Между нами две версты,
Сотни зданий, учреждений,
Парки, улицы, мосты,
Цепь зеленых насаждений,
Школа, детский стадион
И нелепая скульптура -
Бегуны - она и он,
Снизу подпись: физкультура.
Он бежит чуть впереди,
А она слегка отстала.
У него пролом в груди,
Светят ребра из металла.
У нее своя беда -
На ветру ее качает.
- Кто послал вас и куда? -
Я спросил. Не отвечают.
Всё бегут путем одним,
Сил последних на пределе.
Вот вопрос: она за ним
Или вместе к общей цели?
Впрочем, нам их не понять,
Мы привыкли рвать с корнями.
Не искать. Не догонять.
Ничего нет между нами.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

              А. А.
Скрипит, скрипит иголка,
Вращается пластинка,
Дрожит, дрожит под ветром
Бессмертья паутинка.
Читает стих старуха
С пластинки уцененной,
И речь звучит так глухо,
Как из трубы бездонной.
В словах ни страсти жгучей,
Ни отповеди гневной...
Как человек, живущий
Работой повседневной,
Читает стих старуха
О муже и о сыне,
Хоть мужа нет в помине
И сына нет в помине.
И нет самой старухи,
Лишь эхо ей ответом...
И вся-то связь - динамик -
Меж тем и этим светом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ветер бормочет, как вздорный пьянчуга,
В ветре летает и свищет пичуга.
Сквер облетает, пустеет, над ним
Движутся тучи - предвестницы снега,
Не замедляя тяжелого бега,
Землю дыханьем разят ледяным.
Скоро зима, все к тому...Наступили
Дни межсезонья. В домах затопили.
Вата проложена в рамах двойных,
Летние вещи в мешках нафталинных
Напоминают о сумерках длинных,
Лютых крещенских морозах ночных.
Выйдешь из дома и не воротишься,
В птаху бесчувственную превратишься,
Или заблудишься, или запьешь,
Или прикинешься кленом на время
В сквере пустынном, оставленном всеми.
Сбросишь листву. Заболеешь. Заснешь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                бабушкам и дедушке

Альбом семейных фотографий -
Страницы наших биографий.
Смотри, какими были мы!
Смотри! Не бойся удивляться,
Свои не узнавая лица,
Глаза, глядящие из тьмы.
Глаза, глядящие из тьмы.

Кто этот - с челкою битловской?
Кто этот - с внешностью библейской?
Кто тот младенец на руках?
Смешались предки и потомки,
Судьба слепа, душа - потемки,
Пух на щеках, и снег в висках.
Пух на щеках, и снег в висках.

Листай картонные страницы -
Атеистические святцы,
Молись родным... А кроме них,
Кому ты нужен в этом мире?
Тебе альбом - взамен Псалтири.
Молись родным и за родных.
Молись родным и за родных.

Альбом - их дом, все нынче дома:
Под крышей старого альбома
Лежат, - несчетно их число.
И в сходства призрачности зыбкой
Они сквозь смерть глядят с улыбкой,
И смерть прозрачна, как стекло.
И смерть прозрачна, как стекло.

Альбом семейных фотографий -
Страницы наших биографий.
Смотри, какими были мы!
Смотри! Не бойся удивляться,
Свои не узнавая лица,
Глаза, глядящие из тьмы.
Глаза, глядящие из тьмы.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кармин, ультрамарин, белила...
К чему этюдник открывать?
Меня природа обделила,
Не научила рисовать.
Брожу по скверу и тоскую,
Вожу по воздуху рукой,
То лес заснеженный рисую,
То мост, нависший над рекой.
А то легко, без подмалевка,
Как на холсте, пишу в уме
Младенца нежную головку
И женский абрис в полутьме.
И так пронзительны детали,
И так продуман каждый штрих,
Как удавался мне едва ли
Годами выношенный стих.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                ...Пряжку, Карповку, Смоленку,
                Стикс, Коцит и Ахеронт.
                        (А. Кушнер)

