Можешь спать. Ты больше уже не нужен.
Город скурен до фильтра и брошен в лужу.
Завтра дворник сметет его или ветер.
Послезавтра нас уведут на рассвете,
А потом придет Рождество Христово,
О котором ты вычитал из листовок.
Это праздник без праздника и без смысла.
Для других это Даты, для нас - лишь числа.

        Мир дал трещину,
        Как обещано
        Людьми вещими
        Пять веков назад,
        А люди бегают,
        Спят, обедают
        И не ведают,
        Что творят.

Можешь спать. Ты больше уже не нужен.
Утешайся тем, что могло быть хуже,
Тем, что дворник вряд ли к утру проспится,
Что судьба к нам может перемениться,
Что придет, как добрый дяденька, лето,
Даст тепло нам, жвачку и сигареты,
А согревшись, снова ты станешь гордым
И брезгливо тут же своротишь морду:

        В мире трещина.
        А во мне с чего?
        Вижу, женщина.
        Подойти, сказать,
        Мол, здрасте, Витя я...
        Но развития
        Тем событиям
        Не видать.

Можешь спать. Ты больше уже не нужен.
Эта б... тебе приготовит ужин,
Некрасивая и неумная,
Неспесивая и нешумная.
Может быть, она ниже критики,
Но не думает о политике.
Ты вернешься к ней вновь и вновь по кругу,
Хоть плевать вам, в общем-то, друг на друга.

        Люди, лешие,
        Кони, пешие
        С криком: Ешь ее! -
        Сами набегут.
        Время к полночи.
        Море в щелочи.
        Люди сволочи,
        И все тут.

Можешь спать. Ты больше уже не нужен.
Так медведи пережидают стужу.
Всем плевать, здоров ты или простужен.
Можешь спать.

1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                               Вода течет из крана
                               В раковину. Странно...
                                    (А. Сычев)

Я в келье своей, келье темной и душной,
Полночи ворочался с боку на бок.
Господь глядел на меня равнодушно,
Ожидая, что я хотя бы
Прочту какую-нибудь молитву,
Но я шепнул: Ч-черт! - и больше ни слова.
Руки трижды тянулись к бритве
И каждый раз опускались снова.

Я выпил вино из пустого стакана
И об пол разбил неуклюжим жестом.
Вода течет в раковину из крана.
Это не странно, там ей и место,
Если не вспоминать о море.
Но море здесь вспоминают со страхом:
Боятся случайно задеть в разговоре
Пиратское прошлое всех монахов.

И все притворяются, будто им горы
Не напоминают гигантские волны,
И благочестиво ведут разговоры
О Божьем величье... Но - полночь, и полно.

9 января 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В парке раковый больной
хлеб отравленный крошит
воробьям и голубям.
Вдаль внимательно глядит,
вдаль мечтательно глядит
исхудавшее лицо:
вот отделится душа —
будут птички рядом с ней
ворковать и щебетать.

14 января 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Новые стихи не лучше старых.
Может быть, немного совершенней,
Но написаны вослед свершений
И напоминают мемуары.

Новые стихи не лучше песен.
Может, я кажусь за них глупцом вам?
Развожу руками, как Дворцовым,
Потому что торг здесь неуместен,

Потому что так устроен мир,
Что известно все в нем и не ново:
Все уже воспето Щербаковым -
Даже то, что все воспел Шекспир,

Вплоть до лепестков последней розы,
Вплоть до многоточий первой ночи...
Новые стихи не лучше прочих.
Новые стихи не лучше прозы.

1 февраля 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                                      О Боже, благодарствуй!
                                      Я в царствии Твоем
                                      Свое построил царство
                                      И ныне правлю в нем.
                                         (М. Щербаков)

Раз уж мы играем в царства, королей и королев,
Так давайте нарисуем герб и выдумаем флаг.
Для герба нам нужен зверь, но чур - не кровожадный лев.
Лучше - воробей, но с этим справится и слабый враг.

Нужен флаг, но чур - не красный! И не черный (флаг пиратов),
И не белый (пораженья), и не желтый (флаг измены),
Не трехцветный, потому что это пахнет плагиатом
И рябит в глазах пред флагом, если преклонить колена.

