Липкою грязью земля пропотела.
Что там? Дорога? Да выбрал я ту ли?
Что мне с моею судьбою поделать:
мало итогов, да много раздумий...

Много езжено, да проехано...
Много пожито, да прожито...
Пусть судьба моя вся с прорехами,
но дорогой домой подшита.

Если бы снова, если б!.. Соломы -
знал - постелил бы, да все не застелешь.
Было - так было, и выкуп заломлен
тот, что с друзьями уже не разделишь.

Деревенька моя, Ватутинки,
виновато скосив глаза,
провожая машины и путников,
умоляет вернуться назад.

Много езжено - все проехано...
Много пожито - все прожито...
Пусть судьба моя вся с прорехами,
но дорогой домой подшита.

Где-то там вдали, словно бусинки,
на суровою нитку шоссе
нанизались мои Ватутинки
в самой средней моей полосе.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я - голос. Слушайте песню!
Я - песня. Внимайте мысли!
Я - мысль, ведь мне известен
смысл низов и выси.
Я любопытным демоном
врывался в людские души.
Я любовался стенами
замков, давно разрушенных.

Я слышал то, что не слышал никто.
Я видел там, где другие слепы.
Я проносился над строем веков,
кость перемалывая старым склепам.
Я в блеске звезд разглядел вчера,
в тепле Земли я почувствовал завтра.
Я гороскопу небес начеркал,
кто был и кто будет всему соавтор.
Я мог и хотел, искал и нашел,
сказал и был услышан.
Я знал, что гадко и хорошо
и кто каким воздухом дышит.
Я... я... я...
Я заврался. О ком рассказал - совсем не тот я:
легко порхаем, овеваем туманом.
Романтика - это давно утопия:
вдавленный в землю сижу истуканом.
Тяжел притяженья Земли крест,
мертвы неверья могильные плиты.
Не сковырнуть, не сдвинуть с мест -
крепко засели, в черепа вбиты.
Но чувствую: где-то внутри фантазия
барахтается, дергается в агонии,
кричит: Пустите! Тесна Земля!,
мерещится Солнца огонь ей.
Мне жалко бедняжку. Летит пускай,
творит соблазнительное кружево.
Хрустальные замки из песка
строить кому-нибудь нужно.
Какие бы беды это ни принесло,
какие б гримасы при встречи ни корчили,
я буду романтиком всем назло,
себе, наверно, в первую очередь.
Я - голос. Слушайте песню.
Я - песня, меня не заглушите.
Мне смысл всего известен.
Не верите мне? Слушайте!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                    ...кто ударит тебя в правую щеку твою -
                    обрати к нему и другую...
                    Просите, и дано будет вам;
                    ищите, и найдете;
                    стучите, и отворят вам...
                        (Из Нагорной проповеди Иисуса Христа)

                    Однако Бог всегда уходит,
                    всегда к себе маня.
                        (К.Бальмонт)

Ища, но как-то не обрящивая,
я верен был седым заветам,
но смысл учения манящего
не стал от этого заведом.

Стучась, но оставаясь во поле,
спасался я своих по мере сил,
но окружающие вопли
оставили лазейки к ереси.

Но так хотелось попросить чего,
да не недвижимость - носильного!
Но я читал, зубрил усидчиво:
никак нельзя просить у сильного.

Терпел лишения покорно я,
но через силу, через волю.
Люблю я проповедь Нагорную,
но в ней чего-то не усвоил.

Не воровал, не нюхал пороху,
не убивал... Но вот соблазн:
я жду, когда мне двинут по уху,
чтобы отметиться под глазом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я целую эти волосы.
Я ласкаю эти струны.
Передать все это голосом
очень трудно, очень трудно.

Этот странный цвет гитары,
этот странный цвет волос...
Нет, не рыцарю Идальго, -
это мне привиделось.

Нет драконов, нету мельниц -
опустел мой горизонт.
Но поэту и умельцу
жить без дамы не резон.

Этот рыжий цвет гитары,
этот рыжий цвет волос...
Нет, не рыцарю Идальго, -
это мне привиделось.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Хорошо тузам живется:
сытно естся, сладко пьется,
королей побьют и покрывают дам.
А шестеркам для науки
достаются оплеухи, -
их любая карта хлещет по мордам.

