Наши встречи - минуты, наши встречи случайны
Но я жду их, люблю их, а ты?
Я другим на скажу нашей маленькой тайны,
Нашей тайны про встречи мечты!

Разве можно глазам запретить улыбнуться?
Разве стыдно, другую любя, подойти и пройти,
Лишь глазами коснуться,
Лишь глазами коснуться тебя?

Кто же выдумал все эти надо, не надо?
Надо только запомнить, сберечь
И влюбленную ненависть гордого взгляда
И пожатье презрительных плеч.

Ведь расчерчены дни, лишь минуты бескрайны,
Ведь живут так недолго цветы
Наши встречи минутны, наши встречи случайны,
Но я жду их, люблю их, а ты?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

К мысу ль радости, к скалам печали ли,
К островам ли сиреневых птиц -
Все равно, где бы мы не причалили,
Не поднять нам усталых ресниц.

Мимо стекляшек иллюминатора
Проплывут золотые сады,
Пальмы тропиков, сердце экватора,
Голубые полярные льды...

Но все равно, где бы мы не причалили
К островам ли сиреневых птиц,
К мысу ль радости, к скалам печали ли,
Не поднять нам усталых ресниц.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я так хочу, чтоб ты была со мною,
Чтобы я мог припасть к твоей груди
И в темноте услышать над собою:
О жизнь моя! Постой! Не уходи!

Не в силах я прервать очарованье
Пускай грозит мне гибель впереди.
В душе живет одно твое признанье :
О жизнь моя! Постой! Не уходи!

Дай руку мне, смотри, не отрываясь,
Но этих грез печальных не буди.
Они одно твердят, ласкаясь:
О жизнь моя! Постой! Не уходи!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я увидел Вас в летнем тире,
Где звенит монтекрист, как шмель.
В этом мертво кричащем мире
Вы почти недоступная цель.

О как часто юнец жантильный,
Энергично наметив Вас,
Опускал монтекрист бессильно
Под огнем Ваших странных глаз.

Вот запела входная дверца...
Он - в цилиндре, она - в манто.
В оловянное Ваше сердце
Еще не попал никто!

Но однажды, когда на панели
Танцевали лучи менуэт,
В вашем сонном картонном теле
Пробудился весенний бред.

И когда, всех милей и краше
Он прицелился, вскинув бровь,
Оловянное сердце Ваше
Пронизала его любовь.

Огонек синевато-звонкий...
И под музыку, шум и гам,
Ваше сердце на нитке тонкой
Покатилось к его ногам.

1928

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Полночь. Постепенно затихая,
Город все огни свои зажег.
Дворникам пощады не давая,
Неустанно падает снежок.

На глазах у милиционера
Он в трамвай садится на ходу...
Я по не затоптанному скверу
Со своей единственной иду.

А она сердито мнет перчатки
И упреки сыплет то и знай.
Мол, примчался чуть ли не с Камчатки
И опять готов хоть на Дунай!..

Дескать, я семьи не уважаю
И теряю к дому интерес,
То на Сахалин я улетаю,
То в Ташкент с концертами полез!

И выходит, будто путь далекий
Мне дороже нежности любой!
Милый друг, подобные упреки
Не имеют почвы под собой!

Чем ворчать и омрачать свиданье,
Улыбнись и выслушай меня...
Человек без нового заданья
Все равно, что печка без огня!

И давай запомним, друг мой милый:
Нынче мало Родину любить,
Надо, чтоб она тебя любила!
Ну, а это надо заслужить!

1947

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Манит, звенит, зовет дорога.
Еще томит, еще пьянит весна,
А жить уже осталось так немного,
И на висках белеет седина.

Идут, бегут, летят, спешат заботы,
И вдаль туманную текут года.
И так настойчиво и нежно кто-то
От жизни нас уводит навсегда.

И только сердце знает, мечтает и ждет
И вечно нас куда-то зовет.
Туда, где улетает и тает печаль,
Туда, где зацветает миндаль.

И в том краю, где нет ни бурь, ни битвы
Где с неба льется золотая лень,
Еще поют какие-то молитвы,
Встречая ласковый и тихий Божий день.

