Тайны из того не делаю
И бунта не запалю,
Но на черную и белую
Русь я издавна делю.

Темная да подзаборная,
Безымянная в миру
Крест влачит Россия черная
Тащит белую сестру.

И внимает ей как в мороке,
Что, мол, все мы заодно.
Что одним в России отроки
Причащаются вином.

На святой крови настояно -
Нет горшей того вина...
Ох, не стоило б, не стоило
Нам про то напоминать.

Синеглазая, дебелая,
Всем державам страсть да грусть,
Выплывает лебедь белая -
Пресвятая наша Русь.

И в руках костлявых нежится,
Весела, быстра, востра...
А внизу хрипит да держится
Ее черная сестра.

13. 04. 1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что-то мне не пьется, не поется, на гитаре не играется.
За одной стеной сосед смеется, за другой - соседка мается.
Что-то все друзья куда-то делись, что-то часто стало холодать.
Кореша отпились, соловьи отпелись, женщины пошли -
Ни взять, ни дать (но слава Богу).

        Горные вершины спят во тьме ночной,
        Тихие долины полны свежей мглой.
        Не пылит дорога, не дрожат листы.
        Подожди немного - отдохнешь и ты.

Что-то я живу, да все без толку, может как-то надо заявить
То ли голодовку, то ли забастовку, то ли Спас построить на крови.
Что-то мне в газеты не глядится, не полемизируется мне.
Гречка не родится, рожь не колосится, а жизнь грозится стать
Еще смешней. (но слава Богу)

        Горные вершины спят во тьме ночной,
        Тихие долины полны свежей мглой.
        Не пылит дорога, не дрожат листы.
        Подожди немного - отдохнешь и ты.

Что-то детских сказок мне не снится, ангелы мне песен не поют,
Кто-то за границу отбывает в Ниццу, я ж за мылом в очередь стою.
Что-то мне не пьется, не поется, ни весна не греет, ни пальто.
По утрам спина моя болит - не гнется, а ближе к ночи гнется, так не то
Совсем не то (но слава Богу)

        Горные вершины спят во тьме ночной,
        Тихие долины полны свежей мглой.
        Не пылит дорога, не дрожат листы.
        Подожди немного,
        Ну, еще немного,
        Ну, совсем немного -
        Отдохнешь и ты.

10.07.1991

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне трудно петь и трудно говорить,
Случилось все не так, как нам мечталось,
А требуется лишь такая малость:
Учиться торговать, а не творить.

Простые вещи всем смешны давно.
Пылятся в багаже простые вещи,
И на крыльце пивной кудесник вещий
Пророчество меняет на вино.

Когда-то он был в славе, на виду
И все-таки не мог предвидеть это
Нет, видно, надо просто брать билеты
И уезжать, пока корабль в порту.

Но портит все нелепый мой багаж.
Он вызывает смех у пассажиров,
Которым нынче просто не до жиру,
Когда места берут на абордаж.

Не нужен мой багаж на корабле,
И без него я - сам себе не нужен.
Уже несет в каюты стюард ужин,
А я стою у трапа на земле...

Ну, что же - смейтесь, если я таков.
Я проворонил шанс, что вы мне дали,
И без меня ушел в морские дали
Сверкающий Корабль Дураков.

2-3 октября 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

За окном играла мандолина,
Ветер нес из сада запах роз.
В эту ночь узнала Магдалина,
Что на свете есть Иисус Христос.

Был он рыжий и собой невидный,
Женщин обходил, видать - робел,
Ну, а ей впервые стало стыдно
На ночь пригласить его к себе.

И, как нынче, в тот период ранний
Были слезы ревности горьки.
Он ходил на всякие собранья,
Ну, а к ней ходили мужики.

И однажды лежа с ней в кровати,
Коротая ночь, один из них
Рассказал о Понтии Пилате
И о том, кого должны казнить.

Магдалина не перебивала,
Слушала, смотрела, не дыша,
А потом, накинув покрывало,
Вдруг куда-то бросилась бежать.

У креста она остановилась,
У того, у страшного креста.
Это враки, что она молилась
Возле умиравшего Христа.

Гладя грудь, вздымавшуюся слабо,
Руки пачкая в его крови,
Плакала потасканная баба
О несостоявшейся любви.

1971

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне хорошо, ничего не хочу -
Возраст такой.
Дети растут, нет вопросов к врачу -
Мир и покой.
Солнце садится ли, птички поют,
Дождь ли прошел:
Стопочку выпью, другую налью,
Раз... - и хорошо!

