Восстань же, о скульптор, возьми инструмент
Что выглядит грубо и весит немало,
И мыслям своим затаенно внимая
Вдохни в этот камень и слезы и смех.

Поэт, вот перо, примостись за столом,
Пиши хоть простым, хоть изысканным слогом,
Но сделать сумей, чтобы каждое слово
Частицей тебя в этот камень вошло.

Играй, музыкант, объясняй не спеша
Все то, что словами высказать длинно.
Застывшие контуры мраморных линий
Учи волноваться, любить и дышать.

И пусть вдохновенное то колдовство
Заставит ее задрожать, оживая.
Твой скульптор сейчас от любви умирает,
Сойди ж с пьедестала на землю его.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Из капель получаются дожди,
Туманов одуряющая сырость.
От капли может радуга цвести,
А могут росы на дорогах выпасть.

    Дорога извивается ужом,
    Спиной росистой чьи-то ноги жаля.
    Но мир бывает в капле отражен
    Точней, чем наши души отражают.

С песчинки начинается обвал
Огромных валунов, корней и веток.
Едва ли кто-то горы сотрясал
Имея за душою меньше веса.

    Попробуй - удержи, останови,
    Попробуй отыскать опроверженье
    Замешанному в солнце и крови
    Простому и великому движенью.

Бессмертье начинается с того,
Что кто-то растревожит души наши.
Чтобы потом, рискуя головой,
Заставить нас стать чище и прекрасней.

    Вот так и ты в большом своем пути.
    Каков ты - проверяй себя на малом.
    Из капли получаются дожди,
    С песчинки начинаются обвалы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В этот обреченнейших из дней
Страх меня всего опутал, каюсь.
И тревожит душу все сильней
То, что ты его не предал, Каин.

   Почему он все еще живой?
   Мучит совесть? Мало заплатили?
   Ты ж оставил право за собой
   Лицемерно плакать на могиле.

Что ж ты сомневался, выжидал?
Может быть, раскаяние гложет?
Нет! Кто хоть единожды предал,
Тот не предавать уже не может.

    Никуда с дороги палачей
    Не свернет, не растворится в массе
    Тот, кто понемногу продал честь
    За известность или счет в сберкассе.

Помнишь, ты ведь начал с полуправд,
Как и все вокруг боялся Бога....
Наконец-то! Каин, я был прав!
Просто ты замешкался немного.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А мы любили фильмы о войне
Мальчишками и юношами тоже.
Развертывались битвы на стене
Такие, от каких мороз по коже.

    Снаряды рвались тут и там,
    И где-то выло, ухало, стреляло.
    Строчили пулеметы по врагам,
    И это было здорово. Но мало.

Мы на экраны рвались всей душой,
Забыв о том, что не хватает роста.
И мысленно бросались в этот бой,
С врагами расправляясь очень просто.

    Война уже закончилась давно,
    Все сглажено умелыми речами.
    А рядом жили те, о ком кино,
    Но как это мы поздно замечали.

И раннюю у многих седину,
И скорбный треск прощального салюта....
Мальчишки любят фильмы про войну,
Фронтовики не любят почему-то.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я приехал сюда в этот год по весне,
Чтобы с другом своим помолчать о войне.
Тридцать лет я ему не звонил, не писал.
Я приехал сюда, только вот - опоздал.
Мне сказали, что ровно полгода тому
Как последнюю почесть воздали ему.
Как же так? Почему я об этом не знал?
Почему не звонил, почему не писал?
Нас когда-то вдвоем накрывала беда.
Может, если б мы были с ним рядом, тогда
Он бы выдержал, выжил, все войнам назло!
Или, просто, вот так на душе не скребло.

Мы вернулись в Россию июльской жарой,
Как мы ждали тот день, как мы рвались домой,
Как нам жены навстречу бежали бегом....
Не забудешь? - Ну, что ты. Забыть о таком!
Ну, до встречи! Пиши и звони - Ну, бывай!....
Почему же так жгут меня эти слова?
Был ли кто из ребят на могиле его? -
Все свои, - говорят, - фронтовых никого
Значит, как-то не так я, неправильно жил,
Раз друзей фронтовых вижу лишь у могил.
Да и то не у всех. Позабыли уже.
Может быть, от того и скребет на душе.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Желтыми крыльями машет крыльцо,
Желтым крылом собирая народ.
Горстью серебряных бубенцов
Свадьба над головою трясет.
    Легок бубенец - мала тягота,
    Любой бубенец - божья ягода.
    На дуге пророс, на березовой,
    И крыта дуга краской розовой.
    Свадебный хмель тяжелей венцов,
    День-то свадебный вдосталь пьян.
    Горстью серебряных бубенцов
    Свадьба швыряется в синь-туман.

