В тишине ночной
замирают звуки.
А вдали - рассвета зарево.
Я лечу чужой,
простирая руки
в бездну своего Марева.

Вот мое крыло,
вот моя Природа,
чистая дорога Млечная!
А в душе светло,
а в душе свобода -
сладкая моя, вечная!

Мне не страшен Рок,
не грызут сомненья,
от обид - одно лишь гарево.
Мне никто не Бог,
кроме Вдохновенья,
кроме моего Марева!

Мне никто не дан
здесь в соглядатаи, -
ненавижу тень шуструю.
Мне никто не пан, -
что хочу, то знаю,
так, как я хочу - чувствую!

Вот мое крыло,
вот моя Природа,
чистая дорога Млечная!
А в душе светло,
а в душе свобода -
сладкая моя, вечная!

1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Где-то поезда гудят прощально,
кто-то шепчет вечное: Прости...
Ну, а мне все помнится печальный
тихий полустанок на пути.
  Там трава густа и не примята,
  чувства безрассудны и чисты.
  Там тебя я выдумал когда-то,
  девушка моей мечты.

Дни с тех пор проносятся гурьбою.
Вот уже не безрассудна страсть.
Дамы, не придуманные мною,
надо мной придумывали власть.
  А когда душа во мне болела,
  были они черствы и пусты.
  Только ты одна меня жалела,
  девушка моей мечты.

Ты меня встречала с поездами,
провожала в дальние края,
мы с тобою бредили ночами
маревом иного бытия.
  Нет, мы не искали идеала
  и его не ведали черты.
  Ты меня, конечно, понимала,
  девушка моей мечты.

Поезда уносятся за дали.
Слышатся банальные слова.
Мы уже не можем без печали,
а надежда - вечная вдова.
  А фортуна - что она забыла
  в нашей жизни, полной маеты?
  Только ты всегда меня любила,
  девушка моей мечты...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне хорошо. Мне надо в это верить,
пусть обмануться, забывая суть.
Были бы стены и двери,
Можно прожить как-нибудь.

Пусть у меня убогое жилище,
я ведь не балован, отчего ж роптать?
Надо быть выше и чище,
чтобы на быт не взирать.

Мне хорошо, и мой рассудок волен,
мне надо верить, что я не обречен.
Нет, не собой я доволен,
нет - я судьбой восхищен!

Мне хорошо, что я еще не спятил,
что никого я не учу как жить,
мне бы на собственном платье
рваные дыры зашить.

Мне хорошо, когда я сам с собою.
(Только бы мне никто не помешал!)
Вновь проплывет предо мною
призрачный мой идеал.

Мне хорошо...Ну подожди немножко.
Я же до главного так и не дошел!
Что? Остывает картошка?
Надо садиться за стол?

Жаль...Остывает картошка...
Картошка...Ах, да, я же сам просил.
Ну почему не хочу? Хочу.
Как я себя чувствую? - Хорошо.
Мне, действительно, хорошо?
Мне - хорошо...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Если к тебе подступает тоска,
если беду одолеть нету силы,
если судьбы неподкупной рука
в сердце надежду убила,

Если невзрачен и пуст твой приют
и одиночество голову кружит -
вспомни о том, что тебя где-то ждут, -
значит, кому-то ты нужен.

И в ожидании светлого дня,
в час, когда душу тревожат сомненья,
вспомни, что где-то надежда твоя
ждет твоего возвращенья.

Зову надежды навстречу спеши,
с верой в любовь собирайся в дорогу.
Мир так велик - в нем для каждой души
есть уголок, слава Богу!

............................

Времени бег незаметен порой.
Годы твои пролетят молодые.
Все быстротечно. А над тобой -
неба глаза голубые...

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                                Игорю Семененко

Улетай...
Это грустно... Ну, что ж, улетай за далекие горы,
за другие моря. Та земля, она тоже твоя.
Вспоминай - как он там и какой без тебя он, твой город
и, что живы еще в нем (даст Бог - будем живы) друзья.