И люди там застенчивы и мудры.
И небо там как синее стекло
И мне, уставшему от лжи и пудры,
Мне было с ними тихо и светло.

Так пусть же сердце знает, мечтает и ждет
И вечно нас куда-то зовет.
Туда, где улетает и тает печаль,
Туда, где зацветает миндаль.

1929

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как хорошо без женщин, без фраз,
Без горьких слов и сладких поцелуев,
Без этих милых слишком честных глаз,
Которые вам лгут и вас еще ревнуют!

Как хорошо без театральных сцен,
Без длинных благородных объяснений,
Без этих истерических измен,
Без этих запоздалых сожалений.

И как смешна нелепая игра,
Где проигрыш велик, а выигрыш - ничтожен,
Когда партнеры ваши - шулера,
А выход из игры уж невозможен.

Как хорошо с приятелем вдвоем
Сидеть и тихо пить простой шотландский виски
И, улыбаясь, вспоминать о том,
Что с этой дамой вы когда-то были близки.

Как хорошо проснуться одному
В своем веселом холостяцком флете
И знать, что вам не нужно никому
Давать отчеты, никому на свете!

А чтобы проигрыш немного отыграть,
С ее подругою затеять флирт невинный
И как-нибудь уж там постраховать
Простое самолюбие мужчины!

1940

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я безумно боюсь золотистого плена
Ваших медно-змеиных волос.
Я влюблен в Ваше тонкое имя Ирена
И в следы Ваших слез, Ваших слез...

Я влюблен в эти гордые польские руки,
В эту кровь голубых королей,
В эту бледность лица, до восторга, до муки
Обожженного песней моей!

Разве можно забыть эти детские плечи,
Этот горький заплаканный рот,
И акцент Вашей странно-изысканной речи,
И ресниц утомленных полет?..

А крылатые брови? А лоб Беатриче?
А весна в повороте лица?
О, как трудно любить в этом мире приличий,
О, как больно любить без конца!

И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться,
И, зажав свое сердце в руке,
Осторожно уйти, навсегда отказаться
И еще улыбаться в тоске.

Не могу, не хочу, наконец - не желаю!
И, приветствуя радостный плен,
Я со сцены вам сердце, как мячик, бросаю!
Ну! Ловите, принцесса Ирен!

1930

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вспоминайте, друг мой, это кладбище дальнее,
Где душе вашей больно больной.
Вы найдете когда-нибудь место нейтральное
И последний зеркальный покой.

Там поют соловьи панихиды хрустальные,
Поминальные песни небес.
Там черемухи, мертвых невесты печальные,
Молча ждут невозможных чудес...

Там бледнеют слова, обыденно банальные,
Там в пасхальную ночь у берез
Под церковного звона аккорды печальные
Одиноко рыдает Христос...

Там в любовь расцвела наша встреча фатальная
Обручальной молитвой сердец,
Там звучала торжественно клятва прощальная,
И жестокий печальный конец.

И когда догорят Ваши свечи венчальные,
Погребальные свечи мои,
Отпоют надо мной панихиды хрустальные
Беспечально весной соловьи.

1916

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пей, моя девочка, пей моя милая,
Это плохое вино.
Оба мы нищие, оба унылые -
Счастия нам не дано.

Нас обманули, нас ложью опутали,
Нас заставляли любить.
Хитро и тонко, так тонко запутали,
Даже не дали забыть.

Выпили нас, как бокалы хрустальные
С светлым, душистым вином...
Вот отчего мои песни печальные,
Вот отчего мы вдвоем.

Наши сердца, как перчатки изношены,
Нам нужно много молчать.
Чьею-то жесткой рукою мы брошены
В эту большую кровать.

Пей, моя девочка, пей моя милая,
Это плохое вино.
Оба мы нищие, оба унылые -
Счастия нам не дано.

1917

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В нашу комнату Вы часто приходили,
Где нас двое - я и пес Дуглас.
И кого-то из двоих любили,
Только я не знал, кого из нас.

Псу однажды Вы давали соль в облатке
Помните? Когда он заболел.
Он любил духи и грыз перчатки
И всегда Вас рассмешить умел.