...Вот и рядом со мной протекает река,
Пусть мелка для сравненья с потоками ада,
Но любая река не сама по себе глубока -
Все зависит от взгляда.
Опершись на гранитный ее парапет,
Я смотрю, как размытый двойник мой трясет бородою.
Знаю точно, что там, под водой, меня нет,
Ну, а здесь, над водою?
Одинокая ласточка крыльями воздух стрижет,
Одинокая лодочка пляшет в волнах и петляет.
Что мы знаем? Вода холодит, пламя жжет,
А любовь исцеляет...
Человек - это та же река. Берега
Обозримы легко над теченьем бездонным.
И быть может, как в песне поется, четыре шага
Мне до встречи с Хароном.
Говоришь, поэтический образ, стандартный прием...
Присмотрись! Что ты видишь, рукой заслоняясь от света?
Только ласточку, лодочку, водоворот под веслом
И гранит парапета...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я приемник вплотную
Прижимаю к щеке,
Словно тяжесть земную
Примеряю к руке.
Палец ручку чуть сдвинет,
И, крута, как картечь,
Из приемника хлынет
В мир немецкая речь.
Итальянский поймаю,
В нем с испанским родство,
Пусть не все понимаю,
Пусть совсем ничего!
Весь язык - щебетанье,
Будто видишь во сне
Легких весел мельканье
В генуэзской волне.
Чередой по квартире
Чьи-то тени скользят.
Здесь, в эфире, как в мире,
Но теснее стократ.
И представить непросто,
Что стоит на шкале,
Словно в школе по росту,
Все, что есть на Земле.
От амебы последней
До планеты с людьми...
Все, что сгинет бесследно,
Только кнопку нажми.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кому-то Невский дан, кому-то дан Арбат...
Как будто Бог послал архангела с запиской
В роддом: лети, устрой! Ведь здесь чистейший блат -
Родиться на корнях истории российской.
А я? А мне? А нам? А нам не повезло:
Под окнами у нас царей не убивали,
И Свислочи Петра не пенило весло,
И Пушкин с Пугачом бывали здесь едва ли.
Но, все-таки, и тот, кто сызмальства без слез
И робости ходил под аркой Триумфальной -
Он много потерял (поверьте, я всерьез!),
Не ведая по ней тоски провинциальной.
Да разве смог бы он любить, как я могу,
Столетний парк, собор, глядящий вдаль уныло,
Немигу под землей, Кальварию в снегу...
То малое, что есть. То малое, что было.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну, хоть что-нибудь, хоть что-нибудь,
Ну, хоть что-нибудь, что-нибудь
Заверни в воспоминания,
Возьми с собою в путь.
Хоть селение, хоть улицу,
Много - улицу, хоть дом...
И не бойся стать соляным столбом,
Оглянуться на свой Содом.
Мы чужими жили в чужой земле
И в чужие земли ушли,
Только черный дым и лебяжий пух
Вслед за нами тает вдали.
Только музыка кочевья
В скрипке плачущей слышна.
И повсюду на ваших кладбищах
Наши выбиты имена.
У огня, огня нет памяти,
И замыта кровь без следа.
Не ищите нас, не зовите нас,
Мы отправились в никуда.
Города уложили в ящики,
Завернули в холст небеса.
Будьте счастливы на развалинах,
Что хранят наши адреса.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прогулка вдоль реки
Сполна тебя утешит,
Когда ничьей руки
Твоя рука не держит.
Когда на твой вопрос
Никто не даст ответа.
И жизни жаль до слез
В последний месяц лета.
Ты будешь одинок
Как отряженный в ссылку,
Когда к камням у ног
Волна прибьет бутылку,
Отхлынет тяжело,
И ты, склонившись низко,
Увидишь сквозь стекло
Измятую записку.
И в пальца теребя
Листочек из блокнота,
Прочтешь: Люблю тебя,
Хотя не знаю, кто ты.
И больше ни строки,
Ни адреса, ни знака.
Течение реки,
И чистая бумага.
Напрасно не зови,
Не всматривайся в местность -
Известности в любви
Прекрасней неизвестность.
И лишь вода дрожит,
Колебля отраженье...
Ну, что тебе, скажи,
Еще дать в утешенье?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нет коней - и позабыли,
Как давным-давно любили
С гиком-свистом, с ветерком
На коне скакать верхом.

Очага нет - и забыли,
Как когда-то так любили
Всей семьею вечерком
У огня сидеть кружком.

Веры нет - и позабыли,
Как одною верой жили,
В голода и в холода
Знали: горе - не беда.
Нет любви - и позабыли,
Как сто лет назад любили,
Как, превыше всех наград,
Почитали нежный взгляд.

