Я звоню не в льготное время,
Завожу неспешные речи.
Умножаю платежей бремя,
Впрочем, знаю, ещё не вечер.

Я пою немодные песни,
Неразумно сильно влюбляюсь.
Не умею врать. Хоть ты тресни!
Но хотела бы уметь. Каюсь.

Каждый день мой без льготы прожит,
И ценой без скидки оплачен.
Из своей шагреневой кожи
Я крою и крою заплатки.

Посмотрю в окошко на горы –
Хоть в снегу все, а душу греют...
Снова голос в трубке, который
Непонятную власть имеет.

Ах, моё не льготное время!
Всё – в пол-уха, и всё – в пол-слова.
Золотым петушком на темя –
Ничего не успели снова.

март–апрель 1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мало, мало, чего я люблю
В этой странной жизни на выселках.
Я люблю швейцарские горы
И небо над головой.
Но, особенно, я люблю
Тебя, Вероника Долина,
Когда слышу твой голос струящийся,
Иль читаю твои стихи.

Когда ты, чёрным глазом посверкивая,
И тихонечко в такт покачиваясь,
Начинаешь играть на дудочке
Магический свой мотив.
А я, сидящая в зале,
Просто плакать готова от нежности,
И идти наугад и ощупью,
Но только, чтоб, – за тобой.

И неважны, вобщем, подробности,
И расстояние, нас разделяющее,
Все возможности и невозможности,
Песня здесь или песня там.
Потому что, где б ни жила бы я,
- Вне пространства и даже вне времени -
Твой мотивчик и слово хрупкое
Мою душу пронзают до обморока.
В нём живу, вот, и в нём пою.

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Повторяю снова: Вероника...
Хоть меня никто не понимает.
Это имя, как лесная земляника,
Теплоту и нежность излучает.

     Точно так же, в руки не даётся,
     Затаившись под зелёной крышей.
     Я не знаю как тебе живётся,
     Ты шепни, быть может, я услышу.

Поднимусь не высоко, не низко.
Так, что б можно было приземлиться.
Всё ж, Женева ближе Сан-Франциско.
С этим фактом стоит примириться.

     Отгоню подальше все тревоги,
     Сдую все печали в одночасье.
     Чтобы ты вдруг оказалась на пороге
     За которым – только счастье, только счастье.

Ну и пусть, что кто-то ухмыльнётся:
Мол, такие нежности – не в моде.
Как окликнешь, так и отзовётся,
По закону вечному в природе.

     Вот и стихли стадионов крики.
     Но сияет звёздочкою ясной
     Это имя: Вероника, Вероника...
     Ты поёшь. И значит жизнь – прекрасна.

6–7 марта 1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Такие люди не зависят от времён.
Правителей себе не выбирают.
Они рождаются, живут и умирают
Без громких почестей, оркестров и знамён.

Такие люди, как осенний лес:
Светлы, печальны и неторопливы.
Как истина – мудры и молчаливы,
Как солнца луч, нам посланный с небес.

Несломленной порядочности дух
В земную оболочку не вмещался:
И, взмывши ввысь, от тела оторвался...
А мы остались, не разнявши рук.

Он далеко уже, но помним мы так ясно
Его прощальный взгляд и рук тепло...
Уже тропинку снегом замело,
А мы всё ждём и ждём его напрасно.

Стоп – кадр! Замрите люди! Среди нас
Жил этот человек. И умер незаметно.
И не восполнить полосой газетной
Того, кто Богом послан только раз.

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Арбатского романса пленительный узор
Нас всех заворожил и одурманил.
Из слёз и потрясений, обид и мелких ссор,
Он выплыл, словно парус в океане.

       Не мучьтесь понапрасну: всему своя пора.
       И переменам не прийти до срока.
       Мы начали прогулку с арбатского двора
       И увлеклись. И отошли далёко.

В прекрасном том Далёко напрасных слёз не льют.
И розы там цветут, не увядая.
Там всё любовью дышит, и соловы поют,
И наш романс звучит, не умолкая.

       Мотив его старинный, бесхитростен и тих,
       И нам казалось, спеть его – несложно.
       Мы всё старались хором, но выходил лишь крик...
       А спеть иначе – было невозможно.

Ведь вот какая штука, арбатский тот романс
От нас всё дальше, дальше уплывает...
Уже почти не слышен, он отзвучал для нас.
А в прошлое возврата не бывает.

       Не мучьтесь понапрасну: давно уж вышел срок.
       И переменам нету исчисленья.
       А Вера и Надежда остались между строк.
       Романс умолк. И нету нам прощенья.

1994 – 1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

От Арбата, прислушайтесь, веет тоской
По минувшим годам, по стихам под гитару.
Все ушли со двора, и смертельный покой
Крепко обнял за сердце его комиссара.

Ах, Маэстро, куда Вас умчал белый конь?
Мы остались одни, у развилки дороги...
Кто подскажет теперь путь на ясный огонь,
И куда пведут нас, в кровь стёртые ноги?

Вороньё по обочинам, тьма впереди...
Не поможет никто, да и в этом ли дело?
На пронзительной ноте смолк оркестрик любви,
И душа отпустила уставшее тело.

Всё ж, земля ещё вертится, а шарик летит...
Он кружит и кружит, без тоски и печали...
И Булат Окуджава с ним вместе парит,
Чтоб Любовь и Надежда нас не покидали.

