Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Старый ли дуб зашептался с сосной,
или вдали заскрипела рябина,
или запела щегла окарина,
или малиновка, маленький друг,
мне на закате ответила вдруг?

Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Ты ли, которая снова весной
вспомнила наши прошедшие годы,
наши заботы и наши невзгоды,
наши скитанья в далеком краю, -
ты, опалившая душу мою?

Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Утром и вечером, в холод и зной,
вечно мне слышится отзвук невнятный,
словно дыханье любви необъятной,
ради которой мой трепетный стих
рвался к тебе из ладоней моих...

Октябрь 1977,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                     Посвящается Жене Трахтенбергу

Касаясь лбом холодного стекла,
не забывай - отсюда утекла
сквозь форточки зияющий проем
та атмосфера дружбы и тепла,

        которую подчас осознаем,
        когда оставшись в комнате вдвоем,
        мы у камина, каждый о своем,
        молчим, а зимней ночи мгла

присутствует незримо за окном.
Мы много курим, тихо кофе пьем.
Секундной стрелки тонкая игла
кругами ходит. Мы еще живем,

        но тень, пугающая нас из-за угла,
        напоминает, что любви зола,
        которая в камине умерла,
        не возродится греющим огнем.

Март 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Если, в битве рукопашной
напоровшись на копье,
пригорюнится однажды
сердце хрупкое твое, -

не спеши прослыть несчастным,
оглянись: живому - жить!
Будут демоны вращаться,
будут ангелы кружить,

будут радоваться люди...
Ну, а в то, что никогда
с этих пор тебя не будет, -
ты не верь. И - прочь, беда!

Октябрь 1982,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

        Посвящается Яше Когану

Обидой и болью
расцвечены флаги
минувшего дня...
Как символа воли -
пера и бумаги
лишили меня.
Но голос от сердца
больного надеждой
не оторвать.
Заветная дверца,
зеленая прежде,
черна опять.

Глухой - не услышит,
слепой - не увидит,
дурак - не поймет,
чем сердце то дышит
и что ненавидит,
когда поет.
Любовью печальной,
тоской безысходной
заражено,
мечтою фатальной,
строкою свободной
поет оно.

Серебряный тополь
на улице сонной
зацвел опять.
Под мраморный цоколь
в последнее лоно
не ляжем спать.
Ударим по струнам -
пусть головы кружит
шальная песнь!
Сердцам нашим юным
не надо оружья -
гитары есть!

Апрель 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                      Посвящается Олегу Шмакову

Мы немногого стоим,
если долго стоим
перед дверью на волю,
за которой, гоним
свежим утренним ветром,
синий парус спешит,
где вопрос стал ответом,
расколовшим гранит.

        Там за дверью, где бронза
        превращается в прах,
        где фальшивые звезды
        гаснут на пиджаках,
        где опальные строки -
        путеводная нить,
        мы должны быть жестоки.

Мы должны говорить!
Мы немногого стоим,
если молча шагнем
за порог. Перед строем,
под прицельным огнем
тысяч глаз откровенных,
мы не станем молчать,
коли дар есть бесценный
и таланта печать.

        Там за дверью не отдых,
        там отчаянный труд.
        На подмостках просторных
        нас давно уже ждут.
        Мы гитары настроим
        и душой отгорим.
        Нет, мы многого стоим!
        И еще постоим за себя!

Апрель 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Чтоб ты не страдала
от пыли дорожной,
чтоб ветер твой след не закрыл,
любимую, на руки взяв осторожно,
на облако я усадил.

Я мужем ей не был,
я другом ей не был,
я просто ходил по следам.
Сегодня я отдал ей целое небо,
а завтра всю землю отдам.

Когда я промчуся,
ветра обгоняя,
когда я пришпорю коня,
ты с облака низко нагнись, дорогая,
и посмотри на меня.

