Одна часть служащих
Кушает своего сотрудника
За то, что он не кушает с ними
Торт с чаем.
Члены команды кушают друг друга
И тренера на десерт.
Актеры кушают отбивную из режиссеров,
Начальники кушают подчиненных,
Мужчины кушают женщин,
Женщины – мужчин.
В воздухе стоит скрежет
И лязганье зубов.
Но что самое странное,
Все происходит без единого
Вскрика или возмущения.
Все всем довольны,
Все выглядят бодрыми и здоровыми.
Тщательное пережевывание
улучшает пищеварение!
Приятного аппетита, товарищи!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вся наша жизнь – письмена на песке.
Домик из снега,
Талой водой смоет его
Будто и не был.

А письмена спрячет песок,
Где - никто не ответит.
Только вода знает того,
Кто тебя встретит.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как легко на Восток плывут облака,
Отшумели дожди.
Город замкнулся в своих отраженьях,
И от Неба, что упало на землю,
Опять ничего не осталось.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не оторваться от земли,
Покуда смысл ее не понят,
Хоть телом к крыльям прирасти,
А в небеса не будешь поднят.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Безумец, чего ты еще хочешь?
Твоя звезда уже давно горит,
Бесстыдная богиня ночи
Скрыть не смогла
Гнетущей наготы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Видно, время пришло
Забывать то, что память тревожит,
Только время любовь мою
На боль троекратно помножит.

Вот и первая тройка коней,
И аркан не накинешь, растворилась на воле,
И ту, что за левым плечом
Ощущаешь уже без страха и боли.

Когда ночью, блуждая
По строчкам, по рифмам, созвучьям,
Размышляя над Вечностью, ждешь одиночества,
От него же страдая и мучаясь.

Когда вдруг позавидуешь
Облакам, деревьям и птицам
И захочешь уйти,
В надежде опять возвратиться.

Значит, время пришло
Говорить, не таясь, не украдкой,
И умом не мудря, что отпущено богом -
Прожить без остатка.

Жить, чтоб все потерять
И в назначенный час у порога
Закричать вдруг: Встречай!

Встречай блуждавшего много,
В поисках Света
И Бога.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ты вставлен в рамку, но останься живым,
Чтобы с ума не сойти.
Только однажды сможешь стать как дым,
Дважды в ручей не войти.

Видишь, огонь на том берегу,
Там тот, кто от века не спит.
Скоро рассвет, но у самой воды
Сгнившая лодка лежит.

А утром опять оживает кино,
В пределах экрана свет.
К закату опять хороним того,
Кто мог бы шепнуть ответ.

Боже мой, правый, стоит ли жить
Лишь в ожиданье конца,
За окном карнавал, но мне надо пройти,
Чтоб не увидали лица.

Когда-то я снова вернусь домой
Пустой, как будущий снег,
Легко и просто, когда поймешь,
Чему посвящен этот век.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Отпусти коня
И не спорь с Судьбой,
Если нет Огня –
Ты опять слепой.

На семи столбах
Четырех ветров
Ворон рвет впотьмах
Свой гортанный Зов.

В мертвое лицо
Целит жало змей,
Под пустыней слов -
Золотой Орфей.

Чем платить за то,
Чтоб увидеть Свет:
Тяжестью ль креста,
Звоном ли монет?..

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кто услышит голос
Одинокой флейты,
Кто туман развеет
В вышине небесной?
У костра согреюсь,
Нет дороги к детству.
Только лист осенний
Гонит ветер Южный.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сентябрь -  дает последний свой концерт:
Сюита для дождя и ветра,
В финале вступит весь оркестр,
Побольше красок и побольше света.

Летит листва, пристанища ища,
К земле намокшей припадая.
Уже горит последняя свеча,
А где мой дом, я, как и вы, не знаю.

Откуда мы пришли, куда уйдем?
Торопимся от края и до края.
И столько лет чего-то ждем,
А вот зачем живем – не знаем.