Улетай...
Было много прощаний у этого берега Леты.
Осень шлет предсказанья: что было - прошло и не жди.
(Может мы слишком рано поверили грустным приметам?
Ведь отраднее верить, что лучшее, все ж, впереди)

Слез не помнит река, уходящее не окликает.
Не Отечества дым над землею, а, просто, туман.
И минуют года, как вода и, как ты, протекая
мимо наших судеб, мимо душ незалеченных ран.

Улетай...
Это, просто, хандра. Видишь - мальчики верят в гитары
и влечет их любовь в этот жизни чудной балаган.
Ты ж счастливо лети. Над тобою пылают стожары
и ведут, будто вешки, в неведомый твой Зурбаган.

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        Николаю Чернявскому

Так мелодия одна без куплета,
так любовь одним - одна без ответа,
так травиночка под зноем и ветром,
жизнь одна - и до чего ж коротка!..
  Так и сам я, так и сам я - все это
  (хоть не Бог, зато - с душою поэта) -
  счастлив тем уже, что есть я у Света,
  и такая же на сердце тоска.

Я не в поисках причин и последствий,
жизнь полна ли, лишена ль соответствий.
Знать, душа моя не вышла из детства -
на любой ее порыв - острие.
  Как же все приобретает значенье -
  даже детское ее огорченье,
  даже слабое ее увлеченье
  и предчувствие бессмертья ее!

Ну, а рядом - в мире злобы и чванства
все мы просим у судьбы постоянства;
безрассудство ж потрясает пространство
и паяцы одержимы игрой;
  там бесчестием кичатся невежды,
  а на совесть, - что на ветер надежды;
  там отыщешь человека ли между.. ,
  не нарвавшись на А ты кто такой?

...Просто жить. Но мало кто так умеет
и чужою суетой не болеет.
А молва с хулою, знай, свое мелют.
(Хоть не золото, да все ж барыши.)
  Лишь бы были мы еще терпеливей,
  хоть немножечко еще, но счастливей.
  Счастье, право же, не спор со стихией,
  а предчувствие бессмертья души.

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Любви не изменяют,
когда она любовь;
добра не забывают,
чтоб жизнь продлилась вновь;
друзей не называют
до рокового дня;
судьбу не проклинают,
она сама - судья.

Сердец не закрывают,
сражаясь против зла;
мечту не убивают,
когда она светла;
греха не искупают,
не осознав вины;
ко лжи не привыкают,
дожив до седины.

Людской души истока
никак не исчерпать;
нет праведнее Рока -
не брезгуя, прощать;
без совести нет чести,
без дела нет рубля.
И нет земли, дитя мое,
роднее, чем твоя.

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Говорят, что изведаны все острова,
все моря и все океаны.
Но, поскольку земля чудесами полна,
есть еще неизвестные страны.

        Все мы, все мы - капитаны,
        все мы видим эти страны
        в голубой мечте и во сне.
        Но туманом на рассвете
        исчезают страны эти,
        тихо растворяясь в вышине...

То, что все иногда уплывают туда -
не секрет, что ж тут странного, право?
Кому хочется Алые ждать паруса,
кому хочется быть капитаном!

Но исчезают, как сны, корабли,
улетает куда-то мечта, будто птица...
А мы...Мы, конечно же, верим и ждем,
снова верим и ждем...

Снова слышится нам шум прибоя вдали,
снова в схватке со злыми ветрами
к дальним странам идут корабли,
и ведем их, конечно, мы сами!

        Все мы, все мы - капитаны,
        все мы видим эти страны
        в голубой мечте и во сне.
        Но туманом на рассвете
        исчезают страны эти,
        тихо растворяясь в вышине...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Где моря соединяются проливом,
на высоком берегу обетованном
Светлячок живет, счастливое созданье, -
у него фонарик есть чудесный...

В море ночью кораблям бывает страшно,
в море ночью кораблям бывает мрачно,
ну, а если туча звезды закрывает,
им совсем бывает худо в темноте.

Но у моря Светлячок живет не зряшно,
на высокую травинку, как на мачту,
он взбирается, и ветер их качает,
и фонарик держит он на животе...