Март 1975,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Здесь все реки уходят на юг и на юго-восток,
ветер с севера гонит осенний листок
в направлении Чёрного моря и в лужу...

Побережье Кавказа при свете луны
возвращает тепло в беспокойные сны
и вселяет презрение к мужу.

        Эксцентричные леди с грехом на устах
        эротичной походкой проходят в кустах
        экзотичных цветов. На библейских местах
        нечто лишнее за неимением пола.

        Словно ослики ночи, свой груз тридцати
        с чем-то лет под каштанами будут нести
        до утра, постигая особенности
        сочетания совести и димедрола.

Окна гаснут чуть раньше чем звёзды. На коже налёт
соли с солнцем. Обугленный тенор поёт,
задыхаясь от влаги почти италийской,

на ночном берегу средне-русского толка романс -
у него вдохновенье, и даже есть шанс
быть неправильно понятым дамой, сосущей ириски.

        Темнота ослепляет, и только прибой
        освещает ступни, обращённые к той
        стороне мирозданья. Горький настой
        уходящего лета склоняет к безмолвью.

        Ещё галька шуршит под ногами, и цвет
        виноградов и звёзд одинаков и нет
        никого впереди, и невидим рассвет,
        чуть подкрашенный кровью.

Здесь, в осеннем уезде и на перекрестье дорог,
ветер гонит и листья, и мысли на юг и восток,
мимо мокрых просёлков, ослепших озёр, колоколен,

        мимо дней, перелесков, забытых полей,
        в направлении моря, сквозь морось огней,
        в направленьи к тебе и... что вряд ли больней
        для того, кто и так уже болен.

Февраль 2002,
Лос-Анджелес

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

    Em           Am7
Прощальный жизни гул
    Cm7     H7
в небытие уходит,
    Em            Am7
и бьют три фары в ночь,
Cm7      H7
указывая путь.
      C7/9          H7/9
   Гремящий старый поезд
        C7       H7
   от станции отходит,
     Em         Am7
   и я бегу за ним,
      Cm7          F#5+
   крича, - не позабудь!

Но гаснет рев гудка
под цокот рельс чугуных...
Я слышу - так-не-так -
так-кто-ты - повтори.
   Я - вечное прощай,
   жилец вокзалов шумных,
   между дорог и встреч
   я - ставка на пари.

И вновь я опоздал,
но спор тот не окончен,
хотя уж нет ни сил,
ни денег на билет.
   Я выращу цветок
   своих сомнений ночью,
   а утром... вдруг сорву,
   продам за горсть монет.

1984, Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

С Новым Годом, с новым горем,
с вечным праздником обид!
Бог с друзьями перессорит,
черт с врагами помирит.

    Что-то странное бормочет
    белоглазая зима,
    волчьей стаей среди ночи
    кружит танец кутерьма.

То ли пусто, то ли тихо,
то ли вспомнить не могу.
В подворотне жмется лихо,
чертит знаки на снегу,

    может счастье нагадает,
    жизнь короткую продлит,
    может впрямь о чем-то знает,
    только нам не говорит.

Все одно - мороз, пурга ли,
скажет правду ли, соврет,
спи спокойно, дорогая,
мы все знаем наперед.

Март 1999,
Лос-Анджелес

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Чёрной ночью, мёртвой топью,
белым утром, синим небом
жизнь - верёвочка холопья
убежит туда, где не был,

не в высокие палаты -
по погостам, по болотам,
не пороги - перекаты
смоют кровь холодным потом.

    Очи горечью затянут,
    непроглядной пеленою,
    не посулами обманут -
    волчьим воём за спиною.

Чёрной ночью птица - филин,
белым утром - чёрный ворон,
жизнь верёвочкою свили
с незатейливым узором.

Октябрь 2002,
Лос-Анджелес

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Старый ли дуб зашептался с сосной,
или вдали заскрипела рябина,
или запела щегла окарина,
или малиновка, маленький друг,
мне на закате ответила вдруг?

Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Ты ли, которая снова весной
вспомнила наши прошедшие годы,
наши заботы и наши невзгоды,
наши скитанья в далеком краю, -
ты, опалившая душу мою?

Кто мне откликнулся в чаще лесной?
Утром и вечером, в холод и зной,
вечно мне слышится отзвук невнятный,
словно дыханье любви необъятной,
ради которой мой трепетный стих
рвался к тебе из ладоней моих...

Октябрь 1977,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                     Посвящается Жене Трахтенбергу

Касаясь лбом холодного стекла,
не забывай - отсюда утекла
сквозь форточки зияющий проем
та атмосфера дружбы и тепла,

        которую подчас осознаем,
        когда оставшись в комнате вдвоем,
        мы у камина, каждый о своем,
        молчим, а зимней ночи мгла

присутствует незримо за окном.
Мы много курим, тихо кофе пьем.
Секундной стрелки тонкая игла
кругами ходит. Мы еще живем,

        но тень, пугающая нас из-за угла,
        напоминает, что любви зола,
        которая в камине умерла,
        не возродится греющим огнем.

Март 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Теперь полгода жди дождя -
все сумерки, сугробы, смута,
одна замешанная круто
студеная галиматья.

Огонь так медленно горит,
не освещая ни на йоту
снегов великую пехоту
и города сожженный вид.

Еще остывшие дома
стоят за шаг до эпилога,
но стоит лишь сойти с порога
и кажется - сошел с ума.

От той беззвучной толчеи
пространства, воздуха и снега,
от леденеющего века,
неодолимого почти.

Декабрь 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я по улицам несу свою усталость,
свою молодость, похожую на старость,
равнодушие написанных стихов,
безразличие отпущенных грехов.

Я по улицам несу свое безличье,
свою серость, в рамках строгого приличья,
и условностей постылых вечный тлен,
и унылую судьбу неперемен.

Я по улицам несу свое виденье,
я укутаю лицо ночною тенью,
я листвою замету свои следы,
я по улицам скрываюсь от беды.

Февраль 1983,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Усталый бог в сторонке, не при людях,
задумчиво наигрывал прелюды
на стареньком, заброшенном рояле,
и тихо размышлял, не без печали,

Что уж давно запутался во многом,
что править миром не с его талантом,
что зря он стал таким неважным богом,
ведь мог бы стать приличным музыкантом.

Март 1984,
Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Утро и вечер,
солнце и мрак -
белый рыбак,
черный рыбак.

        В мире, как в море;
        и чудится мне:
        мы, словно рыбы,
        плывем в глубине.

В мире, как в море;
не спят рыбаки,
сети готовят
и ладят крючки.

        В сети ли ночи,
        на удочку дня
        скоро ли время
        поймает меня?

Май 1977,
Загорск - Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В черном замке твоем
зеркала вместо окон,
вместо стен - тишина,
ни мостов, ни бойниц.
На умолкших часах -
силуэты двух лиц,
тонкий крест на плаще
из забвения соткан.

В долгих мыслях твоих
повторенья возвраты,
тень пришедших видений,
виденья теней,
жадный блеск,
озаривший те несколько дней,
безнадежность речей
и молчанье утраты.

Как невнятен твой слог,
душен сон,
безнадежен момент пробужденья.
И уже не узнать,
кто хотел, но не смог
даровать нам прощенье.

Январь 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ветер гонит июнь, как волны, шесть суток подряд,
облака пролетают, как птицы в осенней тревоге,
так срывается с места и сразу скрывается взгляд,
что его не догонишь, и только в обратной дороге

понимаешь, где был, из какого уносишься рая, и озноб пробирает.
Та береза на кладке кирпичной и сосны в строю -
их теперь узнаю лишь по памяти, как по картинке,
я еще там стою в бесконечной заминке.