Что-то, видимо, сломалось,
Умерла такая малость,
И лежит в нас, не дыша,
Сердце, память и душа.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Просыпаешься утром с таким усильем,
Словно плавал всю ночь подневольным стилем
Или неким иным занимался спортом,
Соревнуясь за золото с местным чертом.
Через час или два после пробужденья,
Выпив кофе больше, чем за день пива
Выпивает грузчик, до учрежденья
Доползаешь, как парусник до залива.
Вытекает время сквозь горло века.
В такт сердечным синкопам моргает веко.
Впрочем, все бы ладно, да в мыслях пусто:
Ни для службы нет их, ни для искусства.
За окном вперемешку зима с весною,
Снег садится в лужи и долго тает.
Ты в своей конторе подобен Ною:
От всего тошнит и, как в шторм, шатает.
А закроешь глаза, и почти что рядом
Пролетает ангел над тихим садом,
Где в траве Иоанн с воспаленным взглядом
Сочиняет книжку про мирный атом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пока к священной жертве Аполлон
Не требует поэта. Но соседи
Способны порешить: они как дети,
Им любопытно, как устроен он.
А он устроен плохо: кран течет,
Семья распалась, жизни смысл неясен.
Его не ждут ни деньги, ни почет,
Любовь не ждет, и труд его напрасен.
Он в адском одиночестве своем
Грызет зубами провод многожильный,
Соединяет строки грубым швом,
И сочиняет реквием посильный.
Ему, поэту, есть о чем пропеть,
Но он молчит и пьет, и курит много.
И некому поэта обогреть:
Уснули музы, мусор внемлет Богу.
На дне бутылки, в дымке, сквозь стекло,
Огнем нездешним плещется Эрети.
Рука дрожит, и ржавое стило
Бумагу рвет. И в дверь стучат соседи.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                        С. И.

Снег влетает в окно, снег на вещи садится и тает.
На пианино, на руки, на ноты, а он все играет.
Он не видит ни снега, ни нот, он подобен фантому,
Тени, музыке, ветру, снежинкам, кружащим по дому.
Он невидящим взглядом на хлопья глядит исподлобья,
Лепит снег человека, он - образ его и подобье.
Две руки, как две вьюги, то порознь взлетают, то вместе,
Заметают дороги, овраги, селенья, предместья.
Снег стоит за спиной, снег колючим беспамятством дышит.
Он не чувствует холода, воя и свиста не слышит.
Это - снежный этюд, это - город в снегу утопает.
Он играет. Не видит, не слышит, не знает. Играет...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Переезды, переезды -
Суматоха, кутерьма:
Лифты, лестницы, подъезды,
Двери, улицы, дома...
Так присядем на дорогу,
Живы мы, и, слава Богу,
В жизни нужно так немного -
В жизни жизнь нужна сама.
Перемены, перемены -
Прежний адрес, свежий крест.
Мы, как сумма, неизменны
От подобной смены мест.
Новый день чудесно начат,
Тот хохочет, этот плачет.
Вон - диван выносят, значит,
В самом деле - переезд.
Мы - верблюды, мы - цыганы,
Мы - кочевников орда.
Хоть пусты наши карманы,
Нам и горе - не беда.
Пусть над нами нету крыши,
Тот над нами, кто всех выше:
Он нас видит, он нас слышит,
Он нас шлет невесть куда.
Видно эта свистопляска
Ожидает нас и впредь:
Книги, детская коляска -
Грузовик гружен на треть.
Так присядем на дорогу,
Живы мы, и слава Богу!
В жизни нужно так немного,
Чтоб суметь не умереть.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

              А. К.

