А помнишь наше лето впопыхах?
Стремительное кружево
из брызг лимана на губах,
из ветра, что тела остуживал,
Из долгих песен с куполом из звезд,
где безошибочно мы находили Лебедь.
Ольвийского вина цикадный тост
за то, чтоб быть нам и понять,
как наше лето умопомрачимо,
от грохота дождей, хотя их долго нет,
все так легко осуществимо,
От пекла, расплавляющего свет,
И свет луны так любящей тебя,
                         через меня...
А может это ты и я
                   зажгли в палатке свечи,
и варим кофе на двоих...
                  Гипанис спит.

1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Лето мое узелками завязано,
дни, словно ниточки, свитые в пряди.
Где ты вязальщица, что ж не довязано?
Август простудится в летнем наряде.
Что же ты спицы свои в осень кинула?
Видно, поэтому лето обиделось,
плачет дождями, что пряжу покинула.
Или мне это ночами привиделось?
Где ты, вязальщица? - руки соскучились,
губы не ласканы, слезы-то пролиты,
август простыл - видно что-то случилось...
Падают листья холодные мокрые.

1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В тебе живет сто женщин сразу...
Ну, чем не строчка для стиха?
Чуть иронично. Так, слегка,
Зато удачно с первой фразы.

К тому же здесь и суть вещей:
Я вас люблю, не понимая,
Отталкиваю, призывая,
Своими всех почти считая...
Теряя вдруг еще быстрей.

Горю. А то порой, как лед.
И сам себе давно не рад я.
Но все ж иного мне не надо.
А если это вдруг пройдет?

Которая тогда во мне
Нить с прошлым оборвет устало?
И я пойму: тебя не стало -
Ты растворилась в тишине.

Но вновь обманчив горизонт.
И надо к солнцу: выше, выше.
Но кто-то вас так тянет к крышам...
А если этот сон пройдет?

1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не страшен грех, когда другому,
Час выпал этот плод вкусить.
Когда ж тебя затянет омут -
Нет силы горе пережить!

Нет воли развернуться в гневе.
Нет гнева - выжжена душа.
И ты не тот...И не по теме
Вокруг жизнь так же хороша!

И совесть съехала на отдых,
На пляже греет ранний жир.
От слез опухнув, сладок роздых,
Что пересилил, что дожил!

А до чего? Одна задача,
С одним мучительным концом.
Опять случилась неудача -
На швабру наступить лицом?!

И тянешь, тянешь жалко-жалко,
Что вот ведь чувствовал момент!
И чудится, из шкуры скалкой
Тебе готовят монумент.

За все грехи, за все мученья
Рецепта выпишешь едва ли...
И лишь одно верно спасение:
Пить водку, лишь бы наливали!

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот максимализм мудреца:
стареют и люди, и камни.
Врачуют одежды и ставни.
Латают сердца.
По Экклезиасту судьба!
Чего суетиться без меры?
В конце неудавшейся эры -
довольно ума!
Икары с паленой душой,
и в вечном дерьме - без претензий.
Скрипят в костях стронций и цезий
да, грех не большой.
И поздно на уши венец!
И по барабану стихии!
Ни вер, ни надежд, ни Мессии...
И с полным распадом - свинец.

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А с чем сравнить любовь одностороннюю?
Как крепость неприступная любимая!
К осаде моё войско подготовлено.
Любви солдаты, цепь неисчислимая.
  Труби, горнист, атаку, быть сражению!
  Мой ультиматум отклонила женщина.
  Я обнажаю меч без сожаления.
  Труби, горнист, фортуна переменчива!

Смола горящая на головы отрядов.
Потоки крови у ворот, у главных.
И контрударами твоих снарядов,
редеют цепи полководцев славных.
  Полки отходят, унося убитых,
  несу потери, но не удаётся
  заметить слабость у ворот закрытых.
  Труби, горнист, отбой, садится солнце!

