А помнишь, искала нас музыка по январю?
Мы знали мелодии, каждый - немую свою.
Откуда же эта такая взялась?
Она не вплеталась, она вдохновенно рвалась
В наши зимы из морозов и утех,
В наше завтра, где мы славные для всех,
В наши доли, где зимует лебеда,
Где и в поле не найти уже следа.

Ну, а музыка эта придумала строить мосты,
От зимы до зимы, от моей до твоей белизны,
А мы прятались всё от нее в голубом январе,
И украдкой палили костры в полоумном дворе,
Как трещали путы исступленных рук,
Размыкался и смыкался черный круг.
Размыкалась и смыкалась бесконечь,
Ветер бил по подворотням, как картечь.

Я не знаю, как мы отмолились, но помню одно:
Литавры гремели, и, кажется, пахло вино
Мускатом и мятой, и был на земле снегопад
Всего только зиму, всего только зиму назад.

Возьми мою руку.
Ты слышишь? - бьется пульс мирозданья...
Это дождь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Беда не беда, но полнеба до мира,
Когда несвобода с глазами сатира
Тенями играет и улюлюкает,
Меня от меня же скрывает, баюкает.
Меня от меня же все прячет потемками,
Записки мои то сжигает, то комкает.
В записках слова не кричат и не каются,
Они просто с домом ушедшим прощаются.
А я, как незрячая, руки тяну вперед:
Тут лампа горела. А здесь жил наш кот.
В простенках часы - бом! Бом! Бом! -
Отмеряли потери.
Ну вот и отмерили. Окаменели.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Снова утро, сверкая подметками,
Арлекином ворвется ко мне,
Угостивши меня чудо-плетками,
Их нахально поставит к стене.
И углы разглашают доверчиво
Тайну тихой ночной ворожбы,
Но под окнами будет до вечера
Лошадь белая тенью судьбы.

Белая лошадь - горе не мое...

Не смешны мне ужимки и рожицы,
Что упрямо так корчит в окно
Утро с розовой нежной кожицей,
С острым взглядом, знакомым давно.
Мне бы вечер, да ветер непознанный,
Да колес бы в ночи круговерть.
А мне надо бороться с грозами,
И гореть, понимаешь, гореть!

Белая лошадь - горе не мое...

Я плетьми утра щедро обласкана,
Я повенчана с днем-королем,
И бесстыжею желтою краскою
Мы минуты малюем вдвоем.
А когда я устану от бремени
Желтой краски и мертвой воды,
Без уздечки, седла и без стремени
Меня лошадь умчит от беды.

Белая лошадь - горе не мое...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В доме моем теперь непокой, непокой.
В доме моем теперь полумрак да чужой.
Как в раскрашенных снах разлилась грусть-тоска,
Так в моих теремах тайна - болью в висках.
Я готова забыть стон больных половиц,
Я готова простить страх сомкнутых ресниц.
Только знать бы, какой нынче в тереме царь,
И какою резьбой изукрашен алтарь.
Ни ответа в ночи, лишь шаги за спиной.
Ни огня, ни свечи. Непокой, непокой.
Но рассвета трамвай проскрипит петухом.
Тайна стонет Познай!. Губы шепчут Постой!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вода, водица ледовая,
Моя сестрица бедовая.
Возьми печаль мою зорькою,
Развей тоску мою горькую.

В края неближние, светлые,
Неси стихи мои спетые.
Пускай они станут камушком,
Моих краев белым краешком.

А мне останется ночкою
Опять сидеть одиночкою,
И находить утешение
В словах крылатых прошения.

Вода, водица ледовая,
Моя сестрица бедовая.
Храни, подружка, от черного,
От злого, да наговорного.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ветру - ветреное, мне ж - мое,
Растревоженное, неспетое,
Летом-батюшкой не пригретое,
Оговоренное жнивьем.

Вызрел слог, да тебе не надобен,
И осыпался в лебеду.
А какое бы было снадобье!
Только писано на роду:

Не будить мне поляны звуками
Осыпающихся стихов,
А тебя разнимать со скукою
Да открещивать от грехов.

