Я в замке из песка служу кариатидой,
Пытаясь удержать чужой надежды свод.
Былые страсти, сны, нелепые обиды -
Вот то, что мне века покоя не дает.

А видеть довелось не только мелодрамы -
Трагедии любви, шекспировским под стать!
Безжалостно песком шлифуют хрупкий мрамор,
Чтоб блеска, красоты и прочности придать.

И вот стою. Держу. Я, вроде, беспристрастна,
Но душу обвила тугим кольцом тоска -
Быть может, оттого, что все уже напрасно:
Ведь замка больше нет - есть только горсть песка.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

С последним солнечным лучом
Замрет скрипичное каприччо.
А я тут вовсе ни при чем,
А я - не Ваша Беатриче.

Войдет октябрь в мой тихий сад,
И вознесутся горьким дымом
Воспоминанья о любимом -
Рай, и чистилище, и ад.

На лужах зреют пузыри,
Как яблоки в саду осеннем.
И ожидание зари,
Как заклинанье о спасенье.

И дождь на тоненьких ногах,
Обутых в стертые пуанты.
А в расходящихся кругах
Мелькнет внезапно профиль Данте.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мела метель. Метла в углу томилась -
В пыли, забыв про пыл былых полетов.
Попали платья летние в немилость,
И мыши съели корки переплетов.

Маргарита, Маргарита,
Пусть печаль вуалью скрыта,
От браслетов след бледнеет на запястье.
Маргарита, Маргарита,
Ваша чаша не испита.
Где ж Ваш Мастер, Маргарита,
Где ж Ваш Мастер?

А Мастер - стар, и сам с собою в ссоре.
И мир, увы, совсем несовершенен.
И Маргарита старится от горя,
Не видя у романа продолженья.

Маргарита, Маргарита,
Пусть печаль вуалью скрыта,
От браслетов след бледнеет на запястье.
Маргарита, Маргарита,
Роковая карта бита.
Где ж Ваш Мастер, Маргарита,
Где ж Ваш Мастер?

А Вы растайте в небе синим дымом.
И в полночь, что морозна и беззвездна,
Вы непременно встретитесь с любимым -
Взлетайте же, пока еще не поздно!

Маргарита, Маргарита,
Пусть печаль вуалью скрыта,
От браслетов след бледнеет на запястье.
Маргарита, Маргарита,
Может, всеми позабытый,
Жив Ваш Мастер, Маргарита,
Жив Ваш Мастер.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В старинной шкатулке, среди безделушек ненужных -
Оторванных пуговиц, пряжек, рассыпанных бус -
Я вдруг обнаружила тонкую нитку жемчужную,
И сколько ей лет, я не знаю, судить не берусь.

Быть может, надела ее моя бабушка юная
На свой самый первый, на свой самый памятный бал.
Давно отзвучала гитара ее семиструнная,
А шелковый бант ее правнук давно развязал.

Шкатулка, казалось, огромной была и бездонною...
Средь брошек, сережек, заколок, дешевых колец
Нашла я в конверте на деда с войны похоронную,
Но это в истории нашей еще не конец.

Мне вспомнилась истина - древняя, мудрая, вечная:
Со временем уксусом станет любое вино.
А жемчуг, давно не видавший тепла человечьего,
Был тусклым и ломким - он, видимо, умер давно.

Вот так и душа, не согретая теплым дыханием,
Однажды навеки покинет свой призрачный дом.
И мы улетим - до свиданья, друзья, до свидания! -
Вам сверху махнув невесомым прозрачным крылом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Благословляю Вас на все четыре стороны...
М. Цветаева

Я отпускаю Вас на все четыре ветра...
Зюйд-вест, как благовест нехоженных дорог.
Летите - в добрый час! - сквозь дни и километры:
На север и на юг, на запад, на восток.

Я отпускаю Вас на все четыре ветра...
Со звезд принес норд-ост мелодию разлук.
Летите же, мой друг, да будет путь Ваш светлым -
На запад, на восток, на север и на юг.

