Ничто ещё не совершилось,
весенней страды перезвон,
по озеру плавает шилохвость -
охоты ещё не сезон.

Ещё нет причин и нет следствий,
ещё не качнулся перрон -
предвестник событий и действий,
счастливой судьбы эмбрион.

Ничто ещё не совершилось,
и зелен любови побег.
Она ещё не побожилась
остаться любовью навек.

Но в клейких нелопнувших почках
упрятан успех красоты,
как в неперебеленных строчках
нет ещё той простоты.

Как всё ещё здесь оспоримо -
лишь порох дуэльной пальбы,
ещё нет ни пепла, ни дыма -
негаснущий пламень борьбы...

За утром последует вечер -
то Время колышет крылом,
и август осенней предтечей
наметит к зиме перелом.

Грешно предаваться печали -
побудку, трубач, протруби.
Безумная прелесть в начале
дороги, весны и любви...

Знакомы поэту те штуки -
морщинкой строка на лице, -
вначале - танталовы муки,
а Эврики - только в конце.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Если тронулся лёд равнодушия,
манит в сад вас рябины крамольная гроздь,
значит, песни мои - в самом деле кому-то отдушина,
значит, рано гитару мне вешать на гвоздь.

Если в небе весенние сполохи,
и калиткою скрипнул желанный вам гость,
значит песни мои - кому-то действительно дороги,
значит, рано гитару мне вешать на гвоздь.

Если ложь и измена с наветами,
и в заветную дверь постучится лишь дождь,
значит, песни мои - до конца, до конца не допетые,
значит, рано гитару мне вешать на гвоздь.

1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Муза, мой Бог, не молчи.
Ваше высочество,
не даруй поэту свечи -
дари одиночество.

Вспенилась звёздная мгла
браздами морозными,
дорога умыться легла
травами росными.

Муза, мой Бог, не молчи,
не якшайся с сурдинкою,
только в окно не стучи -
будь невидимкою.

Слуги душевных смут -
рифмы-лазутчики -
поэта на дыбу ведут
под белые рученьки.

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Острогу примеряет сумасбродка удача,
бьются звёзды в садке - и опять неудача.
Вот коварный капкан, и намылена нитка -
не ликуй, у меня есть в запасе попытка.

      Не вздохнуть в вираже -
      кто поверит, да будет блажен,
      что по жизни бежим
      с темпераментом гончих собак;
      что надежда жива,
      стрелы есть и цела тетива,
      и баркас на плаву,
      а пробоина в днище - пустяк.

Жизнь положит на зуб - кто же крепкий орешек?
Затрещит скорлупа - и орёл, а не решка,
а единственный друг смотрит князем удельным,
даже женская ложь - и тогда несмертельно!

      Не спугнуть сторожей -
      кто поверит, да будет блажен!
      Золотое руно
      не наивная сказка и миф;
      что надежда жива,
      остальное, поверь, трын-трава,
      за отливом морским
      обязательно будет прилив!

Неудачный расклад, а противник - рисковый,
и марьяж весь не наш, да с десяткой бланковой.
Поднимай кливера, десять румбов направо!
Жизнь - лихая игра и хмельная отрава!

      Не последний фужер, -
      кто поверит, да будет блажен,
      что нарывами звёзд
      изошла чернокожая ночь;
      что надежда жива,
      что дорога совсем не крива, -
      только песен мешок
      ты на счастье к седлу приторочь.

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Посветлела душа, словно горенка -
долго дождик по ней моросил.
И на старенькой колоколенке
снова колокол заголосил.
Разговорчивы волны гулливые,
и на птичьих базарах леса,
а любовь всегда молчаливая -
так угодно небесам.

Белым снегом виски запорошены,
жизнь, как призрак, скользит по стене.
Что ж грустить, господа хорошие,
много истин не только в вине!
Вот опять на дворе говорливая
хохотушка-болтушка весна,
а любовь всегда молчаливая -
так угодно небесам.