      Но все родились в одинаковых рубашках,
      и одинаково все карты тонки,
      а туз - украшенная гербами бумажка,
      король - расписанная ярко картонка.

Мы живем в одной колоде,
кто слабее, тех колотим,
выясняем, кто козлы, кто дурачки.
Нас сдвигают и тасуют,
но мы всякого разуем,
обдерем с него последние очки.

      Но все родились в одинаковых рубашках,
      и одинаково все карты тонки,
      а туз - украшенная вензелем бумажка,
      король - расписанная ярко картонка.

Кто ловчее и бойчей,
нахватается очей,
и в колоде будет собственный царек.
Он старается не зря:
скоро выйдет в козыря, -
перед ними все берут под козырек.

      Ведь все родились в одинаковых рубашках,
      и одинаково все карты тонки,
      а туз - украшенная гербами бумажка,
      король - подписанная кем-то картонка.

Хорошо тузам живется:
сытно естся, сладко пьется,
всех гоняют и по делу, и зазря.
Но ученая шестерка
стала что-то слишком вертка,
передернулась и вышла в козыря.

      Хоть все родились в одинаковых рубашках
      и одинаково все карты тонки,
      тузы всех били. Только в этом их промашка:
      поистрепались их красивые картонки.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я взялся повышать культурный уровень,
увидел путь я от незнанья к знанию.
Придумано давно было курево,
но много лет хранило молчание.

Теперь на все вопросы ответы
найти пытаюсь на пачках броских.
Спасибо дорогому Моссовету,
что нам построили табачные киоски.

Теперь я знаю: Вега - альфа Лиры,
что есть еще созвездие Пегас.
Я все облазил от Мадраса до Памира,
не поперхнулся я на слове Партагас.

В политике я знаю все что нужно
от Москвы да и до самых до Гаван.
Если продается, значит - дружба,
значит - нет войне, но пассаран!

В географии теперь силен я шибко -
я от дома до ларька тропу протопал -
есть в Болгарии гора такая Шипка,
и еще есть горы Радопы.

Как полпачки скурю - воздух горный
бьет в ноздрю и на уши давит мне.
Перепад высот такой огромный
и кислородное голодание!

Но не люблю я Стюардессу-недотрогу -
мне, пожалуйста, чего-нибудь попроще!
Я пойду лучше сверну козью ногу,
там коза паслась в нашей роще.

Я люблю вас, наши реки и горы,
для родных мне и денег не жалко!
И я курю себе Казбек с Беломором,
хоть суют мне в курево палки.

Прошагал я почти всю Расею,
так сказать, не отходя от витрины.
Но как давно я не ездил на Север
и цветы не дарил своей Приме.

Ну зачем там в Минздраве шумят,
что куренье - здоровью угроза?
Даже если никотин - это яд,
он полезная вещь в нужных дозах.

Кто всю жизнь страдает от астмы,
того избавит от мучений быстро Астра.
А затевая ругань с другом или драку,
курите Лайку или Друга-собаку.

Я прорубил себе окну в Европу
и в Азию с Америкой по форточке.
Хоть полздоровья я на этом ухлопал,
но нет душистей нашей махорочки.

И я достану дедовскую трубку,
и, в дым Отечества внюхиваясь всласть,
я родною мелкою крупкой
затянусь за Советскую власть!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опа, опа, а мы - в микрорайоне.
Опа, опа - дадим, потом догоним.

Скоро город будет цвесть,
были где овраги.
Баня есть и рынок есть,
нету лишь тюряги.

Можно пиццой подкрепиться,
можно выпить фанты,
только милочку-девицу
не подцепишь в Кванте.

В ресторане заработал
новый выставочный зал:
выставляют там в два счета,
если лыка не вязал!

Уважаемый Письменный
подарил компьютер нам.
Мы пахали по три смены
в лагере компьютерном.

В распродажу, может, даже
колбасы резиновой
мы, друг, вдруг всё вокруг
компьютеризируем
и, друг, вдруг всех вокруг
тем терроризируем.

Загранка!
Все ночи полные огня.
Загранка,
зачем сгубила ты меня?
Загранка!
Я твой, Письменный, арестант:
погибли юность и талант
в твоих стенах.

