Если еще не темно,
Если несло по руке,
Если тебе все равно,
Вверх или вниз по реке;

Если важны - не кровать -
Волны да свод голубой,
Если тебе наплевать,
Долог ли след за тобой;

Если от ранних седин
Лечит тебя водоем;
Если ты вышел один,
Чтобы вернуться вдвоем;

Если ошибся прогноз,
Дождь посулив на заре;
Если у кормчего нос,
Как головешка в костре;

Если живое стекло
Каплей дрожит на весле, -
Значит, тебе повезло,
Как никому на земле!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У всех ее обличий профиль свой.
Она - и облака над головой,
И в синий лес бегущая лыжня.
Струя, из крана бьющая, звеня.

С горбом верблюжьим слившийся хурджин.
Нарзан, в бутылку загнанный, как джинн.
Родник, что на камнях во тьме гремит.
Ледник, который старше пирамид.

Пурга - и град, арык - и океан.
И радуга в полнеба, и туман.
Узоры на стекле - и дождь слепой.
Могила кораблей - и водопой.

И друг, и враг, и радость, и беда...
А имя у нее - одно: Вода.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

То сомкнется, то расступится вода,
Загребает пустоту весло сырое
И в пучину зарывается второе,
За собой не оставляя ни следа.

А над правым бортом - каменный карниз,
Чей-то профиль вечный, вырубленный грубо.
И не выйти из бушующего круга,
Ни вперед, ни вспять, а только - вверх и вниз.

Но не смей робеть, поверь в свое весло,
Для тебя одно оно сейчас - опора.
Подожди! Еще гордиться будем скоро,
Что сразиться со стихией повезло.

Мы в движеньи, хоть и кажется - стоим.
Дым костровый проявился из тумана.
...А о Волге мы еще поговорим
У подножья Молодецкого кургана.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не бойцы сражений мировых,
Соразмерив жизнь и смерть впервые,
Были мы детьми сороковых,
Догоняют нас сороковые.

Не подставишь павшему плечо.
Не поставишь Красный Крест заслоном.
Сколько там добавится еще
К двадцати молчащим миллионам?

В скорбной связке мама, сын, жена,
Горсточка друзей, еще живая.
На второй заход пошла война
Наше поколенье добивая.

Никого из вас не заменю.
Лекарем не стану батальонным.
Просто, будто к Вечному огню,
Прикасаюсь к струнам раскаленным.

Апрель 1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как много грусти временами
В веселой песне молодой.
Беда, пускай она не с нами,
Не перестанет быть бедой.

Что нажито - в том нет наживы,
А есть твой фронт и прочный тыл.
Пока мы веселы и живы,
Живут и те, кто рядом был.

Нас поправляют, где неправы,
И радуются правоте.
Цветут сады, бушуют травы,
И свет звезды на высоте.

И - ясноглазы, чернобровы -
Восходят дети на пути.
Так будем, черт возьми, здоровы,
Чтоб тех, упавших, донести.

1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Немыслимый, желанный чертов круг...
Под стук колес не курится, не пьется,
И птичкой в клетке чей-то голос бьется:
Держи меня! Не выпускай из рук!

Не выпускаю...Сцеплены замком
Две пятерни, истертые до крови,
И ничего уже не нужно, кроме
Истошного страданья ни о ком;

Тетради, где под надписью Учет-
Рельефные натеки стеарина;
Чужой палатки, парусами Грина
Алеющей во тьме...По ней сечет

Рассветный дождь...Но парусом стены
Отделены от нас и дождик ранний,
И гул костровых песенных собраний,
И боль несуществующей вины...

Пусти меня! Я знаю - я больна,
Но нет на свете этой боли слаще!
Звенит пила в сырой рассветной чаще.
Ладонь твоя мягка и холодна.

Я вылечусь! А, может, ни к чему?..
Пусти к нему! - и оборвется фраза.
На перекрестке три засохших вяза.
Во все концы страны по одному

Развозят нас бесстрастно поезда.
Не отпускай! И я переболею... -
Стучат колеса. Медленно хмелею,
И жжет сквозь хмель бессонная беда.

Ты не забудешь?.. Милая моя!
Пока кипит в ведре наш вечный ужин,
Пока тебе я хоть немного нужен,
Дрожащих рук не размыкаю я.

Мое плечо хранит твое тепло,
В моих ушах по-птичьи голос бьется,
И просветленно женщина смеется:
Ты успокойся, все уже прошло -

Как дождь, как час разлуки затяжной,
Как Волга под видавшим виды ялом!
Читаю на лице твоем усталом:
С тобой, с тобой я, если ты со мной!

