Как же ты, моя любовь, не права!
Закружилась от тебя голова.
Нет, не радость ты - всё больше печаль,
И избавлюсь от тебя я едва ль.
Враз обрушилась вся синь на меня,
Душу мне собою заполоня.
Тыщу лет уже как будто стою
Да с любовью со своей на краю.

Как же ты, моя любовь, не права!
Знать, совсем не понимаешь слова.
Вот опять (как будто дел больше нет!)
Излучаешь свой неистовый свет.
И от света мне того горячо.
Что, скажи мне, тебе надо ещё?
Задаю я ей вопрос вновь и вновь.
Ничего не отвечает любовь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Она была креолка с Антильских островов,
А он - пират. За голову его
Назначенная сумма росла. Ну, а любовь?
Любви желал он менее всего.
Но в день тот, когда Генри поставил жизнь на кон,
Он на Тортугу золото привёз,
И около таверны Крылатый галион,
Её увидев, тихо произнёс:

     Послушай, красотка!
     Всё будет у нас в изобильи.
     Я виски напьюсь,
     А тебе я куплю мансанильи!.

Она в ответ: Ты знаешь, есть в Маракайбо сад.
Там роза золотая расцвела.
И если бы сумел ты добыть её, пират,
То я б тебе согласие дала.
И Генри вышел в море на шхуне Исабель -
Ему другого было не дано.
Весь путь до Маракайбо пираты пили эль.
А Генри про себя твердил одно:

     Послушай, красотка!
     Всё будет у нас в изобильи.
     Я рому напьюсь,
     А тебе я куплю мансанильи!.

Залив венесуэльский пиратским быстро стал,
Но губернатор тамошний был крут:
Как только Генри розу златую отыскал,
Его схватили, отдали под суд.
На казнь его сбежался народ со всех сторон,
И кто-то плакал, кто-то ликовал...
В последнюю минуту с петлёй на шее он
С улыбкой грустной тихо напевал:

     Послушай, красотка!
     Всё будет у нас в изобильи.
     Я виски напьюсь,
     А тебе...
     Я рому напьюсь,
     А тебе...
     Я водки напьюсь,
     А тебе я куплю мансанильи!.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сударыня!
Уже в полях ложатся белые стихи.
Сударыня!
Их строчки так нежны, пахучи и тихи!
Сударыня!
Я на бегу, спеша, ловлю губами их.
Сударыня!
Вам посвящаю этот первый стих.

Сударыня!
А это конь мой - называется Пегас.
Сударыня!
Он также, как и я, желал увидеть Вас.
Сударыня!
Я так устал, я так измучился в пути.
Сударыня!
Позвольте только на минуту к Вам зайти.

Сударыня!
Я обещаю Вам умерить свою прыть.
Сударыня!
Не обязательно нам даже говорить.
Сударыня!
Я только сяду рядом с Вами у огня.
Сударыня!
Вы и без слов сейчас услышите меня,
Сударыня!...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А клоун был большой чудак,
И все судачили о нем:
Ведь он смешил людей за так -
И оставался при своем.
И приглашали всякий раз
Его то в тот, то в этот дом.
И он был там калиф на час,
Но оставался при своем.

Она принцессою была -
Хранила желтый медальон,
И чай из блюдечка пила,
И ела с ложечки бульон.
Вкушая ближних похвалу,
Носила лести милый груз.
Ее он встретил на балу
И вмиг влюбился - вот конфуз!

Он был удачлив в эту ночь
И до утра смешил гостей.
Был познакомиться не прочь -
И подошел, представьте, к ней.
Из глаз - фонтанчиком вода,
И не унять ее никак.
Она сказала: Господа!
Он презабавнейший чудак!

Его позвали во дворец,
И очень вежливо при том.
Шептали недруги: Хитрец!
Придворным стал-таки шутом!
Каков, однако же, нахал!
Вот так тихоня, на силен!.
А он не думал, ни гадал -
Ведь был без памяти влюблен.

И вот уж месяц позади.
Принцесса клоуна зовет:
Мой шут придворный, подойди!
Тебя я награждаю, вот!.
И десять золотых монет
Увидел клоун, как во сне,
Но отвечал: Ну что Вы, нет!
Не это вовсе нужно мне!.