Убита Нежность, генерал мой первый,
И Доброта порублена в засаде,
А санитарка Жизнь, помощник верный
Не успевает вылечить от ссадин.
  Молчит горнист, его глаза пустые,
  на скошенных снарядом, травах меркнут.
  Пытаюсь отыскать слова простые.
  Встают солдаты молча на поверку.

Где армия моя непобедимая?
Остатки уведу в открытый город.
Там в каждом доме маркитантки милые,
там каждой мой солдат и люб, и дорог.
  Как горько пить из чаши поражения,
  за крепость, где другому копят таинства.
  Труби, мой друг, пора начать сражение!
  Любовь односторонняя безжалостна!

Обласканы солдаты поредевшие,
понюхавшие порох неприступности.
Любви солдаты, в битвах поседевшие,
поднаторевшие в житейской мудрости.
  Труби, горнист, атаку, быть сражению!
  Мой ультиматум отклонила женщина.
  Я обнажаю меч без сожаления.
  Труби, горнист, фортуна переменчива!

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Может та шоколадная ночь, под созвездием Лебедь,
перепутала в винах Лимана нас в яблочный Спас?
И мучительно ждать, и мучительно в светлое верить:
Где же, детка  моя, я тебя проморгал... В этот раз?
Вспомни. Встреча в вагоне, как искра прозрения божья.
Там, за гранью осыпавших лет все звенела  струна.
Вам  на Киев, мадам? Ну а мне три часа - Запорожье...
И Счастливая - OLBIO, нас ожидала она.
Мы звенели, кипели, балдели и пели от счастья,
Только счет телефонов 08, и ночи  без сна.
Наша искорка - сын - соединил наши части.
Где, подружка моя..., нас с тобой потеряла весна?
Да, банально, что все, что кохав-потеряешь!
Это сказано злым му..ком, он нас все-таки пас.
Это вовсе не слезы, мадам, разве память обманешь?
Это брызги Лимана на щеки, на яблочный Спас.

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прости безумие поэту:
Он что ни миг - то вновь влюблен.
Доверчив, пылок, окрылен,
Как женщина в изломе лета.
Своею страстью опьянен.

Она трепещет, словно лист
Последний на уснувшей ветке.
Но ханжества тенета крепки:
Ее незримо тянет вниз
Приличий золотая клетка.

И не раскроется бутон,
На свете чудом станет меньше,
Коль в эту, лучшую из женщин,
Поэт безумно не влюблен,
Хотя судьбой и не обещан.

Огня! Пусть жар горит в крови!
Пускай влюбляются поэты!
Слагают пусть стихи об этом!
Пока смотрю в глаза твои...
Бессрочным будет бабье лето...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как будто бы случилось что со временем,
Живем не в нем, а где-то вне его.
Нелепая, беспечная рассеянность,
Признаться нам обиднее всего.

Куда б не шли - все мысли о былом.
Себя клянем: к чему нам вдруг все это?
Скорей бы облетели листья лета,
И Новый год листнул календарем.

Не внемлет прошлое упрекам;
Оно лишь копия с картины,
Где в незапамятном далеко
Слова надежны и красивы.

Но их туман нас неизбежно
Провел однажды мимо цели,
Не потому, что мы небрежны,
А потому, что так хотели.

Хоть в том себе не сознавались,
И пьедестал казался близким...
Но все ж - в себе мы сомневались,
И стало поражение смыслом.

Волчком из детства незабытым
Кружится прошлого планета.
Для каждого уже открыта,
Но недоступная при этом.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я и раньше не жаловал
эти прошлые даты все.
И законченной жалобой
про былое - всегда.
С перцем водка знакомая
разлита, и, поддав,
вспоминаем мы с Вовкою
припятские года.
Если боль, то под ложечкой.
Если слезы, то искренно.
И всего понемножечку,
Только б не перегнуть!
Белым городом с пристанью
память не согласуется
и девчонка на пристани
манит память замкнуть.
Нас развеяли по миру.
Нас затрахали буднями,
Да и дети, как камушки,
на горбу, на судьбе.
Я не жалуюсь Припятью,
я не каюсь Славутичем.
Просто вылезло с памятью
по холодной весне.
И строка тяжеленная
и года гнут - не жалуют.
А зарплата, как нищему
жебраку за труды.
Вы, ребята, простите мне,
то, что песня не жалует,
То апрель свою пищу мне
нашептал до беды.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А больная душа не желает со мною мириться.
Я и не был простым, но так все же - зачем усложнять?
По наклонной легко без души и с душою катиться.
У стакана есть донышко - в пропасть соломки б постлать.

