Мой белый парус
исчезал вдали
и мне казалось:
будут корабли
за мною следом
в путь снаряжены
и будут пушки
их заряжены.

Не догнать меня!
Не догнать теперь меня!
И погоня мне,
как ветру в поле
не страшна!
Погоня в море,
а я на берегу,
и отдышаться
сразу не могу.
Мои друзья
мне подвели коня
и я умчался,
шпорами звеня.

Не догнать меня!...
Мой конь споткнулся
от гор невдалеке
и я наверх
взобрался налегке.

Не догнать меня!...

Март 1982,
Баку - Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ослепший воин в рыцарской броне
на минном поле повстречался мне.
Он шел, лица забралом не прикрыв,
был шаг его неровный тороплив.
Я закричал: Неладно ты идешь!
Оступишься - костей не соберешь.
Зачем стремиться к цели напрямки,
холодному расчету вопреки.
Иди за мною, вот моя рука,
ты здесь погибнешь без проводника.
А он в ответ: В глазах моих темно,
но верю в солнце - выручит оно.
В меня объявшей горестной ночи,
я чувствую порой его лучи.
Свою тропинку для себя тори,
я солнце взял себе в поводыри.
И он ушел, меня опередив,
я ждал вот-вот недальний грохнет взрыв.
Но час прошел и час другой прошел -
над минным полем лишь гуденье пчел.
Идя к спасительному рубежу,
я под ноги внимательно гляжу.
Молчит земля и небеса молчат,
из почвы травы дикие торчат.
Чуть видные неровности меж них,
как бугорочки в книгах для слепых.
Я осторожность взял в поводыри,
но черные летят нетопыри,
крадется к сердцу холод земляной
и солнце гаснет за моей спиной.
Чтоб поле перейти до темноты,
мне не хватило мудрой слепоты.

Июль 1981,
Загорск - Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Разве жизнь возвратится,
никогда, никогда.
Улетит, как жар-птица,
не оставив следа.
Не тревожьте слезами
тех, кто вами любим -
только временно с нами
быть положено им.

Отпустите, их тянут
наши стоны назад.
Пусть безвесыми станут
и счастливо летят
в жизнь лишеную пятен,
окруженную сном,
в мир, что нам не понятен,
не объятен умом.

Наши слезы засада
в их нелегком пути.
Не зовите, не надо -
им назад не прийти.
Что ж ты плачешь, вздыхая,
дорогая, сейчас
их бесплотная стая
ждет покоя от нас.

С этим надо смириться,
это надо понять.
Улетела жар-птица,
чтоб счастливо сиять.
Помоги ей, не поздно,
сквозь насилье и зло
вспоминай, но бесслезно,
вспоминай, но светло.

Июль 1978,
Рига

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ты ждешь дождя, а я жду осени.
Я здесь на юге, ты на севере.
Нас сумерки друг к другу бросили,
в благоразумье разуверили.
И от распятья до вокзала
через дожди, чрез наважденье,
нам тень спасенье обещала,
да только где оно - спасенье?
Нас обнимают расстояния,
а расставанью нет конца,
и дрожь последнего касанья
стирает с твоего лица
утро.

Июль 1987,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вода неподвижна в предчувствии льда,
из глины холмов до небесного свода
деревья воздвигли по краю пруда
высокую осень лесного прихода.

В недолгих глубинах восходит звезда -
в багровых прожилках и медных заплатах.
Еще непогода, невзгоды, года,
еще тишина на лугах циферблата.

И воздух тревожен и холоден, сух,
надменен и горек в предверии ветра,
и шепот движения замерший слух
по листьям сгребает, возносит, как жертву.

Меж трав побелевших и черных прорех
окрестных болот над истоками Леты
тропинка, петляя, уводит наверх
и дальше, на пятую сторону света.

Апрель 1989,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Со стороны казалось, что они
ведут неторопливую беседу
о том, как нестерпимо жарки дни,
и что гроза, грозившая к обеду,
обрушиться на крыши, обманула
и, видно, миновала стороной
их городок, и, как всегда, посулы
накажут недоверие с лихвой,
когда мы их забудем. Что же, что же,
все правильно: в миру, как на войне,
и, если небеса на нас похожи,
то мы их повторение вдвойне.
И если был заранее угадан
обман, он никого не обманул...
И снег летел над обнаженным садом,
и в сумраке сгущавшемся тонул.
И мне казалось - воздух пахнет летом,
и двое, от молчания устав,
ведут беседу именно об этом...
И, кажется, я был почти что прав.

Декабрь 1997,
Лос-Анджелес

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А одна струна - тетива,
зазвеневшая из темноты.
Вместо стрел в колчане - слова.
А когда захочу - цветы.