июль 1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        С. Эрденко

У этой песни хрупкая душа.
Она, как ты: наивна и прекрасна.
Давно я ей внимаю, не дыша,
И вслед за ней лечу на свет неясный.

У этой песни грустные глаза.
Тоска и боль в мою влетают душу
И обжигают. И забыть – нельзя.
И я, вот – вот, всю жизнь свою порушу.

У этой музыки лицо Любви:
То – нежное, то – страстное, до дрожи...
Взлетают звуки ввысь, как соловьи.
И плачь. И счастье. И мороз по коже.

Она меня чарует и зовёт.
Её полёт – сплошное обещанье...
Увидишь, всё ещё произойдёт.
И встреча впереди, а не прощанье.

20 мая 2000

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                            С. Эрденко

Я ехала домой, я думала о Вас.
И звуки скрипки Вашей снова оживали...
Шептали, плакали, на части душу рвали,
И власти не было сильней, чем скрипки власть.

Я ехала домой, а скрипка пела мне
О странностях Судьбы прошедшей и грядущей...
Витала в облаках, скиталась по земле
Мелодией любви, пронзительно зовущей...

     А скрипка играла...
     Казнила, прощала,
     Вздыхала о чём-то своём...
     Мне душу ласкала
     И лучше нас знала,
     Зачем мы на свете живём.

апрель 1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                             Саше Климасу

Ах, как трудно в этом мире
Быть собой – и не сломаться,
Не согнуться от невзгод и поражений.
Ах, как трудно в этом мире
Не просить и не бояться,
Не зависеть ни от денег, ни от мнений.

Ах, как хочется скорее
Отыскать свою жар-птицу,
Чтоб была бы рядом, чтоб не улетела.
Чтобы с ней – всегда весна,
Хоть за окнами – зима,
Чтоб ушла тоска, чтоб снова сердце пело.

Так иди Судьбе навстречу,
По единственной дороге.
Не сворачивай, – дорога любит стойких.
Даже если ноги – в кровь,
Поднимайся вновь и вновь,
И – вперёд, за горизонт, где скрипка Лойко.

7 апреля 1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я проедусь, прокачусь, пролечусь.
На пейзажи за окном насмотрюсь.
Это странное лекарство моё
Посильнее будет, чем мумиё.

Все печали, все тревоги мои
Растворяются бесследно вдали.
Горы ласково кивают мне вслед,
Обещая на вопросы ответ.

Но вопросов я сейчас не хочу.
Просто еду. Просто душу лечу.
А вчерашний день в окошко стучит:
– Не забудешь! Не прогонишь! – кричит.

Не забыла. Не гоню. Не кричи.
Я лечу себя. Отстань. Помолчи.
В небе – шарик голубой, солнца свет.
Ни разлуки, ни тоски больше нет.

Лишь пьянящая полётность души...
Скорый поезд, подожди, не спеши!

12 ноября 2000

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Процесс дороги – творческий процесс.
Пешком иду, иль еду на трамвае,
Эмоцию любую, даже стресс,
В дороге – я в стихи переплавляю.

Наверно, это – гены. Мой отец,
Страну изъездив в разных направленьях,
Дорогу обожал. Её конец
Был для него концом стихотворенья.

Конец, начало, снова и опять,
Со мною ангел творчества беспечный,
И жажда сочинять и сочинять,
И ехать, ехать, ехать бесконечно...

13 ноября 2000

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот и я, вот и я тоже еду куда-то,
И колёса стучат, прочь из дому гоня.
Только радости нет. Все мои ожидания – чреваты...
И опять, всё – не так. И нигде – ни души, ни огня.

Так куда же я еду? Куда и зачем? Я не знаю.
За туманом? Опасно. Да и нету тумана давно.
Всё вполне прояснилось, и стало до ужаса ясно,
Что опять всё – не так. Словно смотришь плохое кино.

А дорога швыряет на стыках, то влево, то вправо,
И всё дальше любовь. И всё ближе, всё ближе тоска...
Вот и тёмный перрон, где стоять мне, отчаянно правой,
И шептать: всё – не так! И не знать, что развязка близка.

На, возьми мою руку, тот кому так бесстрашно я верю,
Чьи глаза не солгут, боль мою забирая себе.
И мне кажется, я – перед тою, заветною дверью,
За которой всё – так. По душе. По мечте. По Судьбе.

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я знаю, знаю, всё – не так.
Не так живу, люблю не так.
То – поднимаю белый флаг,
То – вновь на лошади гарцую.

То – диалог веду с Судьбой,
То – спорю я сама с собой.
То – между небом и землёй
Смертельный танец свой танцую.

декабрь 1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В реке деревья отражаются,
И солнце в ней переливается,
Она течёт и не кончается,
За поворотом – поворот...

Вот так и жизнь, всё продолжается...
Пусть что угодно в ней случается,
Она течёт и не кончается,
За годом – год, за годом – год...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Никого не укорила,
Никого не позвала.
Лишь, на миг глаза прикрыла...
И забыла, что БЫЛА...

Что – была, и что хотела,
Целовала и кляла.
И всё пела... Да, всё – пела.
Оттого и умерла.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        ...её утешают,
                        а шарик летит...
                             (Булат Окуджавы)

О, Господи, как прост мой стих!
Наивен, да и голос тих.
И больше нету сил моих,
И оправданья нету.

Никто ничто мне не простит.
И жизнь идёт, как Бог велит.
А шарик, шарик всё летит,
Летит по свету...

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.