И тогда все корабли под парусами
бодро шествуют по узкому проливу,
даже может показаться, что танцуют
на волнах и набирают полный ход,

и кивают благодарственно носами,
мол, спасибо, о, светящееся диво!
И уходят, и уходят в даль ночную,
за которою светлеет небосвод.

Свет все ближе. Вот и утро наступает.
Море ласковым становятся, игривым,
тормошит легонько дремлющую сушу,
умывает лица сонных берегов.

Светлячок фонарик тотчас выключает
и с травиночки спускается счастливым,
и в себе такую чувствует он душу,
что ему бывает долго не до снов!..

А как только их раскроется завеса,
наблюдает он прекрасные виденья:
это - дальние моря и океаны,
это - яркие огни волшебных стран.

Он привет им шлет фонариком чудесным,
и корабль его, влекомый вдохновеньем,
обгоняет все ветра и ураганы,
лишь покачивает мачту океан...

Но виденья неизбежно исчезают,
прочь уносятся с вечерним первым ветром.
И, хоть как ему ни странно просыпаться,
все же должен просыпаться Светлячок, -

потому что он, конечно, понимает
для чего на берегу живет, на этом:
чтобы ночью кораблям не потеряться
в море, нужно, чтоб светил им маячок.

И взбирается он снова на травинку.
И качает ее ветер, словно мачту.
И он верит, верит в то, что не напрасно
светится фонарик в темноте...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мамы нету дома.
Папы нету дома.
Я один остался.
На дворе темно.
Я боюсь Бабая.
Свет не зажигаю.
А Бабай подкрался
под мое окно.

Уходи, Бабай...
Уходи, Бабай...

В темноте ужасные
звуки раздаются.
Где-то тараканы
гадкие шипят.
Пауканы страшные
по стене крадутся.
А из-под дивана
чудища сопят:

- Приходи, Бабай!
- Приходи, Бабай!

А Бабай все слышит,
ветром в стекла дышит,
в форточку стучится:
- Ну-ка, отворяй!
все мои игрушки
прижались друг к дружке.
Кто ж не побоится?
Это же Бабай!

Уходи, Бабай...
Уходи, Бабай...

Вдруг под стол, где прячусь я,
с полки - прыг - солдатик!
Тот, что в моем войске -
бравый командир.
- Ваши обстоятельства, -
говорит солдатик, -
нам велят геройски
оправдать мундир!

В бой пошли солдатики,
храбрые солдатики:
- Уходи, Бабай!

Скачет кавалерия,
едет артиллерия:
- Уходи, Бабай!

Подняли пилотики
в небо самолетики:
- Уходи, Бабай!

Да и мне ведь тоже
трусом быть негоже:
- Уходи, Бабай!!!

И бежали чудища,
тараканы гадкие,
пауканы страшные
с криком: Ай-яй-яй!
И быстрей, чем чудища,
тараканы гадкие,
пауканы страшные
убегал Бабай!

..................

Вот теперь я знаю,
как прогнать Бабая,
пауканов, тараканов,
чудищ всех подряд.
Это могут все на свете,
это могут даже дети,
если только каждый станет
храбрым, как солдат!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Под нами - целый материк
и облака, как будто сказочные девы.
И небо синее. И, будто Божий лик,
все время слева солнце, слева солнце, слева.

Кто от восторга словно влип в окно.
А кто трепещет, притворяясь неумело.
Ну, а кому-то, просто, все равно.
А солнце слева, солнце слева, солнце слева.

Сосед мой сник, блуждает взгляд,
он вспомнил Господа и ждет святого гнева,
готов уверовать во всех святых подряд.
А солнце слева, солнце слева, солнце слева.

А вот товарищ, - он объездил весь Восток,
там у него, в коробках, рыбная консерва,
оленья шкура, сувенирный рог...
И все - налево, все налево, все налево.

Вон гражданин, чей злейший враг - Аэрофлот,
где все обманщики, грабители и стервы;
еще в Хабаровске он понял: Это верно,
когда семь дней не выпускали самолет.