А вторая струна - река.
Я дотрагиваюсь до нее.
Я дотрагиваюсь слегка.
И смеется детство мое.

Есть и третья струна - змея.
Не отдергивайте руки:
это просто придумал я -
пусть боятся мои враги.

А четвертая в небе живет.
А четвертая схожа с зарей.
Это - радуга, что плывет
над моею бедной землей.

Вместо пятой струны - лоза.
Поскорее друзей зови!
Начинать без вина нельзя
ни мелодии, ни любви.

А была и еще одна
очень трепетная струна.
Но ее - такие дела -
злая пуля оборвала.

Май 1978,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не затем я
горячее сердце ковал,
не затем я покоя
ему не давал,
не затем я поил его
горькой отравой,
чтобы стало оно
для кого-то забавой...
Я надеждой,
как молотом,
по сердцу бил,
я ковал свое сердце
для вечной любви,
чтобы билось не пульсом,
а праздничным звоном,
чтобы знали, что значит
быть сердцу влюбленным,
чтоб Звездана,
тоскуя в краях неземных,
услыхала набаты
моих позывных...
Вот зачем я ковал свое сердце!

Октябрь 1975,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Из кухонного рая,
где бормочет сырая
в медных трубах вода,
навсегда отлетая,
ты шептала: сюда я
не вернусь никогда...

Я жила между окон,
век был плотен, как кокон
в паутине часов.
Я рвалась, но не знала
из какого металла
сочинили засов.

Ночь - из патоки суток -
мой чернейший напиток,
но темнее был сгусток,
выплывавший со дна, -
я спала, но так чуток
был мой сон, что от пыток
я теряла рассудок
в самой области сна.

Мне теперь не до боли
и, прощаясь с тобою,
я, поверь мне, не знаю,
что такое печаль,
но когда я на волю
из вороньего грая
проскользну и истаю,
пожалей невзначай.

Октябрь 1989,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как будто нет людей
и тишина вокруг,
но только слышен звук,
машины поздней звук.

Как будто нет людей
и темнота везде,
но только льется свет,
из окон тусклый свет.

Как будто нет людей
и никого кругом,
но только чья-то тень
мелькнула за углом.

Она зашла за дом,
она вошла в подъезд,
открыла дверь ключом,
включила тусклый свет
и встала у окна -
кого-то словно ждет,
но никого с ней нет,
никто к ней не придет...

Ноябрь 1987,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Да не будет дано
умирать мне вдали от тебя,
в голубиных горах,
кривоногому мальчику вторя.
Да не будет дано
и тебе, облака торопя,
в темноте увидать
мои слезы и жалкое горе.

Пусть меня отпоет
хор воды и небес, и гранит
пусть обнимет меня,
пусть поглотит, мой шаг вспоминая.
Пусть меня отпоет,
пусть меня, беглеца, осенит
белой ночью твоя
неподвижная слава земная.

Все умолкнет вокруг.
Только черный буксир закричит
посредине реки,
исступленно борясь с темнотою,
и летящая ночь
эту бедную жизнь обручит
с красотою твоей
и с посмертной моей правотою.

Апрель 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Москва боялась холодов...
Рассвет был зябок - ночь стремилась
скорей от каменных оков
туда, где небо жадно слилось
с горбом земли.

Уже с востока
вступал в столицу мрачный день.
По переулкам одиноко
брела слабеющая тень.

Река искала очертаний,
невидимых в густом тумане.
И горы бились на аркане
звенящих проводов и зданий.

А в тихом центре,
в старой церкви
иконы старенькие блекли,
и свет ложился у порога
из приотворенных дверей,
и тоненький поток людей
вливался в церковь слушать Бога.

Сперва им было одиноко.
Молчали долго и глубоко,
но постепенно шепот рос,
горячий гул вставал над ними,
все повторяли чье-то имя,
и с улицы входил Христос.

Июнь 1998,
Лос-Анджелес

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Страшно мне туманов
затканного луга
и сырых обочин
с палою листвою.
Если задремлю я,
разбуди, подруга,
отогрей дыханьем
сердце неживое.
Нес тебе мониста,
где горели зори.
Что же на дороге
брошен, обделенный?
Без тебя и птица
высохнет от горя,
и не брызнет соком
виноград зеленый.
И никто не скажет,
сказка снеговая,
как тебя любил я
на рассвете мглистом,
когда моросило
не переставая
и сползали гнезда
по ветвям безлистым.

Май 1987,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дым осенний, осенний,
запах теплой листвы.
Через шпалы спасений -
от зимы, от Москвы.
Раздвоение рельсов,
разбеганье полей,
расписание рейсов
под конвой тополей.

        Жизнь со скоростью сорок
        километров, под стук
        и качанье, под морок
        надоевших разлук.

