Мы шли дорогой горемык искать свою судьбу 
В одной деревне на ночлег старик пустил в избу 
Мы пили крепкий самогон - хозяин был к нам добр 
Река бежала за окном, шумел сосновый бор... 

Я пью чуть больше чем могу, но меньше, чем хочу 
Когда я пью, я не пою - я не пою, кричу 
Hикто мне глотку не заткнет, не запретит мой пляс 
Hо тут старик сказал: "Дай я" и начал свой рассказ 

Иван был сказочно богат но не имел детей 
Иван накрыл дубовый стол и пригласил гостей 
Он переспал с одной вдовой - вдова сказала: "Жди" 
Теперь зима, я разрешусь когда пойдут дожди 

Иван счастливый захрапел, как красноармейский полк 
Он крепко спал, когда во сне ему явился волк 
Волк молвил: "Если хочешь дочь - брось голову в огонь, 
Захочешь сына - так отдай мне правую ладонь 
Hе будь упрямым как осел, будь чистым как слеза, 
Hо знай - захочешь обмануть - вдова родит козла" 

Сказав все это, волк исчез, Иван открыл глаза - 
Вдова лежала на боку, поглаживая зад, 
Иван напялил на себя ботинки и трусы, 
Запряг трех быстрых вороных и кони понесли 

Иван скакал четыре дня к кудыкиной горе 
Там на горе жил друг Макар - весь в злате, серебре 
Макар служил городовым  и пропивал навар 
Узнав о Ваниной беде, сказал: "Споймаем тварь" 

Они расставили капканы вдоль лесных дорог 
Попались в них сова и заяц, но не попался волк 
Друзья надыбали жратвы и ринулись в леса 
Пока гонялись за волками - кончилась весна... 

Иван все лето пил вино, гуляя вдоль болот 
Вдова сидела у окна и гладила живот 
Однажды августовким днем, заслышав Ванин крик 
Вдова схватила керосин и подожгла тросник 

То был как есть условный знак - заполыхал пожар 
Еще не наступил сентябрь, как прискакал Макар 
Макар раздвинул камыши и глянул сквозь огонь 
А там Иван без головы и где его ладонь... 

Макар ругнулся "Е-мое" но тихо, не со зла 
Вдова не дождалась дождей и родила козла. 

С тех пор прошло двенадцать лет, Макар за взятки сел 
Козла пустили в огород, и козлик окосел 
Иван схоронен у болот - там тихо, ни души 
И из груди его растут цветные камыши... 

Старик закончил, тихо встал, открыл нам сеновал 
Друзья заснули сей же час и только я не спал 
Я думал, глядя на луну, что стало со вдовой 
Всю ночь сквозь храп моих друзей я слышал волчий вой... 

Когда отыграет оркестр,
Расплавится медь, и умрет дирижер;
Когда подсудимый обманет конвой
И подпишет судье приговор;

Когда одряхлевшей старухе
Покажется ядом живая слеза,
Я знаю - прорвавшись сквозь синее небо
Над городом грянет гроза;

Я знаю, что будет война,
Потускнеют умы, разобьются сердца,
И девочка с пулей во лбу
Будет звонко смеяться над трупом отца,

Собаки сорвутся с цепей
И оставят хозяев по горло в крови,
Возьми, уходя, свои лучшие песни,
А все остальные порви,

Поверь - я рисую, что вижу,
Мне мил этот город, мне дорог народ,
Но тот, кто глядит на картины, кривит
Свой проклятьем изорванный рот,

И мне не дожить до грозы,
Так не лучше ль нож в сердце и грудью на ствол?
Я знаю, что это единственный способ
Взобраться на дыбу, минуя престол...
 