Умирая, Вы о нас забыли,
Даже попрощаться не могли...
Господи, хотя бы позвонили!..
Просто к телефону подошли!..

Мы придем на Вашу панихиду.
Ваш супруг нам сухо скажет: Жаль.
И, покорно проглотив обиду,
Мы с собакой затаим печаль.

Вы не бойтесь. Пес не будет плакать,
А, тихонечко ошейником звеня,
Он пойдет за Вашим гробом в слякоть.
Не за мной, а впереди меня!..

1917

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Надоело в песнях душу разбазаривать,
И, с концертов возвратясь к себе домой,
Так приятно вечерами разговаривать
С своей умненькой, веселенькой женой.

И сказать с улыбкой нежной, незаученной:
Ах ты чижик мой, бесхвостый и смешной,
Ничего, что я усталый и замученный
И немножко сумасшедший и больной.

Ты не плачь, не плачь, моя красавица,
Ты не плачь, женулечка - жена.
В нашей жизни многое не нравится,
Но зато в ней столько раз весна!

Чтоб терпеть мои актерские наклонности,
Нужно ангельским терпеньем обладать.
А прощать мои дежурные влюбленности -
В этом тоже надо что-то понимать!..

И, целуя ей затылочек подстриженный,
Чтоб вину свою загладить и замять,
Моментально притворяешься обиженным,
Начиная потихоньку напевать:

Ну не плачь, не плачь, моя красавица,
Ну не злись, женулечка - жена.
В нашей жизни все еще поправится,
В нашей жизни столько раз весна!

А потом пройдут года, и, Вами брошенный,
Постаревший, жалкий и смешной,
Ни кому уже не нужный и изношенный,
Я, как прежде возвращусь к себе домой.

И скажу с улыбкой жалкой и измученной:
Здравствуй, чиженька, единственный и мой!
Ничего, что я усталый и замученный,
Одинокий, позабытый и больной.

Ты не плачь, не плачь, моя красавица,
Ты не плачь, женулечка - жена.
Наша жизнь уж больше не поправится,
Но зато ведь в ней была весна!

1930

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Цыганский романс

Снился мне сад в подвенечном уборе,
В этом саду мы с тобою вдвоем...
Звезды на небе, и звезды на море,
Звезды и в сердце твоем...

Листьев ли шелест иль ветра порывы
Жадной душою я нежно ловлю...
Очи бездонны, уста молчаливы...
Милая, друг мой, люблю!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вечерело. Пели вьюги. Хоронили Магдалину -
Цирковую балерину.
Провожали две подруги, две подруги - акробатки.
Шел и клоун. Плакал клоун, закрывал лицо перчаткой.
Он был другом Магдалины.
Только другом - не мужчиной.
Чистил ей трико бензином,
И смеялась Магдалина:
Ну какой же ты мужчина!
Ты, мужчина, пахнешь псиной.
Бедный Пикколо-Бамбино...

На кладбище снег был чище, голубее городского...
Вот зарыли Магдалину,
Цирковую балерину.
И ушли от смерти снова. Вечерело. Город ник...

В темной сумеречной тени поднял клоун воротник.
И, упавши на колени, вдруг завыл в тоске звериной.
Он любил, он был мужчиной,
Он не знал, что даже розы на морозе пахнут псиной!
Бедный Пикколо-бамбино!

1933

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Встретились случайно, где-то на концерте,
То, что было прежде, умерло давно.
Ласковые письма в голубом конверте -
Это все забыто, все погребено.

Оба постарели. Он в обычном фраке
И с каким-то горьким, невеселым ртом,
А в лице застыли огненные знаки...
А она - печальная, с золотым кольцом

Все прошло. Забыто. По дороге к смерти
Путь земной так беден, одинок и сер...
Встретились случайно, где-то на концерте,
Он ей поклонился и прошел в партер...

1928

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне нужна не женщина, мне нужна лишь тема.
Чтобы в сердце вспыхнувшем зазвенел напев.
Я могу из падали создавать поэмы,
Я люблю из горничных делать королев.