Мой проводник, моя душа,
Ищи проторенные тропы,
Как поводырь веди меня,
Слепого со времен Потопа...

И вот, три Дома обретя,
Ты понимаешь вдруг,
Что птицы там лишь и летят,
Где разомкнулся круг.

Где стынет светлый отблеск дня,
Дробясь на гранях звезд...
Там, видно, Родина моя,
Там голос бога прост.

Летит листва, пристанища ища,
К земле намокшей припадая.
Уже горит последняя свеча,
А где мой дом, я, как и вы, не знаю,
А вот зачем живем – не знаю...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда ты возникла из звездных глубин –
Легла земля у ног Твоих пухом,
Я тоже к следам губами приник.
В сплетении трав пробился родник,
И смысл бытия неожиданно рухнул,
Мелодия, что улавливал внутренним слухом,
Рисует девы Марии лик.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Уж лучше быть убитым рукой слепого,
Чем убивать слепых,
Пусть вынут у меня души осколок,
Чем все, оставшееся в них.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мой ласковый небесный Свет,
Из звездного луча Цветок,
В Твоих  ладонях сколько лет
Я прятал от людей Лицо.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Растворяюсь,
Теряюсь в листьях,
Умираю,
Роняю капли дождя на стекло.
И не знаю,
Быть может, прощаю
Всё, что было давно,
Всё, что было давно...

Вот окно - этот дом
Мне когда-то пристанищем был.
Я забыл, все забыл
И уплыл с облаками куда-то.

А я что-то любил, где-то был
И кому-то дарил
Звёзды, веточки, вербы, агат.
Но теперь я уплыл,

Всё простил и забыл,
Растворился и превратился
В закат.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кулак в толпу, ногой под зад,
Иду вперед, а не назад.
И, пальцы оттоптав назло,
Иду вперед творить добро.

Жесток людской круговорот,
Чуть пикнешь - сразу лезут в рот,
А на лице у всех одно,
- Иду вперед, творить добро!

Вот к ГУМу ринулась толпа,
Дают добротные ботинки!,
Прекрасны будто бы картинки,
Прекрасны, будто доброта.

Во всем добротном, до застежки,
До вывески на роже,
Мы всех встречаем по одежке,
И провожаем тоже.

С величьем собственного Я,
С мечтами о зарплате,
Мы по утрам, мы по утрам
Натягиваем латы.

Еда - восстановленье сил,
Размявшись физзарядкой,
Кого-то в угол оттеснил,
И пнул в живот украдкой.

А кто-то мне кулак под нос,
По шее и подножка,
Упал, о Боже - сколько ног, -
Огромная сороконожка!

Вскочил, рванулся, не догнал,
Зато другому в зубы дал:
- Не лезь вперед творить добро!
Он что-то пикнул. Все равно.

Пройдя вперед, а не назад,
Я понял, что он мне сказал:
Вы время зря теряли,
Добро с обратной стороны медали!

Кулак в толпу, ногой под зад,
Иду вперед, а не назад,
И снова облачившись в сталь,
Теперь иду искать медаль.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опять за окном дождей кутерьма,
В трубы печные ныряет ветер,
Если так дальше, то скоро зима,
Опять будет день обманчиво светел.

И гаснет вера, как медное кольцо,
Уже вино не забытье, а только горечь,
И одиночества безумное лицо,
Как отражение себя, рождает полночь.

Хватит! Когда-то ведь надо ломать
Логикой жизни прожитые годы,
Чтоб хоть остаток себя не потерять,
Еще раз поспорить с законом природы.

На руинах своих миражей слагать буду песни,
Я больше не раб у нелепых надежд,
Нет, я не слуга запутанных лестниц.
Сгорели остатки Арлекинских одежд.