Я не знаю, как у них -
в Штатах да в Европе, -
мы ж по милости Черных
все сидим в ЕОПе.

Есть у нас, чтоб не болеть,
целых две больницы -
с ними просто пролететь,
сложно пролечиться.

Опа, опа, а мы - в микрорайоне.
Опа, опа - дадим, потом догоним.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы гаснем тихо, мы не просим -
если не синь - хотя бы просинь,
но серый цвет уже не сносен,
и правит осень.

Кого упорно тянет к свету,
тот от порыва грянет с веток
и на земле оставит слепок
для тех, кто следом.

И этот час уже не ровен,
когда, в судьбе своей не волен,
блеснешь в желтеющем покрове
мазочком крови.

14-15 октября 1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У ларька стоит бетонный пионер.
Он давно уже стоит и очень честно.
Но табличка там висит Пива нет,
Да и будет ли вообще - неизвестно...

У него руки - связаны горном,
И на ум ему идут мысли разные.
Развяжи! - кричит. - Я в доме игорном
Буду честно ставить только на красное.

Никогда я не забью свояка,
Буду в угол гнать я только чужих.
Ну налейте же немного пивка!
Развяжите! Кто-нибудь, развяжи!

Но проходят мимо люди спеша.
Переносит пионер муки гордо.
Ну зачем так обижать малыша,
Для чего ему вязать руки горном?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я, кажется, вчера сошел с ума,
Ну что ж, я очень рад, что я отмаялся...
Гармония пришла собой сама,
Из хаоса родились звуки вальса.

Я догадался: это навсегда,
Весь мир сложился из обрывков и осколков,
И поднялись из пепла города,
И распрямилось все, что время скомкало.

Единым взглядом мир не охватить,
Закрыв глаза, я видел, как в калейдоскопе:
Стандартную логическую нить,
Которая в Христа вонзила копья,
Висячие сады Семирамиды,
В останкинском раю седьмое небо,
Жестокие, тупые пирамиды -
Я видел все, где был я и где не был.

Но, рассмотрев весь мир с шести сторон
И просверлив его лучом шестого чувства,
Я понял: все, что ново, то старо,
И если мне смешно - кому-то грустно,
Что гордый будет вечно одинок,
Потерянными будут поколенья,
Желающий найдется дать пинок
Тому, кто опустился на колени,
Что слабый корчится у сильного в зубах,
А глупый лезет править и советовать...

Я, кажется, не зря сошел с ума.
Иль, может быть, не стоит из-за этого?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда жестокая тоска
ко мне на сердце прыгнет зверем,
я вспоминаю профиль скал,
как в небо задранные перья.

Твержу молитву до утра,
на простыне ворочась сонно:
укрой, Покровская гора,
убереги меня, Часовня.

Свои граниты и базальты
целует ветрено Базайха,
там по плитам затравленно скачет
речка Кача, речка Кача.

Жестокий век, суровый быт,
и из друзей осталась горстка,
и не шалит Шалунин Бык
на полпути до Дивногорска.

Твержу молитву до утра:
укрой, Покровская гора,
омой меня от дряни всей
в своих протоках, Енисей.

Свои граниты и базальты
целует ветрено Базайха,
там по плитам затравленно скачет
речка Кача, речка Кача.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

               В Индию Духа дай мне билет...
                                  Н. Гумилев

Осенью хмурой, днями тревожными
худо Амурам, Пегасы стреножены,

Нету работы даже Авгурам:
нет перелетных, есть только куры.

Я все разнюхал, вычислил точно:
Индия Духа есть в странах восточных.

Там отрастает крыло у Амуров,
там по их стаям гадают Авгуры,

Там с Геликонов журчат Ипокрены,
с крыльями кони над струями пенными

Топчут копытом с радостным рвением,
чтобы добыть нам струю Вдохновения.

Влаги, что мчится оврагов по лону,
жаждут напиться певцы Аполлона.

Там население холит Пегасов,
каждый - Есенин, каждый - Пикассо.

Там не смекают про прелести злата -
краски сверкают, фразы крылаты.

Осенью хмурой, днями тревожными
люди понурые, духом ничтожные,

при газавате и при разрухах
не забывайте про Индию Духа!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не люблю стоять над душами,
Тыча в графики указкой, -
Буду врать, а вы послушайте,
Я рассказываю сказку.

