, жар.

        Гниль, а не трасса - тачку не поймать.
        Эй, ветер, нам ли горевать?
        Дождь в руки не спеши ловить -
        Гниль трассы не с кем поделить.

Покрытый тайнами, запертый ставнями,
Порванный шинами, гнутый в рулет,
Дующий, веющий, ветер стареющий,
Ты любишь трассу и мокрый рассвет.

        Гниль, а не трасса - тачку не поймать.
        Эй, ветер, нам ли горевать?
        Дождь в руки не спеши ловить -
        Гниль трассы не с кем поделить.

Всё перещупано, всё перемелено,
Сто раз проверено, на всём есть клеймо,
И только дорога мной не измерена.
Эй, ветер, в путь мы успеем ещё!

        Гниль, а не трасса - тачку не поймать.
        Эй, ветер, нам ли горевать?
        Дождь в руки не спеши ловить -
        Гниль трассы не с кем поделить.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У тебя под небом спрятан дождь,
На моём крыле уснула ночь.
Не гулять мне с другими под руку,
Все другие вдруг мне стали по боку.

        Ведь любовь - дело чисто вешнее,
        А весной всё живое - грешное.
        Заболел я глазами гордыми,
        Да песню написал аж с тремя аккордами.

Посмотри, видишь, мир взрывается,
Что же ты за ставнями скрываешься?
Не меняй ты весну на молчание,
Не шепчи в темноте заклинания!

        Ведь любовь - дело чисто вешнее,
        А весной всё живое - грешное.
        Заболел я глазами гордыми,
        Да песню написал аж с тремя аккордами.

Пусть к тебе на окно сядут голуби,
Посмотри, как воркуют, стало быть, молоды.
Не томись ты одна, не мучайся,
Не гони сизарей, прислушайся.

        Ведь любовь - дело чисто вешнее,
        А весной всё живое - грешное.
        Заболел я глазами гордыми,
        Да песню написал аж с тремя аккордами.

Так превратим наши будни в радости,
А засохший хлеб - в пряники конфеты да сладости,
У фонтана насмотримся радуги,
И я счастье своё, может быть, возьму на руки.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тропой, ведущей в небеса,
Я, не достигнув совершенства,
Шагал, не ведая блаженства,
Сквозь мхи, трясины и леса.
        Трещит тряпье на потном теле
        Во власти злобных кулаков.
        Я волен от земных грехов,
        Моя душа стремится к цели.
Целуя белые стволы
И кланяясь зеленым елям,
Нашпиговавшись смертным зельем,
Я скрылся от земной хулы.
        Тропой, ведущей в небеса,
        Я шёл лишь миг длиною в вечность.
        Я взял с собой людскую верность,
        Чтоб богу приоткрыть глаза.
Но бог ослеп от торжества,
И голос мой увяз в елее.
Он тратит время на веселье,
Забыв про Божие дела.
        Апостолы пьяны с утра,
        До грешных дела нету. Им бы,
        Сложив в углу пустые нимбы,
        Носить бы бога на руках.
Чем дольше в двери я стучал,
Тем громче музыка играла,
Тем громче бога восхваляла
За дверью пьяных душ толпа.
        И я пошёл тропою выше,
        И даже бог застыл внизу.
        Но, сжатый космосом в звезду,
        Я крикнул: Разве ты не слышишь?!.
Послушай? как рыдают дети,
В безверии тонут города!
И с неба рухнула звезда
Сквозь рай на латаные крыши...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Горлу тесно в оковах воротников.
Голос рвётся наружу, но ему нельзя.
Хочется что-то сделать, но только что?
Хочется что-то сделать не для себя.

        Моя мечта превратилась в дым,
        Дым от костра, который уже зачах.
        Но если есть тот, кто станет врагом твоим,
        Найдётся и тот, кто ляжет костьми за тебя.

На этой дороге не видно ничьих следов,
В этом тумане не видно ничьих огней,
Но если ты не получишь пулю в упор,
То, может быть, доживёшь до победы своей.

        Моя мечта превратилась в дым,
        Дым от костра, который уже зачах.
        Но если есть тот, кто станет врагом твоим,
        Найдётся и тот, кто ляжет костьми за тебя.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что-то по утрам мне больше петь не хочется,
Горло давит дым от папирос.
Боже, я ж забыл твоё пророчество:
Всё, что напишу, коту под хвост...

        Что-то в мире случилось,
        Что-то стряслось,
        Да не срослось...