И нет смысла назад возвращаться, где души
словно в воду глядят, погружаясь все глубже,
где дышать уже нечем, и легкие рвет
нескончаемый ветер, и время идет.

Июль 1991,
Лос-Анджелес

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Этот уникальный бармен
не спрашивает заказа.
Он оценивает одним взглядом
состояние ваших нервов,
состояние вашей спутницы,
состояние вашего кошелька.
И приносит то, что нужно.
И ровно столько, сколько требуется.
Едва я вошел,
он принялся сбивать для меня коктейль:
порция разочарования,
порция одиночества
и двойная порция надежды.

Апрель 1987,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вернешься - на пустой звонок
откликнется квартира.
Как страшно перейти порог
уже чужого мира.
Все расступилось по местам,
тебе знакомым с детства,
и в первый раз ты лишний сам -
уйди, помилосердствуй.

Листы свернулись на столе,
захлопнулась шкатулка,
а позади, в белесой мгле,
зиянье переулка.
И выбор, как всегда, сведен
к единственному шагу,
и ты на весь свой век влюблен
в измену и в бумагу.

Декабрь 1997,
Лос-Анджелес

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Синьора фея поздней ночью
ко мне, наверное, придет.
Придет и, закрывая очи,
мне тихо песню пропоет.

        А я засну и думать буду,
        как мелодичен голос фей.
        И песню эту я не забуду
        на протяженьи многих дней.

А утром песня оборвется,
меня разбудит нежный звон -
то колокольчик засмеется,
к карете феи прикреплен.

        А я проснусь и думать буду,
        как мелодичен голос фей.
        И сон прекрасный я не забуду
        на протяженьи многих дней...

Октябрь 1978,
Баку - Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А я давно уж разучился плакать
и ненависть привычна, как обед,
как мартовская бешеная слякоть,
как черный снег, как этот белый свет.

Я не умел любить и не умею.
Платить по длинным долговым счетам
за все, что не посмел и не посмею,
придется мне, но получать не вам.

Я не прошу ни зла, ни снисхожденья.
Не будет слов: мне нечем отвечать.
Забудьте все и назовите тенью
последнего неверия печать.

Бледнеет ночь - уснем же до рассвета.
Прощенья нет и пробужденья нет.
Все сказано, все выпито, все спето
и под стеклом дуэльный пистолет.

Декабрь 1988,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нам с тобою много лет еще идти
и белый свет у нас с тобой еще впереди.
Будут горы синие вдали.
В пустыне ливни не умоют нас.
Покоя не жди.

Но придет долгожданный привал
и тогда поймешь как устал.
Звезды золотистые
в ночи мерцают искрами,
на озеро ложится туман.

Глотками охрипшими поем.
Гитара выстрадав,
от рук переходит к рукам.
Но придет долгожданный рассвет
и поймешь, что ночью был слеп.

Ты был слеп...
Волны белокурые бегут.
Надулся бурею наш парус.
Мы на рифы летим.
Руль налево, руль направо -
и опасность миновала.
Вновь удачу благодарим.

Но вдали показалась земля
и покинем мы борт корабля.
Мы у цели вовремя.
Дорога жизни пройдена
и нам расставаться пора.

Чудные, волшебные края.
Стоим над бездною,
внизу догорает заря.

Наконец обретем мы покой.
Тишина за последней чертой
За чертой...

Июль 1981,
Баку

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Назови меня мертвым -
я умру, не дождусь
фотографии стертой
вызывающей грусть.
Пожелтевшая память
пусть наложит свой грим.
Все, что не было с нами,
оставляю другим.
Не заметишь при встрече,
обойдешь стороной,
ты узнаешь, как лечат
от болезни земной.
Будет тень моя греться
в переходах метро,
ты забудешь одеться,
выходя за порог,
неизменность привычки -
наш единственный след,
догорающей спички
задержавшийся свет.

Май 1998,
Лос-Анджелес

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.