Еще не свободен от слов и сомнений,
И спать не дает шершавость стиха,
Но, как небесный знак благословенья,
Ладони коснулись кленового листка.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночь прилипла к асфальту, к крышам домов,
В слякоть глядят безобразные тени,
Над Невою скользит рванье облаков,
Ленинград девятнадцатым веком бредит.
Гаснут яркие пятна рекламных щитов,
Ветер клонит озябшие пальцы деревьев,
В темных улицах, вдруг, проступает лицо,
Как у всех городов, и не во что верить.
И молитвы опять растрачены зря,
Все - призрачный сон (реальное с виду),
И трепещет фонарь, головою тряся,
Предчувствует вновь появленье Аида.
Я в городе этом почти что чужой,
Зачем  же я здесь, и что за дорога,
И в чем виноват пред Судьбою святой,
Но видимо - грешен и видимо - много.
Накурено в комнате, бледненький свет,
Тетрадка с рифмовкой банальнейших истин,
Но кто же я, кто, и сколько мне лет?
Я ведь себя ни разу не видел.
А зеркало просто бессовестно врет,
В нем форма, которую вынужден корчить.
Все то, что снаружи, в счет не идет,
Подвластно оно медленной порче.
Два зеркала вместе - вот коридор,
В две стороны уходя в бесконечность,
Конечно не выход, не вход, но зато
Есть путь, пускай не реальный, призрачный,
Вечный...

Комната.
Странное зеркало светиться матовым,
Чье отражение в нем?.. Мое?..
Эта одежда, цветное трепье?
Нет, зеркало это - порождение адово!
А может не зеркало, просто стекло,
Но до чего же знакомо лицо:
Чье отражение ты?
Твое!..
Я Арлекин, гороховый шут?..
И здесь зеркала бессовестно врут:
Я же похож скорей на Пьеро,
Голос, походка, одежды и жесты.
Видимо, нет вообще в мире места,
Где б я увидел себя самого.
Слушай, Пьеро, вглядись-ка получше,
Не в лоскутное цветное тряпье...
Боже Всевышний, лицо-то мое?!
Но я же Пьеро!!
Брось притворяться,
Я тоже устал в жизни кривляться,
Поэтому здесь, как и ты, оказался.
Ведь там - кто мы? Куклы немые,
Которыми водят, как захотят,
Твоими движеньями руководят,
Твоими мечтами руководят,
Мораль иногда дают напрокат,
Но этому тоже мало кто рад.
А стоит кому-то поверить всерьез
Словам, что прикрывают навоз -
Становится он несчастным изгоем,
Которого, вдруг, после смерти, сочтут
Гением и образцом для всех смертных.
И никому невдомек - он был человеком,
Человеком, не куклой, и все.
И у меня есть призванье свое,
Пьеро я, а ты  - отраженье мое.
Я, значит, рожден быть Арлекином?..
Теперь понимаю, почему иногда
Мне хочется вдруг пройти на руках,
Хочется вдруг веселью отдаться,
Чрезвычайно смешно выражаться,
И почему, до сих пор, невестой
Зовется Мальвина,
И почему я люблю твою Коломбину,
И почему в балаганчике тянет скитаться,
Радостью, светом хочу наслаждаться...
Как я люблю эту жизнь!
Только как же куклами нам не остаться,
Может, одеждами поменяться,
Едва ли заметят подмену,
Ведь мы так похожи?
Забыл ты про зеркало, сквозь него мы не сможем,
Осталось только сбросить тряпье,
Чтобы душа обнаженной осталась,
Нужно ведь сделать самую малость -
Сбросить с себя одежду и все.
И как же, так и остаться?
Наверняка будут все насмехаться,
Ведь не прилично с открытой душой,
Тут риск не местом, тут головой.
Как хочешь, я выбрал свой путь,
Попробую жить сам собой, как-нибудь,
Пусть буду новый несчастный изгнанник,
Пусть будут топтать мою душу ногами,
Любовь мою пошлостями зальют,
Пусть снова предаст новоявленный Брут,
Пусть беды, как вороны над головой,
Ведь счастие в том, чтобы быть собой...
Постой, Арлекин, я не все же сказал!..