1.
Как всегда, был царь,
У царя была дочь,
Все примерно как встарь,
Может быть, не точь-в-точь.

Был пройдоха-министр,
Был Иван-футболист,
Хоть с разбитым мениском,
Но душою был чист.

Ну, была Чуда-Юда,
Змей о трех головах,
На царевну, подлюга,
Предъявляла права,

Но царевну, конечно,
Царь отдать не хотел,
Все сидел, безутешный,
В чисто поле глядел.

А по полю скачками
Прыгал змей-балабол
И играл с мужичками
В заграничный футбол.

Но играть с Чудой-Юдой
Никому не фонтан,
Как последний Иуда,
Змей готов на обман.

То он мячик зароет,
То защиту сожрет,
То три хайла раскроет
И газон подожжет.

Козырял троглодит
Запрещенным финтом:
Мяч любил заглотить
И взвиваться винтом.

Полетает по флангу,
Будто он ни при чем,
И с разгона под штангу
Так и плюнет мячом.

А министр-мерзавец
Хлопотал со свистком,
Все подсуживал, заяц,
Чуде-Юде тайком,

Суетился пред Чудой,
Перед Юдой юлил,
Чтоб его по причуде
Змей не испепелил.

Ну и, чуя поблажку,
змей летал соколом
И вколачивал нашим
Прямо гол за голом.

Ясно, бой был неравный.
Лица фанов постны.
Ваня маялся с травмой
На скамье запасных.

На все это растерянно
И немножечко нервно
Из высокого терема
Смотрит Маша-царевна.

Только Маша не промах,
В ней порода видна,
И в высоких хоромах
Не таится она.

Встав, чтоб все увидали,
Скинув все догола,
Объявляет: В финале
Завтра матч до гола.

Тот, кто будет удачлив,
Тот, кто первый забьет,
Тот с полцарством в придачу
Меня в жены возьмет.

Я, надеюсь, на поле
Мужички еще есть,
Чтоб спасти и футбольную
И царевнину честь.

Змей от Машиных данных
Весь слюной изошел,
От удачи нежданной
Чуть с ума не сошел.

Но для Вани то слово -
Как по сердцу ножом,
Вроде мы не соловые,
Только шо мы можем?

Он ведь как англичанин
На втором этаже,
Ведь плюется мячами
Прямо на вираже.

Но не зря выходила
Маша вся в неглиже -
Сердце Вани заныло,
Ваня был в кураже.

2.
Назавтра - матч.
Толпа - как в праздник храмовый.
Тащит Ваня мяч,
Сильно прихрамывает.

Пока докорячил,
Покраснел лицом,
Ведь то был не мячик -
Пузырь со свинцом.

Мяч - на центр,
И вслед за свистком
Мячик весом в центнер
Змей слизнул языком.

Бьет крылами тяжко,
Но как подкосило -
Не хватает бедняжке
Подъемной силы.

Бельмы от натуги
Вышли из орбит,
А рядом в испуге
Мечется арбитр.

Подойти не смеет,
Но раз в игре - простой,
Притащил он змею
Мяч запасной.

Но змей уж не тот -
На мяч косится,
Чего-то ждет,
Подвоха боится.

А Ваня смело,
Ведь все в порядке,
Прямо с левой
Пробил в девятку.

Нервный Чуда-Юда
Не снес такого факта
И тут же на людях
Скончался от инфаркта.

И повел под венец
Царевну Ваня...
Тут бы сказке конец
И соревнованью,

Но до рассвета
Фаны орали,
Понятно это -
Нельзя без морали.

А мораль на виду:
Все спасение наше,
Всем врагам на беду,
В красоте нашей Маши!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда умру, не объявляйте траура.
Вам жить и петь, так будьте ж веселей!
Не надо ни гранита мне, ни мрамора,
И не варите скучных киселей.

Когда умру, не опускайте флагов.
Я, если б смог, их приподнял повыше бы,
А на поминках пусть живительная влага
У самых дорогих всю грусть повышибит.

Не знаю, сколько мне еще завещано,
Но если смерть сожмет меня в своих оковах,
То пусть моя любимейшая женщина
Недолго ходит и грустит во вдовах.