Секунду паузу храня,
Он все ж решился продолжать:
В награду не смогли б меня
Вы десять раз поцеловать?.
...Сверкнули острые глаза,
Принцессы гнев прекрасен был:
Совсем не против я, а за!
Ты это право заслужил!.

И ровно десять раз подряд
Взмахнула плеткою она.
Он был, конечно, виноват -
Но только в чем его вина?
И слуги были молодцы,
И расторопны, как назло.
Лишь на щеках его рубцы
Горели больно и светло.

И он ушел куда-то вдаль -
Веселье, смех унес с собой.
Хандру, апатию, печаль -
Вот что оставил, Боже мой!
Принцессы не было грустней,
И даже - более того -
Она проплакала семь дней,
Не понимая, отчего.

Но жизнь летит во весь опор,
И, в общем, не о чем тужить.
А что наш клоун? Он с тех пор
Смеялся, но не мог смешить.
Что за беда! Играйте туш!
Любви не стало, но зато
Принцесса - королева уж.
А он - директор шапито.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Шел с концерта музыкант -
Под глазами тени.
Был он пьяница и франт,
И, похоже, гений.
Он под мышкой скрипку нес,
Был доволен миром.
Напевал себе под нос:
Трум-тум-тум-тум-тирам.
А за ним художник шел,
Что писал портреты -
Тоже, кстати, хорошо,
Гениально где-то.
Тоже, кстати, выпивал -
Часто, но не слишком.
Был не молод уж, хромал
И страдал одышкой.

Господин Большой Талант! -
Так он обратился.
(Оглянулся музыкант
И остановился).
- Мне за Вами поспевать
Очень не полезно!
- Что угодно Вам? - Писать
Ваш портрет, любезный!
- Старина! Будь всех мудрей!
Я скажу приметы -
Лучше музыки моей
Напиши портрет ты!
Как прекрасен ее лик!
Строен стан и гибок!
Слушай - и пиши, старик,
Лучшую из скрипок!.

И маэстро заиграл.
Музыка взлетела!
И лица ее овал,
Гибкость, стройность тела
Разглядел художник вмиг -
Что за наважденье!
Был прекрасен ее лик -
Это без сомненья.
Скрипка смолкла. Он стоял,
Словно пред иконой.
Вдруг - цветок к ногам упал -
Видимо, с балкона.
Оба подняли глаза
И узрели оба
Ту, которую нельзя
Позабыть до гроба.

Пригласила к себе в дом
И поила чаем.
Спросишь: что было потом?
Вкратце отвечаю.
Муж ее вернулся (нет
Совершенству в мире).
У нее он был атлет -
В цирке жал он гири.
Музыкант домой пришел
Несколько помятый
И подумал: Хорошо,
Что я не женатый!.
А художник - крепкий дед -
К зеркалу сел ночью
И подумал, что портрет
У него не очень...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах, эту женщину в смятеньи,
Не пожалевшую огня,
В один из славных дней творенья
Бог создал только для меня.
Ее узнал я среди многих,
В ее глазах был ясный свет.
Но разминулись мы в дороге
На тысячу усталых лет.

Не состоялась наша встреча,
И тот огонь в душе угас -
Лишь безутешный желтый вечер
Струился из печальных глаз.
Я убывал душой и телом.
Навстречу ж мне спешила ночь,
И так блистательно глядела -
Как эта женщина, точь-в-точь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Уронил я в рассвет
Своих слез серебро.
Покатились они по медвяным лугам.
А за ними вослед,
Словно грустный Пьеро,
За любовью своей покатился я сам.

Мимо сел, деревень,
Мимо скошенных нив,
Вдоль извилистых рек, что весной разлились...
Вот уж кончился день,
И, меня не спросив,
Покатилась в закат моя глупая жизнь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вырываясь каждый день из плена,
С вечностью всегда накоротке,
В цирке выходила на арену
Клоунесса в рыжем парике.
И в каком-то диком исступленьи
(Видно, так рвалась её душа)
Залихвацки начинала пенье,
Зрителей без устали смеша.