Собирать по траве по зеленой
Все, что вызрело, да ушло,
Что упало, как было велено,
И пропало, как рассвело.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот дом, в котором не живет никто.
Вот старый пес, почивший в воскресенье.
А вот мое зеленое пальто,
Что куплено на пятое рожденье.

А вот и я в халатике цветном
Лукавлю с бабушкой, и жгу украдкой спички
В сарае с заколоченным окном.
Мне там тепло, уютно и привычно.

Я знать не знаю, что его уж нет.
И дома нет, и сад наш умер тоже.
Я спички жгу. Я жгу их много лет.
Я выжигаю тоненькую кожу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вот незадача: вертится мотив
Одной смешной, заезженной пластинки.
Там одиночество с любовью в поединке
Сошлись за жизнь мою, чтоб под руку схватить.

В рассветном небе гомон этой битвы
Грачами рассыпался, чуть задев
Крылами черными полурывок листвы
И полукрик, которым был напев.

Пластинки старенькой нелепая бравада
Вдруг поперхнулась. Умер патефон.
А поединка гул растаял у ограды
Моих владений. Так кончался сон.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вы знаете, как пахнет новый день?
Вы знаете, как пахнет омут ночью,
И как хохочет белая сирень
Даря себя любому, кто захочет?

Вы помните калину на снегу -
Земную ягоду на белизне нездешней?
Я - помню. И поэтому бегу
Туда, где мой заплаканный орешник,

Играет польки для вороньих стай,
Мечтая слыть живой кантатой Баха...
Вы знаете, как жжет дорога в рай?
Я - знаю. Я была там синей птахой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Где рассветы грешат туманами,
А озера лесные - мхом,
Нарекли меня духи Анною,
Как предсказано им волхвом.
Обрекли меня, непокорную,
На служение и на пост,
И пустили тропой неторною
Прямо к Господу на погост.

Я вплетала венки багряные
В смоль игривую длинных кос,
Да готовила зелье пьяное
Из туманов да диких роз.
Хоронила себя я, звонкую,
Чтобы птицей ночною петь.
Проводила себя сторонкою,
Чтобы просто не умереть.

Я искала ключей серебряных
Связку звонкую для отца.
Я искала в тебе затерянных
Два печальных моих лица.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Где-то там далеко
Месяц-веретено
Вьет из нитей судьбы
Наши следы.
И по снам босиком
Мы тихонько уйдем
В ночь, где музыки царство,
В час, где танец-лекарство.

        Кружится сонный ночной Зодиак,
        Век хороводят планеты.
        Небо мне шлет твой сияющий знак,
        И я кричу в небо: Где ты?

Там, где тонет сознанье
На краю мирозданья,
Я твой голос узнаю,
В боль твою жизнь вплетая.
Наши веки коснутся,
И кувшины прольются,
Путы зла разомкнутся,
В танце звездном любовь,

        Кружится сонный ночной Зодиак,
        Век хороводят планеты.
        Небо мне шлет твой сияющий знак,
        И я кричу в небо: Где ты?

Где-то там далеко
Месяц-веретено
Вьет из нитей судьбы
Наши следы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Давай поговорим о разном, о праздном,
Да что там, о любви - не будем ворошить
Твои чуть-чуть стихи, мои чуть-чуть забавы,
Мои черновики, твое желанье жить,

Давай поговорим, засядем на ночь в кухне,
И будем свечи жечь, и пить твое вино.
И, может быть, в окне узнаешь профиль женщины,
Похожей на меня, но лучше, спору нет.

Давай поговорим, и музыкой, и словом,
Но только, чур, молчи про истину и суть.
Давай поговорим, и разбежимся снова
На бог весть сколько зим. Вот шарф твой.
Не забудь!

Давай поговорим о разном, о праздном,
Давай поговорим, засядем на ночь в кухне,
Давай поговорим, и музыкой, и словом...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Две искры Божьих, Божьих маяка
Пульсировали в ритме строф Гомера.
И было небо серебристо-белым,
Куда стремилась гордая строка.

А там рождалось огненное знанье,
Дробясь на свет семи его начал.
Две силы покорились на закланье,
И мир прислал немедля палача.