Красные с белыми снова сошлись
В смертном бою.
У оружейников сытая жизнь -
Копья куют.
Новых указов нанес новый царь
Полный мешок.
Глянешь в указ, опрокинешь стопарь -
Раз... - и хорошо!

Делят которую тысячу лет
До тошноты
Землю и женщин, одежду и свет,
Хлеб и цветы.
Этому блага по низкой цене -
Тот их лишен.
Лишь у меня все богатство при мне -
Раз... - и хорошо!

Время придет и от дури людской
Охнет Земля.
Горы исчезнут в пучине морской,
Сгинут поля.
Вот бы тогда бы стаканчик найти
На посошок:
Выпить, занюхать и тихо уйти...
Раз... - и хорошо!

17. 03. 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На смену февралю пришла весна,
Перебирая старое наследие.
И у порога марта, как любимая жена,
Стоит мое Пятидесятилетие.
      А взгляд его спокоен и тяжел,
      А голос резок, сух и неприятен:
      - Ну, хвастай, как ты жил и с чем пришел (о-е),
      И для чего вообще ты тут, приятель.

Припев: Напряги, мой милый,
        Аппарат свой хилый
        И валяй, как на духу.

Нет, не откроют в честь мою музей -
Я ж не построил шалаша в Разливе,
Не накопил ни славы, ни богатства, ни друзей
И человечества не осчастливил.
      Я в справедливой не погиб войне,
      Грешно жил, суетливо и убого.
      А к Богу поздно обращаться мне (о-е),
      Я с малых лет вообще не верю в Бога.

Припев: Конечно, это плохо,
        Но такова эпоха,
        Я тут, мамаша, не причем.

Пятидесятилетие мое
Мне проскрипит: Ты тратил время даром.
Пусть у тебя на дне рождения волк тамбовский пьет -
Я поищу другого юбиляра.
      И наплевать теперь, что все грозят,
      Мол, я свой кайф сгубил и дело скверно.
      Зато мне никогда уже не будет пятьдесят (о-е),
      А, значит жил я, согласитесь, верно.

Припев: Шала-вадап-падуба,
        Уадападап-таюба
        До-ре-ми, до-ре-до
        Бенц!

2 февраля 1992

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Судьбе моей нижайшее почтенье!
Потомки да меня не обвинят
За то, что в Книге Судеб разночтения
Отыщут в отношении меня.

Бывал я всяким - умным и не очень,
Пророком приходилось быть не раз.
По пьянке так бывало напророчишь...
Наутро вспомнишь - полный дерибас!

Я чашу жизни сам себе наполнил,
Оставя сожаления на потом.
Что было там намешано - не помню,
И вот под старость маюсь животом.

Теперь-то я умен и осторожен,
Но опыт мой не ценит молодежь,
Ведь опыт ценен, если он не прожит,
А если прожит - что с него возьмешь.

Играйте ж сами в лотерею, дети,
Крутите смело счастья колесо.
И если вам не подфартит в билете,
То выигрыш получите овсом.

Зато уж хвастать будете под старость,
Что в юности всех видели в гробу.
Но минет срок - и подойдет усталость,
И вы увидите, что вам осталось
Не жизнь, не половина - просто малость.
И вот тогда вы вспомните Судьбу.

27. 09. 1993

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

То, что было тайным, стало модным,
И теперь, не сдерживая прыть,
Можно говорить о чем угодно,
Можно, что угодно говорить.

Не пускайте прессу на подтирку -
Снова во дворце переворот.
Бывшего товарища (фамилию забыл)
Можно крыть свободно в нос и в рот.

Припев: Свобода - слово легкое такое.
        Шагни ногою, взмахни рукою,
        Скажи чего-нибудь, но помни: нам с тобою
        Дожить до смерти надо в мире и покое.

В лица превратились вражьи хари,
Все цветут, как сад после дождя.
Николай Иванович Бухарин
Снова стал соратником вождя.

И на фоне радостной картины
Уж не так бросается в глаза
То, что дед у вас безвинно сгинул (от ангины)
В Алыкели сорок лет назад.

Припев: ...

Ну - ангина, все-таки не пуля.
Панацея тут, друзья, одна:
Вот не драл бы глотку ваш дедуля -
Увидал бы наши времена.

Увидал бы, как мечту лелеем,
Как за правду лезем на рожон.
Только вот ангиной, как ни странно, не болеем -
Потому, что горло бережем.

Припев: ...