Я верю: всем болезням вопреки,
Ты - якорь мой, моя больная совесть...
Две девочки играют Песню Сольвейг
В четыре неуверенных руки...

Стучат колеса. Тянется строка -
Отчетливая тень неспетой песни.
Не оттолкнешь и не исчезнешь, если
Строкою дотянусь издалека?

И вновь из заоконной темноты:
Держи! Не отпускай меня, ты слышишь?..
Ты спишь. И видишь сны. И ровно дышишь.
А, может, мы не рядом - я и ты?

В пробитой шлюпке черная вода.
В глазах гипнотизера две загадки.
Лежат в обнимку не в своей палатке
Две сути: Никогда и Навсегда.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Природа парадоксам научилась:
Вокруг меня - вода, вода, вода,
И мой вагон плывет, как Наутилус,
Плывет, плывет неведомо куда.
Плывет и плавниками раздвигает
Не сизые туманы и не дождь, -
Остатки деревень: одна, другая,
Да жиденькие водоросли рощ.

Сто тысяч миль, беседуй - не беседуй,
Сто тысяч миль, а будет миллион.
Случайным пассажиром, как торпедой,
Разъезды атакуют мой вагон.
Я сам не раз в девятый вал бросался,
Чтобы сейчас, девятого числа,
На стол мне ресторанная русалка
Капусту не морскую принесла.

Глаза у ней белесы и раскосы,
Ну просто две плотицы подо лбом,
Она молчит на все мои расспросы,
Как золотая рыбка подо льдом.
Так что ж стряслось с землей и облаками?
Куда деваться от воды сплошной?..
И прорастают жабры под руками.
И опадают крылья за спиной.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

          Gm                   Cm
Ах, как трудно тебе, ах, как трудно!
       D7                Gm
Не хватает ни сил и ни слов.
    G7                Cm
И обиды твоей голос трубный
         F              В     D7
Громче всех на земле голосов.

                Gm G7   Cm
Припев : Понастроила сама
               F        В
         Из надежд терема.
               Cm       Gm
         Вот и ищешь теперь
              B7           Gm
         Своего того в толпе.

Я ж совсем на него не похожий,
Я не смыслю в твоих теремах,
Я какой-то случайный прохожий,
На тебя налетевший впотьмах.

Припев.

Нужно было тебе оглядеться,
Две руки мои прочь отвести,
Нужно вовремя было из детства
В подобающий возраст уйти.

Припев.

1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Скребнуло днище о песок,
Сырой песок береговой.
И вдруг ударило в висок:
Ведь это остров неживой!

И дрогнуло весло в руке.
И в горле скомканы слова.
Мертва пантера на песке,
И клетка черная мертва.

И этот всадник на коне,
Еще жующем удила,
И эта лодка на волне -
Коряги, корни без ствола.

Коряги - этот странный лось
И дым недвижный над трубой...
Был мертвым остров. Весь. Насквозь.
Не исключая нас с тобой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кровоток раздвоения бьется в висок:
На два дома живу, на два дома живу.
К одному тороплюсь из Тюмени в Москву,
Чтоб глядеть из окна на Рублевский лесок.

На веселый лесок очень грустно гляжу:
Поселилась тоска в этом доме моем,
Где не четверо - двое живут не вдвоем,
Где меня ты учила ходить по ножу.

Крепкий дом! Словно крепости Брестской редут:
Одолеть бы врагов - и готовый музей.
Но давно в этот дом не пускают друзей,
Потому что покой в этом доме блюдут.

Я иду по ножу, и ползет по ступне
Очень теплая кровь и стекает в траву.
На два дома живу! На два дома живу:
Этот дом - и другой, - тот, который по мне.

Он как этот совсем, в нем палас на полу,
И такой же Рубин приобщает к мирам,
И такие же краны поют по утрам,
И гурами усы прилепляют к стеклу...

Только в доме втором мне тепло, потому
Что поймут там сомненья мои и труды.
Ни грозы, ни слезы, ни беды, ни вражды,
Даже нет там ножа, чтоб ходить по нему.

В этом доме втором понимают меня:
Без чего я могу, без чего - ну никак!
Нет ни ясности в мыслях, ни силы в руках...
Правда, в доме втором я не пробыл ни дня.

Не стучался в окно, не входил наяву.
И порог не скрипел под моим каблуком.
С моим домом вторым лишь по снам я знаком.
На два дома живу! На два дома живу.

