А на вечерних улочках Москвы пусто
И стало вдруг на сердце у меня грустно.
Обычный будний день и моросит дождик
И как назло забыл я дома свой зонтик.

От сырости и холода продрог напрочь,
Морозы обещал Гидрометцентр на ночь.
В окошках горит свет, видны людей тени,
И мокрый снег пошел, принес с собой темень.

Уехал мой автобус – мне мигнут стопы,
Такая неприятность на мою голову,
Пойду пешком до станции метро чтобы
В одиннадцать часов уже быть дома.

Я отогрею руки – крепкий чай в кружке
И закажу про лето сон своей подушке.
От холода на кухне вздрогнул холодильник
Залаял в пол седьмого словно пес будильник.

А сон во мне увяз, и отпускать не хочет
Ему и мне короткой показалась ночь.
Калейдоскоп картинок постепенно тает
А стрелки на часах спешат и убегают.

На станциях метро проходит треть жизни
А свыше не отпущено нам дней лишних
И на кольце садовом как всегда встану.
И растворюсь в густеющем седом тумане.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На войне длинных писем в конверт не кладут,
Те, кто будет читать, между строк все поймут,
Дрогнут пальцы, сломав карандаш, не беда,
А беда, когда похоронки идут в города.

Пожелтевшие письма хранят матеря,
Тех, кто выжил, а тех, кто погиб – во сто крат,
Сотни раз прочитав, сотни раз попросив сохранить,
Кто-то встретил, кому-то пришлось хоронить.

Руки крошат мякиш на асфальт, кормя голубей,
Если голубь стучится в окно, жди живых сыновей.
И по тем, кто вернулся, девчонки скулят,
А над теми, кто спит вечным сном, калитки скрипят.

Говорят, кому-то война, а кому мать родна,
Те, кто был за рекой, за погибших пьют первый до дна.
Если видишь старушек, кормящих с рук голубей,
Знай, быть может, они до сих пор ждут своих сыновей.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

До встречи с тобой я не жил, до встречи с тобою я плыл,
по течению.
До встречи со мной ты ждала, до встречи со мной ты была,
Другой.
В далеких чужих городах, в холодных пустых поездах,
Скитался я.
Но где-то в души уголках, в уставших глазах, ты была,
Со мной.

Остаться не проси, хотя бы ненадолго,
А лучше отпусти, меня держать нет толку,
Мне снова уходить, в бездонный, темный вечер,
Ты выйди проводить, пальто набрось на плечи.

Однажды, к тебе я приду, а вместе с собой приведу,
Бессонницу,
И будем в который раз, глаза не сомкнув, рассвет,
Встречать
Так быстро растает ночь, за серым окном пройдут,
Троллейбусы,
И первый солнечный луч, ресницы раскрыв, нас будет,
Венчать.

Но где бы я ни был, верь, но где бы я ни был, знай,
Со мною ты.
В души уголках, в глазах, в пустых поездах, в городах,
Чужих.
Ведь если бы не было так, то ждать наших редких встреч,
Скажи, зачем.
Но знаем и ты, и я, что все впереди для нас,
Двоих.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я гонялся за ней, я искал ее всюду,
Но она, как и прежде, от меня далеко.
Сколько дал мне Господь, я искать ее буду,
Даже если в пути, будет мне нелегко.

Ее имя – мечта, ее имя – мечта,
Ее имя – мечта, ... мечта.

В частых спорах мужских, выпить больше пытался,
Связки рвал, словно струны, ставил на кон часы.
Я в своей правоте убедить всех старался,
Лишь сквозняк в голове, да ноги босы.

Ее имя – глупость, ее имя – глупость,
Ее имя – глупость, ... глупость.

От земли отрываясь, я в небо кричал,
Будто все по плечу, по колено моря,
Оборвался канат, далеко мой причал,
И остались ржаветь, на берегу якоря.

Ее имя – дорога, ее имя – дорога,
Ее имя – дорога, ... дорога.

Вместе с нею шел в бой, быть может, в последний,
Но знал, что со мною, все будет о.к.
Вырывался из плена, никчемных сомнений,
И я был спокоен, рядышком с ней.

Ее имя – вера, ее имя – вера,
Ее имя – вера, ... вера.

Очень много имен, на нашем пути,
Нужно только уметь, различать их названья,
И найти среди них, те, что сердцу милей,
Чтоб сбывались мечты, и ожиданья.

Ах, как много имен, очень много имен,
Слишком много имен, ... имен.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вчера дружок звонил из Аризоны,
Такой далекой, утопающей в тепле.
Там топчут прерию копытами бизоны,
И места нет благословенней на земле.

Я говорил с ним,  на замерзших окнах,
Царапая индейцев медяком.
Колени грел о радиатор батареи,
Привычно друга называя стариком.