К чёрту всё, коль за одно дыхание
В лёгкие попала пустота.
Спит душа и, будто в наказание,
Ложный звук застрял в проёме рта.

        Что-то в мире случилось,
        Что-то стряслось,
        Да не срослось...

Чтоб меня бессонница не мучила,
Закрываюсь на ночь в тёплый склеп.
Что же ты покой мне напророчила,
Ведь в покое я и глух и слеп!..

        Что-то в мире случилось,
        Что-то стряслось,
        Да не срослось...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Какого чёрта, жаждущий обмана,
Я выхожу на поиски любви?
И дурь, и блажь чужую меряя стаканом,
Втираю глупым добродетелям очки...

Прошу совета у танцующих дебилов,
У пьяной бабы требую тепла,
И под кустом штаны снимаю торопливо
Что б пьяной плотью овладеть сполна.

Чтоб, выкинув из недр дурное семя,
Вобрать в себя всю прелесть бытия,
Чтоб слово время не равнялось слову бремя,
Чтоб слово жизнь равнялось слову я.

Я - бог, я - гений, властелин, я - личность!
Я вечность всех времён связал бинтом.
Но, жизнью сей опущенный в первичность,
Я в этом мире окрещён Никто...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я ненавижу твоё КСП,
И на закат у меня аллергия,
Но все же тащу твой рюкзак на спине,
Страдая от язвы и гипертонии.

        Но сила любви посильней тошноты:
        Мне хочется кушать, но я иду дальше.
        Я ноги истёр, мои мысли пусты,
        Желудок бушует и требует каши.

И я от костра уже не отхожу,
Я караулю кипящие каны,
И лишь для тебя за дровами хожу,
А ночью учу надоевшие гаммы.

        Но я ненавижу гулять по траве,
        Вылавливать мух в свежесваренном чае,
        Но все ж я держусь молодцом при тебе,
        Но ты это как бы не замечаешь.

Я начал курить и хлебать дихлофос,
Я дегенерирую в обществе бардов.
Пропил свою язву и нажил цирроз,
И стал безразличен к укусам всех гадов.

        Я знал твоё имя почти наизусть,
        Но утром его выговаривать сложно.
        А знаешь, я рад, что пошёл в этот путь,
        Здесь тоже неплохо расслабиться можно.

Ну всё, надоело, признаюсь в любви...
Но что-то нет силы и как-то нет мочи...
А я так влюбился в твоё КСП,
Ну а в тебя что-то как-то не очень.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я ненавижу этот мир за то, что он такой жестокий.
Не врали мудрые пророки: О, судный день! О, жуткий пир!

Здесь сто рублей берут взаймы, а отдают лишь половину.
И что не шаг, увы, - в трясину, и каждый день в плену зимы.

Беззубым ртом шевелят бабки и умоляют, даже плачут,
А внуки, слушая их, прячут улыбки в спазмовые складки.

За деньги купишь только дрянь, за дрянь опять получишь деньги,
А дрянь нас плющит о ступеньки, и кайф уходит, только встань.

Врач неотложки - сын измены - мне намекает на любовь
И вводит кайф в живую кровь, тупым шприцом буравя вены.

А я пытался сделать шаг, а я хотел остановиться,
Вошёл во двор, вошёл во мрак, а в темноте всё те же лица.

Там гопник с выбритым лицом беззвучно бил ногой кого-то,
Потом заправился шприцом, ослабив жгут, пошёл к воротам.

Я подошёл, хотел обнять того, кто, сжавшийся в  калачик,
Лежал, но я не мог понять за что его, ведь он же мальчик.

Обнял его. О, боже мой!.. И сердце сжалося, скрепя.
Я сам себе шептал: Постой! Не может быть, ведь это ж я!..

И не мути в стакане воду! От снов спасенье - только смерть.
Тот, кто умел когда-то петь, забыл себя, пропил свободу.

Купив с лотка чужую боль, хочу связать одно с другим,
Но дважды два выходит ноль, как ни считай, как ни крути...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На мансарде, что снял у полковника,
Закушу молоко черствой корочкой,
Завалюсь на ребро подоконника,
И таращусь на ночь через форточку.

А в окне виден шпиль Петропавловки,
Блик луны – какофония дикая.
А внизу шум ночной забегаловки.
Жизнь, как Янус, ужасно двуликая.

В телогрейку зароюсь от холода
И иконку на гвоздик повешу я.
Пожурю бессердечного Воланда,
Что не спас для нас брата Иешуа.

Но – холодно от подоконника.
И кто полюбит меня, не-покойника,
Кто услышит меня, молчащего,
Кто обгонит меня, стоящего?