Почерк чистой страницы -
иней лег на стекло, -
чужестранницы-птицы
кружевное перо.
Но рука прикипела
к рукавице, как лед.
Было? - было, да спело,
и теперь не поет.

        От вагонного горя,
        от плацкартной зари,
        ночь, как шапка на воре,
        хуторами горит.

Дым осенний, осенний,
и отчаянный взлет
с безвозвратностью тени
в вознесенье пустот.
От Москвы и от белых
колоколен в лесах...
Дни и ночи пробелов
в календарных листах.

Март 1983,
Загорск - Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Em          Em6       Am6  Am6/9  Am5
   За разведенные мосты
D7             D7/9 D7    G       H7
   Всем расставани-ям навстречу
Em           Em6        Am6   Am6/9   Am5
   От простоты до пустоты
D7             D7/9 D7   G     H7
   Наш путь замена-ми отмечен.
Am7             H7            Em    Em6
         Наперерез чужой судьбе
Am7                H7            Em    Em6
         Метель ночей июньских длится,
Am7                H7         С     Am6
         Возьмите капельку себе,
Edim                         H7
         Согрейте мерзнущие лица.

Нас всех укроет талый снег,
Мы все больны одним недугом.
И я уже который век
Играю в покер с пьяным другом.
        И Вы не смейтесь надо мной
        И не сердитесь - мы случайны
        Под петербургскою луной,
        Кусочек петербургской тайны.

Мы расстаемся - до когда? -
Бог весть, а нам не все равно ли.
Еще попутная звезда
Нам предвещает вдоволь боли.
        И мы друг другу дарим ложь
        И рвется, рвется все, что тонко...
        А мокрый город Ваш похож
        На слезы спящего ребенка.

Октябрь 1986,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кинематограф. Три скамейки.
Сантиментальная горячка.
Аристократка и богачка
в сетях соперницы-злодейки.
        Не удержать любви полета:
        она ни в чем не виновата!
        Самоотверженно, как брата,
        любила лейтенанта флота.

А он скитается в пустыне -
седого графа сын побочный.
Так начинается лубочный
роман красавицы-графини.
        И в исступленьи, как гитана,
        она заламывает руки.
        Разлука. Бешеные звуки
        затравленного фортепьяно.

В груди доверчивой и слабой
еще достаточно отваги
похитить важные бумаги
для неприятельского штаба.
        И по каштановой аллее
        чудовищный мотор несется...
        Стрекочет лента, сердце бьется
        тревожнее и веселее.

В дорожном платье с саквояжем,
в автомобиле и в вагоне
она боится лишь погони,
сухим измучена миражем.
        Какая горькая нелепость:
        цель не оправдывает средства!
        Ему - отцовское наследство,
        а ей - пожизненная крепость!

Апрель 1981,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как просто верить клевете.
Она так незамысловата!
Но пробивает щит и латы,
она всегда на высоте.

Она глаза закроет вам.
Нет, вы закроете их сами.
Ловя запущенный в вас камень,
чужим поверите словам.

Здесь главное всегда - начать.
... С откоса камушек - в дорогу!..
А в остальном - три не помогут -
не верить, не любить, не ждать.

Октябрь 1986,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

К стеклу прильнув лицом, как скорбный страж...
А подо мной внизу ночное небо...
А на мою ладонь легли равнины
в недвижности двойного горизонта...

К стеклу прильнув лицом, как скорбный страж,
ищу тебя за гранью ожиданья,
за гранью самого себя...
Я так тебя люблю, что я уже не знаю
кого из нас двоих здесь нет.

Октябрь 1987,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нам не нужно коммунизма,
вреден нам капитализм.
В нашей древней Палестине,
как и прежде, так и ныне,
процветает терроризм.

Лучше нам взрывать вокзалы,
самолеты угонять,
и пугать другие страны,
как завещано Кораном,
чем мотыгою махать.

Только средства быстро тают,
помощь ищем мы везде.
Примут нас и обласкают,
специально натаскают
в Белом доме и в Кремле,
в ЦРУ и в КГБ.

Присылают нам ракеты,
в виде помощи, Советы.
Ну, а новенькие танки
и тушенки жирной банки
из Америки шлют янки.

Получив вооруженье,
мы взберемся на Сион.
Там устроим штаб-квартиру,
пересмотрим карту мира
и плевать нам на ООН.

После наших наступлений
по пескам и по горам
потеряли сектор Газа
и, надев противогазы,
покидаем Иордан.