Только в истины спорные, старые
вплетена белоснежная нить.
Что ж вам, судари да сударыни,
всё в угодниках вечно ходить?
Ведь в полёт рвётся сердце ретивое,
льётся песня на все голоса!
Что любовь всегда молчаливая -
вы неправы, небеса.

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Роща в тюлевом платке,
весна черёмухой пьяна,
и с рифмою накоротке
звенит раскольница-струна.

Не зря, уверен я, не зря
берёза выгибает бровь!
Земля, ведь потому Земля,
поскольку правит ей любовь.

И сразу отцветут сады,
когда мы свой развеем миф.
Года - нестройные лады -
линуют нашей жизни гриф.

Горька, как память, лебеда,
роса, как гордость, холодна;
беда, ведь потому беда,
поскольку не придёт она.

Шмелём жужжит веретено,
ручьём струится жизни нить.
Кто против вас, кто заодно -
всех будет бедный Бог хранить.

Но не о том поют зурна
и солнцу гимн перепела.
Струна, ведь потому струна,
поскольку сердце извела.

1982

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ближе к костру, Аполлона жрецы и соратники,
в кружках литровых запенится огненный пунш,
лорды, бродяги, смутьяны, изгнанники,
слуги, пророки и врачеватели душ.

        Сердце, не будь недотрогою,
        рвись в суматоху дней.
        Поэтам прощается многое -
        это стократ больней.

Ближе к костру, балагуры и чести невольники, -
нашему братству воистину нету цены,
спрячьте, пожалуйста, ваши червонцы и стольники, -
ведь в обращении здесь серебро со струны.

        И заклубятся дорогою
        гривы у красных коней.
        Поэтам прощается многое -
        это стократ больней.

Ближе к костру, кто не ладит со светскими мненьями,
ведь не за всё в этой жизни монетой плати,
сколько на вашей дороге камелий с каменьями,
только желанней дороги нигде не найти.

        Совесть, не требуй отмщения
        и крокодильих слёз.
        Поэту не надо прощения,
        с поэта - особый спрос.

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Отзвенел, отсверкал
летней моды парад,
и являет вокал
нам известнейший бард.
Эти звуки лови
и запомни верней:
о любви, о любви,
о любви, о любви,
о любви - ну, конечно, о ней.

      Пальцы резво по грифу драпают -
      Виртуоз, ни к чему укоризны.
      Почему же меня не царапают
      ни аккорды его, ни мелизмы?

В этой песне - метель,
и вуаль, и пленер,
и поёт менестрель
на эстрадный манер.
В пьяной пляске теней
залихватский мотив:
про коней, про коней,
про коней, про коней,
про коней - ну, конечно, про них.

      Громобойно, не тихой сапою,
      он своё: не на час, мол, калифы...
      Почему же меня не царапают
      ни метафоры эти, ни рифмы?

Шумный век - не урод,
видно, я постарел.
И на бис струны рвёт
популярный пострел...
Наши песни - рантье,
а проценты - дождём:
о житье, о бытье,
о житье, о бытье,
о житье - ну, конечно, о нём.

      Чаще - грустные, реже - радостные,
      где для скуки - ни места, ни шанса.
      Чуть наивные, архибардовские -
      семиструнного ренессанса.

1988

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я думаю, будут рассветы,
которые нам и не снятся;
я думаю, будут поэты,
которые не усомнятся,

что вера в добра неизбежность
не пощадит иноверца.
О нежность, о нежность, о нежность -
кроткая спутница сердца.

Я думаю, время лукавит,
даря нам браваду с цинизмом;
промчится оно - нас избавит
от возраста максимализма.

Не хлопал успех по плечу нас,
а хлопал - мы не замечали.
О юность, о юность, о юность, -
колёса призывно стучали.

Жизнь влагой с ладони прольётся,
седин серебром нас венчая;
метавшееся - остаётся
несбывшимся, не удручая.

Немного нам вёсен осталось -
тоскует корабль на причале.
О старость, о старость, о старость -
пора просветлённой печали.

Мы годы просеем беспечно -
что было зимой, а что - летом.
Ничто под луною не вечно,
нет - вечно, и истина в этом!

