В далеком и страшном тринадцатом веке,
Когда вдруг на Русь налетела Орда,
От крови славянской запенились реки,
Исчезли в огне села и города.
Но Русь боролась, строилась, жила,
Хоть двести лет в неволе провела.

        О Русь, святая Русь, Русь летописная,
        Ты помянула павших тихой тризною.
        О Русь, святая Русь и многогрешная,
        Рвалась к свободе ты сквозь тьму кромешную.

Семнадцатый век опрокинулся в смуту,
Плодя самозванцев на русской земле.
И виделась Русь уже взятой кому-то,
И польская знать пировала в Кремле.
Но вновь Россия выстоять смогла,
Хоть двадцать лет она к свободе шла.

        О Русь, святая Русь, Русь легендарная,
        У трона твоего – толпа бездарная.
        О Русь, святая Русь и многогрешная,
        По жизни ты идешь тропой неспешною.

Каких-то полвека назад это было –
Фашисты под Питером и под Москвой.
Война ни людей, ни земли не щадила,
И птицы метались над черной травой.
Но ты, Россия, боль превозмогла,
Четыре года ты к победе шла.

        О Русь, святая Русь, Русь бесконечная,
        Ты заслужила славу, славу вечную.
        О Русь, святая Русь и многогрешная,
        Пусть за зимой нахлынут воды вешние.

С седой старины от Днепра до Амура
Незваных гостей отбивала ты, Русь.
Но сколько потерь от своих самодуров
Несла и несешь – я считать не берусь.
От смуты к смуте ты веками шла,
Когда же ты свободною была?

        О Русь, святая Русь, Русь православная,
        Соборная, великая, бесправная.
        О Русь, святая Русь и многогрешная,
        Ты на Земле, но ты – земля нездешняя.

        О Русь, святая Русь, Русь православная,
        Соборная, великая, бесправная.
        Ты на Земле, но ты – земля нездешняя.
        Как ты, святые мы и многогрешные...

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Можно ли в России на стипендию прожить,
Если хочешь за диплом здоровье положить?
Что же нынче можно на стипендию купить? –
Шиш на постном масле. Лучше сразу уж пропить.

        Эх, стипендия, моя стипешка!
        Хоть разок, браток, по полной врежь-ка!
        Эх, стипендия, моя стипуха!
        Что ты есть, что нет – одна житуха!

Эх, судьба студента, до чего же ты горька –
В день полбулки хлеба, полбутылки молока.
Сяду за учебник – непосилен этот труд.
Скоро все студенты, точно мухи, перемрут.

        Эх, стипендия, моя стипешка!
        Стать ферзем всегда мечтает пешка.
        Эх, стипендия, моя стипуха!
        До чего ж достала голодуха!

Бедные родители из кожи лезут вон.
Если в доме есть студент, то дом ваш обречен.
А в родном правительстве студентов, видно, нет.
Вот бы им попробовать студенческий обед!

        Эх, стипендия, моя стипешка!
        Ну, хоть пару дней меня потешь-ка!
        Эх, стипендия, моя стипуха!
        Боже мой, к спине прилипло брюхо.

Если хочешь выжить, надо вкалывать идти,
Ну, не воровать же, или... Господи, прости!
Вот бы депутатов на стипешку посадить,
А потом хотя б семестр за ними последить!

        Эх, стипендия, моя стипешка!
        На орла бросал, а вышла решка!
        Эх, стипендия, моя стипуха!
        Пожелай мне ни пера, ни пуха!

И все ж студента голыми руками не возьмешь,
Пусть в кармане у него лишь на аркане вошь.
И ее он в дело пустит, если не простак.
Кто студентом не был, тот не видел ни черта!

        Эх, стипендия, моя стипешка!
        Ты куда рванула, что за спешка?
        Мне с тобой светло, тепло и сухо.
        Не бросай меня, моя стипуха!

        Эх, стипендия, любовь до гроба!
        Будем вместе – выживем мы оба.
        Ты моя мечта о корке хлеба.
        Ты - не деньги, ты – подарок неба!
        Талисман ты мой, моя ты крыша.
        Ты – не деньги, ты – знаменье свыше!
        Ты – не деньги... Ты – не деньги!..

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я в земле обетованной не бывал,
Голос предков что-то все меня не звал.
Я в провинции сибирской жизнь прожил,
С кержаками да чалдонами дружил.

        Есть запись в пункте пятом,
        Что я – еврей, ребята.
        Но жутко непонятны мне идиш и иврит.
        Зато не хуже брата
        Владею русским матом
        И просажу зарплату, когда душа горит!