И в вечернем дансинге, как-то ночью мая,
Где тела сплетенные колыхал джаз-банд,
Я так нежно выдумал Вас, моя простая,
Вас, моя волшебница из далеких стран.

Как поет в хрусталях электричество,
Я влюблен в вашу тонкую бровь...
Вы танцуете - Ваше Величество,
Королева-Любовь.

И в душе Вашей низкой убожество
Было так тяжело разгадать...
Вы уходите, Ваше Ничтожество,
Полукровка, ошибка опять...

1930

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

До свиданья, друг мой, до свиданья.
Мне так трудно жить среди людей.
Каждый шаг мой стерегут страданья...
В этой жизни счастья нет нигде.

До свиданья, догорели свечи,
Мне так страшно уходить во тьму.
Ждать всю жизнь и не дождаться встречи,
И остаться ночью одному.

До свиданья, без руки, без слова,
Так и проще будет и нежней.
В этой жизни умирать не ново,
Да и жить, конечно, не новей.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночью на кладбище строгое
Чуть только месяц взойдет,
Крошка - малютка безногая
Пыльной дорогой идет.

Днем по канавкам валяется,
Что-то тихонько скулит,
Ночью в траву забивается
И меж могилками спит.

Старой забытой дороженькой
Между мохнатых могил
Добрый и ласковый Боженька
Нынче во сне приходил...

Ноги большие и новые
Ей принести обещал,
А колокольцы лиловые
Тихо звенели хорал...

Боженька, ласковый Боженька,
Ну, что тебе стоит к весне
Глупой и малой безноженке
Ноги приделать во сне...

1916

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

- Все ли спокойно в народе?
- Нет. Император убит.
Кто-то о новой свободе
На площадях говорит.

- Все ли готовы подняться?
- Нет. Каменеют и ждут.
Кто-то велел дожидаться:
Бродят и песни поют.

- Кто же поставлен у власти?
- Власти не хочет народ.
Дремлют гражданские страсти.
Слышно, что кто-то идет.

- Кто ж он, народный смиритель?
- Темен, и зол, и свиреп:
Инок у входа в обитель
Видел его - и ослеп.

Он к неизведанным безднам
Гонит людей, как стада...
Посохом гонит железным...
- Боже! Бежим от Суда!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне в этой жизни очень мало надо.
И те года, что мне осталось жить,
Я бы хотел задумчивой лампадой
Пред ликом Родины торжественно светить.

Пусть огонек мой еле освещает
Ее лицо бессмертной красоты.
Но он горит, он благостно сияет
И в мировую ночь свой тихий луч роняет,
Смягчая нежно - строгие черты.

О, Родина моя! В своей простой шинели
В пудовых сапогах, сынов своих любя,
Ты поднялась сквозь бури и метели,
Спасая мир, не веривший в тебя!

И ты спасла их. На века. Навеки.
С востока хлынул свет! Опять идут к звезде
Замученные горем человеки,
Опять в слезах поклонятся тебе!

И будет мне великою наградой
И радостно и драгоценно знать,
Что в эти дни тишайшею лампадой
Я мог пред ликом Родины сиять!

1946

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сегодня томная луна,
Как пленная царевна
Грустна, задумчива, бледна
И безнадежно влюблена.
Сегодня музыка больна,
Едва звучит напевно
Она капризна, и нежна,
И холодна, и гневна.

Сегодня наш последний день
В приморском ресторане.
Упала на террасу тень,
Зажглись огни в тумане...
Отлив лениво ткет по дну
Узоры пенных кружев.
Мы пригласили тишину
На наш прощальный ужин.

Благодарю Вас, милый друг,
За тайные свиданья,
За незабвенные слова
И пылкие признанья.
Они, как яркие огни,
Горят в моем ненастье.
За эти золотые дни
Украденного счастья!

Благодарю Вас за любовь,
Похожую на муки,
За то, что Вы мне дали вновь
Изведать боль разлуки.
За упоительную власть
Пленительного тела,
За ту божественную страсть,
Что в нас обоих пела!