Перебираешь, смакуешь,
То отойдешь на шажок,
То подойдешь и рукою
Трогаешь робко предмет.
Словно о чем-то тоскуешь:
Щелка, щербинка, штришок -
Были, и надо ж такое,
Были, а нынче вот нет.
Ходишь, обходишь кругами,
Ласточки гнезда так вьют,
Шепчешь названья часами:
Мрамор, бегония, кедр...
Словно богини с богами
В недрах предметов живут,
Словно возникли мы сами
Из черноты этих недр.
Трещинка, выступ, морщина,
Льдинка, пушок, пустота,
Крошка, пылинка металла,
Боже, какая тоска!
И вылезает мужчина
За огражденье моста.
В жизни ему не хватало
Щелки, щербинки, штришка.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ни приюта, ни ночлега,
Ни порыва, ни огня...
Нету ближе человека,
Чем собака, у меня.
Дождь холодный, вечер темный,
По аллее налегке -
Путник поздний, пес бездомный
На коротком поводке.
Так мы шли неторопливо:
Пес грыз кость, а я пил пиво.
Сквер качался, век кончался,
Я с самим собой прощался.
Независим, не обязан
Никому и ничему.
В этой жизни я привязан
Только к другу своему.
Так гуляли мы в субботу,
Как в замедленном кино,
Одиночеству в угоду
И собаке заодно.
Раз - фигура, два - фигура,
Поводком - литература.
Как две тени - пес и гений:
Бунин, Чехов иль Тургенев.
Все рассказано когда-то,
Все случалось с кем-нибудь...
Жизнь пуста, судьба горбата,
Грусть в горсти сжимает грудь.
В шерсть зароюсь с головою,
Несуразный как Му-Му,
И завою, и завою,
Вторя другу своему.
Дождь холодный, сквер бездонный.
Кто ведущий, кто ведомый?
Путь теряется во мраке,
Ни меня нет, ни собаки...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В листве кипят потоки света,
И птицы людям свысока
Кричат, что наступают лета
Неудержимые войска.
И впрямь летят, пчелиный маршал
Сто эскадрилий шлет в поход,
Шестью конечностями машет:
Вперед! вперед! вперед! вперед!
Жуки идут в строю железном,
На солнце панцири блестят,
И в ополчении небесном
Стрекозы быстрые парят.
Улитки, гусеницы, мушки -
Встают на битву, как одна...
Свистит картечь, грохочут пушки,
Идет гражданская война.
Борьба за власть в стране растений
Взорвала насекомых клан.
Об этом пучеглазый гений
Создаст эпический роман.
Там будут беды и победы,
Паденья Трои и Хивы,
Свои герои и поэты,
Свои предатели, увы...
Роман окончится печально
Всеобщей гибелью бойцов,
Когда вмешается случайность
В лице осенних холодов.
А я, двуногий и бескрылый,
Как Бог, детей земли прощу.
Легко вздохну над их могилой
И осень в легкие впущу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А для тех, кто когда-то сорвался, собрал чемоданы,
Укатил-улетел, наши радости кажутся странны.
Им чудны наши беды, у них - даже беды другие.
Но и мы и они,
Но и мы и они,
Но и мы и они друг без друга больны ностальгией.

Вот как встретимся где-то: у нас ли, у них - все едино,
Все же лучше у нас - здесь прошла наших дней половина.
Правда, лучше у нас, ибо все мы российские дети, -
Словно не было их,
Словно не было их,
Словно не было их — разлучивших нас десятилетий.

И поедем в Прибалтику: в Ригу махнем или в Вильнюс.
И за лишний червонец швейцар нам отпустит навынос,
И на третьей бутылке минувшим набухнет плацента,
Заслезятся глаза,
Заслезятся глаза,
Заслезятся глаза, и очистится речь от акцента.

И в гостиничном номере, на перекрестке вселенной,
Будем петь о любви, о любви и о жизни нетленной.
Да и что наши встречи в пространствах земных, как не чудо?
Я туда не хочу,
Я туда не хочу,
Я туда не хочу, а они не вернуться оттуда.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Десять дней прошло с тех пор,
Как ушел я, словно вор,
По карнизу при луне.
Кто здесь помнит обо мне?

Льва узнают по когтям,
Человека - по костям,
А поэта и певца -
По осколкам бубенца.

В пятьдесят седьмом году
С папой за руку иду,
И звенит со всех сторон
Неумолчный этот звон.

Пахнет подвигом портфель,
Сладок лед, как карамель,
Октябрятской звёздки свет
Ярче Божьей. Бога нет.

Все течет наоборот.
Merry Christmas! Новый год!
В полночь входит Дед Мороз
С полными глазами слез.

Пустота в его руке.
Джаз играет вдалеке.
Вот, опять я опоздал -
Кончен, кончен школьный бал.

Пробиваются усы,
Смотрит Гамлет на часы,
Время Гамлету решать:
Уезжать - не уезжать

В земляничные поля,
Шприцем душу веселя.
Что кому: вот тайна тайн!
Das ist mein und das ist dein.

Ночь. Не выдернуть корней.
Хоровод нагих теней.
Чей-то шепот как в бреду:
С кем я за руку иду?

И куда ведут меня?
Тот, кем был когда-то я, -
Он внутри или вовне?
Кто здесь помнит обо мне?

Горечь дыма на губах.
Оба сына на руках.
Силуэт жены в окне.
Кто здесь помнит обо мне?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Композитор по ночам
Пишет гаечным ключом -
По трубе по водосточной
Льется музыка ручьем.