В чём щедрого слова безмерность,
чтоб не поступиться и в малом.
О верность, о верность, о верность
совсем не смешным идеалам.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот возьму и прогоню беса из ребра,
на гитаре поклянусь, как на требнике,
не сули, цыганка, мне злата-серебра -
не один я у тебя бессребреник.

Вот возьму и взмою ввысь ясным соколом -
неужели счастие мне закрещено!
Не сули, кукушка, мне века долгого -
не один я у тебя, птица вещая.

Вот возьму сложу я байку изустную
и бедою пролечу по-над весями.
Не сули, Россия, мне песню грустную -
не один я у тебя, видно, песельник.

На любви Земля стоит - не на трёх китах.
Алый мак не заглушить повиликою.
Не сули, дорога, мне пути лёгкого -
не один я у тебя горе мыкаю.

Вот возьму и прогоню я, наверное,
грусть-печаль мою, тоску, люту злобушку.
Посули, Господь, ты мне друга верного,
слышишь, Боже, посули мне зазнобушку.

Эх, палаты-терема, сплошь тесовые!
Буду песни в них играть нощно, дённо ли.
Только хлопоты мои - всё крестовые,
а дворцы, сиречь дома, всё казённые.

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах, ты, дума непотребная,
ты любви полымя не туши!
Воскресенье моё вербное, -
гой ты, песня, за помин души!

Только песня та - неробкая,
откровенье в ней природное.
Ты пропой, струна негромкая, -
моё зелье приворотное.

Ты пропой, струна-подруженька,
красной девице во тереме,
прогони тоску-недуженьку,
а из сердца вырви тернии.

Ты из сердца рви полынь-траву,
изводи ж меня, как водится.
И в тревожном сне и наяву
успокой ты добра молодца.

Ни к чему посулы вящие,
ведь удача - мне наперсница.
Вы ищите - и обрящете,
вы стучитесь - вам отверзнется.

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

             Пора уж миновала для маяты сердечной,
              И у меня седая голова.
                      (М. Буонаротти)

Пора уж миновала для маяты сердечной,
и у меня седая голова,
а жизнь, как вспышки миг, чертовски быстротечна
и, вместе с тем, права и неправа.
Как долговечно зло! Злодеи, как известно,
не поспешат остаться в дураках.
Пусть свойство предавать для совести не лестно -
предательство всё ж здравствует в веках.

Пора уж миновала для сумасбродных песен,
для Бахуса и карточных страстей;
и для лихих гостей давно уж дом не тесен -
всё меньше их - лихих моих гостей.
А муза - не жена, а вечная невеста,
смири свою мальчишескую прыть.
Пусть свойство удивлять для честолюбья лестно,
но честолюбьем мир не удивить.

Пора уж миновала для зоревых рассветов,
и сумрак дня желаннее зари,
но всё ж не просто так в бессонницу поэтов
забыв про всё, токуют глухари.
Прислушайся к душе: она что мир - безмерна,
крещенья строк непостижим обряд.
Пусть свойство не гореть для рукописей верно -
стихи и песни тоже не горят.

1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Отложи, поэт, перо
и чайку себе налей.
Всё в стихах твоих старо -
надо что-то поновей.

Если можно - без острот.
Плащ накинь, оставь свой дом.
Я-то знаю наперёд,
что вначале, что потом.

Я-то знаю, верь-не-верь,
как навязчив рифмы звон -
с петель сорванная дверь
из бессонницы в твой сон,

где затёртые слова,
тем избитых виражи,
хрестоматий острова,
истин старых миражи.

Завсегда напишешь ты,
и впопад, и невпопад,
про весенние цветы,
про осенний листопад.

И про колкое жнивьё,
и про зов таёжных трасс,
и, конечно, про неё,
про неё в который раз...

Отложи, поэт, перо,
сигарету закури,
струн душевных серебро
в одночасье не порви.

Сердце к чуду приготовь,
про восторг открой клавир, -
ведь сперва была любовь,
а потом уж - грешный мир.