Вот уже полвека едут стар и млад,
Будто ждет в земле обетованной клад.
А мне б в круиз по историческим местам –
Трех религий мировых святыни там.

        Есть запись в пункте пятом,
        Что я – еврей, ребята.
        Я в это верю свято, как пациент врачу.
        В земле ж обетованной
        Растет число иванов.
        И если без обмана – я жить там не хочу.

Но побывать в Израиле я хотел давно:
Говорят, там жизнь – как райское кино.
Но когда одни евреи на кону,
Больше пары серий я не потяну.

        Есть запись в пункте пятом,
        Что я – еврей, ребята.
        И на мою зарплату тянуться я устал.
        Но я помру скорее,
        Чем мне сошьют ливрею
        И скажут: был евреем – в Израиле русским стал!

Да, ребята, я по паспорту -  еврей,
Мы растем повсюду, как в полях пырей.
Хоть Стамбул, хоть Красноярск, хоть Ватикан –
Везде Шапиро, Рабинович и Каплан!

        Есть запись в пункте пятом,
        Что я – еврей, ребята.
        Но к прошлому возврата не будет для меня.
        Прощаются навеки
        С Россией немцы, греки
        И прочие узбеки – но я им не родня!

        Прощаются навеки
        С Россией немцы, греки,
        Литовцы и эстонцы, казахи и чухонцы,
        Поляки и болгары, чуваши и татары,
        Грузины и армяне, хохлы и молдаване,
        Балкарцы и чеченцы, эвенки, чукчи, ненцы...
        Короче: прощаются навеки
        С Россией немцы, греки
        И прочие узбеки, но я им не родня!
        Российские народы
        Рванули за свободой.
        Я ж не гонюсь за модой – езжайте без меня!

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Много сказок замечательных на свете,
Есть такие, что известны всей планете.
А в одну из них я верю, как в судьбу –
Про разбойников и про Али-Бабу.
        Разбойники, разбойники, разбойники –
        Их было сорок, лоб свирепей лба.
        Разбойники, разбойники, разбойники –
        Но всех перехитрил Али-Баба.
                Они за тем Али давай охотиться –
                Ему ж Сезам сокровища открыл.
                Им  о себе бы лучше позаботиться –
                Понятно, что Али их всех накрыл.

Много есть хоров блистательных на свете,
Есть такие, что известны всей планете.
Но люблю я много лет и с давних пор
Красноярский женский – очень женский хор.
        Разбойницы, разбойницы, разбойницы –
        Их тоже сорок – это знаю я.
        Разбойницы, разбойницы, разбойницы –
        Поющая и шумная семья.
                Есть и Али-Баба, как полагается,
                Хотя его и Германом зовут.
                И часто с ними он вовсю ругается:
                Держать в руках разбойниц – тяжкий труд!

Этот хор давно не сказка, а реальность,
И не просто здесь талант, а гениальность.
Хор уже объездил много разных стран,
Мир учился говорить Ша-кра-мань-ян.
        Красавицы, красавицы, красавицы –
        Здесь свой Сезам открыл Шахраманян.
        Красавицы, красавицы, красавицы –
        Любого могут затянуть в аркан.
                К их славе краем довелось и мне припасть
                На выжженных камнях святой земли.
                И чтобы в жизни мне без хора не пропасть,
                Готов Бабой работать у Али!

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Года бегут, проблемы нарастают,
Болезни прут – ну, с головы до пят.
Здоровье растворяется и тает –
Вот на больничной койке я распят.
И сразу за диагноз врач берется –
Анализы, осмотры, толкотня...
Я вижу – коль процесс в тупик упрется,
Расщепят на молекулы меня.
        Да как же так? Да что за дело?
        Да мне все за день надоело!

Здесь – ЭКГ, там кровь берут из вены,
Здесь – склянки, там – УЗИ, а тут – чего?
Глотаю барий, и лучи Рентгена
Пронзают все больное естество.
В отчаяньи давлюсь проклятой трубкой –
То зондом, то кишкой зовут ее.
Меня как будто ткнули в мясорубку,
Борясь за самочувствие мое.
        Да как же так? Да что за шутки?
        Здесь каждый день – ну просто жуткий!

Пока диагноз ставили неделю,
За жизнь свою не дал бы и гроша:
Они ж меня со всех сторон заели,
Осталась лишь бессмертная душа.
Таблетки, процедуры и уколы,
И каждый день под капельницей я.
Я весь уже, как наркоман, исколот.
Конец мне или выпустят меня?
        Да как же так? Да что такое?
        Я всю неделю под конвоем.

