Я лежу себе на гробовой плите,
    Я смотрю, как ходят тучи в высоте,
    Как под ними быстро ласточки летят
    И на солнце ярко крыльями блестят.

    Я смотрю, как в ясном небе надо мной
    Обнимается зеленый клен с сосной,
    Как рисуется по дымке облаков
    Подвижной узор причудливых лесов.

    Я смотрю, как тени длинные растут,
    Как по небу тихо сумерки плывут,
    Как летают, лбами стукаясь, жуки,
    Расставляют в листьях сети пауки...

Слышу я, как под могильною плитой,
Кто-то ежится, ворочает землей,
Слышу я, как камень точат и скребут
И меня чуть слышным голосом зовут:

Слушай, милый, я давно устал лежать!
Дай мне воздухом весенним подышать,
Дай мне, милый мой, на белый свет взглянуть,
Дай расправить мне придавленную грудь.

В царстве мертвых только тишь да темнота,
Корни крепкие, да гниль, да мокрота,
Очи впавшие засыпаны песком,
Череп голый мой источен червяком.
Надоела мне безмолвная родня.
Ты не ляжешь ли, голубчик, за меня?

    Я молчал и только слушал: под плитой
    Долго стукал костяною головой,
    Долго корни грыз и землю скреб мертвец,
    Копошился и притихнул наконец.

    Я лежал себе на гробовой плите
    Я смотрел, как мчались тучи в высоте,
    Как румяный день на небе догорал,
    Как на небо бледный месяц выплывал,
    Как летели, лбами стукаясь, жуки,
    Как на травы выползали светляки...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сквозь дикий грохот катастроф
Твой чистый голос, милый зов
Душа услышала когда-то...

Нет, не понять, не разгадать:
Проклятье или благодать,-
Но петь и гибнуть нам дано,
И песня с гибелью - одно.
Когда и лучшие мгновенья
Мы в жертву звукам отдаем -
Что ж? Погибаем мы от пенья
Или от гибели поем?

А нам простого счастья нет.
Тому, что с песней рождено,
Погибнуть в песне суждено...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Недобрый дух повел меня,
Уже лежащего в могиле,
В страну подземного огня,
Которой Данте вел Вергилий.

Из первого в девятый круг
Моя душа была ведома -
Где жадный поп, и лживый друг,
И скотоложец из Содома.

Я видел гарпий в том леске.
Над тем узилищем, откуда
В нечеловеческой тоске
Бежал обугленный Иуда.

Колодезь ледяной без дна,
Где день за днем и год за годом,
Как ось земная, Сатана,
Простерт от нас до антиподов.

Я грешников увидел всех:
Их пламя жжет и влага дразнит,
Но каждому из них за грех
Дан только ужас вечной казни.

-Где мне остаться?- я спросил
Ведущего по адским стогнам.
И он ответил:- Волей сил
По всем кругам ты будешь прогнан.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Семь лет назад я вышел из тюрьмы.
А мне побеги,
Все побеги снятся...
Мне шорохи мерещатся из тьмы.
Вокруг сугробы синие искрятся.

Весь лагерь спит,
Уставший от забот,
В скупом тепле
Глухих барачных секций.
Но вот ударил с вышки пулемет.
Прожектор больно полоснул по сердцу.

Вот я по полю снежному бегу.
Я задыхаюсь.
Я промок от пота.
Я продираюсь с треском сквозь тайгу,
Проваливаясь в жадное болото.

Овчарки лают где-то в двух шагах.
Я их клыки оскаленные вижу.
Я до ареста так любил собак.
И как теперь собак я ненавижу!..

Я посыпаю табаком следы.
Я по ручью иду,
Чтоб сбить погоню.
Она все ближе, ближе.
Сквозь кусты
Я различаю красные погоны...

Вот закружились снежные холмы...
Вот я упал.
И не могу подняться.
...Семь лет назад я вышел из тюрьмы.
А мне побеги,
Все побеги снятся...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На рассвете родятся над бухтой туманы,
На рассвете и выйду я из Магадана
По тропиночке узкой на северо-запад...
Низко вытянет стланник мохнатые лапы.

Тяжело пролетит незнакомая птица,
В тишине камыши осторожно вздохнут.
Недовольный медведь над водою склонится,
Капли с морды дремучей в ручей упадут.

Не сердись, а собраться мне в путь помоги.
На рассвете опять все начну я сначала.
Ночью ветер принес хвойный запах тайги,
И дорога под сердцем моим постучала.

Этой ночью тревогой повеяло с гор.
Это ветер ночной мне шепнул, не иначе:
Есть далекий ручей с гордым именем Норд,
Есть далекий распадок - распадок Удачи.