Так что мой совет: кричать не надо,
Криком чуда нам не сотворить.
А тот, кто не кричит - тому награда:
Что угодно можно говорить.

Говорить все больше, больше хочется,
Как по краю пропасти скользя...
- И когда же это только кончится?
- А вот об этом говорить нельзя!

Припев: Свобода - слово легкое такое.
        Шагни ногою, взмахни рукою,
        Скажи что думаешь, но помни: нам с тобою
        Дожить до смерти надо, дожить до смерти надо.

Дожить до смерти надо невзирая на многочисленные попытки буржуазных средств
массовой информации доказать, что свободы у нас не было, нет и никогда не
будет.

Январь-февраль 1988

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Давным-давно в одной стране
Был как-то свергнут кровожаднейший тиран
И весь народ был как во сне
И поздравления принимал из самых разных стран.
Народ кипел, народ плясал,
Народ, не в силах радость сдерживать, бурлил,
А в стороне помост стоял,
И с высоты им некто в белом говорил:
- Играйте, милые, играйте,
Пляшите, пойте и не бойтесь ничего!
Пошире ваши окна отворяйте
И неустанно вместе повторяйте:
Ура, свобода! Ура, свобода!
Кому она дана, того, того, того, того...

Но время шло, и как-то раз
Народ узнал, что клювом хлопать не с руки:
К кормилу власти прорвались
И чуть свободу не зажилили его враги.
Прогнав врагов, народ плясал,
Народ, не в силах радость сдерживать, бурлил,
А в стороне помост стоял,
И с высоты им некто в черном говорил:
- Играйте, милые, играйте,
Пляшите, пойте и не бойтесь ничего!
Пошире ваши окна отворяйте
И неустанно вместе повторяйте:
Опять свобода! Опять свобода!
Кому она дана, того, того, того, того...

И так всегда, идут года,
Народ навек забыл про горе и про гнет.
И всех врагов сметает он,
Как только враг на что-то в этом роде посягнет.
Народ кипит, народ кричит,
Народ, не в силах радость сдерживать, бурлит,
А в стороне помост стоит,
И с высоты им некто в сером говорит: ...

(А на севере этой страны,
Там, где вьюги метут и метели,
Под сугробами погребены
Те, кто петь и плясать не хотели.
И никто их не знает имен,
Нету счета на них, нет закона.
Может там их лежит миллион,
А возможно и..... )

- Играйте, милые, играйте,
Пляшите, пойте и не бойтесь ничего!
Пошире ваши окна отворяйте
И неустанно вместе повторяйте:
Опять свобода! Опять свобода!
Кому она дана, того, того, того, того.
Того...

1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Был мне как-то сон: Страшный Суд настал,
Душ накошено, как травы.
Тьма вокруг, да стон, плачут стар и мал,
А чего ревут - все ж мертвы.

Ни попить-поесть и ни лечь ни сесть...
Встали в очередь, смерть кляня,
Лет ушло - не счесть, душ прошло - не счесть,
Вот дошел черед и до меня.

И спросил Господь: Ты пошто ко мне
Без души явиться посмел?
Только тешил плоть, дурь топил в вине,
Да охальные песни пел?

Без любви ты жил, и без веры жил,
Не Завет блюдя, а навет.
Так скажи мне, смерд, что ты заслужил?
И тогда сказал я в ответ:

- Где ты, Отче, был? Где ты, Отче, спал,
Когда я взывал: Покажись!
Что тебе был я, что душа моя,
А тем более - моя жизнь?

Без тебя я шел, сердца не берег,
Как хватало сил, как умел.
Смог бы ты так, Бог? Ох, боюсь не смог!
А ведь я еще песни пел.

И раздался вздох, и смутился Бог,
И поник Господь головой.
И ответил Бог: Я бы так не смог.
Ладно, пой, что хошь - Бог с тобой.

У имущих власть не был я в чести,
Только что теперь мне с того?
За мои грехи Бог меня простил,
Лишь бы я не пел про него.

1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

                   (посвящается Ю. Бендюкову)

Сколько лет, сколько зим пролетело над нами,
Как дожди, как снега, как стая ворон.
И все дальше и дальше день рождения мамин,
И все ближе и ближе чей-то день похорон.
     Чей-то - только не наш. Мы ж почти легендарны,
     Мы практически вечны, как Будда и Ганг.
     И за то, что такие - мы благодарны
     И дождям, и снегам, и дождям, и снегам,
     И друзьям и врагам.