Да разве я хотел, просил я разве?
Чем больше узнаю, тем меньше сна.
Да, ФГС показывает – язва,
А ЯМР – что голова больна.
Что язва я – так разве ж это новость?
И голова дурная – не секрет.
Так что ж теперь? Имейте все же совесть –
Не дайте загреметь во цвете лет.
        Да как же так? Да разве можно
        Меня вот так травить безбожно?!

Да как же так? Да что же это, право?
Я к вам пришел на собственных ногах.
Кололся честно я и пил отраву,
Хоть магазин тут рядом, в двух шагах.
Я голодал, когда мне говорили,
Я все лекарства оптом закупал.
Когда ж меня совсем уже дурили,
То делал вид, что я с Луны упал.
        Да как же так? Да что же это?
        За две недели стал скелетом!

Сто лет нужны мне проповеди ваши –
Я не умею жить чужим умом.
Могу я съесть тарелку вашей каши,
Хотя ларек тут рядом, за углом.
Но хватит. Я почти совсем уж белый,
И я давно не верю чудесам.
Кому-то мил покой, кому-то – дело.
Дорогу каждый выбирает сам.
        Да как же так? Еще неделя.
        Я чуть живой. Я на пределе!

Да, пью, курю. Да, ем я, что попало.
Да, нервы. Да, не соблюдал режим.
Мне ж важно, чтоб натура не пропала,
Не рвусь ни в чемпионы, ни в моржи.
О том, что так живу я, не жалею,
О смысле жизни  мне не говори.
Мне жаль лишь тех, кто, свой покой лелея,
Пыл сердца разменял на сухари.
        Да как же так? Да что творится?
        Я должен жить. Прощай, больница!
        Да как же так? Да что творится?
        Я буду жить. Прощай, больница!

1995

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Переполненный автобус ехал тихо.
Ни вздохнуть, ни повернуться я не мог.
Вдруг в толпе людей, собравшихся на выход,
Я услышал любопытный диалог:

        - Вы выходите сейчас? Скажите, дама.
        - Выхожу. – А звук глухой, как за стеной.
        - Хорошо. А люди – те, что перед вами?
        - Все выходят. – Дама дернула спиной.

- Хорошо. А вы их спрашивали, дама?
- Да! – И в голосе звенел такой мороз!
Я подумал – все. Но вдруг опять упрямо:
- И что ответили они на ваш вопрос?

        И под хохот пассажиров дверь открылась,
        И обеих дам унес с собой поток.
        Господа  и дамы! Как же так случилось?
        Наша жизнь вместилась в этот диалог.
        Господа и дамы! Как же так случилось?
        Наша жизнь – с глухим слепого диалог...

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Подходит трамвай. А ну, не зевай!
Вперед, все на свете кляня.
И кажется мне, как будто во сне –
Внесли на руках и меня.
        Я еду – ура! Билет брать пора,
        Но руку поднять не могу.
        Так сдавлена грудь, что нечем вздохнуть,
        Но еду же, а не бегу!

Трамвай тормозит. У всех бледный вид.
Никто не выходит пока.
А снизу народ толпится и прет,
И слышу я крик мужика:
        - Народу-то жуть! Ну, сдвиньтесь чуть-чуть,
        Товарищи, я вас прошу!
        Да, вижу – полно, но жду я давно.
        Не в цирк – на работу спешу.

- А мы что – в кино? И мы все давно.
Подвинуться? Счас, а куда?
А кто-то в ответ – мол, товарищей нет,
У нас нынче все – господа!
        Но шустрый мужик подстроился вмиг:
        - Товарищей нет? Не беда!
        Но все же чуть-чуть, хоть ногу воткнуть –
        Подвиньтесь, прошу, господа!

И принял народ: - Ну, блин, во дает!
Качнулась толпа: - Эй, влезай!
Протиснулся он в оживший вагон,
И двинулся дальше трамвай.
        Ну что, господа? Нам нравится, да?
        Тогда без раздумий – вперед!
        Года – не года, беда – не беда
        В трамваях для дам и господ!

1997

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Совсем недавно понимать я начал,
Что нет решенья у простой задачи,
Что нет ответа ни в глазах, ни в книгах,
И все равно, кто в шелке, кто в веригах.
    И вот уже уходят понемногу
    Те, с кем по жизни торил я дорогу.
    И наше расставанье неизбежно,
    Но я любить их продолжаю нежно.

Припев: Вот так проходит жизнь
        Ты за друзей держись.
        И мало вроде,
        А жизнь проходит.
        И рано вроде,
        А жизнь проходит...

В душе моей их образы не тают,
Порой так остро мне их не хватает.
Конечно, мы расстались ненадолго.
Я – пленник неисполненного долга.
    Я слышу голоса и вижу лица,
    Но не спешу я рядом приземлиться.
    Я верю – все долги вы мне простите
    И торопить меня не захотите.