Королю необходимы: а) наследник, б) приспешник,
в) великая армада, г) могучая пехота,
Но не будет жизнь счастливой, а политика успешной,
Ибо либо все бездарны, либо жди переворота.

Может, лучше все забросить, ниц упасть и в исступленье
Поклоняться королеве - взору, лику и фигуре?
Но окажется богиня при ближайшем рассмотренье
В лучшем случае неверной, в худшем случае - не дурой.

Так что лучше в королевство больше мы играть не будем,
Растерзаем карту в клочья, троны опрокинем к черту,
А картонные короны разорвем и позабудем
И займемся нужным делом: математикой и спортом.

8 февраля 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

То, что нависло сверху, похоже на море тем, что
в нем утопает все, что его достигнет, как-то:
солнце, вершины, верхушки высотных зданий, трубы
строгосекретных химических комбинатов. Птицы
и самолеты подобны подводным лодкам, ну а
море под ними похоже немного на неба купол,
где облаками качаются континенты суши.
Словно архангелы, в них обитают люди - люди,
каждое дело которых - почти деянье... Впрочем,
скоро гроза все вернет на свои места.

11 мая 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну вот, опять находит стих
В неподходящий самый час.
Я говорю ему: Пусти!
Кричу на рифмы: Не до вас!

Я их гоню — а им плевать,
Они все вяжутся ко мне,
И я сдаюсь: беру тетрадь,
Беру перо, включаю свет,

Сажусь за стол, сдвигаю вбок
Следы недавних кутежей.
Вот первый след чернил пролег,
И рифма первая уже

Распята мною на листе —
Так я ей мщу за непокой.
Я всех непрошеных гостей
Подвергну участи такой!

Когда же звук последний стих
И в букву превратился крик,
Я умерщвленный мною стих
Отправил сохнуть между книг.

Он станет плоским, словно тень,
Утратит запах, вкус и цвет,
Тогда, в один прекрасный день,
Его я вытащу на свет.

Сперва составив формуляр,
Его в гербарий свой внесу
И сей забавный экземпляр
Отдам ценителям на суд.

Они отметят мой талант,
Под лупой изучая лист:
Живое любит дилетант,
А мертвое — специалист.

Живое слово в чем-то жаль,
Но ведь война — всегда война,
А на войне своя мораль:
Не я его — оно меня.

И вот опять уходит стих
В неподходящий самый час.
Я говорю ему: Прости!
Он отвечает: Не до вас.

4 июня 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Перед самым входом в барак
Испускает зловонный дух
Проржавелый мусорный бак
В окруженье жужжащих мух.

        Кисло-сладко в нем пахнет гниль,
        Потому что другого нет
        На четыре десятка миль
        За четыре десятка лет.

Там зараза цветет, но СЭС
Не подступит к нему с ножом:
Как ни ценится здесь прогресс,
Но процесс, так сказать, пошел.

        Здесь возник свой биоценоз,
        И у мух есть свои права,
        Но уж больно шибает в нос.
        И, пожалуй, СЭС  не права.

Перед самым входом в барак,
Перед самым входом в барак,
Перед самым входом в барак —
Проржавелый мусорный бак.

11 августа 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пробился в люди. Скорее - к Солнцу.
Вернее - к свету, точней - к оконцу.
Стал ближе - вижу: на Солнце пятна,
Но ведь не будешь идти обратно,

Не причитать же: Не то светило!
Мне это с детства еще претило.
Не выбирать же - не в магазине.
Назвался груздем - сиди в корзине.

Назваться страшно - крепись покуда,
А слово давши, держись, паскуда!
Гуляй под солнцем, ходи под Богом,
К заре свободы ищи дорогу.

Найдешь - расскажешь. А лучше - молча
По ней и свалишь, куда захочешь,
А в спину плюнут, а вслух осудят,
А тихо скажут: Пробился в люди,

Пробился в люди, пробился к Солнцу,
Точнее - к свету, верней - к оконцу...
Не так ли, братцы? Сам удивился,
Как разобрался, чего добился:

Порвал все связи, все начал снова -
Из грязи в князи, из мышек в совы,
А с прошлым слиться уже не волен,
Как Черный Рыцарь из Звездных войн,

Как некий Демон из умных книжек...
На эту тему, возможно, ниже,
Хотя навряд ли: плодят отсрочки
Свой строй нарядный от строчки к строчке.