Я подымаю свой бокал
За неизбежность смены,
За Ваши новые пути
И новые измены!
Я не завидую тому,
Кто Вас там ждет, тоскуя!
За возвращение к нему
бокал свой молча пью я!

Я знаю, я совсем не тот,
Кто Вам для счастья нужен.
А он - иной, но пусть он ждет...
Пока мы кончим ужин!
Я знаю: даже кораблям
Необходима пристань.
Но не таким, как я! Не нам!
Бродягам и артистам!

1939

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы птицы певчие, поем мы как умеем!
Сегодня - хорошо, а завтра  кое-как,
Но все, что с песнями на родине мы сеем,
На ней произрастает в хлебный злак.

Без песни жить нельзя. Она нужнее хлеба,
Она в сердцах людей, как птица гнезда вьет,
И с нею легче труд, и голубое небо,
И только с песней жизнь идет вперед.

Нас, старых, мудрых птиц осталось мало,
У нас нет голосов, порой нет нужных слов
Притом война конечно распугала
Обидчивых и нежных соловьев.

А мы? А мы поем. Дыханье сперло,
От Родины своей нам незачем лететь,
Но все бесхитростнее наше птичье горло
Мы будем радостно, мы будем звонко петь!

Мы птицы русские, мы петь не можем в клетке
И не о чем нам петь в чужом краю.
Зато свои родные пятилетки
Мы будем петь, как молодость свою!

1946

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Разве можно от женщины требовать многого?
Вы так мило танцуете, в Вас есть шик!
От Вас и не ждут поведения строгого,
Никому не мешает Ваш муж - старик.

Только не надо играть в загадочность,
И делать из жизни ле вин трист...
Это все чепуха, да и Ваша порядочность
Это тоже - фиговый лист.

Вы несомненно с большими данными,
Три - четыре банкротства - приличный стаж.
Вас воспитали чуть-чуть по-странному,
Я бы сказал - европейски - фокстрот и пляж.

Я Вас понимаю, Я Вам так сочувствую,
Я готов разодраться на сто частей,
В восемнадцатый раз я спокойно присутствую
При одной из обычных для Вас смертей.

Я давно уже выучил все завещание
И могу повторить в любой момент:
Фокстерьера Люлю отослать в Испанию,
Где живет Ваш любовник, один студент.

Ваши шляпки и платья раздать учащимся,
А де су сдать в музей прикладных искусств,
А потом я и муж - мы вдвоем потащимся
Покупать Вам на гроб сирени куст.

Разве можно от женщины требовать многого?
Там, где глупость - божественна, ум - ничего.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Из глухих притонов Барселоны
На асфальт парижских площадей
Принесли Вы эти песни-звоны
Изумрудной Родины своей.

И из скромной девушки-певуньи
Тихой и простой, как василек,
Расцвели в таинственный и лунный,
Никому не ведомый цветок.

И теперь от принца до апаша,
От картье ламин до Сакре-кер
Все в париже знают имя Ваше,
Весь Париж влюблен в Ракель Малер.

Вами бредят в Лондоне и Вене,
Вами пьян Мадрид и Сан-Суси,
Это Ваши светлые колени
Вдохновили гений Дебюсси...

И забыв свой строгий стих латинский,
Перепутав строгие слова,
Из-за Вас епископ Лотарингский
Уронил в причастье кружева.

Но безгрешней мертвой туберозы,
Вы строги, печальны и нежны.
Ваших песен светлые наркозы
Укачали сердце до весны.

Из шумных притонов Барселоны
На асфальт парижских площадей
Вы, смеясь, швырнули сердца стоны
Изумрудной Родины своей.

1928

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Забыв про бал, забыв про дом,
Мы ездим целый час...
Чудесна ночь, но мы втроем!
И я ревную Вас!

Как он спокоен и речист!
А я тупею, злясь.
Пусть Вы моя, пусть он и чист,
Но я ревную Вас!

А от чего, не знаю сам,
Рассудок мой угас.
Он просто наклонился к Вам,
А я ревную Вас!

И так мы едем, речь ведем,
А чей-то плачет глаз!..
Я верю Вам, но мы втроем!
И я ревную Вас!

1939

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.