Припев.

Пока моя не кончена дорога,
Не мне судить, то мало или много.
И, дружбе настоящей зная цену,
Своим друзьям я не ищу замену.
    Навек мы не прощаемся с друзьями –
    Они уходят, оставаясь с нами.
    Идя по жизни тропами земными,
    Мы остаемся, уходя за ними.

Припев.

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Новый Орлеан. Сабвей.
Вечер. Пассажиров мало.
Едет пожилой еврей.
Путь неблизкий. Скучно стало.
Рядом – негр. На вид – o’key.
Очень увлечен газетой.
Заглянул в нее еврей –
Боже правый, что же это?!

Не поверил он глазам –
Нет, вы только посмотрите!
Это ж просто чудеса –
Текст газеты на иврите!
Хлопнул негра по спине,
Поражаясь редкой доле:
- Извиняюсь, странно мне –
Мало Вам, что негр Вы, что ли?!

1996

Этот спор казался нескончаемым –
Физики важнее или лирики?
Оппонентов хаяли отчаянно,
А себе же пели панегирики.
Но теперь, как видно, спор закончился –
Смысла нет, к чему нам этот лишний шум?
Время мчит, летит, как свора гончая,
Век двадцатый быстро катит к финишу.
     Нынче в моде новые коллизии –
     Ну, кому теперь нужны романтики?
     Все равно, что лирики, что физики –
     Кончились конфеты, вот вам фантики!
     Не в ходу ни физики, ни лирики,
     А в цене банкиры да политики.
     И теперь мавродики и жирики –
     Вот оракулы, вот аналитики.

Припев: Ну, почему нам все не впрок,
        Кто даст ответ?
        И почему мы всем урок, себе же нет?
        И почему уж столько лет
        Все только нет,
        Все только нет?

Прагматизм во всем – веленье времени,
Мы – его покорные заложники.
Так давно не помним роду-племени –
Лизоблюды, стукачи, безбожники.
Время стрессов мы опять пришпорили,
Хоть и ясно, что совсем не вечны мы.
Что-то очень важное проспорили.
Оглянулись – станция конечная.
     Что опять с Россией нашей сделали?
     Рвут нас, делят нас, и слышу снова я –
     Вот мы были красными да белыми,
     Вот мы стали старыми да новыми.
     Ни умом, ни силой, ни талантами
     Мы от веку не были обижены.
     А живем как будто арестантами –
     Наши души наголо подстрижены.

Припев.

Жить между чумою и холерою,
Делать вид, что осень – время летнее,
Жить, давно уж ни во что не веруя –
Наш удел в конце тысячелетия.
Ах, судьба загадочная русская –
То большак, а то тропинка узкая.
Ах, Россия, вечная ты странница –
Ты изгнанница и ты избранница.

Припев: Ну, почему нам все не впрок,
        Кто даст ответ?
        И почему мы всем урок,
        Себе же – нет.
        И почему, Россия, вечная ты странница?
        Ты изгнанница и ты избранница...

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ликуй, народ, гляди вперед:
Раз - самолет,  два – самолет,
Потом на поезд чудом сел, на тот, что надо.
Европа ж, блин, свела с ума –
Там иностранцев, как дерьма,
И все лопочут что-то, будто бы мне рады.

Припев: А я не парлеву, не шпрехаю, не спикаю,
        Я русским матом обходился много лет.
        Прощайте, милая, я больше вам не тыкаю.
        Оревуар, ауфвидерзейн, гуд бай, привет!

Молчал я день, молчал я два,
Потом посыпались слова.
Я мат просеивал, ну как муку сквозь сито.
Европа ж, блин, свела с ума –
У них культуры, как дерьма.
Я еле выдержал – достали, паразиты!

Я говорил пардон, мерси,
Их данке шон, ай нид такси
И улыбался – довези,  ведь ты не жадный!
Европа ж, блин, свела с ума –
Там иномарок, как дерьма.
А гаражи не запирают, мать... Ну, ладно!

Припев: А я не парлеву,  не шпрехаю, не спикаю,
        Я русским матом обходился с юных лет.
        Прощайте, милая, я вам теперь не тыкаю –
        Оревуар, ауфвидерзейн, гуд бай, привет!

Я много лет ходил в клозет,
Торчали там куски газет,
Но мне хватало, оставалось и соседям.
Европа ж, блин, свела с ума –
Бумаги всякой, как дерьма,
Но мне нужна она, как пылесос медведям.