Но захотелось вернуться снова
Не ближе к делу, так ближе к слову:
Ему родиться, ему забиться
И то ли сбыться, не то забыться.

Апокалипсис и Нострадамус -
Не все смирились, все настрадались:
Кто народился в эпоху смуты,
Тот находился в идейных путах,

А кто чуть позже и кто чуть дальше,
Тот, может, пожил без этой фальши,
Но и без Света, поскольку свито
На это вето небесной свитой.

И до икоты тревожит зависть,
Когда хоть кто-то, как показалось,
Пробился к Солнцу, а может - в люди,
Не то - к оконцу... Да кто рассудит?

25 июня 1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Оставив тело, как пальто, в прихожей,
Душа войдет в тот мир, что ей положен,
В свой час, с мечтой оставить все заботы,
Но дверь не распахнет апостол Петр.
И так поймет душа уже вначале,
Что там совсем не то, что обещали,
И, испугавшись света без покоя,
Покоя без любви, и все такое,
Обетованные покинет сферы,
Предпочитая участь Агасфера.

8 сентября 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У меня в обойме
Максимум две пули.
Объясни, на кой мне
Мерзнуть в карауле?
Если станет кто-то
Низвергать корону -
Ну, какая, к черту,
Это оборона?!

Я врагов пугаю?
Это ж просто детство!
Но кому мешает
Наше королевство?
Нападать не станет
Ни сосед, ни пришлый.
Не поймем и сами:
Отчего так вышло?

Оказался хуже
Наш король всех прочих:
Никому не нужен -
Нож никто не точит.
Упразднил охрану:
Нет, мол, террористов.
И не просто странно -
Стыдно интуристов.

Подбородок выше!
Караульный, ах ты!
Добровольно вышел
Я на эту вахту.
Осрамить Державы
Не позволим нашей!
Два шага направо,
Разворот и дальше...

3 октября 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Месяц месяцем беремен,
Предыдущий — будущим.
Ходит клоун по арене
В несусветном рубище.
Ходит, излучает свет.
Может, он не шут, а свят?
Может, будет он воспет?
Может, будет он распят?

А Мария стала тенью
В ратуше да в ретуши.
Ходит клоун по арене
В несусветной ветоши.
Видно, он не шут, а свят,
Если излучает свет.
Значит, будет он распят,
А потом уж и воспет.

Мы смиренно руки сложим,
Сами на трибуны сядем,
С самой отрешенной рожей
На арену сверху глядя,
Будем цокать языком:
Это как же так — распят?
Как же можно?! А потом
Нас еще и обвинят,

Дескать: Вы видали свет?
Так чего ж молчали?
Нам бы что сказать в ответ,
А мы стоим в печали...

Тут твари безобразные,
Полезные, заразные,
Весьма разнообразные,
Повскакивали с мест.
А Лелики и Болики
Глотнули анаболики —
Все шарики за ролики —
И укатили в лес.
Проворные придворные
Влекут к столбу позорному
Какого-то покорного
Слепого старика.
Но тут слетелись вороны,
И все рванули в стороны,
А стены под напором их
Разрушились. Века
Придали им приличное,
Безличное столичное,
Типичное античное
Обличие руин.
И вот туристы-сволочи
По ним гуляют до ночи,
И все-то тут на помощь им:
И гид, и сан, и сын.

Месяц месяцем беремен,
Днем день, век — столетием.
Ходят люди по арене.
Верить им? Не верить им?

21 января 1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

От ветров ли, от созвездий,
От прохожих ли,
Двое прятались в подъезде,
Разговор вели.

- Ты давно расстался с нею,
Но ведь не забыл.
Любишь ли меня сильнее,
Чем ее любил?

Удивленный взгляд он поднял,
Дернулось плечо:
- Это ты со мной сегодня,
А она при чем?

- Твой ответ какой-то странный.
Слышать я должна,
Кто из нас тебе желанней:
Я или она?

- Ревновать меня не надо
Через столько лет.
Это ты со мною рядом,
А ее здесь нет.

- А позволят на том свете
Жить в раю с женой -
Что бы Богу ты ответил:
С ней или со мной?

- Я не верю в мир загробный, -
И подумал: Да,
Это ты со мной сегодня,
А она всегда.