Я отпускаю Вас на все четыре ветра...
Пусть отдых крыльям даст нечаянный причал!
Эол играет вальс на арфе на бессмертной,
И розою ветров взошла моя печаль.

Я отпускаю Вас на все четыре ветра...
Пускай извечный спор пока неразрешим!
А знаете, что мне страшнее кары смертной?
- Безветрие в тиши, безверие души.

Я отпускаю Вас на все четыре ветра...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Говорят, что кошки привыкают к месту,
Безразлично кошкам, кто у них хозяин.
Почему-то в новый дом - никак нельзя им.
Значит, этот старый дом наш сохранять нам вместе.

Кто я - кошка ли? собака ли?
Нам любви коты наплакали.
Не хочу я новых мест -
Место быстро надоест,
И, конечно, старый друг -
Лучше новых двух.

Говорят, собаки привыкают к людям,
Им совсем неважно, где поставить будку.
Но они не могут - даже на минутку -
Нас с тобою врозь представить в черно-белых буднях.

Кто я - кошка ли? собака ли?
Нам любви коты наплакали.
Не хочу я новых мест -
Место быстро надоест,
И, конечно, старый друг -
Лучше новых двух.

Люди же привыкли к разным передрягам:
То хозяин новый, то дома, то страны...
Отчего я плачу? - Это очень странно!
Видно, я - немножко кошка и чуть-чуть - собака.

Кто я - кошка ли? собака ли?
Нам любви коты наплакали.
Не хочу я новых мест -
Место быстро надоест,
И, конечно, старый друг -
Лучше новых двух.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

М.

А, может, это вовсе и неплохо,
Что, пережив сто жизней и смертей,
На поле я взойду чертополохом
И буду там распугивать чертей,

Чтоб не приблизилась лихая сила,
Бежала от тебя, как от огня.
Я ни о чем у Бога не просила,
Но вот прошу - чтоб ты любил меня,

Такой, как есть: то ветреной, то чинной,
Духовной или вдруг дразнящей плоть,
А иногда - сердитой беспричинно
И потому готовой уколоть.

...Рассветят небо яркие сполохи,
Короткую рассеивая ночь.
Задев случайно лист чертополоха,
Ты тотчас же отдернешь руку прочь,

Того не зная, что провидец-случай
Тебя нарочно вывел за порог,
Что это я взошла звездой колючей
На перекрестке всех твоих дорог.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Открытые струны дрожали упруго
И ждали касания пальцев крылатых.
И души рванулись навстречу друг другу,
Срывая тяжелые, душные латы.

И звуки тягучего черного блюза
Забыть заставляли заботы мирские.
И падали в душу, как будто бы в лузу
Шары под ударами точного кия.

А пальцы летали... И плакали струны...
И звезды метались в глазах изумленных...
Струился из месяца свет тонкорунный
На темно-зеленые томные клены...

Пленительный блюз пеленал и лелеял,
Боясь невзначай единенье нарушить.
И тихо брели, ни о чем не жалея,
По сонной аллее бездомные души.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Фотографом обещанная птичка
Из детства все никак не долетит.
На фото - я, девчонка-невеличка,
И у меня слегка надутый вид.

Фотограф мне рассказывал про птицу,
И я ждала, дыханье затаив.
Но вот уже, готовая скатиться,
Дрожит слеза. И уничтожен миф.

Поник вдруг мотыльком порхавший бантик,
Мгновенно потеряв свою красу.
Ах, объяснять не надо, перестаньте!
Я знаю: птички - в поле и в лесу.

Им тесно в рамке фотоаппарата,
Они привыкли к высоте небес.
И я порой персоною non grata
Вдруг чувствую себя в стране чудес.

Но и сегодня жду, как в детстве, чуда.
И чудеса случаются - во сне...
А птички - нет, и никогда не будет,
Ее напрасно обещали мне!

