Пух, летящий над водой,
В путь пустился с камышовой жерди...
В каждом миге быть самим собой,
В каждом миге не бояться смерти
Я учусь, и пух - учитель мой...

Мы с ним летим торжественно и ясно,
Над миром пролетая не спеша,
И понимаю я, что так прекрасна
В восторге ученичества душа...

В жизни тем длиннее срок,
Чем ровней высокое служенье.
Со свечой шагаю на урок,
Чтобы каждый день стал днём свеченья,
Чтобы пух и ты увидеть смог...

Всадник на лихом коне,
Музыкант, играющий сонату,
Даже тот, кто жизнь влачит на дне,
Даже если брат пошёл на брата -
Каждый человек учитель мне...

Мы все летим торжественно и ясно,
Над миром пролетая не спеша,
И понимаю я, что так прекрасна
В восторге ученичества душа...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                 В незнакомый переулок я забрел в пылу фантазий:
                 Два ряда косых шкатулок  с занавесками из бязи.
                 В тех шкатулках без сомнений проживает балерина
                 И, укутав в плед колени, все глядит в огонь камина.

                 Репродукция картины голубые танцовщицы,
                 Дразнят звуки клавесина, запах кофе и корицы.
                 Я рисую персонажи, населяя переулок,
                 Отмываю с окон сажу и брожу внутри шкатулок.

                 Любопытная синица, я лечу от дома к дому,
                 Долго вглядываюсь в лица, только лица незнакомы,
                 Лишь старуха балерина (будто виделись когда-то)
                 Все глядит в огонь камина, ждет любимого солдата.

                 Разбросал октябрь-заочник листьев желтые конспекты.
                 Вдоль канавки водосточной, упираюсь в ширь проспекта,                                                                                    
                 Вот и кончилась картина, оглянусь, швырну колечко –
                 Пусть мое найдет в камине оловянное сердечко.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                    По грязной черной лестнице, где запах кошек густ,
                    В мой дом приходит вестница – дыханье Божьих уст.
                    Входя, росу хрустальную стряхнет с волос – Привет!,
                    Смешная, целовальная, желанней гостьи нет.  
                    Повесит шубку-облако за дверью на стене,
                    И солнечное яблоко протягивает мне.
                    Мы делим солнце поровну, душа моя, держись! –
                    Восторгом во все стороны разбрызгиваем жизнь.
                    Фонтаны олимпийские взнесут два солнца вверх.
                    Двум вечностям витийствовать над бренностью – не грех.
                    Обмениваясь радостью, обманываем рок,
                    А после – к чаю сладости и яблочный пирог.
                    Я вижу глаз сияние, с хитринкою прищур...
                    Эх, будь что будет, я ее назад не отпущу!    

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пожалуйста, оставьте дверь открытой,
Не выключайте в коридоре свет:
Маэстро не нашли среди убитых,
Но и среди живых маэстро нет.

Пожалуйста, не закрывайте ставни,
Не покупайте траурный венок:
Среди живых маэстро не оставлен,
А неживым он стать никак не мог.

Вставайте же, все ангелы и люди,
Живущие и те, что вознеслись,
Распишемся на партитурах судеб
За каждую несыгранную жизнь.

Струятся с неба светлые сюиты,
Земные флейты пробуя на вкус.
Пожалуйста, оставьте дверь открытой
Маэстро с вечным именем Иисус.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как просто поверить примете,
Как сложно – в земное родство,
Как просто любить всех на свете,
Как трудно любить одного.

Как грустно утраты стаккато
Солируют, сердце дробя!
Всегда настигает расплата
Того, кто полюбит тебя.

Как медленно двое стирают
Своих притязаний межу,
Как быстро без всякого рая
Приговорены к шалашу.

Как рано кларнет в упоенье
Дуэт начинает с трубой...
Как поздно приходит прозренье
К тому, кто простился с тобой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я очень скучаю по Богу,
Его васильковым глазам.
Чем зримей Харона пирога,
Тем ниже небесный Сезам.

Я что-то пишу и рисую,
Таскаю авоськи забот,
Но чувствую: все это – всуе,
А Бог где-то рядом живет.

Быть может, в соседней квартире
Он думает, страстью томим,
Как выжить ему в нашем мире,
При этом дать выжить другим.

Возможно, он Дедом Морозом
Работает в фирме Заря,
А вечером души и розы
Вдыхает в детей декабря.