На Голанские высоты
смотрим мы издалека -
нам бы пару самолетов
и десяток вертолетов,
стюардесс Аэрофлота,
субмарину Миннесота,
корабли 7-го флота,
танки с вертикальным взлетом,
реактивных минометов,
пулеметов, огнеметов,
два-три корпуса пехоты
Красных кхмеров от Пол Пота,
и наемников от Боты,
и ракеты Першинг-2 -

вот тогда мы всю планету
завоюем целиком.
Коммунистов перережем
и не больно, даже нежно,
всех буржуев перебьем!

Январь 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прибоя хруст. В затылок Демерджи
нам тычет пальцем, что на юг дорога.
Прощай, мы исчерпали время жить,
прощай мы исчерпали веру в Бога,
прощай.

Прощай, черпаем воду в сапоги,
во всей России нам земли - ни пяди,
и юноши не обратятся к дяде:
Скажи-ка, дядя. - Он в Крыму погиб.
Погиб...

Запомни, Русь, уходим не в Париж.
Кто виноват, что мы тебя любили?
Пусть нам лежать в морской своей могиле,
зато нам знать, что рядом ты стоишь.
Стоишь.

Не верь ни слову, это мы... шалим!
Вот занавес дадут, холсты скатают,
прольется люстры свет, мы смоем грим,
и все поймут, что просто мы играли

комедию: смешная смерть, смешно
так убиваться над смешною жизнью.
Холст разрисован шашкой, а не кистью,
кровавым получилось полотно.
Смешно.

Последний фарс, копеечный эффект,
волны кулиса, пуль рукоплесканье,
вода по ноздри, поднебесный свет
и - занавеса опусканье.

Август 1986,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда одно прикосновенье
рождает добровольный плен,
звенит минута предвкушенья
невероятных перемен.

Мы улыбаемся чему-то,
а эта девочка Минута,
как ни тонка и ни слаба,
мудрей, чем госпожа Судьба.

Декабрь 1984,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Время прощаться с Москвою,
время натягивать плащ.
Мокрой играя листвою,
дождь шелестит, будто плач.

        Ты не плачь, Москва, по мне -
        уезжаю насовсем
        от твоих дождей колючих,
        суеты и толкотни.
        Я все реже появлялся
        и все больше удивлялся:
        как же прежде
        мне так нравились
        они.

Тучи, как хмурые брови...
Слезы из пасмурных глаз...
Вот и расстался с Москвою,
как расставался не раз.

        Ты не плачь по мне, Москва -
        уцелеет голова
        в землях от тебя далеких,
        где не выпросишь дождя.
        Нет и снега - только ветер,
        но к единственной на свете
        я лечу туда
        на крыльях
        сентября.

Октябрь 1987,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Жила в консервной банке малюсенькая мышка.
В пустой консервной банке она одна жила.
То пела, то свистела, а то читала книжку,
а то всю ночь мечтала, а то весь день спала.

Сама себе варила, сама с собой дружила,
сама себе вязала с утра и дотемна...
Была у банки крышка и дно у банки было,
была у банки стенка, но не было окна.

Бывало горевала мохнатая малышка,
бывало, что с обидой твердил усатый зверь:
- Конечно, небо видно в отогнутую крышку,
но крышка - это крышка, точнее - это дверь.

И в дверь, конечно, видно чего-то понемножку -
то солнышко, то тучку, то улицы кусок.
Но как же занавеску повесить без окошка,
и нужен подоконник, чтоб вырастить цветок.

Ах, ах, - вздыхала мышка, - ах, если бы вы знали,
как трудно временами разделаться с тоской.
Вот если б у окошка печалиться в печали,
тогда б печаль, наверно, ушла сама собой.

Март 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Неси меня, река, неси.
В твоей я воле полностью.
Но только, Боже упаси,
мне поступиться гордостью.

От этих берегов неси,
где никому не нужен я.
Совсем не напрягая сил,
плыву в плену течения.

Мелькают мимо пристани,
и вот уже достать рукой,
но снова кто-то издали
мне шепчет: Это путь не твой.

Куда меня ты приведешь?
В какое море дальнее?
Плыву под солнцем и сквозь дождь,
не зная цели плаванья.

И я пытался много раз
на берег выбраться крутой
и жить, как все, но каждый час
вносил смятенье в мой покой.

И ты меня опять звала,
моя река, судьба моя,
а там на берегу ждала
любовь, увы, последняя...

Январь 1987,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                    Посвящается Шуре Костеву

За спиной километры
горных троп и дорог.
Впереди километры
ненаписанных строк...

Все, что было - осталось
у костров на снегу.
Все, что будет - усталость
на пустом берегу...

Что прошло - отшумело
ливнем майской грозы.
Что придет - будет бело,
как январские сны.

Все, что было - отпелось
у костров на снегу.
Что не спел - разлетелось,
словно пыль на ветру...

Ноябрь 1985,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.