Лежит воротничок матроски косо,
И галстук отклонился от прямой.
Устали быть приглаженными косы,
И я устала. Я хочу домой!

А где тот дом? И где родные лица?
Но - стоит на мгновение заснуть -
Ко мне из детства вылетают птицы,
Надеясь долететь когда-нибудь...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В этот город дождей - из коллекции Оле Лукойе -
Я вошла без зонта, не боясь злополучной простуды.
Пахло в городе том не дождем, а еловою хвоей -
Так, как в детстве моем пахло предощущение чуда.

Я по лужам ходила, и плакали мокрые птицы -
Впрочем, может быть, это лишь капли дождя, а не слезы.
Я вернулась сюда. Я хотела сюда возвратиться,
Чтоб стихи дочитать постаревшему Деду Морозу.

Я вернулась в мой город дождей, но осыпались краски
(Только детство бывает таким разноцветно-невинным).
Я дошла до черты, за которой кончаются сказки,
И охрипла кукушка в часах над остывшим камином.

Пахло в городе хвоей, свечами и терпким лимоном -
И я чуда ждала, а оно не хотело свершаться.
И погасла звезда над предутренним мокрым перроном.
Я напрасно в мой город дождей приходила прощаться.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах, весенние кони,
Куда вы летите? Куда?!
Ваши лунные гривы
Растреплет отчаянный ветер...
Если я улечу,
Моего не найдете следа -
Ни в вечерней заре,
Ни в последней звезде на рассвете.

Мои летние кони
Рассыпали искры огня,
И от этих огней
Разноцветными кажутся травы...
Если я убегу,
Позабудьте навеки меня -
В чужедальней стране
Никогда не найдете меня вы.

Ах, осенние кони -
Запуталась в гривах листва,
И следы от копыт
Размывает дождями слепыми...
Если я уплыву,
Не отыщете вы острова,
Где на берег сойду я,
Однажды сменив свое имя.

Мои зимние кони
Вмерзают подковами в лед.
А дорога - длинна...
Млечный путь - бесконечен и вечен...
Я уже ухожу -
Это мой наступает черед.
Пусть на небе горят
Звезд моих поминальные свечи.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда-то в детстве у меня была такая шкатулка - с лебедем на зеркальном озере и маленькой балериной, крутящей пируэты.
С тех пор повсюду ищу такую шкатулку - слабое подобие встречала, а ту, из детства, с менуэтом Моцарта, найти, увы, так и не удалось...

Цвели серебрянные розы
На ледяном моем окне.
Звенели звезды от мороза
В заиндевевшей вышине.
Под перезвон часов старинных
Струился золотистый свет.
И танцевала балерина
Свой бесконечный менуэт...

Ты очищающие слезы
С вином янтарным размешал.
И, как серебряная роза,
Раскрылась для любви душа.
И ночью зимней, ночью длинной
Ты был моим теплом согрет.
И танцевала балерина
Свой бесконечный менуэт...

Ночных теней невнятный лепет
Мне вновь бессонницей грозил.
И величавый белый лебедь
По глади зеркала скользил.
Кружили искры над камином,
Как письма из сгоревших лет.
И танцевала балерина
Свой бесконечный менуэт...

Я снова заведу шкатулку,
Зажгу две розовых свечи.
Пусть в тишине пустынно-гулкой
Твоя мелодия звучит!
Ушел бездомным пилигримом -
В ночи растаял силуэт...
Но все танцует балерина
Свой бесконечный менуэт...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...А зеркало падало, словно в замедленной съемке.
И кадр замирал, будто время давал на раздумье...
Но я цепенела безвольной спеленутой мумией,
И сердце пронзали мне злые осколки-обломки.

А мы это зеркало вместе с тобой покупали
И в доме ему выбирали достойное место.
Оркестр сыграл наш финал furioso и presto,
И с нотой последней твои отраженья пропали.

А тролль, чей случайный каприз нашу жизнь исковеркал,
Злорадно хихикал - он знал эту сказку заранее,
А значит, предвидел бесплодность и тщетность стараний.
Колючими звездами медленно падало зеркало...