Не хочется верить с порога,
Что он где-то там, в вышине.
Я очень скучаю по Богу,
Надеюсь, он тоже по мне.

Вот мимо шагает прохожий,
По снегу слегка семеня.
Я тихо позвал его: Боже!,
И он посмотрел на меня.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Откуда вдруг такой красивый снег? –
Из фабрики безоблачных свиданий,
Где ангелы без всяких назиданий
В три смены перемалывают век,

И время второсортною мукой,
Оплаченное перстнем Соломона,
Ссыпается с конвейера сезона
На купола церквушки городской.

А городу нет дела до зимы,
Он, мышью опрокинувшись летучей,
Пьет кровушку поэтов неплакучих,
Стихи пережигая на псалмы.

У всех свои заботы, свой удел –
У города, у снега, у поэтов...
Пишу письмо в небесную газету:
Ищу работу. Ангел снежных дел.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что за чудо этот домик, два оконца сероглазых,
В чистой горенке - иконы да светильник в семь свечей,
Там несметные богатства: изумруды и алмазы.
Нет хозяев, есть хранитель, не смыкающий очей.

Появляясь ровно в полночь, он обходит все владенья,
Пересчитывает злато, перевешивает медь,
Мерно шаркая крылами, он под утро станет тенью,
Растворится, причитая, что не может умереть.

Ах, какой смешной хранитель, да не думай ты о смерти,
Скоро явится  хозяин, воротясь из дальних Мекк,
И не будет больше ночи, и забьется в доме сердце,
Расколдует злые чары, станешь смертен, человек.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вечер тих и фиалков,
Воздух в озеро льет.
Две босые русалки
Здесь полощут белье,
И на шатком причале,
Разгоняя закат,
О любви и печали
Две судьбы говорят.
Ну а как же иначе
Отражаться в воде, -
Все о бабьей удаче,
О мужьях да еде.
Стрекоча неустанно
О житейских делах,
Всю сметану тумана
Унесут в подолах.
А камыш все запомнит
У студеной слюды,
И в стреле Ориона
Две качнутся звезды.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я родился научиться
Видеть звезды изнутри,
Черпать детство из криницы,
Мир делить на тридцать три,

Перепутать быль и небыль,
Распоясавшись вконец,
И дождем в окошке неба
Поливать разлад сердец,

А из вальса настроений
Сшить накидку, не скорбя,
Чтоб в холодный день осенний
Ею мог согреть тебя.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне снился дом. В нем проживали
Два непорочных голыша.
Мне снился хлеб и цинандали,
В котором плавала душа,
И разноцветная корова
С венком сонетов на рогах,
И снова хлеб, и домик снова,
И бесконечные снега...
Лебяжий пух густой и чистый
Валил на дом в ночной тиши,
Где сто веков под вальс-мефисто
В любовь играли голыши.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В Графском проезде после полудня
Полные реки  расплавленных туш.
Грустная лошадь курортные будни
Тянет в повозке под солнечный душ.

В Графском проезде нет графских развалин,
Мрамор, неон да витрин зеркала,
Тетки торгуют - от спичек до спален
Между собачьими па-де-труа.

В Графском забыты дворянские званья,
В графике века – фигуры других.
Минуло время цветастых гераней,
Финик и юкка метут потолки.
        
В Графском проезде по темным подъездам
Прячутся музы – глаза цвета хны.
Мысли проездом и чувства проездом,
Жизнь поперек – от стены до стены.

Ну-ка, коняга, тряхни бубенцами,
С места в галоп – так, чтоб ветер в ушах!
Графы, князья, офицеры, цыгане,
Милая барышня (как хороша!).

С нами садись, Александр Сергеич!
Место поэту! Извозчик, гони!
Где же ты, старая добрая фея?
Прутиком тонким разочек взмахни.

В Графском столетия не продаются,
Веку нет курса в обмене валют.
Рвутся истлевшие ниточки, рвутся,
Выцвели фраки, а новых не шьют.

Небо над этим проездом бездонно,
Небо одно никуда не спешит...
Графский проезд, как бродяга бездомный,
Лег под забором Ай-Петри и спит.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ветер, шальной Мефистофель,
Гонит обрывки афиш,
В чашке остывшего кофе –
Бренность земных философий
С прелью платановых крыш.

Как же с душою в исподнем
В ночь на сырой тротуар,
Где так легко и свободно
Скачет щенком беспородным
Вальс зачехленных гитар?