Благодарны собакам, что нас не кусали,
Благодарны любимым за вечность и миг.
Даже если бросали - а они нас бросали -
Благодарны, тем более, многим из них.
     Сколько лет, сколько зим нам прошлись по печенкам:
     То жара, то мороз, то не видно ни зги...
     И уже нету смысла пудрить мозги девчонкам,
     И настало врачам, и настало врачам
     Время пудрить мозги.

Ничего, старина, мы и тут преуспеем:
Наши дети растут, наши песни поют.
А на наши поминки мы, конечно, поспеем
И конечно споем там, если только нальют.
     Не тушуйся, старик, не утрачивай стойку.
     Пусть летят твои зимы, как воронье.
     Хоть на Юг, хоть на Север - да хоть на помойку...
     Все, что прожил - твое, все, что прожил - твое
     Все что прожил - твое!

     Не тушуйся, старик, не утрачивай стойку.
     Пусть летят твои зимы, как воронье.
     Кыш, проклятые птицы! Марш на помойку!
     Все, что прожил - твое, все, что прожил - твое
     И не прожил - твое!

Февраль 1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне приснился старик с бородой по колено,
Он меня разбудил, ясным взглядом слепя.
И сказал: Я твой пращур шестого колена,
Одевай штаны - я погляжу на тебя.

Я ему отвечаю: Конечно приятно,
Что тебя с того света навещает родня,
Только топай ты, дедушка, лучше обратно
И лежи себе тихо до Судного дня.

Дед в ответ мне: Никшни! Не гляди, что я старый,
Будешь Бога гневить - засвечу между глаз.
Лучше мне расскажи, не грозят ли татары,
Как дела на Руси, и кто княжит у нас.

Тут, проснувшись совсем, стал терпенье терять я
И сказал своей глупой бородатой родне:
- Ты татарей не тронь, мы с татарами братья,
У нас мысли одне и стремления одне.

Про князей помолчи - про таких мы не знаем,
Как дела на Руси, ты у Бога спроси.
Мы тут всею страною каждый день заседаем,
Чтобы в корне узнать, как дела на Руси.

Вот не знал, что мой пращур такое полено:
Разбудить человека, чтоб узнать, как дела!
Очень даже мне стыдно за шестое колено,
И какая дуреха его родила.

- И вообще, говорю, не тряси бородою,
Мне клопов не хватало в квартире иметь
А не то вот проснусь и такое устрою -
Не пришлось бы тебе второй раз помереть.

Вижу, дед приумолк, стал беседовать тише:
- Не сердись, говорит, я подарок припас:
Три десятка яиц, меду для ребятишек -
Мне старуха в дорогу снарядила для вас.

Я ему говорю: Так ума не накопишь,
Я за эти яички продам всех друзей,
Из-за этих яиц бабы бьются в Рыбкоопе,
А ты сидишь и канючишь про каких-то князей.

До утра я с ним пил, а наутро расстался,
И сказал мне мой пращур, перегаром дыша:
- Как дела на Руси, так я и не дознался,
А вот водка у нас, как всегда, хороша.

И растаял мой предок, как дым папиросы,
Только запах спиртного остался, да пыль.
Иногда я его вспоминаю вопросы,
А в квартире с тех пор появились клопы.

1971

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Приятели забыли про меня,
И я забыл веселые их лица.
Они сидят в кафе - я у огня.
Мой дом в тайге - они живут в столице.

Мой дом в тайге...Звезда упала в снег,
И лес угрюмей стал, и звуки - тише.
Приятели приедут по весне
И ничего такого не услышат.

Мой дом в тайге...Иное время здесь,
Иное исчисление мгновений.
И дни уходят тихо, как олени,
И прячет их роняя иней, лес...

1968

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как-то раз в июньскую ночь
На Сосновом, а может в Юрге,
Стало мне от шума невмочь,
И ушел я тихонько к реке.
     Костерок возле берега тлел,
     У огня пел какой-то пацан.
     Пригляделся я и обомлел:
     Не пацан это был, а я сам.

Три десятка лет скинуть бы с плеч
И сомнений нет - вылитый я:
Те же руки, глаза и речь,
Даже вон гитара моя.
     - Где ты прятался столько лет?
     Я ж такого себя позабыл.
     А он, подлец, смеется в ответ:
     - Я всю жизнь, говорит, с тобой рядом был.

Да, старик, ты совсем сдаешь -
Поскушнел, обрюзг, поглупел...
А ведь песни, что ты поешь -
Это ж я за тебя их пел.
     Я с тобой по кострам ходил,
     Я учил, кому, что сказать.
     Ты ж общительный, как крокодил,
     Ты ж двух слов сам не можешь связать.

