Неприличным кажется моление –
Пережиток, – говорят друзья, –
Зряшен пост, смешно ночное бдение,
Что, прожить без глупостей нельзя?
Говорят, что Церковь эта самая
Вызывает только тошноту.
Говорят мне: Разве в Тайнах главное?
Ты наследовал стезю не ту!
Старомодно крест на лоб накладывать,
Бесполезно стены окроплять...
Говорят с усмешкой люди: Надо ведь,
Вспомнили и твёрдый знак и ять.
Говорят любители дискуссии:
Всё не так в религии твоей.
Православье, это ж только русские, –
Обрусевший говорит еврей.
Говорят: Вы странны, суеверия
И обряды странные у вас...
Ну, причём тут грим и бижутерия? –
Двадцать первый на дворе сейчас!.
Говорят: Вы дикие, немытые,
На одно неумное лицо.
Говорят вальяжные, маститые,
Не напоминая подлецов.
Что же, храм мой, храм,
Ты в горле косточкой?
Чем же, клир и причт, вы не милы?
Говорят: Вы балуетесь водочкой
И икрой заставлены столы.
Вспоминая Сталина и Ленина,
Паперти осматривают: Срам!.
Говорят: Вы прокляли Есенина
И Толстого довели до драм.
Говорят: Вы христиан чураетесь,
Новшествам не ведая цены,
Каетесь, грешите, снова каетесь,
Перед кознями дрожите тьмы.
Вам учиться надобно б эстетике:
Всё платки да юбки – что за вид?
Ни хорошей книги, ни косметики,
Видишь вас – и голова болит!..
Недруги, немало вы наделали,
Православие черня моё.
Мимо храма днями и неделями
Носитесь за радужным гнильём,
Близоруки, главного не видите,
Вдаль устремлены, а цели – дым.
Брат, доходный импорт – секты, видики
Стал лукавым идолом твоим.
Всуе изрекаешь: Всё устроится,
Как-нибудь, Бог добр, ничего!..
Мямленьем таким не успокоились
Лучшие соратники Его.
В глубине веков они, но рядышком,
С верой помолись, зови – придут.
Петр камнем был, ты будешь камешком,
Камешком, о кой споткнётся блуд.
Роспись новгородскую, ростовскую
Полюби и благостный елей.
Веру обмирщенную и плоскую
Отстрани, смотри: объём светлей!
Крест свой, не стыдясь, носи и радуйся.
Недостатки в Церкви? В корень зри!
Православье, вникни – лодка с парусом,
Светят ей светильники, огни.
Пожелаешь – будет. Но не золото,
Не коттеджи с яхтами проси.
Кайся, пусть в муку зерно измолото,
Страждущий спасался на Руси.
Вот тогда (нет преувеличения!)
Ты мне, безусловно, будешь брат,
И отвергнешь просто, без сомненья
Всё, что злые люди говорят.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

По допотопным временам
Тоска неистова и странна
Она стучится в двери к нам,
Не различая лиц и сана...
...В виденьях чудятся леса:
Краснеет в зарослях калина,
Садится на цветок оса,
Медведь пещерный стонет длинно,
Гиганты-люди, дерева,
Пред коими секвойи – прутья,
В два роста сочная трава,
Озёра с гадами и мутью,
Не видно солнца и луны
За толщей пара, что над твердью,
Чащобы фруктами полны...
Там всё на службе долголетью.
Ни гроз, ни снега, ни ветров,
Цикады по ночам стрекочут,
Стрекозы синие – с орлов –
Струят фасеточные очи.
Там динозавр идёт ручной
К руке, протянутой бесстрашно.
Там изобилье и покой,
И не понять, где день вчерашний,
Где завтрашний... В тот мир, туда
Адам из рая изгнан Богом.
Там не тянули провода,
И Землю не душили смогом.
Там было Еве хорошо
Держать в руках жемчужный кубок...