Мне пятьдесят, на мне висят,
Как жир у здешних поросят,
Хоть телогрейка, хоть пиджак, а хоть дубленка.
Европа ж, блин, свела с ума –
Там этих шмоток, как дерьма,
Но бабок нет и на ошейник для котенка.

А бабы там – один бедлам,
Сплошные леди и мадам,
Но им до наших, как Сибири до Европы.
Европа ж, блин, свела с ума –
Баб некрасивых, как дерьма.
И глаз во лбу не надо – хуже, чем циклопы.

Припев: А я не парлеву, не шпрехаю, не спикаю,
        Я русским матом пробивался много лет.
        Прощайте, милая, я вам уже не тыкаю.
        Оревуар, ауфвидерзейн, гуд бай, привет!

Дела мои – ну просто швах,
Ведь суть, конечно, не в словах –
Считаю за и против и в глазах двоится.
Европа ж, блин, свела с ума –
Там бывших наших, как дерьма,
И всем охота на халяву перебиться.

Домой лечу и хохочу,
Напропалую я шучу –
Чуть не остался, мол, так сильно звали, дескать.
Европа ж, блин, свела с ума –
И не сума, и не тюрьма,
Но мне милей хамить, плевать и водку трескать.

Припев: Пусть я не парлеву, не шпрехаю, не спикаю
        И русским матом пробивался с юных лет.
        Встречай, зараза, я тебе еще потыкаю.
        Бонжур, мадам! Гут морген, фрау! Хелло! Привет!
        Встречай, холера, я тебе еще потыкаю.
        Бонжур, мадам! Гут морген, фрау! Хелло! Привет!

1998

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Загрустил и спел, что друзья уходят.
Они уходят навсегда и не вернутся.
Как бы я хотел вопреки природе
К их душам тихо сквозь года чуть прикоснуться.

        - Не гони тоску, - учат меня люди, -
        Все будем там – таков финал, как говорится.
        На твоем веку то ли еще будет –
        Шестой десяток разменял, пора смириться.

                Но не могу я жить мелочно и пошло.
                Не хочу я жить, позабыв о прошлом.
                Нашей жизни нить рвется небесами,
                Но людьми мы быть можем только сами...

Молча я смотрю – да и что тут скажешь?
И не тоска в душе моей, а просто – память.
Держит меня крюк, как на абордаже,
И в череде летящих дней я вновь с друзьями.

        Если б я ушел раньше, чем другие,
        Они бы пели обо мне и вспоминали.
        С легкою душой слушаю шаги я –
        Я их узнал, да и они меня узнали.

И когда во сне, будто бы из тлена,
Из мрака, праха, пустоты, из ниоткуда
Ты спешишь ко мне, друг мой неизменный,
Я знаю точно – это ты. Случилось чудо.

        И печаль моя не горька, как прежде.
        Мы помним каждый день сполна и не забудем.
        Не тоскую я, а живу надеждой –
        Ведь если память не нужна, что ж мы за люди?

                И не могу я жить суетно и пошло.
                Не хочу я жить, позабыв о прошлом.
                Нашей жизни нить рвется небесами,
                Но людьми мы быть можем только сами...
                Нашей жизни нить рвется небесами,
                Но помнить и любить учимся мы сами...

2001

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я с детских лет и до седин
Язык осваивал один
И был уверен, что владею им прилично.
Но видно, честно говоря,
Учился русскому я зря –
Он стал каким-то совершенно непривычным.
    Ученый мир грызет тоска –
    Нужна реформа языка.
    Да вы проснитесь, господа, Бог с ней, с реформой!
    Она идет уже давно,
    А нам как будто все равно –
    Табу вчерашние сегодня стали нормой.

Припев: Конечно, мне и лет уже немало,
        Наверное, я многое забыл.
        Но в этой жизни точно не бывало,
        Чтоб я вот так по-русски говорил!

Со всех сторон на нас летят
Сплошным потоком сленг и мат.
Язык великий и могучий – эх, Тургенев!
И часто стал я замечать,
Что криком хочется кричать:
Очнитесь, люди – правит бал блатная феня!
    Пришли другие времена,
    Но так же ботает страна.
    Зовут политики врагов мочить в сортирах.
    Велят то плакать, то плясать,
    Не там, где чешется, чесать –
    Все, однозначно, понимаешь, в черных дырах!

Припев: Конечно, мне и лет уже немало,
        Наверное, я многое забыл.
        Но в этой жизни все же не бывало,
        Чтоб я вот так по-русски говорил!

Кругом заморские слова,
От них кружится голова –
Транш, холдинг, менеджер, пиар, маркетинг, киллер...
Все не по-русски называть
И через слово перемать -
Вот это шик! Но мы язык уже забыли.
    А сленг, как музыка, звучит –
    Крутой, борзой, ништяк, прикид...
    Взять дури, хавать, фильтровать базар, пластаться...
    Быть лохом нынче западло,
    Короче, без братков - облом,
    Ну, типа, крыша протекла - поздняк метаться!