Надоел мне его этот звон -
Нынче ж наглые все они.
И сказал я ему: Пошел вон,
И гитару мою, кстати, верни.
     Больше я его не видал.
     Ничего - ем, сплю и дышу.
     Может все мне приснилось тогда?
...Правда, что-то песен уже не пишу.

Июнь 1996

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Грустно думать, что завянут осенью цветы,
Облетят кусты,
Отцветут сады
И в подъездах, где со мною целовалась ты,
Будут выть бродячие коты.

Ну, а пока весна идет, кругом черемуха цветет,
За пивом в очередь встают одни поэты,
И воробей из лужи воду пьет, как будто водку пьет,
И женщины так легкомысленно одеты,
Братцы!

Грустно думать, что когда-нибудь в последний путь
Среди бела дня
Повлекут меня,
А потом домой подастся с кладбища родня
Водку пить, меня похороня,

Но я пока живой, чего желаю всем на свете.
Дела идут, контора пишет!
Дрозды свистят, собаки лают, солнце светит
И дышит грудь - ах, как она свободно дышит,
Братцы!

Грустно думать, что все будет также, как при мне:
Пятна на луне,
Истина в вине,
Будут женщины готовить ужин на огне
И храпеть, как и при мне, во сне.

Ну, а пока свеча горит, звезда с звездою говорит,
И, что не говори, судьба меня лелеет.
Что ж мне не пить, что ж мне не петь,
Чего мне время зря жалеть,
Когда оно меня в конце концов не пожалеет.
Встанет время у порога,
Подождет еще немного,
Помолчит и скажет строго:
Все. Отпелся!

1973 - 1979

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне приснился сон, ребята - даже бросило в тоску:
Будто кто-то в адвокаты пригласил меня в Москву.
Выпил, видно, через меру - утром встал, как из мешка.
Из меня юрист, к примеру, как из кнопки денежка.

Но, опять же, приглашают, сроку дадено три дня.
Так не каждый день решают в отношении меня.
Обсудил я сон с женою - и забыл про день и год:
Дети ноют, баба воет - слово молвить не дает.

- Бессеребренник проклятый, где ж он переменится!
Его гонят в адвокаты, а он еще кобенится!
Как в медалях весь в заплатах - корм, видать, не в прок коню!
Или будешь в адвокатах, иль из дома выгоню!

Я хожу худой, как спица, а жена еще кричит:
- Ты не вздумай мне напиться, коль приснятся москвичи.
К ночи надо приодеться, галстук тещин закрути.
Нынче им не отвертеться, как придут - меня буди.

Махом бы договорились, я мозги крутить не дам.
Только бы они явились - вот вам муж, вот чемодан!
Бросила бы эту клетку, не ходила б голою,
Приглашала бы соседку на чай с пепси-колою.

Только раз иду с обеда в стареньком пальто, в соплях,
Встретил во дворе соседа на блестящих Жигулях,
Сам в дубленке, морда блином, шузы модные к зиме.
Этому везде малина, хоть в Москве, хоть в Костроме.

Улыбнулся мне беспечно: Говорят, в Москву идешь?
Я, конечно, рад сердечно, хоть теперь-то заживешь!
Крикнул я тогда к соседу, сыпанул, как в глаз песку:
- А вот я хрен тебе поеду в эту самую в Москву!

Разошелся я моментом с ним, как в море корабли,
Взял моментом антраменту на последние рубли...
Ночью кто-то бил по роже и кричал: Встань, сатана!
Не пойму, вот только кто же, москвичи или жена?

И теперь живу, ребята, как Иисус - весь на виду.
Я не только в адвокаты, я в министры не пойду.
Если же приснится кто-то и предложит место мне-
Буду круглым обормотом, если расскажу жене.

3 марта 1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

А что касательно до смерти, то поверьте,
Это очень наболевший вопрос.
А ну, как в самом деле есть
Тот свет и эти звери - черти,
Которые когда-нибудь займутся мной всерьез.
Нет, вы представьте симпатичную картинку:
В котле кипит натуральный маргарин,
А я, представьте, человек,
Я не копченая сардинка -
Нет, вы скажите, ну за что меня варить?
Не убивал, не воровал,
Ослов соседских не желал,
Немножко пил, но никогда не лгал.
Одно я слышал двадцать лет,
Что бога нет и черта нет,
Ну, нет и нет - я так и полагал.
Ну, посудите сами, как принять на веру
Мне тот факт, что не первично бытие,
Если вон, совсем недавно
Так пощупали Венеру,
Что даже, понимаешь, неудобно за нее.
И если скажут все же чертовы слуги:
Не ломайся, некрещеный гад, варись!
Я скажу: Хрен с ним, но пусть
Со мною варится Калугин,
Который мне читал научный атеизм.
А я при чем, я не при чем, мне надо было сдать зачет,
И я его как мог, так и сдавал.
Одно я слышал двадцать лет, что бога нет и черта нет,
Ну, нет и нет - я так и полагал.