Это ты со мною рядом,
А она везде...
...Метеор по небу падал
От звезды к звезде.

И звезда с звездою говорит.

23 июля 1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Частые взмахи крыльев
С трудом держат в небе тело
Архангела Гавриила.
Он тучен, лицо вспотело,

Ангелу сводит ноги
И поднялось давленье,
Но отдохнуть в дороге
Нет у него мгновенья:

По приказанью сверху
Он вылетел утром рано
Остановить над жертвой
Нож в руке Авраама.

1 октября 1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Первый снег за окном, первый снег, еще чистый и белый.
Из-за черных стволов — одинокий, но яркий фонарь.
Вид, как будто несмело начертанный углем и мелом,
Но теплом освещенный, описанный столькими встарь,
Восхищавший и грусть навевавший, бывал он воспет...
Телефонный звонок. Не меня ли, случайно? Нет.

Этот первый октябрьский снег: все кружат за окном
Увлеченные ветром снежинки вокруг фонаря.
Бесконечность. Сиреневый вечер над парком — что в нем?..
Телефонный звонок. Не меня ли, случайно? Зря...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

   Худо дело: не в ударе,
   Не играю на гитаре,
   Не читаю умных книг —
   Сник.
   На душе скребутся кошки.
   Только вдруг взглянул в окошко —
   А в окошке, как во сне, —
   Снег.
   И куда исчезла вялость?
   И куда тоска девалась?
   Первый снег — как будто малость,
   Ан вот нет.

Первый снег — как будто малость:
С неба облако сорвалось
И, рассыпавшись на крошки,
Завалило все дорожки.
Превращает этот грим
Город в сказку братьев Гримм.

Первый снег похож на шалость:
Все кругом перемешалось,
Ветер путает и крутит
Искры дня, ночи лоскутья,
Листопад и снегопад,
И прохожий сам не рад.

Первый снег, какая жалость:
До утра не продержалась
Красота твоих узоров.
Обнажились кучи сора,
И пожухлая трава
Не жива и не мертва.

Первый снег — какая малость...
Первый снег — какая шалость...
Первый снег — какая жалость...

19 ноября 1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Атмосферные осадки
Выпадали на посадки.
Чертыхались агрономы.
Зарывались в норы гномы.

Кто-то прятался под зонтик,
Свой убогий горизонтик
Ужимая до предела.
Холодало. Холодело.

Блекло. Мокло. Била дрожь.
Это был уже не дождь
(Толком даже не намокнешь)
И не снег еще — намек лишь.

А быть может — просто град.
Впрочем, я и граду рад.
Пусть не снег прошел — так это
Было от него приветом.

12 ноября 1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

  Снег лежит у обочины,
  Как алкаш.
  Я иду озабоченный —
  Жутко аж.
  Спрятал морду угрюмую
  В бороде
  И недоброе думаю
  Про людей.

  Снег лежит эполетами
  На плечах.
  Отразилось не это ли
  На речах?
  Офицерская выправка,
  Доблесть, честь,
  И казарма, и выпивка —
  Все в них есть.
  Много грубого, пошлого,
  Много лжи.
  Лишь ни слова про то, что, мол,
  Снег лежит.

О погоде? Даже стыдно,
Да куда деваться. Видно,
Как душою ни криви —
Это все-таки в крови:
Не кому-нибудь в угоду
Жду я этот день по году,
Чтобы снежной нежной кожей
Мир лицо свое обожил.

Вот и выпал первый снег.
Раздается детский смех.
Я пришел к тебе с приветом —
Рассказать хотел об этом.
Ты же дергаешь плечом:
Дескать, я-то тут при чем?
Безразличны, знать, для эго
Поздравленья с первым снегом,

С точки зрения природы —
Наступившим новым годом.
Новый год, как новый лист,
Изначально бел и чист.
Но уже следы телег
Разлиновывают снег,
И выписывают люди
Каблуками: Что-то будет!

Солнце выйдет из-за туч.
Росчерк свой оставит луч:
Все следы сольются в лужи,
Что-то будет! — в Будет хуже!
Но покуда я иду
Встретить первый день в году
И не ведаю причин
Для последующих кручин.