Бьются ноты о карниз,
Это ночь пугает нас,
Что-то с нами происходит
В полуночный этот час.

Зеленеет левый глаз,
И душа меняет галс,
Веселящий входит газ,
Как в вальсирующих вальс.

Это - фуга Дождь-минор,
Каждый жив на свой манер:
Погрузи в сознанье взор -
Встретишь чудищ и химер.

Вот проходят чередой
Те, кто прежде был тобой:
Мальчик, юноша, мужчина -
Словно рыбы под водой.

Каждый жил в твоей судьбе,
Что осталось на трубе?
Тридцать три, такая дата, -
Композитор не в себе.

Композитор по ночам
Пишет гаечным ключом.
Пишет гаечным ключом.
Пишет гаечным ключом.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Карта города - улочек узких зигзаги,
Тонких речек извивы, условные знаки,
Штрих-пунктирные линии, точек разбег...
Полустертые судьбы на желтой бумаге,
Как товары, покрытые пылью, в сельмаге.
Девятнадцатый век.
Вот - Соборная площадь. Шаги по брусчатке.
По Койдановской вниз, словно с вечностью в прятки,
Особняк двухэтажный в четыре окна.
Тишина. Есть загадка, но нету отгадки:
То откуда-то музыка как в лихорадке,
То опять тишина.
Ах мазурка, мазурка - цветенье каштана,
Ты, как ветер в листве, возникаешь нежданно
И приводишь к раскрытому настежь окну.
В этом доме семнадцатилетняя панна
По субботам играет на фортепиано
Век мазурку одну.
De ja vu, это было уже, это было -
До рожденья, взросления, любви и могилы,
Это будет когда-нибудь с кем-то еще.
На Койдановской стрелка свой круг завершила,
Ударяюсь о время - здесь время застыло.
Потираю плечо.
По Койдановской собственной тенью во мраке
От столетних страстей пробираюсь в полшаге,
Спотыкаясь, от века бегу своего,
Продираюсь сквозь ткань пожелтевшей бумаги
В сердце города, в эти поблекшие знаки,
Как в себя самого.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                 Кате

Вот я вижу впервые тебя, ты чай разливаешь по чашкам
(Вам, может быть, кофе с лимоном? Да-да, если можно!).
Лампа без абажура, потертая старая мебель...
Мать твоя наблюдает вполглаза за мной, я ей нравлюсь пока,
(Конечно же - физик, почтителен, шутит понятно).
Она говорит, что лет двадцать назад не однажды бывала
У родителей: Гиночка, Яков Евгеньевич - чудная пара!
Ты все ниже ко мне наклоняешься, через плечо переносишь
Остроносый кофейник, в затылок мне дышишь.
Минута проходит, другая...
Кофе льется на скатерть. Рапид. Бесконечный кофейник.
Давно уже гости ушли и посуда разбилась,
А кофе все льется и льется. И ты улыбаешься,
Я улыбаюсь, как будто все так и должно было быть.
Ломтик янтарный лимона в окне догорает.
Лампа без абажура, потертая старая мебель...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Бывает так, исхоженным путем,
Заученным до метра с колыбели,
Идешь и замечаешь новый дом,
И новый двор, и новые качели.
И рядом с новым домом - новый сад.
Там новые скамейки и дорожки,
И на скамейках парами сидят
И что-то вяжут новые старушки.
Воинственная эта новизна,
Как выпавшего снега белизна
Не терпит никакого искаженья.
И хочется прошедшее вернуть,
И на себя из зеркала взглянуть,
Чтобы лица запомнить выраженье.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

О, Божий мир! Осеннею порой
Мне жалоба слышна в твоих глаголах.
За окнами повис туман сырой
И замер на ветвях деревьев голых.
Черчение в разлитом молоке,
Размытые фигуры и предметы.
Здесь - птицы сбились в клин, там - зонт в руке,
По букварю знакомые приметы.
Когда-то я в преддверье октябрей,
Заслышав первых капель слабый шорох,
Твердил уныло: Только бы скорей
Окончились и мрак, и мразь, и морок!
Как видно, юность жалости чужда...
Но время головы моей коснулось,
И прежде неуемная вражда
С годами тихой дружбой обернулась.
И вот, какой-то новый смысл узрев,
Я вижу - жизнь со смертью неразлучны.
И жалобы безлиственных дерев
Так жалобе моей души созвучны!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.