Он спит тревожно, вздулись вены на виске,
бедняге снится чей-то заговор, измена,
что самолет вошел в смертельное пике...
А солнце слева, солнце слева, солнце слева.

...Так мы летим который час подряд,
земных мечтаний короли и королевы.
А небо синее и, будто Божий взгляд,
все время слева солнце, слева солнце, слева...

1985
Магадан-Москва

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Женщина купила корыто.
Площадь перешла по грязище.
Это очень важно для быта, -
чтоб корыто было в жилище.
Пустоты не терпит Природа, -
до краев твореньем набита.
Площади нельзя без народа.
Женщине нельзя без корыта.

Может, дал Господь ей удачу -
мужа, коммуналку и деток;
а теперь - корыто в придачу.
Право, ну не чудо ли это?
Будет для мытья и для стирки
до конца житейского сита.
Очень пригодится в квартирке
купленное нынче корыто.

Женщина купила корыто.
Ах, корыто - это спасенье!
Сколько в нем возможностей скрыто
на субботы и воскресенья!
Звездочки сияют на донце,
хочется ловить их руками!
Женщина, Вы видите, солнце,
что ненастье делает с нами?

Дождь январский - серые нити -
льет с небес простуженных воду.
Вы могли бы в этом корыте
площадь переплыть в непогоду,
Золушкою в сказку умчаться!
Разве Вам о том не мечталось?
Как Вы не смогли догадаться
сделать невеликую малость?

...Ладно, Вы корыто купили.
Без чудес, да все же - корыто.
Ну, а мы с тобой - простофили:
наше-то и вовсе разбито.

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У меня есть Сенька друг, Сенька друг, Сенька друг,
от него жена ушла подло.
Он решил - ему каюк.
А я зову его на юг:
Поедем, Сень, на юге баб - кодло!

Там, на юге, будем мы, будем мы, будем мы
пить у моря синего пиво!
Потому что люди мы, люди мы, люди мы
и имеем право мы жить красиво!

Здесь тоска и бесприют, льют дожди, холодно.
А на юге - солнышко золотое!
Но песочек ляжем мы, сытые, голые,
поглядим на небушко голубое!

Не отчаивайся, брат, зря страдать надо ли?
Эх, гульнем на юге мы хорошенько!
Чтобы звезды в руки нам падали, падали -
стоит только захотеть, Сенька!

И тогда мне Сенька друг, Сенька друг, Сенька друг -
он в сердцах ответил мне дерзко.
А я ведь что? Да я, как друг,
сказал: Поехали на юг!
Хотя и там, конечно, все - мерзко.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не чіпляйтесь, навіть як захочеться
до грудей та інших бабських штук.
Пригадайте: плив колись на Хортицю
славний наш отаман - батько Кук.

По дорозі скочив він в Австралію.
Ну а там - безбожнії та злі -
з'їли його, сівши під азалію,
чи жиди, чи кляті москалі...

Надершись браги та поївши наше сало,
вони відчули, що їм замало.
А Кук, вІн був собі дебелий козарлюка.
Вони на закусь і з'їли Кука.

Чи, може, той їх ватажок - Велика Бука -
патякав надто вже, що все смачне у Кука,
крутився збоку, підбивав їх ( москалюка!):
Ану, ребята! Хватайте Кука!

Немного водки, свежей зелени и лука -
и будет все у вас такое, как у Кука!
А потім кинув, комуняка, каменюку,
під ребра - списа, - і амба Куку.

А, може, звідавши, що той причалив зрання,
аби визвольні там очолити змагання,
що мужнє серце патріота в грудях стука,
ті вурдалаки загризли Кука!

Якщо ж до влади прийдуть націоналісти,
нас москалі відтак не зможуть більше їсти!
Най шляк їх трафить і жорстокая розпука,
бо ми з'їмо їх за батька Кука!

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На якій дорозі що тебе чекає?
Між людьми недобра Примара блукає.
Ходить, визирає: чого натворити,
кого настрахати, де що ухопити.

Скільки літ минає - Примара блукає.
Що з нею робити - вже ніхто не знає.
А якщо хто знає - сам того боїться,
бо й сам визирає: чим би поживиться.