Две бездны, угадав великий миг,
Уравновесив смерть и ожиданье,
Шагнули через вечность напрямик,
И утонули в сумраке вокзальном.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

И была она тайною связана
С холодильником и столом.
И была она им обязана
Своей нежностью и теплом.

И сопел у окна встревоженный
Непонятным виденьем котом:
Кто-то белый, немой, восторженный
Уходил под звенящий свод.

И гремели хорал немытые
Чашки, брошенные вчера.
И торжественностью пропитаны
Были слухи и сны двора.

И узнать бы походку легкую,
Но коту было невдомек,
Что хозяйку его далекую
Крестит крыльями ангел строк.

Нет, вы слышали? Звоны маются! -
Шелестел, встрепенувшись, сад.
А ведь думал, что он состарился
Много дней иль веков назад.

Да, он помнит: луна, безветрие,
Свод звенящий, фигура, свет,
Кот в окне и дрожащий, трепетный
Мир. Так было, а может, нет...

И была она тайною связана
С холодильником и столом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Какие на Земле ветра
Северо-западные дули!
Какие старые стихи
Глотали перед сном - пилюли
От новых вспышек сумасбродства
В моих завьюженных глазах,
От поразительного сходства
Весны и ленты в волосах.

А дело вот в чем: просто я,
Покорная, опять бунтую.
С тобою и с собой воюю.
А что еще? Еще скучаю,
И, знаешь, строчками считаю,
Тик-так отпущенных столетий
На этом старом белом свете,
Где дуют ветры из когда-то
Случившегося может быть,
Где нам не велено забыть
Сердец великое стаккато.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда бы мы искали откровений
В ночных химерах, страхах и словах,
Тогда бы мы исчезли без сомнений,
Исчезли в пыль, исчезли в пух, исчезли в прах.

Но мы безудержны и, Господи, желанны.
Разлуки пьем, как сладкое вино,
Слывем обманчивыми, любим первозданно
И покидаем мир через окно.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда-то (это было очень давно),
Под вечер
На летней террасе собрались те,
Кому и терять-то нечего.

И решили они поиграть,
Может так, от скуки,
В прятки. И, как водится,
Стали считать... разлуки.

Раз. Было темно и сыро,
Но было. Все еще было.
Два. Солнце едва светило,
Но мы умудрялись жить.

Три. Такая хандра бродила,
И чай простывал, забыт.
Четыре. Мы простудились,

Или исчерпали лимит.
Пять. Не простясь, расстались.
Шесть. Торопились ввысь.
Семь. Вот и наигрались.

Восемь. Вот и не сбылись.
Девять.
...когда-то (это было очень давно),
Под вечер...
Десять.
...на летней террасе собрались те,
Кому и терять-то нечего...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

К чему все это: ночь, завязанная шарфом,
Простуженный вокзал и лестница наверх?
И уловимый чуть простой мотивчик арфы,
Твой ласковый, порой, и мой печальный смех.
А облаков густых воркующая каша
Грозит горшочек наш разбить, разбить, разбить.
И если будет так, то знай: вина не наша,
Хоть лестница наверх могла бы приютить.

Но у нее своя нелегкая дорога,
Ей снится мрамор стен и кружево перил.
Ее подножье - зал, свернувшийся убого,
Ее итог буфет вокзальный приютил.
Остался арфы стон, да твой горячий шепот,
Да посреди дорог молитвы наших глаз.
Вокзал, уткнувшись в шарф, давно дремал,
Но кто-то
В ту ночь в пустом дому писал стихи о нас.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Меня царицею называли,
А я боялась, когда темно.
Еще боялась, когда в окно
Слепые голуби залетали.

Они метались под потолком,
Что золоченой тесьмою скован,
И был им краешек уготован
Под золоченым седьмым замком.

Моя кровать лебединый пух
Перебирала, мне предрекала,
Царя достойнейшего, и слуг,
Которых царство еще не знало.

А я маячила над огнем
Руками, горькими от прощанья.
Мне базилик лепетал: Умрем!
Погубят ночи суровой дланью

За верность солнцу и голубям,
Твоим слепым королям скитаний,
За этот город воспоминаний,
Который ты еще жмешь к губам.