А секреты ремесла -
на людские раны соль.
И не лёгкий всплеск весла,
а тупая в сердце боль.

Очини, поэт, перо,
и покинь свою кровать...
Всё, как мир, старо-старо,
значит есть, чем удивлять.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сколько откровений
в том, что знаем крепко!
Ритм сердцебиений
держим слово цепко.

Сколько раз бывает:
мысли невесомость
в слове обретает
миллионпудовость.

Мудрых слов вакцина
снимет все страданья.
Тайна медицины -
в слововрачеваньи.

С высветленным ликом
убежишь тропою
там где повилика
вместе с трын-травою.

Где стихов стихия,
рифм озонный запах.
Знает толк Россия
в словоэскулапах.

Но таила жала
в многоцветьи перлов -
справно Русь рожала
словоробеспьеров...

Очищенья ливни
вымоют окрестность.
Душу растрави мне,
русская словесность.

Чтоб, несясь щепою
по житейской буре,
припадать щекою
к слов клавиатуре.

1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как прекрасно, что путь торён,
значит будет легче дорога.
Наставленья распятого Бога
на скрижалях. И я умудрён

вдохновенным дерзаньем предтеч,
протоптавших потомкам тропы.
Подпирает Ньютоновы стопы
пьедестал Галилеевых плеч.

Как легко в мире метаморфоз!
И влезают в любые ворота
рассужденья кота Бегемота,
раз гуляет по Невскому Нос.

Просыпается Мастер в груди
от весеннего буйства акаций.
Всё готово для версификаций,
всё зачищено, только луди.

Как прекрасно, что дерзок нрав,
уходивших в разведку боем.
Ну а мы? Мы чего-нибудь стоим,
Менестрелевы выи поправ?

Вот опять на пороге февраль -
без претензий на оригинальность.
Звёздный час - неужели банальность?
Ах, Эвтерпа, великая враль!

Как прекрасно, что путь торён,
значит будет легче дорога.
Ты, Эвтерпа, не будь недотрогой,
чтобы стих получился ядрён.

Откровеньем звучит парафраз -
как прекрасно, что жанр известен, -
и немногое нужно для песен:
ночь, гитара да Божий глас.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что, берёзонька, к долу клонишься?
От моих ты глаз не схоронишься.
Не схоронишься, не упрячешься,
выходи на круг, брось дурачиться.

Выходи на круг, моя милая,
и платком взмахни - заводилой будь.
Я в твоём плену , что мне важничать.
Оземь свой картуз - хватит бражничать!

Что, берёзонька, заневестилась?
А ронять листву, знать не вместе нам,
листьев и седин злато-серебро,
у одной реки - лишь два берега.

Лишь два берега - крут, другой полог,
с перекатами - только всё не впрок,
только всё не впрок, лыко не в строку,
ох, намаешься на своём веку.

Что, берёзонька, запечалилась?
Знать одна судьба повенчала нас,
повенчала нас злой разлукою,
повязала нас смертной мукою.

Что, берёзонька, занедужила?
Что стоишь одна, где же суженый?
Скрыть тоску в глазах не умеючи,
сок берёзовый - слёзы девичьи.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ветер с чудинкой на ниве нескошенной
буйно резвится с янтарными злаками.
Запричитает камыш потревоженный,
чтоб не забыть о свирели заплаканной,
чтоб не забыть о дороге непройденной.
Благословляю грозу отшумевшую,
чтоб излечить заболевшего родиной
белой берёзой, глаза проглядевшею...

Не пощади меня, муза-опричнина,
вызови зависть к судьбе подорожника.
Благословенно прощенье обидчице
напоминаньем о песне несложенной.
Мудрость наитья - рука, не предплечие,
ляжет на горло. И миг тот запомнивших
вдруг оглушит водопад красноречия,
хлынувший с губ, ничего не промолвивших.

1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Птичьи голоса
стали хриплыми,
ставил на орла -
решка выпала.

Травы сорные,
тропы узкие,
но спасут меня
песни русские.

