Мужик подъехал, типа: дай мне закурить. И я бы дал,
Да не курю и забываю постоянно
О том, что нефиг по ночам бродить по улицам, когда не пьешь, не куришь
И сказать не можешь крепкого словца.
Странно. Вы как хотите, мне странно
Вот так вот запросто, за некоторый пафос очертаний,
И вообще за образ жизни получить по выражению лица.

Когда наехали на улице, тирады о погоде
Не проходят – устарели, как идея.
Предпочитаю для начала неожиданный какой-нибудь вопрос
Маразматического свойства, например:
Где я? Дяденька, дяденька, где я?
Глядишь – подействует, пойдет меня искать, потом заблудится,
Потом его найдет реаниматор или милиционер.

Нет, я не жалуюсь, я в принципе привык бы и к тому,
Что люди мирно жить не могут на планете.
И ладно б только воевали там за нефть или за газ,
А то ведь могут ни за что наподдавать средь бела дня.
Бейте. Давайте, сволочи, бейте.
Но не в таком же, блин, количестве, не в каждом переулке,
И хотя бы не ногами, и еще бы, хорошо бы – не меня.

Еще я мальчиком мечтал, что научусь красиво драться
И тогда-то хулиганам наподдам-то.
Ведь я возьму себе в товарищи Брюс Ли и Джеки Чана,
И Сильвестора Сталоне потому, что он амбал.
Лямбда. Все будут звать меня Лямбда.
Так думал я, но ошибался, а бедняга Джеки Чан
И по сегодня остается невостребованным, скачет где скакал.

А тот мужик стоит и смотрит на меня, а я стою
И на него смотрю, душою холодея.
А он стоит и ничего, но явно что-то замышляет -
Что-то страшное, к чему я совершенно не готов.
Где я? Дяденька, дяденька, где я?
Уж вы не смеете ли думать, что я мог бы к вам испытывать
Такое, что по некоторым признакам похоже на любовь?!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Редко тянет в гости к тишине-покою.
Слишком это просто – мостик над рекою.
В городе культура, в городе путаны.
Здесь одни лишь куры, овцы, да бараны.
        Здесь медведи, волки и зимой, и летом.
        Здесь, в реке, без толку пролежат монеты
        Под водой холодной лет пятнадцать – двадцать.
        Вот и превосходно. А теперь – купаться!

Заплываю кролем, забираю вправо.
Хорошо на воле по реке поплавать!
У костра погреться на закате солнца.
Водка прямо в сердце из бутылки льется.
        Я уже хороший, мне уже не важно –
        Размахнусь и брошу в воду свой бумажник,
        Как однажды в воздух, где стрекозы вьются,
        Кто-то бросил звезды, чтоб сюда вернуться.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда-нибудь я сам себя достану
И улечу в одну из жарких стран,
Где на ветвях бесплатные бананы,
И много-много диких обезьян.
Там есть один закон, довольно странный, но
Пойми его и будешь сыт и пьян, итак:
Чем выше, выше лезет обезьяна,
Тем ближе, ближе к ней висит банан.

Там хорошо, когда бананов много.
Когда их мало, тоже не беда.
Там если нет чего-нибудь съестного,
Смешное там отыщется всегда. О, да!
Там есть другой закон, довольно странный, но
Пойми его и будешь только рад, итак:
Чем выше, выше лезет обезьяна,
Тем лучше, лучше виден ее зад.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сказали красивое слово любовь,
Не зная, какая в нем кроется сила.
А он за любовь умереть был готов –
За ту, что его никогда не любила.
Из тысячи женщин он выбрал одну.
Зачем? Почему? Хорошо бы узнать бы.
Во имя любви он пошел на войну.
Дурак дураком, он пошел на войну,
Решив для себя: или смерть, или свадьба.

Был бой ни за что.  Легион был разбит,
А он уцелел – он был даже не ранен.
Любовь на войне не всегда защитит.
Любовь на войне никогда не обманет.
И бабочки вьюгой кружились над ним.
И бритую голову солнце палило.
По полю бежала к нему через дым,
Навстречу бежала к нему через дым
Не та, что его никогда не любила.

А дальше, как в сказке – им жить-поживать
Осталась минута, плюс-минус полвека:
Сидеть на диване, носки зашивать,
С трибуны вещать о правах человека.
И киснет, в боях непролитая, кровь.
И мухи метелью по комнатам кружат.
Когда-то он мог умереть за любовь,
Но так и не смог умереть за любовь,
Он, воин, теперь ставший попросту мужем.