Но всё же время подошло
Изведать тяжесть брюк и юбок,
Трудов и роженицы мук,
И кратковременности счастья,
И мзды за Авеля, разлук;
Земных грехов, под коих властью
Всё превратилось, наконец,
В питомник жрущий и блудящий.
Терновый не сиял венец,
Лишь Ной ковчег готовил вящий.
Был явлен чудом на горе,
Он – повод к смеху черни, знати.
Потоп был в мае, в январе?
Календаря не знали. Знать бы,
Как это было, как тот мир
В ту воду канул – птицы, звери,
И человек – зверья кумир?
Всем было воздано по вере.
У Ноя лишь она нашлась,
И иже с ним... Но мы не лучше:
Всё те же зубы, та же пасть.
Деянья наши – путч на путче.
И быть невиданной беде,
В которой сгинут миллиарды.
Не скрыться от неё нигде,
Ведь Божий Суд – не треск петарды.
Вновь будет бойня на Руси,
Когда-то светлой, ликом красной.
Господь, помилуй и спаси
От этой участи ужасной!
...И всё же чудится порой,
Что хвощ стрелой вонзился в небо,
Что ящер кружит надо мной,
И мир цветёт в объятьях Феба,
Что нет скупых небесных манн.
...В преддверье месяца нисана
По допотопным временам
Тоска неистова и странна.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

        Преподобному
        Севастиану Карагандинскому

Средь степей стоит
Город ласковый,
Тешит вёснами,
Бает сказками.
Люди там живут,
Люди добрые,
И не в тягость труд –
В поле бороны.
Церкви полные,
Лики славятся,
Пред иконами –
Платы, платьица,        
Крестный ход идёт,
Благовест, трезвон,
И Причастье ждёт,
И щадит закон...
Были времена
Не шутейные,
Жизни грош цена –
Брали семьями...
Привезли народ,
В степи бросили
Под потоки вод
Поздней осени.
Стены высились,
А наутро – снег
Горше виселиц –
Гибли мал и сед.
Не жалел закон
Люда ссыльного,
Норма – восемь тонн
Грунта стылого.
Тьма беззвёздная,
Рот наркома сжат.
Трупы мёрзлые
Меж живых лежат,
Тяжелы слова,
Мысли, как руда...
Нет, не ласкова
Ты, Караганда.
Зона славилась
(Тщетны жалобы)
Небывалыми
Урожаями.
Не красна в цене
Голь опальная...
Ночь, похоже, не
Карнавальная.
Голод, Тиф, цинга,
Вши, фекалии...
Тут бы валенки –
Не сандалии.
Та – беременна,
Та – кормящая...
Жизнь не временна
Настоящая.
Вот история
Резервации:
Территория
Равна Франции.
От Алтая и
До Бетпак-Далы
Жили стаями,
Глядя сквозь стволы,
Заклеймённые
Тенью тления,
Обречённые
Спецселения
Раскулаченных,
Размонашенных,
Нерастраченных,
Непогашенных...
Кто-то спросит: Да
Это мыслимо ль,
Чтобы в те года
Люди выросли
Выше облаков,
Тише голубей,
Изоткав покров
Святости своей?
...На костях стоит
Город ласковый,
Тешит вёснами,
Бает сказками.
Люди там живут,
Люди добрые,
И не в тягость труд –
В поле бороны.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ласково тихая дремлет обитель,
Здесь кто молитвой, кто сном увлечен...
Ангел-хранитель и ангел-губитель
Реют над правым и левым плечом...
Ангел-губитель – из падшей породы,
Тянет он вниз все к земле да к земле.
Он создает виртуальные своды
И водопады в грохочущей мгле,
Лепит фасады сверкающих зданий,
Тешит садами и плотью плодов:
Яблоки зреют, смоковницы манят...
Только подумай – и символ готов.
Ангел-хранитель скромнее и тише,
Он не навязчив и чужд авантюр.