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

  Снег в больничную палату свел наш мир придурковатый.
  Все углы на всякий случай обернул он мягкой ватой.
  На асфальтные дороги навалил потолще маты,
  Чтобы, падая, не больно расшибались психопаты.
  А одежа у прохожих — как больничные халаты:
  Тот похож на пациента, этот — больше на медбрата.
  Санитар-мороз велел нам: Не кажите нос из хаты!
  Буря мглою небо кроет! Мы не слушались — куда там!
  Нам больничному режиму подчиняться рановато.
  Шарфов мы не надевали. Мы резвились, как щенята,
  И не сразу замечали, что тем временем куда-то,
  Снег марая сапогами — аты-баты, — прут солдаты.

Снег да снег кругом.
Этот самый снег
Стал твоим врагом
Сроду и навек.
Заметал он след,
Сбить мечтал с пути,
Крася в белый цвет
всякий ориентир.
Он мешал ногам,
Он слепил глаза,
Он твоим врагам
Путь твой показал.
Удирать велел
Из родной норы,
Ну, а сам белел,
Что твои ковры.
Замедлял твой бег —
Все хотел убить...
Для кого-то снег —
Радость, может быть,
Кто-то, может, спит,
Видит снег во снах.
А тебя спроси —
И острей, чем страх,
И сильней, чем злость,
Грусть-тоска, поди:
Лето пронеслось —
Скоро выпадет
Снег да снег кругом...

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мокрый снег — как вощеный пух.
Ветер смехом морочит слух.
А что впереди (смотри — там)
упало метеоритом?

      Зря ты, Икар, не послушал отца —
      Он не художник, но мастер:
      Или уж будь бунтарем до конца,
      Иль покоряйся власти.
      Сам себе черные крылья крои,
      Если хватает духу,
      Или используй эти, мои,
      Подбитые белым пухом.

Но если второй выбираешь путь,
Используй чужое не как-нибудь,
Ужо не ворчи: „Сам с усами я, —
А действуй по описанию.

      Крылья чужие смогут снести
      В Африку или в Азию,
      Но ни за что им тебя не спасти
      В полетах твоей фантазии.
      Зря ты, Икар, позабыл про совет —
      Так поделом и кара,
      Пусть даже станет весь белый свет
      Белым крылом Икара.

Пух вощеный — как мокрый снег.
Первый снег ускоряет бег
И совершает сальто
Над местом, куда упал ты.