Успевал я грешить, ты меня не винила ни капли.
Верным был до конца - не кривила в делах.
В вечной связке с душой - это много, не так ли?
И не раз прогоняла подкравшийся страх.

Что ж нам вместе делить, эти звезды и крыши?
Наше мутное время куда-то послать?
Не был я колобком, но ушел, и все выше и выше...
Звезды ты выбираешь, а мне бы соломки постлать.

Перекрестки, проспекты продуты ветрами сквозными.
Мне еще по чуть-чуть, и с попутным могу отлететь.
Ты, душа, извини - оба мы не бывали простыми,
Да и, в принципе, ...Многое надо хотеть!

Этот город не стал мне родным. Я, душа, не жалею.
Нам обоим на Припять добраться б с утра.
Ты меня не брани, а не то, как и ты, заболею.
Ну, давай по чуть-чуть, и помиримся - спать нам пора.

И, в согласьи с душой, докурю свою Приму,
И о прошлом погрезим без суетных драк,
Будет все хорошо - пережили эту зиму,
Завтра Припять увижу, а значит, окончился мрак.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я не верю в бессмертие, так же не верю в приметы,
Отпеваю столетие - с кипятка удаляя навар.
И иллюзии тают, что женщина пахнет котлетой.
И года прибывают - прокисший товар.

Не хочу обижать, вы простите, подруги.
И куда убежать - прошибает козлиный душок.
Постаревшие чешем свои тюги-люги.
Отзовись, кто безгрешен, грехи не ссыпая в мешок.

Вечерами ползком по прописанным кельям,
Собирается ком, так похожих сто тысячу дел,
И болит голова по сто тысячу мнениям,
Это только слова у того же количества тел.

Нас столетье белило прокисшей побелкой,
Высыхают чернила и годы идут на дрова.
Этот век пережить, поучаствовать в божьей поверке,
Слово за словом - нить, и пускай не болит голова.

Так о чем? - О бессмертии с грустью мечтаем,
В новом тысячелетии мысль не нова,
И слова ни при чем, а мы стали такими, как стали,
Сплюнем через плечо, и пускай не болит голова.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

И даже когда прозвучали до тысячи залпов,
Должны промолчать ровно столько же
Скромных молчаний.
И если у музыки ноты кроили печали,
То кто подсчитает количество шлягерных штампов?
Но я не берусь среди центра зимы
Прославлять сладость лета
И жалобы несостоятельно в песни слагать,
А сны мои с запахом яблока зреют куплетом,
А мысли, а слезы, а...
Да знаю, что вечен тотем Козерога.
Но трудно так сразу отринуть свой след.
И в сердце игла за столетья встрочила дорогу.
Легенда про доброго Кая, которого нет.
Как все изменилось, вкусивши плоды революций.
Мороз рождества эти яблоки в камни отлил.

В мансарде, в горшке из-под роз поливают настурции,
Ах, бедная Герда, где ж слез возрождения пыл?
И царствует вечность в просторах Лапландии - так ли?
А как же Освенцим, Гулаг, Зурбаган?
Из противоречия Карл Клары стащил Артефакты.
(Не правда ль - знакомой статьи корефан!?)
Вой сердце ледовое (благо, филолог, как мертвый),
Вкусить первача, ча-ча-ча расположен на бис.
Я к мамочке родной..., - 2000-х тысячный, новогодний,
До поляроидно-знакомой Галактикой вис.
А та королева из Андерсов, сладостно томна,
(На Брайтон-Бич 10 гринов сдает сутенер),
шестая земля, плюс шестая семья, и Мадонна,
Не Каина - Кая уже узаконенный вор.
Но полночь без жалости бьет по зубам новой вехой,
И сказка так прочно врастает в хребты наших дней,
А яблоко пахнет шампунью, и спермой, и негой.
И елкою пахнет, и временем, что ...нам днесь.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ты говоришь - Слабо? Нет, я не слабый!
Ну, может быть чуть-чуть и не в себе.
И хорошо, что нынче без гитары,
я не подыгрывал судьбе.