1976

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

...Послушай, эти сети непрочны.
В общении свободней тот, кто скован.
И победитель тот, кто атакован
Армадой - от любовниц до жены.

Ну так зачем мы рвемся в эту сеть,
В которой слишком велики ячейки?..
О, круг семьи, где воры и ищейки,
Где и татарин может обрусеть.

И все-таки в кромешной глубине,
Куда и самым кровным нету входа,
Самим собой - такая уж порода! -
Останется татарин. Это мне,

Скуластому, понятней и видней,
Тем более, что два десятилетья
Все привыкал метаться и хмелеть я,
Разнуздывать коня - и гнать коней, -

Как будто там, за видимым холмом -
Невидимая впадина блаженства;
Как будто - потерпи - и совершенство
Придет к тебе в сиянии немом,

И будет целый мир с тобой в родстве,
Где к пониманью вьется тропка взгляда,
Где нету слов: Предатель, Враг, Засада -
И лебеди сплошные в рукаве.

1978

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я здесь не гость. Со мною делят яства
И нежность - не по весу, от души.
И теплится звезда Непостоянства -
Бери и акварель с нее пиши!

В глубоком кресле лживая овчина -
Умелых рук и химии дитя.
И кажется мне: вот первопричина
Тому, что сердце падает, взлетя,

И я считаю: вот первооснова
Необоримой робости моей.
Как будто среди естества лесного
Вдруг заводной защелкал соловей.

Я здесь не гость. Горит в моих ладонях
Святое и безгрешное лицо,
И я ловлю себя в глазах бездонных,
И вечный круг похож на колесо.

Кружится колесо - за спицей спица, -
И в этом голубом мельканье спиц
Я вижу ясно: надо торопиться, -
И говорю себе: Не торопись!

Я здесь не гость. Я обойду квартиру.
От свечки - вздор приметы! - прикурю
И пеплом в бутафорскую мортиру,
Не знающую ядер, насорю.

Как волдыри загара у лопатки,
Как отзвук песни в лопнувшей струне,
Вспухают тени на кирпичной кладке,
В урочный час приклеенной к стене.

Молчащие, загадочные тени
Сражаются на разных скоростях.
И мне одно понятно в этой сцене:
Я ненадолго здесь. Я здесь - в гостях.

1969-1975

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Дверь, открытая не по стуку,
Враг сердечный по кличке друг...
Обреченные на разлуку,
Ошалевшие от разлук.

Даже хочется - не обязан,
И должна, да охоты нет.
Белой ленточкой перевязан
Обреченный уже букет.

Путь из Углича на Калугу,
Свет фонарика в темноте.
Обреченные на разлуку,
Обрученные в суете.

Умирающие мгновенья,
Растерявшие суть слова.
Обреченная на забвенье
Недокошенная трава.

Обреченная перекличка
Опустевшего с пустотой.
Разбегается электричка,
Слишком поздно кричать: Постой!

Подними на прощанье руку.
Дети выросли - не беда.
Обреченные на разлуку
Не расстанутся никогда.

1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Уставший бить бумажных тигров,
С башкой, укутанной в бинты,
Я весь теперь - сплошной эпиграф
К тому стиху, который - ты.

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

О, пестрые краски перрона!
Мы вместе, но каждый из нас
Особая, в общем, персона,
О каждом - отдельный рассказ.

Не чистые крови, а помесь,
Написано все на лице.
А общий для общества поезд
Появится где-то в конце.

Взойдет, как звезда из колодца.
Вот-вот я увижу его.
Двенадцать минут остается.
Никак не пойму: до чего?..

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы шагали по росе
И не ведали привала,
Только так же, как и все,
Мною ты повелевала.
Не вводи себя во грех
Ни на травах, ни в прихожих.
Отличи меня от всех -
Непохожих и похожих.

А когда-нибудь потом,
Через век, в конце недели
Я почувствую хребтом
Чью-то душу в этом теле.
И отчалит без помех
Наш кораблик от причала...
Отличи меня от всех,
Чтобы все начать сначала.

Я не знаю, сколько нам
На дорогу остается.
Не гляди по сторонам,
Просто пой, пока поется.
Оборви недобрый смех,
Утоли моя печали,
Отличи меня от всех,
Ведь другие отличали.

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это было похоже на сон.
И, тем не менее, это было.
Я так резко ударил по тормозам
И, выжав сцепленье,
Так решительно переключил скорость,
Чтобы она, хотя бы приблизительно,
Равнялась Вашей!..
Вы правы, у меня нет
И никогда не было автомобиля.
Но зато - есть теперь Вы.
А если бы все было наоборот?
И купил бы я (или выиграл, скажем,)
Даже Альфа-Ромео,
Но - без Вас?
Разве нам с Вами в этом дурацком варианте
Было бы лучше, чем теперь, когда у меня -
Ни автомобиля,
Ни Вас?..