Если грешим мы – заплачет неслышно,
Если покаемся – близок, не хмур.
Двинет крылом – благодатью небесной
Тихо повеет и сгинет печаль.
Внемлет он Богу, дорогою тесной
Препровождая в просторную даль.
...Много ли, мало ль на свете ты видел –
Близок Харона безжалостный челн...
Ангел-хранитель и ангел-губитель
Реют над правым и левым плечом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ничто не колыхнет покоя.
И чисто вымыто стекло...
И даже кажется порою –
К расцвету время потекло.
Откуда это ощущенье?
Не с воска монастырских книг.
Покой и счастье – обольщенье,
До смерти только краткий миг.
Мир слишком быстро загнивает.
Но смутно чуешь в полусне,
Что жизнь прекрасная такая,
А время катится к весне.
Не в Небеса вцепившись – в землю,
Сползая в пропасть не спеша,
Мы спим, пророчествам не внемля –
Удавимся из-за гроша.
Что нам открыто было, сами
Порочим мыслями, житьем.
Не с лета ли готовят сани
Иль до морозов подождем?
Земному благолепью рады,
Готовы сотни лет прожить...
Но тухнут тусклые лампады,
И негде масла одолжить.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вернуться назад? Невозможно, не надо...
Вернуться назад – это ж столько хлопот!
Вернуться назад под двусмысленность взглядов.
Вернёшься, а там только слёзы и пот.
Вернуться, с надеждой скончаться не мучась,
Вернуться, сбежав от себя самого,
Вернуться туда, где нисколько не лучше,
Чтоб всё потеряв, не найти ничего.
Ведь жизнь – не дорога со встречным движеньем,
Здесь времени нет оглянуться назад.
А кто оглянулся, закончил крушеньем,
Бездумно испив возвращения яд.
Вернуться – всё глупости это, ей Богу!
Вернуться – всё вздор и немыслимый бред!
Зачем же опять я гляжу на дорогу,
Пытаясь найти еле видимый след?
Он пахнет предательством, пахнет раздором,
Он пахнет тоской бесприютной... Но вот,
Я вижу, я вижу – пред внутренним взором
Несчастья ли, счастья ли призрак встаёт!
Вернуться, пусть не во что (смейтесь!) обуться,
Вернуться, хотя недовольны врачи,
Вернуться, пока ещё можно вернуться,
Вернуться, раз дышишь, и сердце стучит.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сын на занятия ушёл
В глубины чёрного провала.
Накрыт к его приходу стол.
Война – не много и не мало.
Дочь на свидание ушла,
В прихожей платье поправляя,
Застёжку нервно тормоша.
Придя с войны, просила чая.
Тревожная спустилась ночь,
Жду – от вторженья вздрогнут шторы.
Они – бойцы. Как им помочь,
Сапёрам улицы и школы?
И думалось: вот мой окоп,
Я отсиделся, независим
От ратных огненных хлопот.
А с фронта нету, нету писем...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вновь сладострастны сновиденья,
Приносит ночь разлад и прю.
Господь, попустишь ли мученье
За то, что я сейчас творю?
Избавь от фальши святотатца,
Дай муку мне, чтоб чище стать.
Ведь лучше нынче исстрадаться,
Чем в ясной Вечности страдать.
Не льется плачь, не гнется выя,
Уродливо судьбы литье.
Господь, исправь пути кривые
Гоненьем, язвой иль битьем.
Терпеть доколе будешь, Боже,
Узоры злобы и вранья?
Мой день нечист и скверно ложе.
За что Ты милуешь меня?
Пролей Твой свет на злую душу,
Водой крещенской ороси,
Из тины вытащи наружу -
Исторгни, выдерни, спаси.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Все может быть. Помилуй, Господи –
Я не заслуживаю Рай.
Но сверхъестественно из волости
Небесной мне прощенье дай.
Я грешен, Господи, до мерзости,
Вся моя святость – внешний лоск.