На рассвете родятся над бухтой туманы,
На рассвете и выйду я из Магадана.
Будут горы молчать, красотою маня.
Будет легким рюкзак за спиной у меня.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Над Россией высоко свист,
Парусиновый, жесткий свист!
По чащобам расстелился свист,
Опрокидывает листья в омуты.
Над хороминами свист повис,
И подрагивают бревнами хоромы-то.

Рассвистался по Руси соловей.
Свист над лесами и над долами.
Позолоченные маковки с церквей
Скатываются, что головы.

Надо приструнить скорейше, скорейше
Соловья, Соловья-зачинщика.
Этот свист, этот свист и эти песни
На Руси, конечно, лишние, лишние, лишние!..

Раскачался Разбойник - любо!-
На сучке: влево - вправо - крен.
А дубина - обломок дуба -
У смутьяна промеж колен.
У смутьяна рваное ухо.
(О, Разбойник еще тот!)
Знает: надо дубину ухнуть,
А дальше - сама пойдет!

Знает: надо песню заначить,
А дальше - сама пойдет!
С дубиной звенящей
Не пропадет.

Злющий за бором свист,
Рушит заборы свист,
Слушай разбойный свист,
Ты, опустивший ус
Вечный Иван-дурак,
Приподнимай, русс,
Кол и кулак для драк.

Слышишь: свист от подземных искр
И до заоблачных верхов...
Как бы ни было тошно, а свист
Над Россией испокон веков!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На темном склоне медлю, засыпая,
Открыт всему, не помня ничего.
Я как бы сплю - и лошадь голубая
Встает у изголовья моего.

Покорно клонит выю голубую,
Копытом бьет, во лбу блестит огонь.
Небесный блеск и гриву проливную
Я намотал на крепкую ладонь.

А в стороне, земли не узнавая,
Поет любовь последняя моя.
Слова зовут и гаснут, изнывая,
И вновь звучат из бездны бытия.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В землянке, на войне, уютен треск огарка.
На нарах крепко сплю, но чуток сон земной.
Я чувствую, ко мне подходит санитарка
И голову свою склоняет надо мной.

Целует в лоб - и прочь к траншее от порога,
Крадется на носках, тихонечко дыша,
Но долго надо мной торжественно и строго
Склоняется ее невинная душа.

И темный этот сон милее жизни яркой,
Не надо мне любви, сжигающей дотла,
Лишь только б ты была той самой санитаркой,
Которая ко мне в землянке подошла.

Жестокий минет срок - и многое на свете
Придется позабыть по собственной вине,
Но кто поможет мне продлить минуты эти
И этот сон во сне, в землянке, на войне.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

    Мы с тобой народная милиция - ать-два!
    Беспорядки в пух мы разнесем - на пле-чо!
    Грудью до победы будем биться мы - Кру-гом!
    С пьянством, с хулиганством, с бардаком - сражаться
    С пьянством, с хулиганством, с бардаком!

Будем беспощадны мы и бдительны - ать-два!
Страх не будет вовсе нам знаком - на пле-чо!
И пора кончать незамедлительно - кру-гом!
С пьянством, с хулиганством, с бардаком - покончим
С пьянством, с хулиганством, с бардаком!

    А когда исчезнут воры-пьяницы - ать-два!
    И пойдет милиция на слом - на пле-чо!
    Вот тогда пойдут у нас гуляния - кру-гом!
    С пьянством, с хулиганством, с бардаком - гулянки
    С пьянством, с хулиганством, с бардаком!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не вспыхнет свет в заплаканном окошке,
Тебя уже не жду и не зову.
Одна я ухожу по стылой стежке
Искать в лесу былую сон-траву.

Уйду под опустевшие березы,
Роняющие позднюю листву,
Туда, где по весне ты утром росным
Пушистую дарил мне сон-траву.

Не вспыхнет свет в давно забытом доме.
Шуршит заледенелая листва,
Но греет до сих пор мои ладони
Пушистая былая сон-трава.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Начинается полет.
Подо мною приседая
алый конь копытом бьет,
вьется грива золотая.

За рекою по лугам
табуны отзывно ржали.
По курчавым облакам
наши тени пробежали.

Задыхаться начал я.
На коне белеет пена.
Страшно вертится земля,
удаляясь постепенно.

Спеленал движенья зной,
нас не видно и не слышно.
Между небом и землей
мы повисли неподвижно.

Что мне в жаркой красоте!
Что мне конская свобода!
На подобной высоте
не хватает кислорода.

То ли дело табачек
да бутылка самогонки,
едет старый мужичек
на мохнатой лошаденке.