Лентою дорог перевиты дворы,
И, перебивая осеннюю муть,
Звоны бубенцов открывают пиры,
Смех бубенцами звенит в дому.
    Легок бубенец - мала тягота,
    Любой бубенец - божья ягода.
    Даром, что пророс с виду маленький,
    Звоны серебром густо налиты.
    Этой ли порою, меняя лицо,
    Поминать свободы мужской дурман.
    Горстью серебряных бубенцов
    Свадьба швыряется в синь-туман.

Звоны догоняют и бьют с плеча,
Если кто задумался невпопад.
Если почему-то, вдруг мир улучша,
Кнопки и лады загрустят не в лад.
    И за ту тоску, за печаль-грустебу,
    Поднесли чубатому водки бас,
    Чтобы, размалина, взаплески, чтобы
    Пальцы по ладам, размалина, в пляс.
    Для чего теперь-то, меняя лицо,
    Помнить свободы мужской дурман.
    Горстью серебряных бубенцов
    Свадьба швыряется в синь-туман.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как быстро дни летят, и наступает час,
Когда спокойный путь нас манит за собой.
И беззаботно мы поем в последний раз,
И опьяняет нас пришедшая любовь.

    Еще будут у нас таять годы, как дым,
    Будут ночи и дни, будет солнце и дождь.
    А пока мы полны новым счастьем своим,
    Что-то кончилось в нас, что-то в нас началось.
    Эта странная грусть непременно пройдет,
    Будет ровною речь, будут зрелыми мысли,
    Только памяти лист на себе унесет
    Наши черные дни, наши красные числа.

О, как спешили мы все знать и все уметь,
А наша юность вдруг закончилась незримо.
Ну, что ж, пришла пора чуть-чуть спокойней петь
И чаще вспоминать, что жизнь неповторима.

    Тот же город вокруг, тот же снег за окном,
    Те же лица друзей, ставших очень своими.
    Только прежней дорогою мы не идем,
    И любимые песни поются другими.
    И мороз, и жара, и осенняя грязь
    Нас с тобой опечалить не смогут нимало.
    Мы за общим столом соберемся не раз,
    И искрящимся счастьем наполним бокалы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мир еще пока по спирали мчит,
Кто вчера пропал - нынче в дверь стучит.
Те же лица, те, да другой исход,
Не похожий темп у других погод.

Сбор ненужных слов, что забыт давно,
Повторится вновь, как в плохом кино.
Что же каяться, если жизнь - песок.
Только кажется: это было все...

Вся уверенность разошлась по швам,
Нету времени все обдумывать.
Нету времени на тоску - печаль,
За какой-то миг глянь, куда умчал.

Сон и явь, и час пробуждения,
Все смешало в нас то вращение.
Закружился мир в сумасшедший бег,
Напрямую - миг, по спирали - век.

Забывая боль, мыслю лишь о том,
Как попасть с тобой на один виток,
На один крутой поворот судьбы,
Чтобы вдруг потом как с плеча рубить.

Сумасшедшая жизни мельница
Как давно уже мы в ней мечемся.
Сколько времени: месяц, год, века?
По спирали мир мчит еще пока.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Так каждый год снег тает в ноябре
И по дорогам бьется блеском мокрым,
И в вымытых капелью чистых стеклах
Все кажется понятней и добрей.

И солнце, поднимаясь по утрам,
Сияет нам с небес весенним светом,
И то, что было так желанно летом,
То позднее тепло приносит нам.

Но каждый год кончается весна,
Не вовремя начавшаяся, вьюгой.
Опомнившийся город белым кругом
Сугробов опояшет седина.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я не то, чтобы рано встал - я сегодня не ложился.
Жгучим холодом легла на плечах моих роса,
И мелькали предо мной всех друзей забытых лица.
Тех, кто бросили меня, тех, что я оставил сам.

Мне б увидеть, как они незаметно уходили.
Мне б тогда еще кричать, одиночество кляня.
Значит то, что мы в себе понапрасну не хранили
Острой болью вдруг пришло, той, какую не унять.

Но во мне, назло годам живо все, что было прежде:
Наши споры до зари, наши песни при свечах,
И поддержка наших рук, и нечаянная резкость....
Все, что нужно мне сейчас. Только где оно сейчас?