Я по жизни – буксующий в осени
И живущий по правилам до семи.
Не умеющий влиться в кипящее племя,
Нутром ощущаю – кончается время.

А когда время устанет, не сдвинется,
Когда жизнь станет высохшей мыльницей,
Когда вечность покроется плесенью –
Вдох на выдохе сдохнет, став песнею!..

Вот так, вот так!
Что посеешь, то продашь.
Вот так, вот так!
Кончен шабаш – всему шабаш.
Вот так, вот так!
Вот вам ваш, ваш похоронный марш!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Но молчала старуха сонная.
И, зевоту прикрыв рукой,
Обернулась – и в ночь бездонную
Побрела, дребезжа косой.
И спросила душа свободная,
Озираясь впотьмах несмело:
А скажи, оно вправду твердое,
То, что было когда-то телом?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Да, хорошо, темно, но –
Из темноты пустоты – рты
Шепчут, кричат, орут и зовут.
Слышишь звук впереди? – Иди!

Под бубна шаманский бой – спой!
Но сложен, как алгоритм, ритм.
Землю у ног целуй - и танцуй
Танец нелепых поз в лепестках роз.

Пот с лошадиных шкур – аллюр.
В глазища щепоть песка – тоска.
Ушёл за хребтины гор, как вор,
Спиною к луне встал и сказал: Бал!

И закрутилось: день – ночь, день – ночь.
День так непрочен, и ночь – невмочь.
Звуки от рваных струн – чтенье рун.
Нечисть кучкуется: надо ж – шабаш!

Начат парад планет – выбора нет.
Валится с ног Харон: мол, мал паром!
Здесь все на одно лицо, с внешностью Вия.
Что это за страна? Шизофрения.

Вот в небе открылся лаз – в метре от нас.
Но мы не откроем глаз. Это раз...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Можно целый день на печке спать, думать лишь о пользе пустоты.
Коль её ничем не удобрять – вырастет ничто на три версты.

Буду ковырять на роже прыщ и плевать в злословящие рты.
Мне никто не скажет, что я нищ: глянь – полны амбары пустоты!

Я отвечу на один вопрос (он был задан старостой села):
Ты ничем засеял столько верст, и хотелось знать бы – на хрена?

А чтоб никто не попросил взаймы, не завидовал сосед-кулак,
Чтобы вор не поломал замки, да и чтобы не пожрал хомяк.

И с тех пор враги не скалят рты, не идут войной, ядрена мать!
На наших стягах профиль пустоты – значит, у нас нечего отнять.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Притихли, разбились о камни ветра.
Соседские псы замолчали.
И колокол, ждавший начала утра,
Изрек только Бум! – и не стали

Скрестись лапы елей в пустое стекло.
И храп лошадей в тишине растворился.
И первым лучом солнце небо прожгло.
Петух, крикнув ку!, подавился.

Заткнулись сверчки, завыванье в трубе,
Предательский скрип половицы.
Беззвучно прошел я к окну, а в окне
Шагала людей вереница.

Понуро. С глазами под срез каблука.
Сутулясь и щурясь восходу.
Они, как паломники через века,
На тропах туман разгоняли не в ногу.

И я все прочел по зрачкам их испуганных глаз,
По строкам морщин – их желание выжить.
Беги, беги, ибо это твой шанс,
Молчи, ведь молчащего сложно услышать.

Молчи, чтоб предателем здесь не прослыть!
Молчи! Ведь молчащего не отыскать!
Молчи! Молча можно хоть плохо, но жить!
Молчи! Ведь молчащего не переврать...
Ты слышишь? Уже замолчала трава.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что до Музы, она, вишь ли, амфорна,
Трет до дыр свой нимб заношенный.
Ну, а мне две ложки сахара
Предложил вчера гость непрошеный.

Я надеюсь на что-то пошлое.
Все, что делаю – пью, курю да ем.
Я же видел и прожил прошлое,
Даже знаю, как оно в будущем.

Под кулак вставал, да залегал под плеть,
Да всю жизнь ходил в драном рубище.
Со стаканом все лезу в очередь,
Чтоб не думать, забыть о будущем.

Уровняли нас с проститутками:
Не уперся вам дар поэтический.
Потихонечку, с промежутками,
Нас затрахали политически.

И куда же мне деться, дурику,
Если жизнь, как старуха, скрючилась?
Для начала убейте музыку,
Чтоб она на земле не мучалась.