Вновь комната.
Я - между зеркал.
На улице снег. Черно-белая ночь.
Фонарь все трепещет, как раньше,
Точь-в-точь.
Спешащих первых прохожих следы,
Словно бегущих от какой-то беды,
Дворник вчерашний мусор метет,
А снег все идет, а снег все идет,
И мается вновь до рассвета земля,
Да, шут оказался смелее меня,
Да, шут оказался мудрее меня,
Судьба шанс дала, и все это зря.
А, может, и не было вовсе зеркал,
Я просто придумал, попросту врал,
В конце переулка вставала заря...
Да, шут оказался смелее меня.
По улице вот и трамваи пошли,
И в Невскую лавру вошли звонари,
День начинает новый отсчет,
Что было вчера, снова не в счет,
Но где-то все бродят
Себя не найдя,
Печальный Пьеро
С душою шута,
И Арлекин с сердцем Пьеро,
А может быть им
Уже все равно.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...И заново отсчет.
Сергей Косыгин

И полетели головы
И это была весьма весомая примета,
Что новые настали времена.
А.Галич

И заново отсчет,
И этот век не в счет,
Смех корчится в кривых зеркалах.
Вот новые пришли
Мудрые дожди,
И вновь в глазах рябит от плах.

Так убираем грязь,
Так праздник или казнь,
Шуту есть место, снова места нет певцу?
Упрятаны в могилы
Все прежние кумиры,
Но маски новые мы меряем к лицу.

С любовью и заботой,
С понятьем и расчетом
Кроим костюмчики и не глядим назад.
И пляшем мы до пота,
Но средь веселья кто-то
Опять бинтами завязал глаза.

Эй, радуйся, дурак,
Ты оказался прав,
Теперь ты можешь говорить смелей.
Тогда - запрещено,
Теперь - разрешено,
На головы других летят лавины из камней.

О, боже, еще мало
Разбитых пьедесталов,
Неверия и паутин из слов.
И снова меч из ножен
Так, значит, мы не можем
Любить людей и не плодить богов.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что хотите от меня, что хотите,
Лучше сами во внутрь себя загляните,
Осень снова завела труб стаккато,
Лист упавший уж отпет троекратно.

Не мешайте, ради бога, не мешайте,
Дайте все пропеть, пропить - отрешаюсь,
Ах, как больно, ах, как просто рвутся нити,
Вы добились своего, вы добились.

Как стихи мои - горят листья клена,
Новый звук - мое дитя, не рожденный,
Струны порваны в ночи - плетьми свисают,
И прощают вдруг меня, кто прощает?

Лживых писем, лживых слов ошейник,
Вы добились своего, я отшельник,
Отрекаюсь от любви, отрекаюсь,
Грешен - был самим собой, каюсь.

Дождинка путь моей судьбы чертит,
Нет, то просто за окном ветер, ветер...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это птицы к подоконникам льнут,
Это небо заполняет Луну,
Это хижины под небом Луны,
Переполнены ночными людьми.

Невозможно разглядеть в темноте,
Одинаковых, как птицы, людей.
Я неверье из вина извлекал.
От любимая неверья устал.

Нет привала, вся судьба перевал,
Запарожье, нет реки Иордань.
Если хочешь предавать – предавай,
Поторапливайся – эра не та.

Нынче тридцать за меня не дадут,
Многовато бескорыстных иуд,
Поспешай, петух Голгофы поет,
Да святиться святотатство твое.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Добрым,
Добрым крылом закрой мне глаза, Фламинго,
Лишь ненадолго, иначе нельзя,
Я должен,
Я должен видеть жизнь такой, какова она есть.
А ты,
Ты соткан из света, из детства, из лета, Фламинго,
Но только ты перепутал планеты, Фламинго,
Лети же, средь звёзд - там иные законы.