Но я знаю, я решил, что однажды затоскую,
Напишу им по письму и приехать попрошу.
Я их вместе соберу, ну а дальше - будь, что будет.
И про то, что я без них не могу, я им скажу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Встречи - расставания, перекресток стоптанный,
С торопливым шарканьем, с тормозными стонами.
С удивленным здравствуйте, со случайной новостью...
То - забыл за давностью, это - просто все равно.

Что-то годы сгладили, из чего-то выросли.
Ну, а беды - радости в двух словах не выразить.
Заходить не хочется, да в глаза не скажется.
Ну, да что там, в общем-то, словом не обяжется.

Равнодушным шарканьем перекресток полнится.
Что у вас не сладилось, разве нынче вспомнится?
Может, люди разные, может, встреча ранняя.
Только и осталось, что здравствуй - до свидания.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот и все, я забыл адреса,
И конверты выкинул вон.
Но опять голоса, голоса,
Паровозы, гудки, перрон.
   Безразличие чьих-то уст
   Что-то кличет, зовет беду.
   Я сегодня так странно пуст,
   Не держи, все равно уйду.

Вот и все, я забыл адреса
И конверты выкинул вон.
Но опять голоса, голоса,
Званый ужин на шесть персон.
   Черный смокинг рябит в глазах,
   Острой страстью дрожит рука.
   И уйти никуда нельзя,
   И остаться - тоже никак.

Вот и все, я забыл адреса
И конверты выкинул вон.
Но опять голоса, голоса
По ночам обрывают сон.
   Манит песен степных мотив,
   Облака скользят по горам.
   Но о том, что можно уйти
   Позабыть, наверно, пора.

Вот и все, я забыл адреса,
Без печалей, обид и мук.
Но опять голоса, голоса,
Зов твоих обнаженных рук.
   Как же мне удачу поймать,
   Убаюкал меня покой.
   Убежать, скорей убежать....
   Решено - остаюсь с тобой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Очень много лет назад
До Египта с Римом,
Появились и звучат
Маршевые ритмы.
    С этой музыкой простой
    К нам являлись беды,
    И поддерживали строй
    Деды и прадеды.

Так и мы с тобой пройдем
Ратною дорогой,
Старым воинским путем,
Где ходило много.
    И каким еще не раз
    Поведут на битвы
    После нас и вместо нас
    Маршевые ритмы.

Эта музыка войны
Ох, как крепко вбита.
В ритмы сердца вплетены
Маршевые ритмы.
    Блеск трофеев да наград,
    Слава да добыча...
    Как тут сам не будешь рад
    Поддержать обычай.

Встать в один со всеми строй,
Заменяя павших...
И играет наша кровь
В такт знакомым маршам.
    И, как в прежние века,
    Через зной и ливни,
    Гонят нас под блеск штыка
    Маршевые ритмы.

И холопов и господ,
В том пути убитых,
Отпевали после под
Маршевые ритмы.
    Без различий и чинов
    Зарывали в глину,
    А затем шагали вновь,
    Чтобы тоже сгинуть.

Чтобы тоже стать травой,
Прорасти в то место,
Где когда-то полковой
Проходил оркестр.
    Что в нем? - Флейта да труба,
    барабан избитый...
    То играет нам судьба
    Маршевые ритмы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Страшись! Курки и нервы взведены,
Толпа вином и страстью разогрета.
И все, на ком не юбки, а штаны,
При пистолетах.
    Из всех законов только денег звон,
    Да ловкость рук, да алчный блеск во взгляде.
    И просьба - это больше, чем закон:
    Ребята, в музыканта не стреляйте!

В кого угодно, только не в него,
Он неприкосновенней всех правительств.
Он еще всех вас тут переживет,
Он еще всех вас тут в гробах увидит.
    Стреляйте хоть по тени на стене,
    Хоть в окна, хоть в налитые стаканы,
    Хоть даже в президента, только
    Не в музыканта!

Страшись! Я говорю тебе, страшись!
Сегодня миром правит дикий случай.
Он обрывает мимоходом жизнь
У невезучих.
    Из всех законов только денег звон,
    Да ловкость рук, да властный зов азарта.
    Друг в друга? Что ж, вполне приличный тон,
    Но вовсе ни к чему по музыканту.

Ему нет дела до чужой вражды,
До тайных козней, до приезжих франтов.
И пусть потом найдут хоть сотню дыр
В рояле, но зачем же в музыканте.
    Стреляйте хоть по тени на стене,
    Хоть в окна, хоть в налитые стаканы,
    Хоть даже в президента, только
    Не в музыканта!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Друг мой старый, судья мой строгий,
Нам с тобой уже много лет.
Нас сдружила с тобой дорога,
А надежней гарантий нет.
Нас с тобой поезда качали,
Мыли ливни, буран кромсал.
Но мы знали - это начало,
Знали: все начинается с дороги,
И нет у дороги конца,
        нет у дороги конца.