Он уезжал, когда союз распался,
В багаж сдавал развод и две войны.
Он уезжал, а я тогда остался,
Порезавшись осколками страны.

И так случилось, я живу в Сибири,
Где 8 месяцев в году мороз.
Его же в жаркий климат Аризоны
Иль Бог, иль черт, не знаю уж, занес.

А что ему жара после Афгана,
И мест других, в которых побывал,
Ведь янки точно не страшней душмана,
И вскоре он там человеком стал.

Там наших много - Тула, Питер, Харьков,
Орел, Одесса, даже Магадан,
И друг сказал, что я не потеряюсь,
И нужно срочно - вещи в чемодан.

А я портрет вождя закончил с трубкой,
Медяк скрипел на инее стекла,
Из телефона слышал голос други,
И батарея старая текла.

Признаюсь честно, я опять подумал,
Чем черт не шутит, может быть, махнуть,
Быть может мне в другой стране удастся,
Свою судьбу-злодейку обмануть.

Да только как обманешь свою душу,
Ее загадкой называл поэт,
И я сказал дружку, - прости, Серега,
Родней Сибири места в сердце нет.

Конечно, погостить к тебе приеду,
С собой столичной нашей привезу,
Увижу прерию, индейцев и бизонов,
Да пару дней с тобою повожу козу.

Дружок вздохнул, сказал мне, - ну, как знаешь,
Надумаешь приехать - позвони,
А матери моей букет тюльпанов,
На холмик у оградки положи.

Мне в эту ночь приснилась Аризона,
И мой дружок, и как всегда - Афган,
Приснился вождь индейский и бизоны,
Да только нет родней России стран.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дочка хлопает в ладошки
И за хвост потянет кошку,
Кукол на диване разбросав,

Ты рассердишься немножко,
Снова выглянешь в окошко,
Я на полчаса уж опоздал.

Вышибает ветер слезы,
Гнет холодные березы,
И ломает тонкую лозу.

У метро куплю я розы,
И по лютому морозу,
Спрятав под пальто их принесу.

Теплых губ прикосновенье,
Чай с малиновым вареньем,
И у ног мурлычет кот Мулат.

Съев конфеты за мгновенье,
Дочь без тени сожаленья,
Со щеки стирает шоколад.

В месяц раз – по воскресеньям,
Да еще на день рожденье,
С дочерью в кино, потом в кафе.

Жизни лучшие мгновенья,
Дарят счастья ощущенье,
И туман приятный в голове.

Кто-то в школе обижает,
Мать учиться заставляет,
Зуб молочный иногда болит.

Кто конфеты обожает,
Зубы точно потеряет,
Не поможет доктор Айболит.

Нос курносый как у Ленки,
И разбитые коленки,
Но характер батин, как пить дать,

Молоко не любит с пенкой,
Есть поклонник – мальчик Генка,
И киноактрисой хочет стать.

День к закату, вечер близок,
Тучи снега ходят низко,
Дочку привезу домой к жене,

В коридоре попрощаюсь,
Дочке шубку обещаю,
И не торопясь бреду к себе,

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Уговорю смешную проводницу,
Возьми с собою зайца, а, сестрица,
Налей чайку, проговорим всю ночь,
За жизнь, коль все равно не спится.

И будет меня слушать проводница,
Летают мотыльком ее ресницы,
И в желтом шарфе с синим пиджачком,
Она напоминает мне синицу.

В руке синица, то есть проводница,
Журавль самолетом в небе мчится,
Конечно, лучше стюардессой быть,
Хоть, в сущности, вы обе словно птицы.

Послушай, дорогая проводница,
Чего-то тебе дома не сидится,
Ведь тяжело в вагонное окно,
Смотреть на вечера и на зарницы.

Ответит, чуть подумав, проводница,
Что жизнь не сахар, а скорей, горчица,
Что счастье где-то в городе чужом,
Под стук колес в купе к ней достучится.

Прощай, моя подруга проводница,
За теплый чай и булочку с корицей,
Спасибо тебе, милая синица,
Добрался я в родимую станицу.

Машу рукою милой проводнице,
Уходит прочь стальная колесница,
И как богиню вдаль ее уносит,
Еще одна прочитана страница.

И сидя дома в кресле проводница,
Из шерсти свитер вяжет тонкой спицей,
Какой-нибудь попутчик безбилетный,
Быть может, этой ночью ей приснится.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Человек изобрел колесо,
И теперь люди маются в пробках,
Кто-то ждет за рулем авто,
Кто-то мерзнет на остановках.

А ведь тот, кто его изобрел,
Он, наверно, хотел как лучше,
Думал, с помощью колеса,
Будем мы успевать на ужин.