Як одному кара-другий утікає.
Між людьми Примара недобра блукає.
Примара усюди! Приримара панує!
Хоч є чесні люди, - та хто ж їх шанує?

1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда закончится спектакль
и зрители уйдут из зала,
где в слове музыка звучала
и к сопричастию звала,
мы будем веровать - не так ли? -
и в Алый парус у причала.. ,
и, может, что-нибудь сначала
начнем, как жизнь ни тяжела.
Даже, если пройдено немало.

Ждем или мчимся навстречу -
разные. Разные, но - вечер,
над городом вечер
в каждое смотрит окно.
Все мы вернемся к заботам.
И у меня есть окно там.
Это - я помню - счастье - свое окно.

Спасибо, друг мой, и прости -
мы в уязвимости едины -
за то, что я держу в горсти
подобье истины из глины,
за то, что держится струна
на этой чуткости безмолвной,
что в неуемности греховной
живу без отдыха и сна.

А когда просочится
сквозь поры небесные день и
будут править и длиться
нечестные споры деньги,
не спешить бы считать потери,
в занавешенных окнах дни...
Мы попробуем снова поверить,
что мы не одни.

Когда закончится спектакль
и зрители уйдут из зала...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как прожить, душой не болея
на изломах света и тьмы?
Между тем весна все смелее
побеждает холод зимы.

Серых буден память не держит.
Жаль, конечно, - время спешит.
Важно ведь, что ценности те же.
Пусть костюм под срок перешит.

        Пусть
        будет светлою грусть -
        в сердце вечная грусть,
        над которою чистый сияет свет.
        Сильнее наветов -
        свет -
        единственный этот
        близкий мир -
        по причине души!

Помню, я, хоть был и не вправе,
думал: Как судьба не права!,
прежде чем изменчивой славе
предпочел простые слова.

Да, в душе случаются драмы
и чадят руины затей.
Но, зато, есть светлые храмы
В стороне от чуждых страстей.

Я скачу под звонкой весною,
впрямь, как мой сынишка в игре.
Крылышки растут за спиною.
Кормим птичий люд во дворе.

Да, вся жизнь - тревог неистечность.
Но, зато, бывает порой
добрая на сердце беспечность
в храме перед вечной зимой.

В храме, где под куполом
светятся лампады планет,
где, как миг, проносится
миллион космических лет... -

        Пусть
        будет светлою грусть -
        в сердце вечная грусть,
        над которою чистый сияет свет.
        Сильнее наветов -
        свет -
        единственный этот
        близкий мир -
        по причине души,
        добрый мир -
        по причине души,
        честный мир -
        по причине души!

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как заманчиво лето!
Хоть обманчиво где-то, -
раз в году улыбнется...
Лето, ты куда?..
Вдруг случается чудо -
в небе бьется посуда!
И тогда неба льется вода!

И счастливые люди -
о разбитой посуде,
и бегут, позабывши, что идут года...
А над ними - все кап-кап..,
а под ними - все буль-буль.. -
и бегут они - шлеп-шлеп...
Да-да!

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У меня нет денег.
Замыслы не те.
А душе вина надо бы.
Что ж - в голодном теле,
да не в суете
и не во плену жадобы.

В суете удачу
стоит ли искать?
Лучше в уголке сяду я.
Ни о чем не плачу -
нечего терять.
Тихо небеса радую.

А душа - в Природу!
Значит, хочет жить!
Что ж ее держать взаперти?
Чувствую свободу -
сбросить и забыть
тяжесть, что принес к паперти!

Светится лампадой
на небе закат.
В мире - благодать вешняя.
Ничего не надо,
я ли не богат?
Вся моя душа - здешняя.

Звание поэта
я другим отдам,
не кичась своим рубищем.
Выпью же за это.
Благо, есть вода.
А вино, Бог даст - в будущем.

1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я не раб поклонения званьям и почестям,
я не верю деньгам и надменным пророчествам,
я не ведаю истин, сомневаясь в душе.
И во что только, право же, я не верю уже.