Припев: Это называлось - и наверняка -
        Просто музыкальная эксцентрика.
        Это называлось - и наверняка -
        Музыкальная эксцентрика...

Песня была глупой, даже пошлой.
Зрители смеялись всей гурьбой,
Ну а после - хлопали в ладоши
В благодарность клоунессе той.
А её партнёр ревел с балкона -
Тоже был, наверное, горяч -
Весь в слезах, обвитый геликоном,
Он по проволке пускался вскачь.

Припев.

Как-то раз, в обычную субботу
Цирк был переполнен и бурлил.
Клоунесса вышла на работу,
Хоть была в тот день совсем без сил.
Крикнув что-то публике вульгарно,
Голося мотив свой на ходу,
На колени взгромоздилась к парню,
Что сидел в двенадцатом ряду.

Припев.

Парень вспыхнул, выдохнув: О Боже!
А потом, свой галстук теребя,
Уронил ей тихо: Как ты можешь?
Я ведь так давно люблю тебя!
Осеклась она на полуслове
И, как будто стоя на краю,
На него взглянула, вскинув брови,
Задержав в его руке свою...

Припев.

Кто же ты, мой мальчик сероглазый?
Разве нам не быть уже вдвоём? -
Вопрошало сердце раз за разом
И сгорало в пламени своём.
И в гримёрке, рухнув на костюмы,
От себя самою вдалеке,
Прочь гнала мучительные думы
Клоунесса в рыжем парике.

Припев.

Вновь директор цирка был на взводе -
Не хватало для терпенья сил.
Заявленье об её уходе
Он в четверг, представьте, получил.
А её напарник с геликоном,
Осознав, что жизнь - всего лишь сон,
Выбросился в пятницу с балкона.
Он в неё был, кажется, влюблён.

Припев.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Закрепил небо на потолке,
Спрятал своё счастье в сундуке,
Натянул на голову свой капюшон,
Немного поразмыслил - да и вышел вон.

А вслед ему на кухне завозились мыши:
Мол, какая радость - был и весь вышел!
А вслед ему на кухне завозились мыши:
Мол, какая радость - был и весь
Вышел!

Вытряс из глубин души искренний смех,
Заодно из памяти вытряхнул всех.
Стало на мгновение даже легко.
Ну, а через час он был уже далеко.

А вслед ему мяукал сладко кот на крыше:
Мол, какая радость - был и весь вышел!
А вслед ему мяукал сладко кот на крыше:
Мол, какая радость - был и весь
Вышел!

Открепили небо от потолка,
Выпустили счастье из сундука...
Ну, а где же он? Его простыл и след.
Лишь остался в памяти дрожащий свет,

И слова, ещё звучащие: но - тише, тише:
Мол, какая радость - был и весь вышел!
И слова, ещё звучащие: но - тише, тише:
Мол, какая радость - был и весь
Вышел!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На Библиотечной
Мы назначим встречу
И пойдём по берегу гурьбой.
Что ты с ним ни делай -
Он всё время левый,
Но по праву - самый дорогой.
На Библиотечной
Расправляют плечи
Вдохновенные натуры.
Ведь, как говорится,
Свет твой в наших лицах,
Университет культуры!

На Библиотечной
В творчестве замечен
Каждый из студентов, спору нет.
Тот, гляди - фотограф,
Этот - хореограф,
Ну а каждый пятый здесь - поэт.
На Библиотечной,
Постигая вечность,
Я пишу портрет с натуры.
Красок буйство, праздник
(Непонятно разве?) -
Университет культуры!

Годы, как на блюдце,
Мне преподнесутся.
Время станет гнуть меня в дугу.
Я сгружу печали
На Речном вокзале
И на Левый Берег убегу.
Над Библиотечной
Кружит тихий вечер
И колеблются фигуры.
Как прекрасно, братцы,
Снова возвращаться
В Университет культуры!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тихо-тихо бродит осень,
По колено в тёплом пухе.
Как давно уж не спалось ей,
Как давно она не в духе!

Как давно она в печали -
Так тиха и нелюдима!
Мы ту осень повстречали,
Но прошли с тобою мимо.

Мы с тобой не знали вовсе,
Что разлука состоится.
Тихо-тихо бродит осень
По уставшим нашим лицам.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.