О, эта сладость пустоты,
О, это жженье чистоты
Венком предчувствий на осенние холсты,
Где из-за такта парой нот,
Не то побег, не то уход
Сопровождает гулким басом пароход...

Вылился дождик на строфы,
Вечер укутан в муар.
В так и не выпитом кофе –
Грусти светящийся профиль.
Вальс зачехленных гитар.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Наше пестрое братство, разбойный союз бурлаков –
Музыкантов, актеров, певцов, живописцев, поэтов.
Мы по берегу Леты тяжелую тянем планету,
Ни привала нам нет, ни разбитых сменить башмаков.

Эта сладкая мука – кровавая участь любить
Свой непризнанный дар и святого Грааля отраву,
Да еще пассажиров на этой посудине ржавой,
Что порой норовят по дороге камнями побить.

Ой, ты, матушка Лета, крутые твои берега,
Сколько нас одичалых сложилось в петельке бурлацкой!
Пусть каютная пьянь называет затею дурацкой,
И злорадствует кок, что раздеты душой донага.

Золотой горизонт так маняще красив, черт возьми,
Где блестят Зурбаганы в лучах незакатного света.
Там, в порту, ремонтируют все голубые планеты,
Мы должны дотянуть, и за это мы ляжем костьми.

И не надо жалеть добровольных цепей каторжан,
Плюйте прямо в лицо, каждый раз, по возможности, злее.
Ваше дружное фи помогает почище елея,
Чем святые отцы утешают своих прихожан.

Корабли не для тех, кто способен лишь ныть и хулить,
А корытами им не пристало на суше валяться.
Так затянем свою хоровую Дубинушку, братцы,
Да поможет нам Бог добрести, дотянуть, долюбить.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ниоткуда никуда
Громыхают поезда,
Пассажиры и посуда –
Все несется Ниоткуда,
Растворяясь, как в воде,
В этой самой Никуде.
Ну и я без ерунды
Взял билет до Никуды,
Буду я гулять везде
По веселой Никуде.

Приезжаю в Никуду,
Вылезаю на ходу:
Все мужчины – никудимы,
Речи непереводимы,
Мамы в сад ведут ребят –
Малолетних никудят.
Все поют тарам-там-там,
Никудимцы тут и там,
Нет ни горя, ни беды.
Ты куды? – А никуды!

Запустил я вверх шары
С  Никудыкиной горы,
Пусть летят они повсюду,
Возвращаясь в Ниоткуду,
Чтобы вновь не я, - другой –
Грезил новой Никудой,
Чтобы мчались поезда
Ниоткуда  никуда.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пророков нет, поскольку все – пророки,
И смысла в жизни нет, есть только жизнь.
Мир едет в лифте и согласно року
Считает мирозданья этажи.

Одни их называют круги ада,
Другие – божьей лестницею в рай,
А мне в том лифте ничего не надо,
Мне б выйти по нужде – ан нет! Езжай!

Ни стены проломить, ни выбить дверцу,
Пожизненный и невиновный зэк,
Живу с клаустрофобией у сердца
И с вечною надеждой на побег.
.............................................
Народу год от года в лифте больше,
Вращаются колесики, кряхтя.
Жмет кнопочки Вселенная – лифтерша,
Никак не наиграется дитя.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В разреженном пространстве земных рукопожатий,
В размеренном движенье к вершине всех вершин
Уже неинтересны застолья шатий-братий,
Уже не различаешь ни женщин, ни мужчин.

Как далеки оттуда игрушечные люди,
В ворованное счастье поверившие влёт.
Сшибаются народы, но небо их не судит,
Им все прощает небо, прощает и зовет.

То небо, как старатель, не спит, не отдыхает,
Скорбя, что друг от друга устали муравьи,
Песок случайных взглядов старатель намывает:
А вдруг да попадется крупиночка любви.