Носом яблоко клюет,
смутно видит, засыпая:
алый конь копытом бьет
вьется грива золотая.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Спроси, уезжая: Куда пойдешь?
Отвечу: Домой пойду.
Мой дом - трамвай и тихий дождь,
Мои аллеи в саду.

А ты в этом доме - случайный гость.
Ложится ковром песок.
Дают хозяину хлеб и кость,
А гостю лучший кусок.

Ты съел кусок? Уезжай назад.
Такая прямая речь.
Мне надо хранить мой дождь и мой сад,
Трамваи мои беречь.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! Ты все реже, реже
Расшивеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Будь же ты во век благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ненастной ночью и средь бела дня
Бегу себе ни валко и ни шатко.
Хоть вроде я и крепкая лошадка,
Никто не хочет ставить на меня.
Мне скучная дистанция досталась.
Но где-то там, на тысячной версте,
За тень доверья, за любую малость
Я бы принес вам счастье на хвосте.
Поверьте слову старого коня,
Не упустите редкую удачу!
Вот вы купили пирожок.
А сдачу -
Что вам терять?- поставьте на меня.
Поставят, как же! есть другой заезд,
Где что ни конь, то писаный красавец.
Тот бьет копытом,
Этот землю ест,
Готовый мчать, планеты не касаясь,
Минут так... пять,
А может, даже семь.
О этот мир легчайшего азарта,
Где результат - как выпавшая карта:
Он жизни не касается совсем.
Играть всерьез не любят игроки.
И долго ждать не любят -
Мир не вечен.
На марафонцев ставят чудаки,
Которым, кроме сердца, ставить нечем.
Я с ними весь. Но быть у них в долгу -
Не значит ли терять свою дорогу?
Нет ставок?
Нет.
Ну что! И слава богу...
Сам на себя я ставлю и бегу.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не сжалится идущий день над нами,
Пройдет, не оставляя ничего:
Ни мысли, раздражающей его,
Ни облаков с огнями и громами.

Не говори, что к дереву и птице
В посмертное ты перейдешь родство.
Не лги себе!- не будет ничего,
Ничто твое уже не повторится.

Когда-нибудь и солнце, затухая,
Мелькнет последней искрой - и навек.
А в сердце... в сердце жалоба глухая,
И человека ищет человек.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Старый мед, хмельное пиво,
Пряных трав настой игристый...
Одурманенный, валюсь я
В замирающие листья.

А кругом толпа теснится -
Пестрый шелк, цветные ризы:
Лес разгульно веселится
На своей роскошной тризне.

Звонких листьев фейерверки
Рассыпая в небе синем,
Обливает меня жаром
Пламенеющий осинник.

Только мне уж не согреться,
Я и сам, как эти листья,
Отшумел свое, отгрезил...
Не дрожи, моя осинка!

Славно так тебя коснуться,
По коре погладить нежной...
Только мне уж не проснуться,
Не зазеленеть, как прежде.

Старый мед, хмельное пиво,
Горьких трав настой душистый.
Одурманенный, лежу я,
И ко мне слетают листья.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Трется сердитое море
Хребтом о дно корабля,
Затерялась во влажном просторе
Далеко позади земля.

И ведет рука капитана
Корабль к иным берегам,
Но какие увидим страны -
О том неизвестно нам.

Мы заперты в трюме глубоком,
Позабыли о свете дня,
Иногда мы слышим - высоко
Над нами шум, беготня.

Мы слышим рев непогоды,
Матросский говор и стук.
Нам приносят пищу и воду
И вновь закрывают люк.

Мы людьми и богом забыты.
Закрутил и несет нас черт.
А море бьется сердито
Волной в корабельный борт.

Далеко позади земля...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я беден, одинок и наг,
Лишен огня.
Сиреневый полярный мрак
Вокруг меня.

Я доверяю бледной тьме
Мои стихи,
У ней едва ли на уме
Мои грехи.

И бронхи рвет мои мороз
И сводит рот,
И, точно камни, капли слез
И мерзлый пот.

Я говорю мои стихи,
Я их кричу.
Деревья голы и глухи,
Страшны чуть-чуть.

И только эхо с дальних гор
Звучит в ушах,
И полной грудью мне легко
Опять дышать.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ой-е-ей, я несчастная девчоночка,
Ой-е-ей, замуж вышла без любви,
Ой-е-ей, завела себе миленочка,
Ой-е-ей, муженек, ты не гневись.

    Ах, зачем же его полюбила я?
    Зачем стала целовать?
    Хошь режь меня,
    Хошь ешь меня,
    Уйду к нему опять!