Припев: Конечно, мне и лет уже немало,
        Наверное, я многое забыл.
        Но в этой жизни вроде не бывало,
        Чтоб я вот так по-русски говорил!

Да что творится с языком?
Он мне как будто не знаком,
И мой запас словарный тает год за годом.
Язык мой – крест мой и ярмо,
И я почти глухонемой...
Мне срочно нужен спикер с сурдопереводом!
    Ведь чтоб студентов понимать,
    Мне надо голову сломать –
    Но не хочу я, чтоб меня считали лохом!
    А чтобы так заговорить,
    Мне надо чудо сотворить –
    И я пытаюсь, но пока выходит плохо!

Припев: Конечно, в этой жизни не бывало,
        Чтоб я по-русски ботал, как зэка!
        И хоть мне это вовсе не пристало,
        Но эта жизнь совсем уже достала!
        И чтоб братва за лоха не считала –
        Готовлюсь я к реформе языка!
        Готов я, блин, к реформе языка!
        Блин! Блин!

2001

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В этой жизни все не вечно, и она так быстротечна –
Вот вчера еще казалось, что лежу в коляске я.
Голос мой – писклявый, тонкий, всюду мокрые пеленки,
И не в силах скрыть усталость мама бедная моя.
А бабушка ей повторяла, когда с ног валили дела:
- Ах, если бы молодость знала! Ах, если бы старость могла!

На бегу закончил школу, компанейский и веселый –
Гражданин Земного шара, песен бардовских фанат.
Задубела быстро шкура – вуз, семья, аспирантура,
Сыновья, друзья, гитара да мой вечный деканат.
А в памяти часто всплывала та мысль, что подспудно жила:
- Ах, если бы молодость знала! Ах, если бы старость могла.

Я привык по жизни мчаться, рваться, падать, подниматься.
Если что-то удавалось, не кружилась голова.
Голос хриплым стал и грубым, поредели мои зубы –
Что-то там еще осталось года, видимо, на два.
А был я зубастым и смелым, и жизнь интересной была...
- Эх, если бы юность хотела! Эх, если бы старость могла!

Жизнь как бег к неясной цели, годы быстро пролетели –
Вот опять стоит коляска, от пеленок спасу нет.
Подрастает в доме внучка, скоро станет почемучкой.
Подучить бы надо сказки – а до пенсии пять лет.
Да, есть еще порох, но мало. Ой, снова спина затекла...
- Эх, если бы молодость знала! Эх, если бы старость могла!

Как бежать, в деталях знаю, но уже не поспеваю,
Начал в людях разбираться, да запутался в себе.
Все белею да белею, но об этом не жалею –
Я ж не парус одинокий, чтоб покой искать в борьбе.
Ведь если бы юность все знала, о чем бы мечтала она?
А старость, что в детство впадала, кому бы была не смешна?
Проклятых вопросов немало. Зачем нас судьба развела?
- Да, если бы молодость знала... Черт, если бы старость могла!

2002

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опять Россия удивляет мир –
Мы строим рынок десять лет подряд.
Давно не дефицит голландский сыр
И ножки Буша стаями летят.
А мы им – нефть, а мы им – газ,
Чтоб свет в Европе не погас.
Все везем уже давно – от компьютеров до дуста...
Это было бы смешно, если б не было так грустно.

Построим демократию и мы,
Не за горами этот славный день.
И вот зовут нас лучшие умы
Класть на ночь под подушку бюллетень.
Все время выборы у нас –
Ведь мы святой народный глас.
Никому не верим, но притворяемся искусно...
Это было бы смешно, если б не было так грустно.

Культура, как всегда, на марш-броске,
За ней образование спешит.
Все мысли – о глотке и о куске,
Уж где тут до бессмертия души.
Вчера – музей, теперь – кабак.
Кому – валютой, кто – за так.
Вроде принцип домино, а все время пусто-пусто...
Это было бы смешно, если б не было так грустно.

Свободу нравов грудью отстоим,
Ведь наш экран до Запада дорос.
И днем, и ночью там сплошной интим
И трупы штабелями и вразброс.
Кругом Сталлоне и Ван Дамм
И миллионы голых дам.
Как в замедленном кино – ноги, задницы и бюсты...
Это было бы смешно, если б не было так грустно.

Но я не пессимист – клянусь, друзья.
Найдем мы оптимальный вариант.
И свято в президента верю я –
Ведь он всего хорошего гарант!
Еще разок, еще чуть-чуть –
И снова светлым будет путь.
Завтра будем все равно клясться письменно и устно...
Это было бы смешно, если б не было так грустно.