Сказали красивое слово любовь,
Не зная, какая в нем кроется тайна.
Другой за любовь умереть был готов –
Споткнулся, упал, да и помер случайно.
А где-то любовь каблучками стучит,
И курит, и пьет, и смеется игриво...
Красивое слово красиво звучит.
Не важно, кто шепчет его, кто кричит.
Не важно, правдиво оно или лживо.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не стучи в груди моей , сердце, молотом.
Ставки сделаны уже, кости брошены.
Испытай меня, судьба, чистым золотом –
Я прошу тебя, судьба, по-хорошему.
Не ужель не захлебнусь в диком хохоте
От везения досель небывалого?
Дай мне роскоши, судьба, дай мне похоти
И принцессу под семью одеялами.

Мне все это ни к чему. Тем не менее,
Дай мне шанс ни в чем себе не отказывать.
Все на свете познается в сравнении –
Эту истину не нужно доказывать.
Я за день, за два, за три, с меня станется –
Все потрачу, до последнего рублика.
Где-то в памяти принцесса останется
Симпатичная, как дырка от бублика.

Я останусь при своем одиночестве
Среди книг не раз, не два перечитанных.
Это больше, чем любое пророчество –
Это мною не однажды испытано.
Не спасет меня игра. Тем не менее,
Ставки сделаны уже, кости брошены.
Испытай меня судьба, дай мне зрение –
Дорогое отличить от хорошего.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У меня на месяц май странная реакция:
Сам не знаю почему, тянет рисовать.
На картинах черт те что – гольная абстракция,
Ничего не разберешь, можно продавать.
Не стесняйтесь выражать чувство восхищения.
Не скупитесь на рубли, дело ж не в цене:
Это личное мое мироощущение.
И безденежье мое, личное вдвойне.

У народа денег нет. У народа – мания
Покупать себе еду каждый божий день.
Здесь имеет место быть недопонимание,
От которого, пардон, у меня мигрень.
По весне, как никогда хочется общения.
Люди нюхают весну, словно суперклей,
Игнорируя мое мироощущение.
Зачеркну-ка на цене парочку нулей.

Ярким солнышком сквозит через крону тополя
На картины, что людей радуют ценой.
На улыбочку себе денег заработаю
И с улыбочкой пойду я к себе домой.
Как цыпленок табака, до костей обглодана
Вера в то, что красота этот мир спасет.
Рисовать, так голых баб. Продавать, так родину.
Жизнь – конкретнейшая вещь. Собственно и все...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Воруют все. Легко, свободно. Когда угодно, где угодно.
Лишь у меня беда-напасть: я не могу ничё украсть.

Я мимо банка каждый вечер хожу, судьбу свою калеча.
Свою мечту хожу-душу, но пистолета не ношу.
Хожу голодный и угрюмый я мимо здания Госдумы.
Едва хватает на еду, но в депутаты не иду.

Какою мухой я укушен? Зачем закону я послушен?
Зачем хрипит в моей груди: не укради, не укради?

Мороз крепчал, мораль хирела. И я решил пойти на дело.
Я завернуть решил в один, пустой под вечер, магазин.
Мороз крепчал, а на прилавке лежали шлепанцы и плавки.
А я с деньгами, как назло. Вот повезло, так повезло.

Я все купил. Оставил сдачу. Иду по улице и плачу,
А в небе ангел сам себе играет Мурку на трубе.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

По лесам бы, по полям бы понастроили вигвамов.
На охоту бы ходили за бизонами в тайгу.
Разукрасили бы лица, воскурили б фимиамы.
Как представлю, так от смеха удержаться не могу.
Если кто-то в электричке без причины веселится,
Люди слева, люди справа назидательно молчат.
Мне понятно их молчанье, все написано на лицах:
Дать бы мне, заместо книги, тяпку, плюс пинка под зад.

За окном столбы мелькают, что вполне закономерно –
Электричеством питают электрический мотор.
Не по росту нам вигвамы. Нам, с душою безразмерной,
Можно только в электричках ощутить земной простор.
Выразительные лица расплываются в улыбках,
Поневоле проявляя свой туземный колорит.
На полу пивные пробки, пахнет вяленою рыбкой...
Есть о чем писать романы. Почему я не Майн Рид?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Растирая свой лоб, как волшебную лампу, дурак – дураком,
Он в пустую тетрадь, как в закрытую дверь, колотил кулаком.
Только с той стороны - ни шагов, ни стихов, ни намека на звук.
Наконец он уснул, не вкусивши плодов своих творческих мук.
Космос в черном плаще наблюдал из окна и смеялся над ним.
Он свистел, он швырял звезды тухлые вниз, где, совсем молодым
        Этой ночью скончался поэт, ни единой строки не сложив.
        Но до смерти его никому дела нет потому, что отныне он жив,
        Как нормальный мужик.