Над лесом антенн, над домами и нами
Кружатся снежинки,
И мы - отраженье их бледного света,
А где-то,
А где-то...
Где-то далеко, далеко,
Где люди ходят в лёгких одеждах,
Где между пальмами
Кружевами лианы свисают,
Где говорят на других языках и наречиях,
Живут там по тем же законам,
С той лишь разницей,
Что мы живём по законам тайги,
А они живут по законам джунглей.
И тоже воюют с тенью,
И убивают Фламинго,
И там убивают Фламинго,
Фламинго...

Лишь дети,
Лишь дети в ночи вдруг заплачут.
Как плачут они, когда умирают деревья,
Ведь дети ещё не привыкли прощаться,
И мир полон розовых сказок,
Как крылья Фламинго.

Ты соткан из света, из детства и лета, Фламинго,
Но только ты перепутал планеты, Фламинго,
Лети же, средь звёзд - там иные законы,
Лети же, Фламинго,
Лети же, Фламинго,
Фламинго...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А ты ведь все знала,
Святая дева Мария,
Когда Иисуса рожала,
Святая дева Мария.

Что мучится будет,
Живя на земле этой вечной,
Несчастный, забудет
О доброте человечьей.

Великое все пониманье
Злом на зло не ответит,
Мятежное послушанье
Рождает разума ветви.

Святая дева Мария,
Что смотришь печально на сына,
Святая дева Мария,
Лампада совсем остыла.

Свеча расползлась и погасла,
Мутной капнув слезою,
Попытка была напрасна -
Всех заслонить собою.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                          Путь птиц, спешащих от края до края,
                          Лежит в Беспредельном,
                          Что им Земля, где границы столь зримы.
                          Вечен полет их, вечен Зовущий
                          Голос пространства
                          И нет им пристанища, и нет утешения.
                          Сколько их было - ушедших
                          Далёкой Млечной Дорогой.
                          Песню прощания поет Одинокая Птица.

Клонит ветер колокол неба,
Растворяя в дожде миражи,
Дверь заветная залита светом,
Как дойти до неё - укажи.

Не допето ли что, не прожито,
Где солгал, где прошел я слепым,
Где поддался нелепым обидам -
Жизнь, как зеркало - всё отразит.

Бьются волны, листая страницы,
Только память об этом жива,
Бьётся в стёкла кричащая птица,
Превращая память в слова.

Не ищи же волшебную лампу,
Вот светильник обычный горит,
Как попасть мне мгновением раньше,
Чтоб не помнить, а истинно жить.

Дождь стекает на мокрые крыши,
Лист оторванный, вспыхнув, летит,
Город замер, и стало вдруг слышно -
Высоко где-то скрипка звучит.

Клонит ветер колокол неба,
Клонит ветер колокол неба...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                Путешествовать в лесу - очень опасно.
                Идти дорогой мертвых - еще опасней.
                        (Амос Тутуола Путешествие
                        в город мертвых)

Окна слепнут опять,
Ночь облизала крыши.
Время приходит спать,
Но кто-то в затылок дышит.
Надо ли замолчать,
Чтобы голос услышать?
Надо ли начинать,
Или придет свыше?

Только проснись, проснись,
Этот сон не для нас,
Снова ведут крыс
На священный Парнас.
Тянет с собой вниз
Закованный в латы Пегас.
На пьедестале приз
За самый безумный пляс.

Кем обернешься ты,
Деревом или волком?
Какие примешь черты -
Облака или бога?
Камни вросли в следы,
Вонзаются в ноги до боли.
Просил лишь глоток воды,
А мне дали соли.

Ведет сквозь туман нить,
Но храма там уже нет.
Что у мудрых спросить,
Какой ты хочешь ответ?
Сможет ли кто укрыть
От неизбежности лет,
Или хотя бы простить,
Иль указать, где свет?

В этом сыром лесу,
Истинами протертом,
За жизнь кто-то платит мзду,
Кто-то распят четвертым.
Дождь обронил звезду,
Заветы в скрижалях стерты.
Я покидаю тропу
Ради Дороги Мертвых...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.