А ты идешь к вершине, тебе плевать на брата,
Кто там кого унизил, и кто кого убьёт.
Немую безучастность и слепоту фаната
Тебе прощает небо, прощает и зовёт.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ходили черные старухи, мела поземка. Монастырь
Кирпичным вслушивался ухом в небесно-снежную псалтырь.
Рулады ветра, как разлады, врывались в монастырский быт.
В проломе каменной ограды я изучал, как следопыт
Глаза монахинь, их покорность. Мне, начинающему спурт,
Казалось, это – иллюзорность, так не бывает, бред, абсурд.
Как можно, воспаряя в небо, быть столь придавленным к земле?
Вот Биттлз, разве это небыль? Всевышний разве не в Кремле?
Теперь-то я их понимаю. Когда от горя ты ослеп,
То неприкаянность немая и не в такой загонит склеп.
Тогда же я стоял, как зомби, подобно высохшей траве,
И мыслей маленькие бомбы взрывались в юной голове.
Другая жизнь вороньим гвалтом переворачивала мир...
Мне много лет, я житель Ялты, а он все давит, - монастырь,
И сколько б свечи восковые ни ставил я под образа,
Все вижу эти, неживые, монахинь тусклые глаза.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Наша глупенькая вера
В неразменный пятачок
Притупляет чувство меры
И сажает на крючок.
Нарисованное счастье
Застит ясные глаза,
И не верится в напасти,
И не катится слеза.
Говорили нам, убогим,
Про игольное ушко,
Но не видящим дороги
Легче ехать, чем пешком.
Погоняй, извозчик, клячу,
Пой частушку, мужичок,
Про извечную удачу –
Неразменный пятачок.
Всякой воле – по неволе,
Всякой злобе – по любви,
Вывози, кривая, в поле,
Душу песней надорви.
Выйдет солнце над лесами,
Прыснет смехом в кулачок.
Знать, оно и есть тот самый
Неразменный пятачок.  

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я сделан из людей,
Во мне их – миллионы:
Святоша и злодей,
Палач и просветленный.

Араб, сармат, казак, -
То голоса, то лица.
И все хотят сказать,
И все спешат излиться,

И каждый из огня,
В броне своих окалин.
Меня пропой, меня,
Я тоже уникален,

Впиши меня в свою
Строку земного света,
И я пою, пою.
О, сколько их, неспетых!

Поющий лицедей,
Решивший слыть поэтом!
Ты сделан из людей,
Ты создан для людей,
Не забывай об этом.  

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Поспеши в города, девственный,
Выручай серебро дня.
Изоляторов тьма следственных,
И над каждым – Спаси мя!

Поспеши на поля, солнечный,
Соловьиную вжарь трель.
Просит снайпер твоей помощи
Не промазать, поймав цель.

Взрывы праздника над крышами
Много ярче ночных звезд.
Поспеши угодить нищему -
Подаянью пойти в рост.

Собирай голоса наскоро,
Остужай нелюбви пыл,
Поспеши, золотой, ласковый,
Все мольбы обратить в пыль.
Поспеши, золотой, ласковый,
И мою обратить в пыль.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Счастье – оно как пламя,
Звонкий полет стрелы.
Тот, кто идет ногами,
Не обойдет углы.

Радость – она как небо,
Праздничный карнавал.
Кто не уткнулся в мебель,
Не загремит в подвал.

Мудрость – она как осень,
Опыта приворот.
Кто не сумеет бросить,
Тот и не подберет.

Старость придет под вечер
Ломкостью камыша.
Кто тут поставил свечи?
А, это ты, душа.

Гордость – она как ветер,
Пристань чужих утех.
Тот, кто открыт и светел,
Не завернется в смех.

Сытость – она как порча,
Кроет шестеркой туз.
Эй, вылезай, мой чертик,
Будем работать блюз.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Неистребимая жажда быть, все перепробовать и состояться,
Неизлечимая радость плыть и, повторяясь, не повторяться.
Эти сосновые церкви – двоюродный призрак из пепла былого,
Их голоса молодые – ножи с кровоспуском для бранного слова,
А над церквями – стада драгоценных драконов...

Я откликаюсь на хвойный зов, - верное средство от одичанья.
Что остается от вещих снов после исполненного обещанья?
Помнишь, как в яблоке времени мы изучали небесные карты?
Нам помогали искать направление курса идеи Декарта.
Что же хотят эти сосны сказать нам при встрече?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        ...И когда заклубится закат, по углам заметая,
                         Пусть опять и опять предо мною плывут наяву
                         Белый буйвол, и синий орел, и форель золотая...
            
                                                Б. Окуджава

Двенадцать юрких золотых форелей
На мелководье, солнцем освещенном,
Играют, заливаясь звонким смехом,
В песочнице блистающего мира.

Как грациозны юные созданья,
Их пируэты, выверты, скольженье!
Размноженные брызгами и светом,
Они – сама танцующая Вечность,

И белый буйвол, жизнью очарован,
Нагнулся к мелководью в поцелуе,
Парит орел над ними синей птицей,
А музыкант играет и играет...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.