По патрону на рифму каждую,
И куплеты давите танками.
Вы ж потомков вскормили лажею,
Вы ж их души закрыли тряпками.

То-то Муза сидит, пьет горькую,
Не гуляет по Саду Летнему,
А играет в углу веревкою,
Предлагая мне. И поэтому

Непонятны мне муки творчества...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

И отправил в жизнь. Первый шаг – и в омут,
С первых же минут дав понять утрату.
Тяжело рожать тех, кто Богом тронут!
Улыбнулась смерть – и забрала маму...

Боже, как секла его мачеха в детстве!
Но, скрестив ладони и скрепя сердце,
Завалясь в траву, потом смотрел на небо
И кормил с ладони облака хлебом.

Помоги! – и он тянул на помощь руку,
А потом ладонь летела наземь с плахи.
По земле о нем уже ползли слухи,
Щебетали в небесах о нем птахи.

Но сказал ему возле церкви нищий:
Тот находит, брат, кто ничего не ищет!
А еще сказал: Все и вся слепо,
Но запомни, друг, там, вверху – небо!

... В тишине полей заблудилось эхо,
Свежестью ручьев подавилось лето,
Не слетевши с уст, оборвались строки...
Черноту пройдя, держит путь в пророки.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Чтоб до дури хохотать, что есть мочи,
Мешать красное вино с цветом ночи.
И смотреть, как город спит, с крыши,
И читать свои стихи тем, кто слышит.

Раньше в комнатах моих жило чудо.
Нынче каждый приходящий – Иуда.
Даже дом не просто дом – клетка.
Бьют кого-то под окном малолетки.

Бьют кого-то не на жизнь – злоба шире.
Нету места слабаку в этом мире.
Эй, очкарик, получи, коли рядом!
Ни к чему врачи, кричат, мочи гада!

И входя в экстаз от слова насильник,
В ментовскую грудь втыкают напильник.
И в кого-нибудь бы чем, дулом в рыло,
Чтоб Вселенная в крови заскользила!..

Не втянулся в эту жизнь я, не влился,
Не всосал, не прорубил, не вкурился.
Выращен Булгаковым да Булатом –
А философствую в бессилии матом.

Докатились, довые... и приплыли.
Строили – построили – загубили.
До конца доковыляли: отсрочка
Нам до завтра. Свет гашу. Точка.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ой, по струнам перебором пробежала дрожь,
И в согласии душа застонала:
Я же знал, какую песню ты мне споешь,
Чтобы грусть меня опять зауздала!..

Подойди к окну, гляди сквозь вуаль на ночь.
Пожалей свечу, смотри, видишь, плачет?..
Ты же знаешь, почему я всю ночь молчу -
Потому что я в любви неудачник.

        Ты видишь, как все просто,
        Нам бросали с высоты лучи
        Седые звезды.
        Ты видишь, как все просто,
        Я мечтаю спать с тобой
        В постели звездной.

Ты не прячь в подушках слез после слова нет,
Ты же видишь, что от страсти все сжалось.
Извини, но мне пора - это мой ответ.
А сам хочу, чтоб ночь всю жизнь продолжалась.

        Ты видишь, как все просто,
        Нам бросали с высоты лучи
        Седые звезды.
        Ты видишь, как все просто,
        Я мечтаю спать с тобой
        В постели звездной.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В построенном храме из радужных льдин
Ты была госпожой, а я был господин.
Построен был храм на непрочных снегах:
В нём вроде уютно, но мало тепла.

В попытке укрыться за тоненьким льдом
Мы даже забыли о том, что живём.
Друг другу твердили пустые слова,
Но время пришло покидать облака.
        И вязнут слова в рваных ветрах,
        И жизнь на снегу превращается в страх.
        Но надо идти, мне так просто в пути!
        Но только два слова звучат в груди:
        Не уходи...
И, выйдя на снег и оставив тебя
Полноправной хозяйкою храма из льда,
Утопая по пояс в слепящем снегу,
Я иду, но кто знает, куда я дойду?

И, выйдя из сна после долгой ходьбы,
Я узнал вдруг, что есть продолженье любви.
В спокойствии можно всё счастье проспать!
Но поздно: сломалась вторая печать...
        И вязнут слова в рваных ветрах,
        И жизнь на снегу превращается в страх.
        Но надо идти, мне так просто в пути!
        Но только два слова звучат в груди:
        Не уходи...
Я у неба на время луч солнца украл,
Чтоб разрушить красивый, но умерший храм.
Так давай позабудем всё то, чего ждём,
И будем дышать лишь сегодняшним днём.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.