Мне гитарный звон -
словно бес в ребро.
- Пропадай! - кричу, -
злато-серебро.

Мать сыра-земля
платит дань траве.
Спит российский бард
на Ваганькове.

Полыхни, судьба,
в синем факеле,
в море жги суда -
не на стапеле.

На простор волны
против разве я
в расписных челнах
Стеньки Разина?

Гонят хмель с полей
ветры шалые.
Цены сам платил
я немалые.

Богу - богово.
Всё ж придёт она!
Распрямись ты, рожь, -
всё замётано!

Как уснёт камыш,
и роса падёт -
молода вдова
в хуторке живёт.

Запрягу я сам
вороных коней.
Эх, была бы ночь
нынче потемней!

Как полночный тать -
с тихим посвистом -
горе-горькое
шлялось по свету.

Горе-горькое,
время мрачное,
и пошёл твой князь
во солдатчину.

И штыком колол,
и клинком махал -
генерал-аншеф
ему отпуск дал.

Бродят по Руси
сны солдатские,
а погосты всё
больше - братские.

Степь раздольная,
молодецкий крик, -
да во той степи
замерзал ямщик...

Песня русская
душу вынула,
во святых слезах
её вымыла.

Эх, тальянка, сыпь
невозможную,
полетит картуз
в пыль дорожную.

И в урочный час -
в неурочный час
раззудись и пой
ещё много раз!

1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не воспылай бездумно
любовью к стихотворцу,
свечой в ночи безлунной
с собой не ратоборствуй.

И в музе его страстной
себе ищи ответа.
Как всё огнеопасно!
Вулкан - отец поэтов.

Ведь норов стихотворцев
болезненен к подачке.
Остынь и непотворствуй
их оголтелой скачке.

Им хватит злых картечей,
завистливейшей брани,
им хватит чёрных речек,
тупых непониманий...

Столпотворенье света
всё ж разумом остужено.
И лишь душа поэта
преступно безоружна...

Не береди же раны!
Грехов, достоинств смету
не составляй. Осанна! -
Несчастному поэту.

Он златоустой лирой
капризный слух лаская,
отдаст тебе полмира,
сам этого не зная.

Он не набоб индийский,
мансарда - его терем.
Гоняет чай, не рислинг,
и настежь его двери.

Где розы и крапива,
где темперамент горца...
Не отвергай ретиво
любови стихотворца!

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Люблю Хемингуэя, Кафку, Манна -
любой из них сойдёт за мудреца,
но вот открою томик Губермана
и не могу - читаю до конца.

Там автор с шевелюрою фасоном,
и каждый гарик - спелое зерно...
Я с дрожью чувствую себя Язоном,
крадущим губерманово руно.

Я критиков не осужу -
по стилю стих знаком сверх нормы,
но я Своё вино цежу
в меха известной многим формы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                   Известно всем, что куры-дуры,
                   пока бегут от петуха,
                   ни интеллекта, ни культуры,
                   и не годятся для стиха.
                         (Валентин Павлов, сборник Две жизни)

Известно всем: индюк - не гений,
и в этом нет его греха,
как нет в нём высших откровений, -
он не годится для стиха.

Не блещет интеллектом утка:
повадки вздорные, без схем,
тяжеловата для желудка
и не годится для поэм.

Каплун с цесаркой, хоть и птицы,
но нет мозгов для тех рулад.
Признаюсь вам: мне не приснится
включить сих птиц в канву баллад.

Не мозговит фазан, при этом -
я уж молчу о петухах -
совсем не вяжется с сонетом.
Роман? Но только не в стихах!

Вот гуси, хоть и бестолковы,
но Рим спасли - вот подвиг сей,
для сказок - образы не новы,
но лучше не дразнить гусей!

А птица Сирин - та с приветом,
и Алконост впадает в сплин,
хоть не знакомы с этикетом,
но всё ж годятся для былин.

А стихотворец что за птица?
Полёт высокий полюбя,
пока она не оперится -
не ждёт пародий на себя.