И легко нам и трудно было,
И порой утомлял поход.
Но всегда оставались силы
И желанье идти вперед.
Но опять в нас с тобой звучали
Незнакомых стран голоса.
Вновь мы были с тобой в начале,
Где все начинается с дороги.
И нет у дороги конца,
        нет у дороги конца.

Нас с тобой не состарят годы,
И опять нам дорога - дом.
И опять, позабыв про отдых
Мы куда-то с тобой идем.
Нас вращеньем земли качает,
Но навечно вошло в сердца:
Все имеет свое начало,
Все начинается с дороги
И нет у дороги конца,
        нет у дороги конца.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда весенняя капель
Напоит снег морозной влагой,
Я не за тридевять земель -
К тебе приду, мой добрый ангел,
А не за тридевять земель.

И зарезвятся облака,
И лед расколется на части.
Не оскудеет та рука,
Которой раздается счастье.
Не оскудеет та рука.

Пусти весенний этот хор
Во все души своей глубины.
И пусть растают, словно льдины,
Остатки зимних вьюг и ссор.
Пускай растают, словно льдины.

И ты поймешь: зима прошла,
Жизнь начинается сначала.
Душа немного задремала,
Но вот с теплом и ожила.
Она лишь только задремала.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Всё на земле преходяще и бренно.
И города, как и люди, однажды
Гибнут, и их равнодушное время
Вдруг забывает в эпохах вчерашних.

Время стирает победы и страхи,
Время мешает дурных и красивых,
И безымянным невидимым прахом
Он под ногами живущих рассыпан.

        Город - как напоминание горькое,
        Город - мираж, оболочка от города.

Надо быть так же песком занесенным,
Чтобы понять эту боль безнадежную.
Поздно, и мы не успели помочь тебе,
Не повернули историю сонную.

Не повезло тебе, город - страдание,
Чьи-то исполнились злые пророчества.
Земли сменили и имя, и отчество,
И позабыли былые названия.

        Канули в Лету правители гордые,
        Чьи-то надежды, любови и горести.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Давно пора без всякой хитрой цели
(и что хотят пусть думают потом),
Собраться, да и выкатить на сцену
каким-нибудь гороховым шутом.

Ну вот, теперь совсем другое дело,
что хочешь пой, как хочешь каламбурь.
И можешь быть дурашливым и смелым
до той поры, пока не выбьют дурь.

На дурака (его же видно сразу)
и обижаться как-то не с руки.
Однако знают те, кто знать обязан,
что этим и опасны дураки.

А я колпак одену самый новый,
и бубенцы привешу на боку.
И чтобы не случилось, все равно вы
всегда и все простите дураку.

А если вам, и старым и не старым,
завиден будет облик мой чудной,
Ну что ж, тогда (я компанейский парень)
дурачьтесь, если сможете, со мной.

Я тоже стану дряхлым и степенным,
но верю в то, что кто-нибудь потом
Возьмется, да и выкатит на сцену
каким-нибудь гороховым шутом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне весенние напевы
Снова душу тормошат,
Ходят праздничные девы
Замедляя рядом шаг.
    Подойди, используй случай,
    Уведи куда-нибудь.
    А взамен немного - душу
    И еще пустяк - судьбу.

И слезой ее не тронешь,
И премудрости не в счет.
И уже не просишь, стонешь -
Обнимай меня еще.
    Обнимай меня покрепче,
    Завладей до всех глубин.
    Эх, побольше б вас бы, женщин,
    Понимало б нас, мужчин.
    Ты одна из всех вас, женщин,
    понимаешь нас, мужчин.

Но увы, проходят весны,
Днем кончается рассвет.
Кому рано, кому поздно,
А приходится трезветь.
    Не печалься, сердце тратя,
    Не закусывай губу.
    Вспоминай, что сам когда-то
    Подарил свою судьбу.
    Хоть навек, но сам когда-то
    Подарил свою судьбу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кружились беды где-то над тайгой,
Кому-то путь домой запорошили.
А мы прошли к разведанной вершине
Давно уже не хоженной тропой.
    А рядом кедры шли, смотрели вслед,
    Смотрели, улыбались как знакомым.
    Впервые нас вели за много лет
    Везенья непонятные законы.