Он от жизни пьянел, не пытаясь сравнить ее с бочкой вина.
Не впадая в тоску оттого, что она коротка и одна.
Он на звезды глядел и почти понимал, улыбаясь едва,
Что не всякая песня звучит, если вслух произносишь слова.
Космос в черном плаще положил свою руку ему на плечо.
И в полнеба рассвет его тень на полмили обнял горячо.
        Этим утром родился поэт, ни единой строки не сложив.
        Но до этого факта ему дела нет потому, что он все еще жив,
        Как нормальный мужик.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Словно угли в печке – зарево заката.
Вдоль заката - речка, а в реке - котята.
Плавают, ныряют и, взмывая в воздух,
Лапой ударяют по луне, по звездам.
Затаились в норах полевые мыши
Закрывайте шторы. Ну-ка, тише, тише...

Полночь выгибает спину за окошком,
По земле ступая мягко, словно кошка.
Свечи задувая над пустой корзинкой,
И с ресниц срывая крупные слезинки.
А потом ложится отдыхать на крышу.
Сон тебе приснится. Ну-ка, тише, тише...

Как плывут котята по реке широкой
В сторону заката, далеко-далёко.
На печаль скупые, чуждые обиде,
Их глаза слепые начинают видеть.
Сам Господь покуда о таком не слышал.
Да свершится чудо! Ну-ка, тише, тише...

Утопили? Как же! Погубили? Где там!
Кто чернее сажи, кто другого цвета.
Плавают котята, как дельфины в море,
Под крылом заката на речном просторе.
Сам Господь покуда от души хохочет:
Это ж чудо! Чудо! Ну-ка, грянем громче!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вступительная песня комедиантов

Кто обречен жить,
Знает наверняка:
Будешь стоять за правду -
Примут за дурака.
Знает, кто продавал:
Правде цена – грош.
Самая горькая правда -
Людям к лицу ложь.
        Жизнь – это даже не сцена,
        Это – почти война.
                        К счастью – она одна.

Мир наш не так плох,
Как наш, порой, нрав.
Может быть я ошибаюсь,
Но я хочу быть прав!
Я покажу Вам
Жизнь, как она есть.
Думаю сделать это
Прямо сейчас и здесь -
        Первым сорвать маску,
        Что бы, в конце концов,
                        Не потерять лицо.

Брызги лицо жгут.
Ветер волну рвет.
Даже подумать страшно,
Что нас теперь ждет.
Или щепкой на берег,
Или камнем на дно -
Кто выбирал, тот знает:
Третьего не дано.
        Жизнь – это даже не буря.
         Мало в ней уцелеть,
                        Главное – не пожалеть.  

Песня лилипутов

Нас не пугает гром орудий,
Покуда мы не на войне.
Мы очень маленькие люди,
А значит – мирные вдвойне!.
Мы, очень маленькие люди.
Ну, очень маленькие люди.
Непобедимые вдвойне!

Где мы откусим – не убудет.
Где мы хлебнем – не быть волне.
Мы очень маленькие люди,
А значит - сытые вдвойне.
Мы очень маленькие люди.
Ничтожно маленькие люди.
Но обеспечены вдвойне!

Мы ростом хвастаться не любим,
Хотя довольны им вполне.
Мы очень маленькие люди,
А значит - скромные вдвойне.
Мы очень маленькие люди.
Удачно маленькие люди.
В такой же маленькой стране.

Песня великанов

Если руки – во,
Если ноги – во,
Жить на свете нам просто!
Презираем всех,
Кроме одного –
С нами одного роста.

А наши руки – во!
А наши ноги – во!
А в голове (тук-тук) – совсем ничего!

Говорят, что ум,
Мол, творец всего,
Ну а нам, мол, крыть нечем...
Но если руки – во,
Но если ноги – во,
То голова, пускай, мельче!

А наши руки – во!
А наши ноги – во!
А в голове (тук-тук) – совсем  ничего!

Песня лапутян

Мы -
Светлые умы,
Жаль, не лишены
Тела.
Но...
И с ним
Если захотим
В небо улетим
Смело.
        Нет,
        Это все не бред -
        В этом наш секрет:
        Летать можно в воображении...
        Лапута-пута-пута -
        Вроде парашюта в небе что-то,
        Даже великаны - лилипуты
        С высоты полета гениальной мысли.
        Оп-па!