ноябрь 1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Заспанным утром вишнёвая ветка
в окошко стучится бездомным щенком,
истлевшей морзянкой косматого предка,
прививкою памяти черенком.

Стрижи полоснули небо фантомами,
грай самолётный жжёт тополя,
вздымается мышцами лаокооновыми
обвитая кольцами смерти Земля.

Купцы-океаны в глазах Хейердаловых,
в рулоны смотав нефтяную парчу,
читают дельфинам про муки Танталовы,
про жалость к двуногому палачу.

Ну возмутись каждой клеточкой нервов,
мещанского быта вериги отбрось,
мой современник, во что ты уверовав,
станешь вбивать окровавленный гвоздь?

Войди во владения высшего довода,
зверька эгоизма в себе укроти,
и жизнь, как кусок оголённого провода,
в разрывы столетий и судеб вплети.

Выхвати душу из лап сурдокамеры,
оглохни от крика, а не тишины,
жизнь постигай обнажёнными гранями,
которые совестью обожжены.

Определений в тот улей роящийся -
скептик, не ёрничай и не ершись:
не фабер, не сапиенс - хомо стыдящийся,
хомо влюблённый в вечную жизнь.

1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                    Повторяется всё, дорогая моя,
                    повинуясь законам природы.
                         (Дон-Аминадо)

Как псалтыри псалмы, как трактаты сакхья,
как мекканские суры в Коране,
повторяется всё, дорогая моя,
как меню в городском ресторане.

Относительно всё: и Рабле, и Пильняк,
даже приторный привкус портвейна.
Мы ещё повторим и ликёр, и дубняк,
повинуясь закону Эйнштейна.

На закуску - балык, помидоры, фасоль,
да арахиса вкусные ядра...
Повторяется - чёрт! - алкоголя грамм-моль,
повинуясь числу Авогадро.

Повторяем себя, уверяет аббат -
всякий признак, что диск с граммофона.
А в саду повторяется яблокопад,
повинуясь закону Ньютона.

Мы уткнулись в экран, позабыв про паштет,
не берёт нас вина эйфория...
Повинуясь чему-то, а может и нет,
повторяется Просто Мария.

Вот по первой мелькнул изумруднейший корд,
по второй - экстрасенс и кудесник.
Повторяется всё: Санта-Барбара, спорт,
Тропиканка, Парламентский вестник.

Боже правый, прости! На язык им - типун,
хоть нардепов избрали народы.
Повторяются все - в микрофоны, с трибун,
повинуясь законам породы.

1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Поэзия - не то ли
святое состоянье,
когда на грани боли,
или уже за гранью?

Когда на грани риска,
или давно за нею?
Когда с тобою близко
в восторге онемею?

Когда тебе все пули
и шрамы злого века?
Когда ты и Бернулли,
и Байрон, и Сенека?

Когда за всё в ответе
ты свой сжигаешь Тигрис?
Печатью на поэте
совести экслибрис.

Единственная мета,
что отличает с лёта
прозрение поэта
от бредней рифмоплёта.

1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Завтра лучше не вступать в законный брак,
что опасно даже, ежели вы - Рак.
Незаконный неопасен для Тельцов,
Скорпионов, Водолеев и Стрельцов.

Но с двенадцати до часу чтоб ни-ни -
в это время конспектируйте Айни.
Повезёт ещё тому, кто не баран, -
не Овен, то бишь, - в крокет и кегельбан.

С девяти до трёх во вторник не зазор
вам существенно расширить кругозор.
Можно драить и скоблить колошники,
вышивать крестом и гладью рушники.

У Татьян, Ирин, Людмил и у Галин
увеличится в крови адреналин.
А кому в запарке дали имя Тит -
расшалится язва и холецистит.

Ну а Рыбам осторожнее с едой -
есть опасность подавиться вам икрой.
Девам лучше отказаться от сигар -
в смеси с дымом завтра страшен перегар.

Пусть политики виляют и трубят,
а светила только правду говорят.
Остаётся только верить в гороскоп,
если ты к тому же полный остолоп.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.