И было все, чего желать могли:
Окно в пурге, и путь назад нетрудный.
Чуто больше понимания друг друга,
Чуть меньше притяжения земли.
    И было нам ни трудно, ни легко,
    И мы не знали холодов Урала.
    И были мы от мира далеко,
    Хоть мир от нас ничто не отделяло.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Так стоило ль бежать из дедовских краев
К чужим тебе и рекам и горам,
Когда, придя домой, ты счастие свое
Нашел, не выйдя даже со двора.

А в детстве полюбить ты так и не сумел
Привычное домашнее тепло.
Ты счастие искал за тридевять земель,
Оно ж в родном дворе тебя ждало.

Ты камни у ворот ладошками погладь,
Ты позабыл их в суетном пути.
Ну вот, теперь твоя дорога привела
Туда, откуда вовсе не уйти.

Прекраснейший рассвет над крышами встает,
И детство было будто бы вчера.
Ты столько прошагал, а счастие свое
Нашел, не выйдя даже со двора.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кто сохраняет свой покой -
состарится не скоро,
а я восславлю чудаков
всегда идущих в гору.
    Их бескорыстную любовь
    и дерзкий смысл правдивых слов,
    неисправимых чудаков,
    всегда идущих в гору.

Везде открыта чудакам
их истина простая,
они живут на зависть нам
и суеты не знают.
    Для нас их искренность страшна,
    их не пугают имен,
    они все чаши пьют до дна
    и суеты не знают.

Я сто других наук отдам
за их бесстрастье в спорах,
хоть очень трудно чудакам
идти все время в гору.
    А я, ну сколько не клянусь,
    а все ж нет-нет, да оглянусь,
    вот потому и не берусь
    идти все время в гору.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В древнейший момент зарождения жизни,
В пустых океанах, средь каменных стен,
На свет появились пра-пра-организмы -
Само совершенство в самой простоте.
И жизнь заиграла, зажглась, заискрилась
Собой заполняя бесплодную твердь.
Они размножались, питались, делились.
Но это была тупиковая ветвь.
    Есть панцирь снаружи, усы и клешни,
    Все отмели мира покрыли они.
    Глаза их сверкали сквозь илистый мрак....
    Но было в них, все-таки, что-то не так.

И смена явилась: дыханием грозным
Шли горы костей по обжитым местам.
Пронзая весь мир своим маленьким мозгом,
С трудом шевеля монолитом хвоста.
Они презирали никчемную жалость,
Дыханье их битв сотрясало рассвет.
Как выйдет - питались, дрались, размножались.
Но это была тупиковая ветвь.
    Был принцип их, в общем-то прост и не нов:
    Побольше костей и поменьше мозгов.
    Где челюсть зубаста - там совесть чиста.....
    Но было в них все-таки что-то не так.

И смена явилась. И грозная сила,
Когда - то царившая, вымерла в прах.
И, словно чума, по земле расплодилась
Та голь, что на выдумки очень хитра.
Вот так появились театры и войны,
Искусство Европ, Азиатская тьма.
Любовь и неистовство, песни и стоны,
Величье, оно же бессилье ума.
Длину своих рук укрепляя мечами,
Страшась и ликуя в своем торжестве
Они воевали, любили, мечтали.....
Но это была тупиковая ветвь.
    Не очень казисты, но очень хитры,
    Они разжигали познанья костры,
    Они разгоняли бессилье и мрак....
    Но было в них, все-таки, что-то не так.

И смена...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Себя не убедить, что так живешь,
что нету обетованных земель.
И, даже если не хватает звезд,
все будет мало, сколько б не сумел.

    Что сделать, убежав от суеты?
    Перевернуть устроенную жизнь,
    помочь кому-то, подарить цветы,
    ну, просто так, от полноты души.

Не различать, где правда и где ложь,
привязанностям потерявши счет.
Кого-то убедить, что так живешь,
а вот себя не убедить ни в чем.

    Зато метаний и сомнений яд
    и вечно не по нам скроенный быт
    вдруг ощутить привычным для себя
    и, может, даже как-то полюбить.

Когда же вдруг потянет отдохнуть,
когда придут спокойные года
и мы поймем, что выше не шагнуть,
что это наш предел, но и тогда,

    Дойдя до обетованной земли
    мы все же будем сохранять всю жизнь
    нет, не дворцы свои, а корабли,
    не полноту углов, а полноту души.

Чтобы считать достаток за пустяк,
чтобы терять привязанностям счет,
кого-то убедить, что жил ты так,
но вот себя не убедить ни в чем.

    Сорваться, убежать от суеты,
    перевернуть устроенную жизнь,
    или кому-то подарить цветы
    ну, просто так, от полноты души.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.