Да, базилик, мой дружок, ты прав.
Ресницы жгут, и терзают плечи
Рассудка царственные предтечи.
Но ты же знаешь: из сотни трав

Тебя я выбрала во спасенье.
Ты брат рассвета и естества.
Что до молвы, то пускай молва
Поразвлекает себя от лени.

Дружок, не бойся, я над огнем
Святую радугу нарисую,
И возвращение наколдую,
И город новый, и небо в нем.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нелепо... Ночь вплетает чьи-то тени
В дремоту утомленного вчера.
На скатерти черничное варенье,
Как бисер из вороньего крыла.

И, кстати, дом мой, кажется, неузнан
Забавной странницей в поношенном манто.
А мне легко, что наши с нею музы
Разменяны на сплетни и ничто.

Я знать забыла, кем ее крестили,
Но помню: мы любили рисовать.
Мы очень славно просто жили-были.
Она мечтала петь, а я - писать.

И мы варили черное варенье,
И говорили - каждый о своем.
Но наши несговорчивые тени
Прокладывали путь в дверной проем.

А я осталась. Господи, подумать -
Какая блажь: столкнуться на пути
С самой собою, и налево плюнуть,
И, постучав по дереву, уйти.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Полуночница я, полуночница.
Не святая, не притворщица.
Просто ноша моя незаплечная,
А дорога моя поперечная.

Полуночница я, и не каюсь в том,
Синим пламенем горю, неземным огнем.
Раздаю долги на все четыре стороны,
Улыбаясь над запретами и спорами.

Полуночница я, вот и все дела.
Обожжет меня стрела, улетит стрела
В тридевятую даль за пределы сна -
Отыскать среди звезд прежнюю меня.

В тех края меня знали по имени,
Птицы жили там, и кажется, синие.
Это их глаза меня рассекретили,
Проводили в ночь и не встретили.

Полуночница я, полуночница,
Не язычница, не пророчица.
Просто ноша моя незаплечная,
А дорога моя - поперечная...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Постой. У нажитых врагов
Попросим горсточку прощенья,
И земляничного варенья -
У приозерных берегов.

Не торопись на зов трубы
И на овации арены.
Давай законопатим стены
От кровожадности толпы.

Давай устроим карнавал
Для всех придуманных и лишних,
Для кукол крашенных тряпичных,
Для всех, кто клялся и играл.

И, распрощавшись на лету,
С измучившими потолками.
Махая весело руками,
Мы превратимся в высоту.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Разменяйте мне монету на прощайте,
Да за медь меня сурово не судите.
Обещайте мне прощенье, обещайте.
Не любите меня больше, не любите.
Я проездом через ваше измеренье,
Мне маячат шестимерные пространства.
Не тревожьте старомодных объяснений:
Я чужая в переплетах постоянства.

Здесь у вас роятся ветры под подушкой.
Душно им и душно вам в своих покоях.
Почему же вы так смотрите послушно
На придуманное небо неживое?
Кто же вас насочинял без вдохновенья,
Привязав навек к известному итогу?
Лишь однажды вы отбрасывали тени,
Заставляя их молиться на дорогу.

Только ветры ваши там же - под подушкой,
Неприступны пуховые бастионы.
Вы по-прежнему покорны и послушны,
Мы по-прежнему как будто бы знакомы.
Уезжаю. Не молчите, ради Бога,
Нам действительно никак уже не сбыться.
Вот и все. Но слышу где-то за порогом:
Я молиться за тебя буду. Молиться...

Разменяйте мне монету на прощайте,
Да за медь меня сурово не судите.
Обещайте мне прощенье, обещайте.
Не любите меня больше, не любите.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Так было, так есть, так будет:
Молва нас опять осудит
И пустит дорогой красной
На вымышленную казнь.

Но вдруг расцветут каштаны.
Ты тихо мне скажешь: Анна!
Какой нынче вечер странный!
Луна - как лесная лань,

Которая ищет друга
С немеркнущими глазами
Какая нас сила губит?
Какую мы платим дань?

Так было, так есть, так будет,
Но только Господь рассудит,
Была ли дорога красной
И вымышленною - казнь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.