15 ноября 1999

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Отсюда, где Запад сошелся клином,
В страну, которую я покинул
По ряду причин, совокупность коих
Перечислять здесь навряд ли стоит,
Пытаюсь вглядеться сквозь все кордоны
        И называю домом.
Вода протекает сквозь дно сосуда.
Шестая часть суши — восьмое чудо
Света, где в залах поют Эй, ухнем!,
Где центры культуры — обычно кухни
И лес: в потрескивании костров
        Слышна мелодичность строф,
Смерть вероятна, но не от скуки,
И если кто умывает руки —
Это Пилат, но никак не Шива,
На каждом углу Аполлон плешивый,
Чей полированный постамент
        Еще охраняет мент.
Такой мне запомнится эта местность,
Хотя по нечастым (да и нечестным)
Письмам оттуда выходит, будто
Памятник свергнут. Трон делят Будда,
Иегова, Иисус, Аллах —
        Небо трещит на швах.
Разоблачение бывших истин,
По идее, должно очистить,
Но увы — разрушение храма
Совершают обычно хамы.
Стоит учесть этот явный факт
        И уменьшить контакт.
Джинну, в общем-то, все едино —
Служить радже или Аладдину:
Он раб лампы и близок с теми,
Кто остался рабом системы;
Даже если лампу разбить,
        Его не освободить.
Свобода, впрочем, неотделима
От этих мест, как их влажный климат,
И, как горный ландшафт, присуща,
Мест сих не превращая в кущи.
Разве вода не течет сквозь дно.
        Только это одно
Между собой различает страны.
Приходит мысль описать, как странно,
Что в том же небе — все те же птицы,
Навстречу, в сущности, те же лица,
Или не тратить слова вотще
        И не писать вообще.
Это, пожалуй что, лучший выход,
Дающий возможность не помнить лиха,
Не лжесвидетельствовать, не сглазить
И, прерываясь на полуфразе,
Себе оставить — пусть небольшой —
        Монолог за душой,
Но, за строчку цепляясь, строчка
Не дает мне поставить точку,
Будто хочет, чтобы листу я
Душу выложил подчистую,
Как на исповеди, куда
        Не ходил никогда.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Шляясь около полудня
        (Что забавно — по Европе),
Разом смазал краски будня
        По известному совету.
К этому располагали
        Кот на черепичной крыше
И шарманщик на вокзале,
        Будто жили-были в сказке
И нежданно по причине,
        Им самим не слишком ясной,
В жизнь из сказки заскочили,
        Но, опять же, ненадолго.
Мимо них шагает парень —
        Не волшебный, но счастливый,
Сразу видно: он в ударе
        И опять влюблен в кого-то,
А все прошлые подружки
        Где-то счастливы поныне
И на чьих-нибудь подушках
        Про него не вспоминают,
Ни одна не залетела
        (От него, по крайней мере),
И хотя про это дело
        Он докладывать не станет:
Хвастать принято обратным, —
        Но в душе он по природе
Добрый парень, и приятно
        За собой греха не видеть...
Он мне кажется похожим
        На кого-то из знакомых.
Не пойму — так на кого же?
        Ну, да так ли это важно...
Он исчез за поворотом,
        Где усижены хипами
Древнеримские ворота
        Под названьем Porta Nigra.
Я взглянул себе под ноги
        И не сразу даже понял:
Под ногами на дороге
        Что-то было необычным,
И меня пугало даже
        Это что-то... Вдруг толкнула
В темя мысль меня: Ведь я же
        Не отбрасываю тени!
Это было невозможным,
        Но вполне реальным фактом.
Может быть, ее таможник
        При отъезде в Ленинграде
У меня тихонько вынул
        Вместе с ложками прабабки?
Не могла ж она, вестимо,
        Убежать сама собою,
Как по Андерсену — Шварцу,
        Даже если б не хотела
С Петербургом расставаться
        И была бы патриоткой!
Разве здесь, глотнув свободы,
        Обезумев от Европы,
Супротив своей природы
        Посмотреть решила город?
Может, это тот прохожий,
        Показавшийся знакомым?
(Он, конечно, был похожим
        На меня, не на кого-то,
И походкой, и повадкой...
        А как странно улыбался...)
Я не поражен догадкой,
        Не обижен, не унижен,
Но ходить без тени — даже
        Это в чем-то неприлично...
Ведь посмотрят же и скажут:
        Понаехало, мол, всяких,
Чуждых строю и системе,
        Без манер и воспитанья,
Так еще к тому ж без тени,
        Молодежь смущая, ходят.
Так что никуда не деться,
        Днем сидеть придется дома,
Что не так уж страшно: с детства
        Не переношу жары.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Где о столпы стотонные
Бьются споры бестемные,
Бродит ночами темными
Одинокая тень моя.

Скользя по афишам, вывескам,
Бредет дорогой заученной:
Московский, Бассейная, Витебский,
Ждет электрички в Купчино,

То в дверь номер двести-энную
Стучит, растеряв все козыри,
Хотя туда, уж наверное,
Моей — даже тени — вход закрыт,

А то в Жуке (где же, как не там?)
Выпивает с подружками:
Тенью папаши Гамлета
И тенью поэта Пушкина —

И спьяну несет напраслину,
Что я без стыда и совести
Лет двадцать ее отбрасывал,
Пока не отбросил полностью.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Так, наверно, и скончаюсь -
Не тоскуя, не скучая,
Что ни улицы, ни лица
Не желают больше сниться,
Даже несколько стыдясь...
Глядь - а жизнь оборвалась.

1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Лысеющий жених стареющей невесте
В застиранной фате подносит медальон.
Кругом - толпа детей, нажитых врозь и вместе,
И в кадре этот миг навек запечатлен.

Навязанный оркестр в оплаченном ударе
Нетрудно угадать, какой твердит пассаж,
Поскольку у него всего в репертуаре
Бедняга Мендельсон да похоронный марш.

Невесту, как назло, в мигрень вгоняют розы,
Которыми ее преследуют везде,
И слышится не тост, но тайная угроза
Во фразе тамады: Запомним этот день.

24 августа 1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.