И было нельзя ничего изменить и исправить,
Но в сны вдруг врывались однажды забытые лица...
О Боже, как долго мгновенье падения длится!
Так, может быть, все же успею я руки подставить?!.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Уже в который раз на перекрестке
Скрестили взгляды светофор и фары
Такси - неторопливой черепахи,
Что от тебя опять меня увозит,
И все никак не может увезти,

Захваченное щупальцами спрута...
Не правда ли, похож на спрута город,
Где ты сидишь у незажженной лампы
И шепчешь имя теплое любимой,
Давая жизнь прозрачному стиху?..

А в лужах снова красные зеницы
Циклопов современных - светофоров.
Их умножают окна и витрины
Тех магазинов, где не продаются
Людское счастье и людская боль...

Вези, вези меня, такси ночное!
Прочь из сегодня! Поскорее в завтра!
День нынче у меня так неудачен -
Похож на стон,нечаянно слетевший
С моих соленых и дрожащих губ.

Мне не везет сегодня даже в малом:
Шофер попался слишком любопытный -
Его прямолинейные вопросы,
Как гвозди, заколоченные в душу.
А ведь она живая... и болит...

Но от вопросов никуда не деться -
Такси спасительное не покинуть.
И я пытаюсь даже улыбаться:
Ведь нету в мире силы, чтобы вырвать
Из сердца мне слепые почему...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На окраине Руана
В предпоследний день весны
Вечно пьяная охрана
На рассвете видит сны.
И хотя еще так рано,
Алый плащ надел палач.
Что же ты не плачешь, Жанна?!
Лучше, милая, поплачь!..

Скоро умрет звезда.
И да поможет Боже!..
Но все же,
Если не сейчас, то когда?!
Если не ты, то кто же?!

Над окраиной Руана
Занялся костер-рассвет.
Умирает дева Жанна
В девятнадцать летних лет.
Флаг врага на левом фланге,
Приближается гроза.
Что ж налгал ты мне, мой Ангел?
Что ж ты правду не сказал?!

Скоро умрет звезда.
И да поможет Боже!..
Но все же,
Если не сейчас, то когда?!
Если не ты, то кто же?!

На окраине Руана,
Словно на краю земли...
Отчего на сердце раны
Ранней розой расцвели?..
Смерть вползла старухой злобной,
Все растут окрест кресты.
Кто бы был на месте лобном,
Кто же, если бы не ты?!.

Скоро умрет звезда.
И да поможет Боже!..
Но все же,
Если не сейчас, то когда?!
Если не я, то кто же?!
Кто же, если не я?!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как Вам нравится этот портрет в интерьере?
- Я сижу у окна. Куст персидской сирени.
Полнолунье. По темно-зеленой портьере
Пролегли, как морщины, лощеные тени.

Недопитый мартини. Забытая книга.
Плащ на вешалке из золоченого рога.
Измельчав, превратилась в интрижку интрига.
И длиннее, чем прежде, дорога до Бога.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

С листа играли листья Листа.
А ветер - дирижер-смутьян -
Пронесся с гиканьем и свистом
(Как видно, был изрядно пьян).

И поведеньем безобразным
Он взбудоражил весь оркестр.
А знаешь, видимо, заразна
Охота к перемене мест.

На небе тает птичья стая -
Орнамент в стиле рококо.
И я бегу - куда, не знаю,
Но навсегда. И далеко.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Поселился сверчок в углу
И сверчит с конца января.
Прикорнула тень на полу
От уснувшего фонаря.

Он светил-светил да устал,
И решил чуть-чуть отдохнуть.
Лишь луны холодный кристалл
Освещает теперь мой путь -

Одинокий путь во вчера,
Где небесными были сны.
Дотянуть бы мне до утра -
Там рукой подать до весны.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Был день шестой. Ты славно поработал,
Все именуя среди райских кущ.
А за работу полагались льготы,
И Бог был молод, щедр и всемогущ.