Пусть вам живется сладко да не горько,
Даю вам лишний повод для веселья:
Законный мой стакан под хлебной коркой
Пусть самый лучший друг допьет с похмелья.

Не лицемерьте, пойте на поминках.
Я подпою, пусть в мире уж другом.
И чтоб с началом не было заминки,
Я подскажу вам: Степь да степь кругом...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Утро вечера мудрей -
Кто утра достиг,
Тот слезу свою утри,
Пой от радости.
Кто вчера мне надерзил -
Утром кается,
Ну а кто упал без сил -
Оклемается.

Мне любимое мое
Утро-утречко
Дарит пиво, е-мое,
Дарит музычку,
Дарит новых мне друзей,
Дарит старых,
И улыбку до ушей,
И гитару.

Удивительно мудра
Жизнь моя бежит,
Если б не было утра,
Я не стал бы жить.
Ведь кто по пьяни плохо пел -
Утром спелись те,
А тот, кто ночью не успел, -
Гладит прелести.

Восполненье всех утрат
Дарит утро нам,
Не дождавшимся утра
Станет муторно.
Кто вчера мне надерзил -
Драться примется,
Ну а кто упал без сил -
Не подымется.

Так пусть любимое мое
Утро-утречко
Дарит пиво мне мое,
Дарит музычку,
Дарит новых мне друзей,
Дарит старых,
И улыбку до ушей,
И гитару.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ничего, ничего! Ничего, успокойся.
Это все еще будет, я уверен, что все.
Еще сможем пропеть о конях, о покосе,
Еще будем водить хороводы у сел.

Еще будет ходить наша чарка по кругу,
Еще будет звенеть над рекой благовест,
Еще будем давать клятву верности другу,
Еще будем возить на венчанье невест.

Еще будут на святки пирог и гаданье,
И ломящийся стол, и душевная речь,
И на Масленой - блин, и на тройках катанье,
И не сможет зима снежный град уберечь.

Еще будет в почете и мудрость, и верность,
Будет день, будет свет и воскресе Исус,
Мы еще ощутим нашу святость и древность,
Мы почувствуем жизни пленительный вкус.

Ничего, ничего! Не грусти, не печалься -
Мы в душе сохранили все связи времен.
Эта память для нас - как святое причастье.
Это все еще будет, и мы доживем!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Рыданья и руки,
фрегаты, фелюги,
стаканы и стуки:
я слушаю звуки.

Веселье в Марселе,
ракушек засилье,
потухший, бессильный,
Я кушаю зелье.

Гримасы помады -
услады залоги,
лукаво помалу
я щупаю слоги.

Округленные груди -
отравы орудия,
обуглены в блуде,
отведал - и буде.

Трепанги, лангусты,
приманки-рассолы
в припадке от вкуса
я пробую слово.

Тоскливый скиталец
в экстазе от джаза,
форсируя танец,
фиксирую фразу:

Спасибо Марселю
За буги, за вуги,
до сих пор, доселе
забуду ли звуки!

Фиксируя фразу,
я пробую слово,
я щупаю слоги,
я слушаю звуки.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Азартны мы без меры и без краю.
Сдай карты - я посмею, я сыграю.
Пусть неспроста все жуткие расклады -
плевать, лишь ставка росла бы!

     Новый шанс испытать поставьте!
     Ставки, господа. Ставки!

Лениво прочесал крупье картишки.
Налево по часам кипят страстишки.
Кто наглее - всегда будет первым.
Нервы, господа. Нервы...

     Ну-ка, сдай-ка крестей, ну-ка, сдай-ка.
     Ставка сделана. Ставка...

Тоскливой жизни пульс на миг убыстрим -
пусть хлопнет черный туз, как черный выстрел.
Я чуть дыша смотрю, и ты - с опаскою.
Кому - нашатырю, кому - шампанское.

     Ах, оставьте весь день ныть, оставьте!
     Ставки сделаны. Ставки!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ожиданье не напрасно -
неожиданно прекрасно
ожиданье, предвкушенье
окончания лишений.

Ожиданье не бесцельно -
как шептание прицельно,
ощущение желанья -
наступленье ожиданья.

Ожиданье - силы признак,
предвкушение сюрприза,
ожидания напеты
неизбежностью победы.