Ведь этот мир устроен так чудно –
Кто водку пьет, тот любит и вино.
Порой нам сразу грустно и смешно,
А смех и слезы – просто два в одном.
В Европу рубим мы окно –
Нас в дверь не пустят все равно...
И спасает нас одно – над собой смеемся смачно!
Ну, а если нам смешно – значит, все не так уж мрачно...
Не так уж грустно... мрачно... грустно... мрачно...

2002

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну, как же быть мне, вот дела – такое горе,
Какого, правда, и не видел белый свет –
Ведь десять лет уже, как езжу я в Загорье,
А что в итоге? Постарел на десять лет!
А как же ванны, как же грязи, как же Кутин?
Да я Кожановскую чаще водки пил!
А Кутин кости мне заплел и вновь распутал,
Но я терпел, я не стонал, я не вопил.
        Мне Кутин скажет – я сажусь,
        Мне Кутин скажет – я ложусь,
        И перед ним я вроде как мешок с костями.
        А кто не верит – что ж, вперед,
        И вам он кости перетрет.
        Легко смеяться, а попробуйте-ка сами!

А дома что? Сплошной напряг – семья, работа...
Но каждый год я вырываюсь, что есть сил,
Как будто ждет в Загорье радостное что-то,
Хотя меня опять лишь Кутин пригласил.
За это время главврачом успел стать Кутин,
Ему вправлять мозги и кости на бегу.
А я боюсь, чтоб он чего не перепутал –
Ведь запчастей к себе достать я не могу.
        Мне говорят – да он садист!
        Но если так, я – мазохист,
        Ведь треск костей влечет блаженную улыбку.
        А кто не верит – нет проблем,
        И вам поможет он, и всем.
        У нас любой имеет право на ошибку.

А я решил найти на Кутина управу,
Об этом я мечтаю долгих десять лет.
Но вот опять ползу, как кролик в пасть к удаву,
Но вот опять лечу, как мотылек на свет.
Так как же быть мне, как спастись мне, сделать что же?
Остался Путин – он бы, что ли, мне помог?
Я ж за него голосовал – так пусть поможет,
А то не выберем его на новый срок!
        Нет, Путин тоже – не Мазай,
        И хоть из кожи вылезай,
        Но перед властью в чем-то ты всегда замешан.
        Так пусть уж Кутин – свой мужик –
        Вправляет кости – я привык.
        Он – наказанье за грехи. А кто безгрешен?!

2003

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пришел к раввину как-то раз молодой еврей.
- О, ребе, умоляю Вас дать совет скорей:
Я не могу ни есть, ни спать, ждать уже невмочь –
Мне предлагают в жены взять Розенфельда дочь!

- Ну, что ж, - достойная жена, - отвечал раввин.
- Да ведь уродина она! – Так живи один.
- Но двадцать тыщ дает отец и берет домой!
- Ну, так женись же, наконец. – А как мне жить с хромой?!

И тут задумался раввин, поднял руки ввысь
И вдруг сказал: - Ага, мой сын, поскорей крестись!
- Зачем же, ребе? – Ну, дела! Ну, что за молодежь?
Морочить голову тогда ты попу пойдешь!
Морочить голову тогда не мне – попу пойдешь!

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

- О, ребе, я взволнован, нет житья,
И я не знаю, что теперь мне делать?
Мне сына родила жена, хоть я
Три месяца женат, а надо девять!

- Сын мой, не паникуй, сюда смотри –
Ты с ней живешь три месяца, ведь верно?
- Да, ребе. – А она с тобою? – Три.
- А вместе сколько? – Тоже три примерно.

- Вот видишь? – Что я вижу? – Ну, чудак!
Сложи-ка три да три да три! – Ну, девять...
- А ты мне голову морочишь так!
Иди – и ничего не надо делать!
Иди – и ничего не вздумай делать!

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Беременная женщина раввина донимает:
- Как быть мне? Шестеро детей, опять вот-вот рожу!
И как остановиться мне, никто не понимает,
Да и сама я все никак ума не приложу!

- Все просто, - отвечал раввин. – Ума не много надо:
Беременеть ты не должна – и в этом весь секрет.
- Но шлет и шлет ведь мне господь детишек, как награду –
Вот я уже седьмого жду, и сил уж просто нет!

- Есть выход. Ты меня поймешь – ведь человек ты взрослый:
Должны в постели лимонад пить с мужем в час любви.
- Пить лимонад? И это все? А как – до или после?
- Нет, нет – не после и не до, а вместо – и живи!