Он обещал небесное блаженство,
Покой и отдых на закате дня,
И прилепить тебя навеки к женской
Душе и плоти. Только про меня

Забыл. А я была - до Евы!
Ты оставался при своем ребре.
Но нам двоим взошло созвездье Девы
В том давнем, первозданном сентябре.

И мы бродили по пустому саду,
И звезды тихо падали в траву,
И вкус у яблок был медово-сладок.
Мне не приснилось - помню наяву,

Как ты моих волос рукой касался.
Хмелели от нектара мотыльки.
Ты мне в глаза смотрел и отражался
В них, словно в лунном зеркале реки.

И мы с тобою в салочки играли:
Я убегала - ты меня ловил.
То вместе выше облаков взмывали,
То вниз, на землю, падали без сил.

И умирали, друг на друга глядя,
И возвращались к жизни вновь и вновь.
А в небесах, расшитых звездной гладью,
Рождался свет по имени Любовь.

Еще бесплодно дерево Познанья
Добра и Зла, и древа Жизни - нет.
Тебя пока еще не одурманил
Нагого тела нестерпимый свет.

И мы, как дети, - юны и невинны -
Пытались притяженье превозмочь.
А то, что губы - пряны, пьяны, винны,
То в этом виновата только ночь

Да терпкий сок раздавленных черешен...
Вокруг еще - Эдем, а не Содом.
До Евы я - со мной ты не был грешен!
Грех появился на Земле потом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне имя - жизнь. Меня зовешь ты Евой.
Обречена на сладкий райский сон.
Евфрат - направо. Хиддекель - налево.
Назад - Гихон, а впереди - Фисон.

Разнообразья нету абсолютно:
Все те же птицы, звери и цветы.
В Раю - ужасно пусто и безлюдно,
И очень скучно - только я и ты.

Мне не с кем перемолвиться словечком,
Уж я не говорю о паре слов!
И Бог мне обещал, что будет вечной
Вот эта пресловутая любовь?

До гроба мне выслушивать Адама,
Что снова Рай я плохо убрала?
Ах, если б только были чемоданы -
Немедленно бы их я собрала

И прочь из Рая мчалась без оглядки,
Хоть к черту на кулички - только прочь!
Мне эти ваши райские порядки,
Как в горле кость. Но некому помочь:

Я одинока. Как я одинока!
А муж - он, как всегда, объелся груш,
И сон - послеобеденный, глубокий -
Не доведи Господь - я не нарушь!

Мне надоело пыль стирать с деревьев -
Так громко называются они:
Познанье! Жизнь! - Словам теперь не верю.
Неужто так и будут мчаться дни,

Как близнецы, похожи друг на друга?
А клетка золотая - тоже плен!
И тело, что сегодня так упруго,
Когда-то превратится в прах и тлен...

Но... кто это среди ветвей мелькает?
И что за плод упал мне на ладонь?
Какой он мягкий, сочный, прямо тает
Под пальцами - его ты только тронь!

Так, может, откусить? Совсем немного,
Всего кусочек, капельку, чуть-чуть...
Ну что ж, что обещанье дали Богу!
Могу я в жизни, хоть разок, рискнуть

Нарушить ход истории вселенской?!
И пусть потом душа моя болит,
Я поступлю по-своему - по-женски,
Как чувство, а не логика велит.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я готова навстречу шагнуть кораблю.
Пусть дурманит меня аромат благовоний.
Я любила. Я, может, еще полюблю.
Был ведь Цезарь моим. Стань моим, Марк Антоний!

А жизнь, как подмостки театра.
Я роль в ней сыграла мою.
Зачем же, скажи, Клеопатра,
Ты в жало целуешь змею?
Веками прибой будет биться
О сколы неласковых скал...
Быть может, напишут, царица,
Для пьесы счастливый финал.