Ой-е-ей, ты замки на дверь накладывал,
Ой-е-ей, все наряды мои рвал.
Ой-е-ей, а я нагая с окон падала,
Ой-е-ей, а меня милый подбирал.

    Ах, зачем же его полюбила я?
    Зачем стала целовать?
    Хошь режь меня,
    Хошь ешь меня,
    Уйду к нему опять!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Один судак - большой чудак,
Большой чудак, большой чудак,-
Который жил в реке,
Умел молчать, умел молчать,
Умел молчать, умел молчать
На чистом
На французском языке.
Мэ-уи-но-э!

Его просили все вокруг,
Ну все вокруг, ну все вокруг -
Ужи, ежи, чижи, моржи,
Стрижи и трясогузки:
-Ну, помолчите, милый друг,
Ну, помолчите, милый друг,
Немного
По-французски.-
Мэ-уи-но-э!

Он ничего не отвечал,
Не отвечал, не отвечал...
. . . . . . . . . . . .
Но все молчал, но все молчал,
Но все молчал, но все молчал -
Конечно,
По-французски!
Мэ-уи-но-э!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нет, не к морю хочу я, не к югу,
А хочу я уйти босиком
В синий край есть холодную клюкву,
Чуть покрытую хрупким ледком.

Хвойным ветром хочу я напиться,
Посидеть у ночного огня,
Там, где старая добрая пихта
Так давно поджидает меня.

Как мне хочется солнцем и зеленью
Подышать над далекой рекой.
Как мне хочется вновь эту землю
Тронуть нежной сыновней рукой.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Заброшу я постылое жилище,
Оставлю я все меды, что вкусил,
Веселым неотчаявшимся нищим
Отправлюсь по светающей Руси.
Я буду улыбаться песням птичьим
И в каждом доме - пусть я незнаком -
За добрый нрав
И доброе обличье
Меня накормят бабы молоком.
А только перед вдовьею избушкой
Сочувственно поникну головой -
И вновь запахнут руки свежей стружкой
И жирной свежескошенной травой.
Я снова стану светлым и высоким.
И вдруг почую: точно из земли
В меня пойдут живительные соки,
Что сквозь асфальт пробиться не могли.
Я напеку грибов,
Спалю валежник
И с доброй думой о грядущем дне,
Счастливый исповедавшийся грешник,
Усну на досыхающей копне.
А утром я почувствую как милость,
Что солнышко взошло на небосвод,
Что все в душе оттерлось и отмылось,
И жизнь теперь
По-новому пойдет.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

С           G         С     Am
На античной вазе выступает
            E7         Am   G
Человечков дивный хоровод.
С   F      G          С A7   Dm
Непонятно кто кому внимает,
                  G    С
Непонятно кто за кем идёт.

        Глубока старинная насечка.
        Каждый пляшет и чему-то рад.
        Отыщу средь них я человечка
        С головой, повернутой назад.

Он высоко ноги поднимает
И вперед стремительно летит,
Но как будто что-то вспоминает
И назад, как в прошлое, глядит.

        Старый мастер, резчик по металлу,
        Жизнь мою в рисунок разверни.
        Буду я кружиться до отвалу
        И плясать не хуже, чем они,

И в чужие вслушиваться речи,
И под бубен прыгать невпопад,
Как печальный этот человечек
С головой, повернутой назад.

1967

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А родился-то я в рубашечке зашит,
- Богатым будет он,- родня твердила вся,
С тех пор хожу - в карманах дырочки да вши,
В одной рубашечке, в которой родился.

Я родился с нательной родинкой большой,-
Сулили счастье в жизни мне и благодать.
С тех пор таскаю эту блямбочку с собой,-
Она мне родина, и дом мой, и кровать.

Я родился под лай собаки во дворе,
Мильон друзей пророчил мне окрестный люд.
С тех пор всегда в любой собачьей конуре
Я нахожу тепло, и ласку, и приют.

Эх, нагадали ж вы мне, люди, что не то,
Эх, испоганили ж вы жизнюшку мою,
Но я на вас не обижаюсь ни за что,
А я для вас вот эту песенку пою.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Над городом - сон, над полями - тьма,
Но жизнью ночною живет тюрьма,
До света огни в коридорах горят,
До света ходят, ключи звенят.

Окно открывается там и тут,
И сонные люди с постелей встают,
И за спину руки, походкой раба
Идут туда, где их ждет судьба,

Где жизнь, и работа, и каждая связь
Разбиты, разорваны, втоптаны в грязь...
А рядом другой лежит и молчит...
Как страшно тому, кто в тюрьме не спит!..

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.