Мне смешны - снисхожденье от доброжелателей
и досужие толки надменных приятелей.
И, наверное, многое б я потерял,
если б верил во все, если б всем доверял.

Я не слеп, чтоб не видеть дела бестолковые,
я не глух, чтоб не слышать призывы бредовые.
Пусть на них ярлыки грандиозных идей.
Ну, а я - несознательный, я - за честных людей.

И в богов я не верю в реальных обличиях,
восхищаясь великим, отрицаю величия...
Но я верю, я верю всей душою своей
в доброту и любовь, и, конечно, в детей.

И, хоть зло мне пророчит конец Мироздания,
я, как вечный закон, не приемлю страдания!
Потому что без Веры даже я не могу.
И, покуда я жив, я ее берегу.

1990

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        Я всегда был за тех,
                        кому горше и хуже,
                        Я всегда был для тех,
                        кому жить тяжело.
                                (А. Вертинский)

Шел никому не нужный человек
по тротуару суетливой улицы.
Так робко, недоверчиво сутулился.
Шел никому ненужный человек.

Надеясь как-то слиться с непохожими,
он делал вид спешащий пред прохожими.
...Среди пивных, шашлычных и аптек
шел никому ненужный человек.

Вот так он шел и думал про свое:
работа, одиночество, жилье...
Свой ежедневный совершая бег,
шел никому ненужный человек.

Проходит время. Вот и день прожит.
Над ним тихонько вечер ворожит ...
Прогресс бушует! Торжествует век!
...Шел никому не нужный человек...

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Желтые, рыжие, красные
падают листья, кружа...
Где ж наши годы прекрасные?
(ах, не на месте душа!) -
  очарование дивное,
  царство возвышенных грез,
  первые чувства наивные
  счастья, страданий и слез...

Падают листья осенние.
Так вот и наши мечты.
Ах, это только мгновения
вечной земной суеты!
  Это лишь муки напрасные!
  Что же ты плачешь, душа?
  ...Желтые, рыжие, красные
  падают листья, кружа.

Но мы на что-то надеемся,
даже когда в пустоте,
даже когда разуверимся
в немилосердной судьбе.
  И, пока живы, нам хочется
  света, любви, теплоты,
  вырваться из одиночества,
  вырваться из маеты! -

Чтобы на души скорбящие
да снизошла благодать,
чтобы мечты уходящие
к нам возвращались опять!
  Ах, все мы в чем-то несчастные!
  И не на месте душа.
  Желтые, рыжие, красные
  падают листья, кружа...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прольется ли будничный дождь над этой землею печальной,
иль снегом за окнами снова тоскливо завьюжит зима, -
я в тысячный раз возвращусь к любови своей      изначальной,
которая, может быть, вечна, как вечна Природа сама.

И где-то за дальней чертой в прекрасной стране необманной,
где так же дожди и метели минуют своей чередой,
ты веришь любови моей, всегда бесконечно желанной,
всегда изначально ранимой, но вечно хранимой тобой.

Так с наших пустынных планет минувшее смотрит нам       в спины,
и все, что случится в грядущем, скрывает от нас наша тень.
Зачем же, за чем же, за чем же сквозь ночь в неизвестность ушли мы?
Когда же, когда же, когда же придет, наконец, новый день?

За тою далекой чертой, всего лишь для нас неоткрытой,
всего лишь не ставшей судьбою (а, может, придуманной мной),
я все возвращаюсь к тебе и жертвую с тихой молитвой...
И верую с тихой молитвой: ты счастлива в жизни земной...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сердце, сердце ранимое
страстью и болью наполнено.
Что же ты хочешь, любимая,
чтоб это сердце исполнило?
  Все, что ты хочешь - проси.
  Только огонь не гаси!

Только не надо, пожалуйста,
думать - как много утрачено,
сколько судьбою безжалостно
бед нам еще предназначено.
  Господи, нас упаси!
  Только огонь не гаси!

Я говорю тебе: Ты моя!
Видишь - огонь разгорается!
Слышишь, не бойся, любимая,
зря ничего не случается!
  В жертву меня принеси.
  Только огонь не гаси!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.