Не ею ль в скудости и серости
Все грезил откровенный Босх?
Что мои лета подытожили?
Не сохранилось ничего...
Смогу ль теперь любить по-Божьему,
Людей и Бога Самого?
Бросался в крайность я из крайности,
А царским пренебрег путем,
Лукавством обретая радости,
Не видя ямин даже днем.
Надеясь откупиться виршами,
Людей я втайне презирал.
Хоть Тайнами питался высшими,
Да все же низко, низко пал!
Болезнь пошли мне, язву тайную,
Изобличи, но пощади,
Мою ошибку неслучайную
С судьбы, как кляксу, изведи.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...Уже не люди мы, а особи –
Без веры маемся, стеня.
Не понимаю я, о, Господи,
За что Ты милуешь меня?
Пуста Земля, всё безнадёжностью
Пропитано от крон до трав.
Но лгут напыщенные сложности,
Лишь Ты один, как прежде, прав.
Кружится снег, зима холодная,
Проледенело всё насквозь.
Безверие – понятье модное,
Един Господь, а люди – врозь.
...Листва засохшая осыплется,
А зеленеющая вновь
Переродится и очистится.
Ты погоди, не суесловь!
Здесь видим будущность отчасти мы,
А там, даст Бог – лицом к лицу.
О, неделимое Причастие –
Прикосновение к Отцу!
Посредством Сына – снова целые.
Что ты теряешь, если б знал!
Машины полные, с прицепами,
Летят в карьер, в глухой провал.
Всё катится во тьму кромешную,
Ужасней мир день ото дня.
Зачем же я с любовью мешкаю?
За что Ты милуешь меня?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вьется моя стезя –
Сетую и ликую.
Церковь бросать нельзя,
Пусть даже и такую.
Раз у неё врагов,
Недругов под завязку,
Будь же, дружок, готов
Видеть и быль сквозь сказку.
Будь же готов терпеть
(Терпим же мы любимых),
Речитативно петь,
Жить на Хлебах и Винах.
К чуши склоняться? Вздор!
Вот, посмотри – лампада,
Вот на окне узор...
Рай не осилить аду.
Так говорят отцы
С нимбами в свете кружев.
С неба плывут венцы
К людям, скорбящим в нуждах.
...Ты не тяни, вставай,
Звон колокольный слышишь?
Это стучится Рай
В воздух, которым дышишь!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Словно пульс – благовест над землей –
Это сердце церковное бьется.
Жизнь идет, оживает изгой,
Прокаженному счастье дается.
Этот колокол должен в груди
Биться, совесть на службу сзывая.
Вот удар и удар впереди,
Между ними – надежда без края
На мистический возглас Христа:
Дело доброе – верить в Мессию.
Так идти за верстою верста
По бескрайним просторам России,
И вдыхать благовест над землей
В каждой местности, в каждом селенье.
Всякий колокол с гидрою бой
Затевает под Господа сенью.
Бей же, колокол! Солнце встает,
Согревая углы и просторы.
Остановится сердце твое
И мое остановится вскоре.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

  
Прослойки, элиты и касты
Под мерным качанием вод.
Над водами просто – без масок
Простой пребывает народ.
Пусть кровь его не голубая,
И пусть не бела его кость,
Но теплится вера живая,
И в бедствиях – праведна злость,
И логика не виртуальна,
И мысль по-детски проста,
И с пашни своей, не из спальни,
Он зрит на созвездье Креста.
Любимые руки и лица –
Народ наш внимателен, тих.
Он в церковь зайти не боится
В неброских одеждах своих.
Кладет он земные поклоны,
Тернового ищет венца,
Убытки несет и уроны,
Но службы стоит до конца.
...До лавры след тянется санный,
Дым ладана, стрелы лучей,
Паломник стоит, осиянный
Упорной молитвой своей.
В такие мгновения мнится,
Что кончится время невзгод,
Что к небу взлетит колесница,
А в ней – воскрешенный народ.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.