Вам,
Земляным червям,
Не понять, как нам
Сложно
Знать,
Чем себя занять,
А на вас - плевать
Можно.
        Да,
        Есть одна беда -
        Нам нужна еда,
        Без пищи нет воображения...
         Лапута-пута-пута -
         Сыта и обута, и прекрасна,
         Если великаны, лилипуты
         Не дадут угаснуть гениальной мысли.
         Оп-па!

Песня главного пирата

О чем же я? Ах, да, я – злой пират.
Настолько злой, что сам тому не рад.
Но что с того, когда весь мир такой
В нем столько зла, что я - почти святой.

Давай, как люди будем жить -
Друг друга не любя.
Спеши кого-нибудь убить,
А то убьют тебя.
И ты поймешь, в конце концов,
Чай сам - не херувим:
Чем больше в мире мертвецов,
Тем лучше в нем живым!

О чем же я? Ах, да, я – не маньяк.
Ведь я не убиваю просто так.
Я ради денег, только ради них.
Не думайте, что я какой-то псих.

Ты в этом мире пропадешь,
Когда ты не пират.
Кто не способен на грабеж,
Не может быть богат.
Раз денег меньше, чем людей,
Кому они нужны,
То мы профессии своей
Стыдиться не должны.

Финальная песня комедиантов

В час, когда нету сил играть
Свою жизнь и не понимать,
Для чего и кому нужна
Эта роль, что всегда одна,
Расскажи мне легенду друг
Как задумались люди вдруг,
Как по-доброму и всерьез
Заблестели глаза от слез.

В час, когда на закате вновь
Вдруг прольется чужая кровь -
Так привычно, как дождь весной,
Как на кухне бульон мясной,
Расскажи мне легенду брат,
Как на кровь не похож закат,
Как надежды полна заря,
Как на свете живем не зря.

В час, когда ты не виноват,
А вокруг - настоящий ад,
Если скажет Господь: Прости,
Я тебя не могу спасти,
Ты придумай легенду сам,
Как скучает по парусам
Синий ветер любви, добра.
Подымай паруса, пора!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я люблю вспоминать, как бывало,
Словно бесом каким одержим,
Я играл рок-н-ролл по подвалам,
Нарушая совковый режим.
Было побоку качество звука –
Сколько хочешь лажай, сквернословь.
Важно было сказать слово сука,
Если песня была про любовь.

Рок-н-роллу сегодня раздолье –
Нет нужды за слова отвечать.
То, что прежде шептали в подполье,
Нынче можно со сцены кричать.
Только черт бы побрал эту сцену,
Мне бы лучше обратно в подвал.
За слова, что утратили цену
Я бы всю свою жизнь воевал.

Я пою рок-н-ролл осторожно,
По ладам неумело скользя.
Напрягает меня все, что можно,
Если нет ничего, что нельзя.
Не нужна мне такая свобода,
Скучно жить – никому не мешать.
Что за рай без запретного плода?
Запретите хотя бы дышать.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Посчитали расход. Зная цену на газ,
В кабинетах составили сметы.
В парке вечный огонь между делом погас,
Накануне погас Дня Победы.
Над железной звездой ветер облако рвал.
Клен в ненастье заламывал ветки.
Кто-то черный людей на шашлык зазывал
И глазами сверкал из-под кепки.

Бремя вечных проблем – пламя вечных огней
Никогда за людей не решает.
А война, что прошла, так сегодня о ней
Вспоминать нам никто не мешает.
Бутафорская кровь, как на свадьбе вино,
Не дает нам скучать у экрана.
Но страшнее смотреть, чем любое кино,
Как трясется рука ветерана.

Ради красных гвоздик, ради слов, что гремят,
Ради неба, в котором ни тучки,
Наряжается к празднику старый солдат –
Вот бы взять на парад свою внучку...
Но она подросла, дай-то Бог позвонит
И поздравит любимого деда.
В парке вечный огонь до сих пор не горит.
С Днем Победы, друзья, с Днем Победы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не к добру ночами снится камень с эпитафией,
Что меня, уж год как в Ницце, застрелила мафия.
После утренней газеты, после фильма-триллера
Даже дома в туалете чудятся мне киллеры.
Мне ли киллера боятся? Я не трус, не хвастаю.
Мне еще и зомби снятся страшные, зубастые.
А глаза у них - как лазер, уши – как локаторы...
Не иначе кто-то сглазил, надо к психиатеру.