Ожидание бесценно,
панацеей Авиценны,
для ушедших нашей данью
будет вечно ожиданье.

Ожидание - сближенье,
устремленное движенье,
достижение желанья...
Боже, дай мне ожиданье!

Боже, дай мне
ожиданье!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тихо-тихо, очень тихо,
Даже тише не бывает,
Тень от веток облепихи
Облаками облепляет.

Мягко-мягко, легче пуха
Тень от облака ложится.
Помешает даже муха
Этой сменой насладиться.

Солнце, солнце! Кто, о солнце,
Молоко твое лакает,
Прибыль с царского червонца
Облаками облагает?

Хоть зарежь или пристукни,
Но, чтоб не было так зябко,
Нужен царственный преступник,
Облакам сующий взятку.

...Тихо-тихо, очень тихо -
Даже тише не бывает.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На первую фразу нанижем вторую
и братьям по разуму мысли даруем.
От тихого слова рождается дело,
от дальнего грома родится гроза,
от Духа Святого рождается тело,
от раннего света родятся глаза.

   Чтобы разлюбить - надо прежде влюбиться,
   чтобы опоздать - надо долго бежать,
   чтобы промахнуться - надо вдаль устремиться,
   чтобы позабыть - надо что-то узнать.

Не надо искать в этих сумерках солнце,
не надо самим себя за нос водить,
а надо открыть слуховое оконце
и слушать и думать, и думать и бдить.

   Чтобы разлюбить - надо прежде влюбиться,
   чтобы опоздать - надо долго бежать,
   чтобы промахнуться - надо вдаль устремиться,
   чтобы прозевать - надо что-то узнать.

Все образуется, как-то уложится
капля по капельке, ложка по ложице.
Кто разумеет - грейся под солнцем,
кто не сумеет - все впереди:
просто открой слуховое оконце,
слушай и думай, думай и бди.

   Чтобы разлюбить - надо прежде влюбиться,
   чтобы опоздать - надо долго бежать,
   чтобы промахнуться - надо вдаль устремиться,
   чтобы позабыть - надо что-то узнать.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Там, где мы пройти не смеем,
где в нас вселяется страх -
Москва одноглавым змеем
лежит на семи холмах.

Там цепкие лапы и руки
простер из высоких окон
задуманный Долгоруким
и длинноязыким дракон.

С невидимого престола
огнем и мечом разит
не помнящий чуда простого
забывчивый паразит.

Оглохший от бабьего воя,
уставший от пьянок и оргий,
не чует - готовится к бою
новый Святой Георгий.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дух всемогущий, Дух всесильный,
запрягший мир в свои бразды,
пошли последнего Мессию
нам, легковерным и простым.

Ты осуди, но дай поверить,
не вознесись, а снизойди,
верни тот мир, что был утерян,
где - не убий, не укради.

К тебе стучусь - ты мне откройся,
прошу - ты, Христа ради, дай.
Людей нехитрое устройство
явилось тайною из тайн.

Я не прошу нас переделать,
но повторенье - мать ученья,
нам, обозленным до предела,
необходимо очищенье.

Прошу не Царствия небесного
и (пусть грехи за мною числятся)
без страха Страшный Суд приветствую -
душа без боли не очистится.

Дух всемогущий, Дух всесильный,
встряхни повисшие бразды,
пошли последнего Мессию
нам, легковерным и простым.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я занялся делами вечными,
Вот лепта малая моя:
Окно лучится сотней свеч на мир -
Для заблудившихся маяк.

На бессмысленных ристалищах
Кто устал - ищу Вам пристанище,
А на торжищах и посмешищах
Кто обижен - ищу Вам убежище.

Не вижу смысла в диком,
На собственный прищур
Ищу я смысл в тихом,
А в громком не ищу.

Скромное становится огромным,
Тихое становится великим,
Громкое - окажется нескромным,
Наглое - окажется безликим.

Кто у полночи ищет помощи,
Предлагая черту контракт,
Поклонись кресту, помолись Христу -
Пропадет к чертям вся хандра.

Крест возвышенный - он вас выше, но
Хоть и ниже Вы - не унижены.
Что завышено - то и выжжено,
Что унижено - то и выжило.

То, что выжило - то ростки дало,
Что завышено - то раскидано!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.