1986

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На еврейском кладбище хоронят малыша.
И пожить-то не успел, невинная душа.
Вся огромная семья плачет над могилой.
И отец запричитал: - О, мой мальчик милый!

Пред Всевышним скоро ты предстанешь, мой малыш.
Милости его проси – и людей простишь.
Для родителей проси старости спокойной,
Для сестер твоих родных – женихов достойных.

Пусть у братьев в лавке их дела идут на лад,
И пусть скорей поправится твой дядя, мамин брат,
И... И тут могильщик не стерпел: - Рвется там, где тонко!
Когда имеют столько дел, так не шлют ребенка!
Самим идти бы хлопотать, а не слать ребенка!

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На еврейском кладбище, стоя над могилой,
Безутешно плакал он за часом час.
И сквозь слезы горькие только слышно было:
- Ну, почему так рано ты ушел от нас?

Рядом оказавшийся нищий-приживала,
Ко всему привыкший, спавший средь могил,
Даже уронил слезу, что с ним не бывало:
- Ты о ком горюешь так? - ласково спросил.

Посмотрев на нищего, тот еврей, вздыхая,
Утирая слезы, подтянул штаны
И ответил горестно: - Ох, судьба лихая...
А лежит здесь первый муж моей жены...

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как-то раз на кладбище разговор о вечном
Три еврея завели, сидя в тишине.
Мнил Абрам себя святым, Мойша – безупречным,
Янкель в рай мечтал попасть разве что во сне.

- Я б хотел, - сказал Абрам, - чтобы после смерти
С талмудистом рядом мне довелось лежать.
И теперь я так живу – вы уж мне поверьте, -
Что раввин наш ни за что не станет возражать.

Мойша подхватил: - Друзья! Заслужу, клянусь я,
Чтобы рядом со святым и мне пришлось лежать.
Не силен я в грамоте – признаюсь я с грустью,
Но за праведную жизнь будут уважать.

Помолчали. А потом Янкель встрепенулся:
- Ну, а я б хотел лежать рядом с Эстер Штоль!
- Да  ты что? Она жива! Или ты рехнулся?
- Да, вот именно – жива! В этом-то и соль!

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На шикарном белом лимузине
Ротшильда везли на заседанье.
Только вышел – бросился к машине
Оборванец, клянча подаянье.
        Ротшильд задержался на минуту,
        Нищему одну монету подал.
        Улыбнулся, повернулся круто
        И спокойно двинулся ко входу.

Оборванец повертел монету
И воскликнул: - Что ж это такое?!
Вы – миллионер, банкир известный,
А ваш сын дает мне больше вдвое!
        Не смутясь, но зашагав быстрее,
        Ротшильд усмехнулся: - Думать надо!
        Сыну очень просто быть щедрее –
        У него богатый папа рядом!

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Страховой агент клиента
Убеждает полис взять:
- Вы ж поймите суть момента –
Это ж просто благодать!
        Жизнь – не мед и не горчица,
        В ней намешано всего.
        В жизни может все случиться –
        Ждите шанса своего!

Руку, например, сломали –
Вам пять тыщ на пироги.
Ну, а десять тыщ отвалят
Вам за перелом ноги.
        Если ж повезет без меры,
        И авто раздавит Вас –
        Станете миллионером!
        Полис будет в самый раз!

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Молодой еврей пришел к Бродскому-миллионеру
И сказал он: - Хорошо знаю я законы веры.
Все о Бродском говорят, много хвалят и ругают.
И, не тратя время зря, договор Вам предлагаю.

Коль ударим по рукам, обещаю, что до лета
Мы по триста тыщ пока заработаем на этом.
И ответил Бродский так молодому бизнесмену:
- Триста тысяч – не пустяк! Но на что ж такие цены?

- Говорят, Вы дочь свою скоро замуж выдаете,
А недавно узнаю – тыщ шестьсот за ней даете.
Предлагаю сделку Вам – не придраться и юристам –
Делим деньги пополам – и я беру ее за триста!

Рина близорука и не видит без очков,
И они нужны ей, как вода среди песков:
Утром, днем, под вечер, ночью... Стоя, лежа, сидя...
Иногда и спит в них Рина, чтобы сны увидеть.

Но когда приходит в гости к девушке жених,
Вмиг очки она снимает и сидит без них.
Зная, что она очки всегда и всюду носит,
Говорит сестра: - Зачем снимаешь их при Йоси?

Отвечает Рина: - Если я очки сниму,
Становлюсь красивей я, и знаю, почему.
Есть еще одна – и тоже важная причина:
Выглядит красавцем Йоси, - улыбнулась Рина.

1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.