Психиатер – он в халате, умный, не кусается.
Ему люди деньги платят, ежли с ним встречаются.
Хоть недешев для больного курс его лечения,
Дураков на свете много, я – не исключение.
Говорит он мне: Садитесь, смотрит с пониманием:
Это вы себя боитесь в вашем подсознании.
Говорил мне о либиде, колдовал над принтером...
Если б он тех зомби видел, сделался бы спринтером.

Я сижу, ему киваю. Вот что удивительно:
Ничего не понимаю – очень убедительно
На отборной, на латыни дал рекомендации -
Каждый день хожу отныне я на консультации.
Под откос телега мчится, пока не развалится.
От чего начнешь лечиться, тем и будешь маяться.
Впрочем, должен я признаться, жизнь моя меняется –
Зомби мне теперь не снятся – наяву слоняются.

Некрологи из газеты – как стихи читаются.
Как там киллер в туалете? Чем он там питается?
Паранойя - не зараза, не горячка белая,
Но на крышку унитаза я замок приделаю.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Весьма различны нож и шпага, хотя их цель – одна и та ж.
В ней – благородство и отвага, а в нем – разбой, хмельной кураж.
Сие различие огромно: пронзив собой живую плоть,
Она ложится в ножны скромно, благослови ее, Господь.

А нож, злодей и забияка, лишен изысканных манер –
Он может резать после драки буханку хлеба, например.
Сие различие ничтожно для тех, кто спит в земле сырой:
Им все равно, что шпага в ножнах, что нож, измазанный икрой.

Им все равно, а нам так важно, кто где погиб, когда и как:
Кто на дуэли пал отважно, а кто зарезан за пятак.
Я слышал, вкус железа кислый, а кровь – как море солона...
О, смерть, в тебе так много смысла, что жизнь тебе посвящена.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кто не ездил автостопом, тот едва ли понимает,
Что такое задушевный разговор длиною в день.
Ты водиле заливаешь – он тебе в ответ кивает.
А потом он заливает, и тебе кивать не лень.
По обочинам дороги - нескончаемое лето.
Солнце высветлило пряди на коричневом на лбу.
Дальнобойщику-водиле, автостопщику-поэту
Сил и времени хватает сочинить себе судьбу.

Это малоинтересно, это даже неприлично,
Если ты учился в школе и, при этом, был отличник.
Однозначно – второгодник, хулиган, сын прокурора.
А вот это уже тема для мужского разговора.

Всюду ждут чужие жены дальнобойщика-водилу.
Их мужья в командировках, и рога у них длинны.
Автостопщика-поэта тоже женщины любили...
До того, блин, залюбили, что теперь и ненужны.
Где-то в небе кружит коршун одинокий-одинокий.
Сердце щемит небылица. Пыль столбом из-под колес.
В человеке все прекрасно и, особенно – пороки:
Про достоинства мы шутим, а про них поем всерьез.

Между правдой и неправдой есть такое состоянье,
Что попутчикам в дороге прибавляет обаянья.
Лишь бы только не стучало ничего внутри мотора.
А ведь это - тоже тема для мужского разговора.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Рукописи горят! Еще как горят,
Я проверил сам – написал и сжег
Шестьдесят томов ни о чем стихов.
Никаких проблем. Только дом спалил.
Видно был не лучше моих стихов, но не хуже точно того дождя,
Что идет с утра и под вечер льет из последних сил, наводя тоску.
Я писал стихи о дожде, о нем, воспевал его, находил в нем смысл.
А теперь стою, промочил носки - на такой Парнас не хочу, пардон.

Я собой века не обременю.
Ни в одной из школ, даже на Луне,
Из пробирки бледных детей-сирот
Не заставят вирши мои зубрить.
Это ли не подвиг – признать себя не великим, не уникальным, не
Перспективным? Да. То есть, не совсем безнадежным – вот, что хотел сказать.
Шестьдесят томов ни о чем стихов не читал никто, но зато пришли,
Округлив глаза, посмотреть пожар, да понюхать дым, несмотря на дождь.

Вот оно мое где призвание –
Согревать людей, поджигать дома.
А стихи вообще можно не писать.
Чистые листы – то же самое,
С точки зрения возгорания, полыхания, угасания,
Удивления, восхищения. Так считаю я, потому что я.
А потом пойди, разбери – о чем я стихи писал, все равно – зола.
Скажут люди: парень безумцем был, гениальным был, шестьдесят томов

Написал и сжег...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.