Человек изобрел любовь,
Отличаться чтоб от животных,
Получилось наоборот,
Отношений все больше свободных,

Днем любви не найдешь с огнем,
А с деньгами найдешь и ночью,
Только это совсем не любовь,
И об этом мы знаем точно.

Человек изобрел семь нот,
Мы без них не живем ни минуты.
Забываем про груз забот,
И бывает, поем кому-то.

Их казалось бы только семь,
Можно было придумать больше,
Но с другой стороны, зачем,
Ведь была б эта песенка дольше.

Человек изобрел слова,
Но бывает, что их не нужно.
Мы читаем все по глазам,
Ведь глаза – это наши души.

Очень часто – когда много слов,
То теряется смысл общенья.
Вы оставьте слова для ослов,
И для этого стихотворенья.

Ну а я изобрел куплет,
Вплел в него и слова, и ноты,
Смысл стар, как велосипед,
Не пытаюсь учить кого-то.

Под гитарных струн аккорд,
Говорю Вам слова простые,
Ну а если не то сказал,
Вы за это меня простите.

ну а если о чем забыл,
Вы о том за меня скажите.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Угораздило ж меня,
так вот запросто влюбиться
да признаться в этом ей.
Это не воды напиться.

Знаю точно – не поймет,
И уж точно не поверит,
В жизни все наоборот,
Кто за это все ответит.

Припев:
А принцессы иногда бывают замужем,  
А не веришь – в ее паспорт загляни,
Ее дочке скоро в школу – это надо же,
У меня же нет ни дома, ни семьи.

Тосковал я по тебе, в дорогах маялся,
А покоя нет ни телу, ни душе,
Только жить со мною все равно не будешь ты,
Ни в хоромах, ни тем боле в шалаше.

Год за годом все идет,
Я забыть ее не в силах,
Мог бы жить я без забот,
Только чувство не остыло,

Радость наших редких встреч,
Счастья вовсе не приносит
Я всегда бы с нею был,
Да она меня не просит.

Ты от мужа не уйдешь,
Что бы мне ни говорила,
Дважды счастье не найдешь,
Тебя маменька учила.

Ведь она была права,
Мы с тобою это знаем,
Но  минуты наших встреч,
С нетерпеньем ожидаем.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Он так и не сумел остановиться,
Он пил не так как все, а чтоб напиться,
А впрочем, Бог ему судья.
И песенка то вовсе не о нем,
Она о том, как жарким летним днем,
Играем в шахматы, прощай, ладья.

Припев:
Шахматные клетки как жизнь,
Черные и белые дни,
И первыми пешки умрут,
Когда делят власть короли.

Мне шах и мат, я пиво проиграл,
Сегодня чемпионом я не стал,
Но разве смысл в победе, ведь нет.
Мы просто говорим о том, о сем,
Шагая кто ферзем, а кто конем,
Без счета поражений и побед.

Пойдем-ка лучше выпьем пива в бар,
Пора немного выпустить пар.
Компьютер дал Каспарову шанс.
За столиком сидим мы вдвоем,
И каждый мнит себя королем,
До встречи в следующий раз.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Камни Сумской мостовой, запомните нас,
Так, как помним всегда мы ваш шепот вечерний.
Пусть прозвучит над Сумской наш студенческий вальс,
Пусть прозвучит над Сумской звонок наш последний.

Держим дипломсловно он - от вселенной ключи,
Чувство, как будто для нас открыты все двери.
Кажется,  что  все  науки  уже  изучил,
И  госэкзамен  знания  эти  проверил.

Все эти годы мы были командой одной,
Будем нести нашу дружбу, ребята, сквозь годы.
Дружбе в огне не гореть, не тонуть под водой,
И не бояться проделок капризной погоды.

Верим, что завтрашний день будет светел и чист.
Впишем в него мы свои имена непременно.
Но не свернуть в самолет разлинеенный лист,
Ждать не придется звонков, что трубят перемену.

Встретимся мы непременно спустя много лет,
Не изменившись. Конечно же, в полном составе,
И, улыбнувшись, скажем друг-другу, - привет!
Поговорим, что за годы случалось с нами.

Снова пройдемся булыжной Сумской мостовой,
Город студенческий вспомнит такими же нас,
Эти аккорды всегда и со мной, и с тобой,
И прозвучит над Сумской наш студенческий вальс.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Куда тебе, родимый, на вокзал? Тогда садись.
Только ремешочком, милый, сразу пристегнись.
Я возьму немного, лишь бы окупить бензин,
Ну и чтоб хватило на продукты в магазин.

Машинка у меня, конечно же, не самолет,
Но исправно служит вто уже двадцатый год.
Так ведь и я не молодой, уже и внуки есть,
А недавно был прострел - ну ни встать, ни сесть.