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Это - так. Всему конец есть на свете.
Если встали под венец - будут дети.
Ну, а можно без венца. Разве долго?
Расплескалась у лица речка Волга
И растаяла вдали. Было - нету.
Что за тропы развели нас по свету?

Вот он, рядом, - телефон. Звякни - слышат.
Будто я и ты, и он - вместе дышат.
Вместе делают одно будто дело -
Было счастье. Так давно. Улетело.
И в конце иного дня - без расчета -
Спросит, знаешь ли меня, свежий кто-то.

А в ответ - в глазах туман и усталость:
Вроде, был у нас роман...
Начиталась.

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Постойте, а Вы видели,
Как ведет себя тополиный снег
Во время дождя?
Впрочем,
Для этого нужно смотреть на него,
Как я,
Хотя бы из окна на четвертом этаже...
А ведет себя этот нелепый тополиный снег
Странно.
Некорректно, как сказал бы кто-то.

...Крупнокалиберные,
Словно из авиапулемета,
Капли бьют - наискосок - вниз.
Но он,
Этот странный тополиный снег
Почему-то,
Презирая законы физики и логики,
Поднимается,
Поднимается,
Поднимается вверх!

Кто научил его этому?
Где он нашел для этого силы?
Как он сумел,
Этот летний, этот теплый снег,
Обойти законы и лета, и зимы,
И всех остальных, впрочем,
Времен года?
Ведь законы - они одни,
Одни - на всех...

Постойте. Погодите!
А не похоже ли это все на Вас?
На нас с Вами?
Ведь если бы мы с Вами
Жили по этим,
Единственным на всех, законам
И каждый раз
Обязательно падали - вниз
Под первыми же каплями дождя,
А не поднимались,
Вопреки законам физики и логики,
Вверх, -
Может быть,
Мы бы вообще не встретились?
И не было бы вовсе этого
Невероятно единого организма,
Который называется
ЯИТЫ?

1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бегал рыжий ветер по столице,
Красил ветер охрой тротуары
И ворчал на юность по старинке,
Разгоняя вымокшие пары.

То тосклив, то безрассудно весел,
Семь недель прожив в сплошном полете,
Был владыкой улиц рыжий ветер,
Был царем и богом подворотен.

А сегодня ветру очень скверно,
Грязно-серый ветер, а не рыжий
Дымно дотлевает в нашем сквере,
В рыхлый холм сметенный дядей Гришей.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Природа, как струна, напряжена.
Остановись! Через одно мгновенье
Начнется на земле столпотворенье,
Хотя еще все это - не весна.
Еще не отрешилась ото сна
Березовая белая аллея,
Но поле, от предчувствия хмелея,
Под ноздреватым снегом ждет зерна.

А знаешь, как появится весна?
...Ручей расплавил мартовскую стужу,
Рассек сугроб - и выбежал наружу.
Хотя земля еще не зелена,
Хотя еще, пожалуй, не ясна
Картин и декораций перемена,

Еще в театре не готова сцена
Для славной пьесы с именем Весна.
И все же начинается она-
Рассветной синевой в глазах любимой,
Неистребимой стаей воробьиной,
Галдящей в ожидании зерна
У вытертого насухо окна,
Которое уже раскрыто с треском...

А вот и тень грача над перелеском,
И значит - начинается весна.
Весна! Дорога к ней длинна, трудна,
Но это - изначальный круг природы.
Не береги себя. Не жди погоды.
Не пропусти, когда придет весна.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

         Hm
Нам были тропы нипочем,
C#7
мы шли на страх врагам.
          С  F#7
Он был в отряде трубачом,
Hm
он сам просился к нам.

Он не был честен, не был смел,
он врал друзьям не раз.
Но на трубе играть умел,
как ни один из нас.

Он у друзей горбушки крал,
и хлеб он прятал свой,
Но на трубе он так играл,
что все мы рвались в бой.

Мы шли под пули ставить лбы,
мы шли сквозь пыль и зной.
И только медь его трубы
вела нас за собой.

Мы шли в атаку по траве,
где кровь горит в росе.
И не любил его никто,
и все ж, любили все.

А после боя у костра,
где раны, кровь и стон
Он говорил: Ну, как игра?
И улыбался он.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.