Один лишь раз раскрыв страницу
тех лет, что нынче не вернешь,
Теперь все это заграница.
Теперь все это прошлый дождь.

Не осуждай, я не в обиде,
что наше в сторону пошло,
Я, как Касандра, все предвидел,
но нас течение несло.

Строка к строке впечатав лица,
кто жив, кого-то не спасти,
Теперь все это заграница.
И снегом замело пути.

А что мы в сущности теряли,
когда написан был конец?
Мы ложь клубочками мотали,
когда вели нас под венец.

На предрешенье поздно злиться,
да так, что ночью не до сна,
Теперь все это заграница.
И слякоть развела весна.

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Загорается свеча,
Изначалие начал,
И с рожденьем, и со смертью
Ей от Бога нас венчать.

Пламя теплится едва.
Все же свечка - не дрова,
Кто кому из нас нужнее
Знает все она сама.

Для тревоги нет причин,
Ей что раб, что господин.
Все отмерено едино
Узким пламенем свечи.

У иконы светел лик,
И свечи просящий блик.
Бог мой милый, свет мой дивный,
Что ж оставил нас одних?

Не пугая, не маня,
Отпевает воск меня.
И по мне свеча заводит
Танец жертвенный огня.

Загорается свеча
Изначалие начал.
И с рожденьем, и со смертью
Суждено ей примирять.

1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                посвящается М. З.

Разница возраста дразнится,
пакостит пугало старости.
Хочется - не получается.
Накося, дурень, да выкуси!

Встретишь - глаза прячет - скромница!
Наедине-то истомина,
не скороспелая школьница,
что дарит любовь, как оскомину?

Молодость мчится кобылкою.
Только подковки теряются.
Смотришь - что было с ухмылкою,
нынче слезой возвращается.

Делает чёрное дело год.
Смотришь - другой надвигается.
Побереги свой запретный плод.
Жалко, любой наслаждается!

Жаркие взгляды забудутся.
Жалкими станут победы.
Время изменит и цвет лица...
Время накаркает беды.

Несогласованность действия.
Что там дают? Тебя, грешную?
В очереди бесчестия
нет меня. Брезгую.

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Надоели разговоры, разговоры...
Чья весомее причина? - ищем,
И уходят в коридоры зданий спорных
наши общие обиды, наши мысли.
Наши мысли...

Помолчи, не торопись, скажи глазами.
Я понять тебя, понять тебя пытаюсь,
Пусть глаза расскажут, пусть не будет зла и...
Пусть глаза расскажут - раньше получалось.
Раньше так случалось.

Надоели разговоры, разговоры.
Надоело! По-пустому тратим силы.
Третьим лишним нас уводит в коридоры
Зданий спорных, где теряют милых.
Забывают милых...

Дрожь знакомых губ. Движение
Рук знакомых, нервно сжатых...
Третий лишний, наваждением.
Третий - лишний! Разве непонятно?
Повернем обратно...

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

От отчаянья мысли маются.
Ох, нечаянно. Ох, не сладится.
Отболело бы, да полегче так.
На душе черно. Ой, не надо так.

Ой, обидушка - дума горькая.
Насмеялася, да довольная.
Насмеялася, распотешилась.
На душе черно - любовь кончилась.

Развернусь плечом. За порог молчком.
На щеке слеза - дождик льет ручьем.
Солона вода вкуса горького.
Ой, обидушка, дума стойкая.

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.