Дверкой хлопни еще раз, сразу не закрыл,
Я еще секретаря райкома восемь лет возил,
Грамоты имею, между прочим, а также,
Профсоюзною путевкой поощрен был дважды.

Стажу шоферского у меня за сорок лет.
Сейчас такого опыта, наверное, уж нет.
Я, сынок, полуторку еще успел застать,
В свое время целину довелось поднять.

За рулем я много лет и знаю ПДД,
Соблюдаю правила и чту ГИБДД,
Уважаю пешеходов, прохожу ТО,
И за руль не сяду, если выпил граммов 100.

Да если б были все, как я, зачем тогда ГАИ?
Не нужно было бы в права вкладывать рубли.
И на дорогах воцарился  бы тогда покой,
Да только, вот, по-моему, я один такой.

Смотри! На желтый проскочил, мать его ити!
Тот должен был автобус из кармана пропустить.
Понабирали джипов, ну да Бог с тобой, езжай...
...Немного постоим, пока разгрузится трамвай...

На кольце не тороплюсь - светофора нет.
Лучше ехать сорок, чем приехать на тот свет.
Главная педаль в машине - это тормоза.
Это только молодые все жмут на газа.

А еще такой режим бережет бензин,
Трогаемся плавно, резко мы не тормозим,
Хочешь - слушай радио, а хошь - смотри в окно,
Ну как, сынок, доволен? То-то и оно!

Вот мы и приехали, вот он - твой вокзал,
Ремешок отстегивай, плати и вылезай.

Спасибо, батя, вот расчет, - я ему сказал, -
Промолчал лишь, что на поезд все же опоздал.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ранним утром, когда гаснут на небе звезды,
Сяду в первый троллейбус, что идет по Артема,
Мимо площади сонной и до универа,
Я по улицам еду, к друзьям и знакомым.

Все как будто вчера здесь со мною случилось,
Здесь оставил я всех самых близких друзей,
И когда вдруг мне хочется в юность вернутся,
Я сюда возвращаюсь на несколько дней.

Припев:
Привет, Донецк, привет, друзья-дончане,
Я далеко, за вами я скучаю,
Не пропадайте в повседневной суете,
Когда я далеко, звоните чаще мне.

Город славы шахтерской, я скажу тебе здравствуй,
Ты прости, старина, что не частый я гость,
Ты всегда в моем сердце, ты вечно со мною,
Если все хорошо, или что-то стряслось.

Ты был городом роз, стал страной ресторанов,
А парковки машин – словно автосалон,
Вырастают дома возле башенных кранов,
Я б не верил глазам, только это не сон.

Стадионов нет круче на всей Украине,
Мы с друзьями болеем за команду Шахтер,
Бубку чтят как героя в Донбассе поныне,
Ну а дни, где стреляли, ты из памяти стер.

Иногда здесь снега, и мороз минус двадцать
Но Мерцалова пальме холода не страшны
Ее копию мы поменяли не глядя
На царь пушку – святыню и гордость Москвы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

1.От городов-скворечников устав, махну на речку
На берегу которой есть деревня три двора,
И в старенькой избе как в детстве я усну на печке,
А поутру, взяв удочку, пойду встречать зарю.

2.Река укутана туманом, дремлет, чуть дыша,
Лишь кое-где на зеркале ее видны разводы,
И поплавок застрял в свинцовой глади, чуть дрожа,
Сливается вода на горизонте с небосводом.

3.И носятся бесстрашные хмельные комары
Звенят над головой и норовят залезть под ворот,
Под легким ветерком, качаясь, пляшут камыши,
Я слышу их застенчивый, по бабьи робкий, шепот.

4.Вернувшись, угощу кота серебряной рыбешкой,
Ну хватит, Мурзик, не наглей, и больше не проси,
А тех, что покрупней, почищу с Настей и Алешкой,
На сковородке в масле будут прыгать караси.

5.Настюха краснощекая даст крынку молока,  
Я жадно пью, и молоко мне льется на рубашку,
За то, что дочь смышленая и шустрая у ней,
Я похвалю жену Степана – рыжую Наташку.

6.Степан рукой-лопатою насыплет мне махорки,
Я кашляю сквозь слезы, не для слабых табачок,
С ним выпьем по граненому домашней самогонки,
А на закуску караси, хлеб черный и лучок.

7.Потом растопим баньку, и запарим в кадке веник,  
Я отхожу Степана по натруженным плечам,
Алешка принесет кваску, поставит банку в сени,
Отпарюсь так, чтобы зимой не бегать по врачам.

8.Раскочегарим самовар под пение сверчков,
Макаю бублик в мед и запиваю терпким чаем,  
И только здесь я расслабляюсь телом и душой,
От городов скворечников устав, я отдыхаю.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.