Я тунику порву, расцарапаю грудь...
Пусть смешается кровь ран моих с твоей кровью.
Пусть укажет змея мне единственный путь
В ту страну, где всегда смерть граничит с любовью.

А жизнь, как подмостки театра.
Я роль в ней сыграла мою.
Зачем же, скажи, Клеопатра,
Ты в жало целуешь змею?
Веками прибой будет биться
О сколы неласковых скал...
Быть может, напишут, царица,
Для пьесы счастливый финал.

Созовите гостей на последний мой пир,
Растворите мне в уксусе пару жемчужин!
Пусть скорей от вина захмелеет Шекспир:
Мне ведь новый финал для истории нужен!

А жизнь, как подмостки театра.
Я роль в ней сыграла мою.
Зачем же, скажи, Клеопатра,
Ты в жало целуешь змею?
Веками прибой будет биться
О сколы неласковых скал...
Быть может, напишут, царица...
Увы, не напишут, царица,
Для пьесы счастливый финал.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

    И сказал Господь Аврааму:
      отчего это рассмеялась Сарра, сказав:
    неужели я действительно могу родить,
      когда я состарилась?

            Бытие, 18 (13)

Я знаю, что я стара,
Но час подходящ для сева.
Я чувствую, что пора...
О Боже, открой мне чрево!

О Господи, дай мне сил,
Ведь ты всемогущ, Единый!
Рабыни сын - Измаил -
Наследует господину.

Старалась не ревновать,
Покорно несла я бремя.
Сама согласилась дать -
Наложнице - мужа семя.

Старалась не замечать
Насмешек коварной девы.
Сорви же свою печать,
Всесильный, открой мне чрево!

Взываю к тебе при всех,
Великий Бог мирозданья.
Да разве же это - смех?!
Поистине - сквозь рыданья!

О Господи, одари
Своим заповедным Словом!
... Я чувствую изнутри
Движение жизни новой.

Пусть мой первородный крик
Покой твой не растревожит!
За сладостный этот миг
Спасибо тебе, мой Боже.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я ожила под Вашими руками,
А Вы не видели, что я уже живая,
И вновь и вновь, к своим богам взывая,
Молили, чтобы жизнь вдохнули в камень.

И в час ночной - нагой и откровенный -
Вы статую назвали - Галатея.
Дрожала жилка тонкая на шее.
Галактики взрывались во Вселенной.

Не веря в чудо, утешаясь снами,
Пигмалион сомнамбулам завидовал...
Ах, как мы часто, поклоняясь идолам,
Не замечаем тех, кто рядом с нами...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

    Когда Пандора открыла сосуд,
    врученный ей богами,
    в который были заключены
    все людские пороки и несчастья,
    по земле расползлись болезни и бедствия.
    Только надежда осталась на дне сосуда.
    Но Пандора испугалась содеянного
    и захлопнула крышку...
    Так люди были лишены даже надежды
    на лучшую жизнь.

Зачем с тобой нас сделали врагами
Слепые звезды на дороге млечной?
Одаренная щедрыми богами
И проклятая ими же навечно,

Я, будто настоящая Пандора,
Сорву печать на золотом сосуде -
И расползутся по Земле раздоры,
Болезни, беды - в наказанье людям.

Потом я в клочья изорву одежды
И притворюсь глухою и незрячей.
Но не людей лишаю я надежды -
Я от себя свою надежду прячу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нелепая ошибка -
В ночи молчала скрипка,
Когда к ее устам приник скрипач...
Так трепетна, так зыбка
Была полуулыбка,
Готовая вдруг превратиться в плач.

Стремительное рондо
Вдруг захлебнулось в плаче.
Увы, я - не Джоконда,
И было все иначе:
Ни жара леопарда,
Ни снега горностая,
Не мне мой Леонардо
Шепнул, что я святая...

Нелепая ошибка -
В ночи рыдала скрипка,
Когда скрипач к ее устам приник...
Так трепетна, так зыбка
Была полуулыбка,
Готовая вдруг превратиться в крик.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.