(на стихи Саши Черного, 1909 года)

Хочу отдохнуть от сатиры,
У лиры моей
Есть тихо дрожащие, легкие звуки,
Усталые руки
На умные струны кладу,
Пою и в такт головою киваю
Хочу быть незлобным ягненком,
Ребенком,
Которого взрослые люди дразнили
И злили,
А жизнь за чьи-то чужие грехи
Лишила третьего блюда

Васильевский остров прекрасен,
Как жаба в манжетах,
Отсюда, с балконца,
Омытый потоками солнца,
Он весел, и грязен, и ясен
Как старый маркер
Над ним углубленная просинь
Зовет, и поет, и дрожит
Задумчиво осень последние листья желтит
Срывает,
Бросает под ноги людей на панель...
А в сердце не смолкнет свирель:
Весна опять возвратится!

О, нежная спячка медведя,
Сосущего пальчики лап!
Твой девственный храп
Желанней лобзаний прекраснейшей леди,
Как молью изъеден я сплином,
Посыпьте меня нафталином,
Сложите в сундук и поставьте меня на чердак
Пока не наступит весна...

Мне сказали слово, я расплел его в строку, 
Голос был привязан к телефонному звонку, 
Странные оркестры бродят в голове моей, 
Странные оркестры, эй... 

То, что знают пальцы - то неведомо для глаз, 
Клавиши рояля излучают нервный газ, 
Бешеные волки в оголенных проводах, 
Загляни в глаза свои, и ты увидишь страх! 

Я не знаю формулы, но ток всегда есть ток, 
Я увидел женщину, я бросил ей цветок, 
Волки расступились, можно рыть подземный ход, 
Но в окне напротив установлен пулемет! 

Ты увидишь солнце с ослепительных вершин, 
Если ты ловил кого-то вечером во ржи, 
Я вчера узнал из сводки свежих новостей, 
Что я умру непознанным в тени своих детей... 

Мне сказали слово, я расплел его в строку, 
Голос был привязан к телефонному звонку, 
Странные оркестры бродят в голове моей, 
Странные оркестры, эй... 
 

Он пел, и строка его текла  
Печально, как черная река  
Звеня, рассыпались зеркала  
На лица и блики  
И время качало головой  
Летая задумчивой совой  
Над тем, кто нашел какой-то свой  
Путь в мудрые книги  
Огонь обжигал его уста  
Гитары сухая береста  
Пылала, и в запахе костра  
Мне слышались крики  

А ночь плавно уходила в степь  
С ней вместе уходила его тень  
Он сам отпустил ее затем,  
Чтоб рук не вязала.  
Слеза - ожерелье янтаря  
Сверкала при свете фонаря,  
Как будто заря всходила для  
Притихшего зала  

Он пел, словно падала слеза,  
Он пел, словно шаг, и нет следа,  
Он пел, что никого и никогда  
Река не держала  

Жертва талого льда...  

Движенье от братства до родства  
В преддверьи Христова Рождества  
Цветы и руины торжества  
В декабрьской стуже  
И ноты сошлись в один узор  
И в полночь явился дирижер  
И все мы обратили ему взор  
И стали послушны  

Он пел - мы молились на него,  
Он пел - мы плевали на него,  
Он пел, и мы не знали никого,  
Кто был его лучше  

Жертва талого льда...  

Сними пальцы с лебединых струн,  
Все песни расходятся к утру,  
Строка отлетает на ветру  
И меркнет в рассвете  
Тела, заплетенные в любви,  
Сорта драгоценнейших из вин  
Крестил сероглазый херувим  
Ударами плети  

Эй, вы, задержите Новый год,  
Часам указав обратный ход  
Он спел, спрыгнул с берега на лед  
И стал незаметен...  

Жертва талого льда...  

Он пел, и строка его текла  
Печально, как черная река  
Звеня, рассыпались зеркала  
На лица и блики  
И время качало головой  
Летая задумчивой совой  
Над тем, кто нашел какой-то свой  
Путь в мудрые книги  
Огонь обжигал его уста  
Гитары сухая береста  
Пылала, и в запахе костра  
Мне слышались крики...