1967

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Через восемь тысяч лет откопают мой скелет,
Скажут: Господи! Какое это счастье!
Все музеи будут, братцы, за мои за кости драться
И в конце концов поделят их на части.

Буду я под стеклом вместе с древним барахлом
Имитировать родимую эпоху.
Скажет древний костевед: Изумительный скелет,
Только вот, видать, питался очень плохо,

Он пощупает меня, он понюхает меня,
Постучит ногтем по черепу, зараза.
Сосчитает позвонки, пересчитает позвонки
И замерит сантиметром кости таза.

Я конечно промолчу и, если даже захочу,
Не смогу я возразить ученой клизме,
Так как этот причиндал сроду сессий не видал
И живет при натуральном коммунизме.

Больно будет лишь за то, что не узнает здесь никто,
Что был скелет и гитаристом и поэтом,
Но если честно говорить, приятно в коммунизме быть
Хотя бы в качестве музейного скелета.

1967-1968

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Снегирь решил мужчиной быть, Снегирь решил усы растить,
Над ним хихикал факультет - он всех видал в гробу,
Он пасмурным и диким стал, а бриться вовсе перестал
И утром перед зеркалом щипал свою губу.

Но на военном деле он был майором уличен
И на приказ убрать усы нахально отказал.
Он принялся права качать, про демократию кричать,
Но майор велел молчать и так ему сказал:

Солдатом быть - не водку пить, солдат солдатом должен быть,
Морально неустойчивых не держим - будь здоров!
Не доводи нас до беды, иначе будут выводы,
Побрейся по - хорошему, товарищ Снегирев.

Снегирь полез в амбицию, майор полез в амбицию,
И закипело все вокруг, и жизнь пошла вразнос.
Снегирь усилил дикцию, майор усилил дикцию,
И в ректорате об усах поставили вопрос.

Попал Снегирь, как штырь в тисы, собрались на совет тузы,
Там люди все бывалые, сидят не для красы.
Снегирь и Снегиря усы легли на судные весы -
Заплакал Вовка Снегирев и плюнул на усы.

Теперь он снова без усов, теперь он с нами в унисон
Политико-устойчивый, морально - будь здоров!
Он не продаст ни нас, ни вас, он сдал на пять противогаз
Примером в жизни стал для нас Володя Снегирев.

Он сбрил под носом срамоту и с честью носит грамоту,
В которой поощряется за успехи в боевой и
Политической подготовке товарищ Снегирев.

Январь 1968

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Возможно, в том виной мороз и снег,
Но по ночам мне плохо спится,
А вот вчера приснилось вдруг, что я не человек,
А серебристо-черная лисица.

Сижу я в клетке, ем два раза в день,
Гляжу с тоской на небо голубое,
Выкусываю блох себе на животе
И жду, как люди пенсии, забоя.

Я жду забоя, как желанный сон,
Мне эта жизнь осточертела, братцы.
Забьют - уеду на аукцион,
Где продадут меня американцам.

Бриджит Бардо, в алмазах и пуху
Возьмет меня, не пожалеет денег.
Сошьет себе бюстгальтер, извиняюсь, на меху
И тот бюстгальтер на себя наденет.

Метался Гамлет - быть или не быть.
Козел, он не сидел ни разу в клетке.
Попробуй-ка теперь меня забить
В счет будущего года пятилетки.

С рассветом встал я злой, как крокодил,
Рассвет убил мой сон, как белку пуля,
Не знаю кто лежал, на чьей груди,
А я лежал в редакции на стульях.

Теперь ночами вовсе редко сплю,
Все жду, когда получку даст бухгалтер,
В рыбкоопе шкурку заячью куплю,
Жене пошлю - пусть шьет себе бюстгальтер.

1969

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Декан с меня почтительно поможет снять пальто
И, прослезившись, скажет: Здравствуй, милый!
Здесь кадры были мощные, но как-то все не то,
И я скучаю по тебе со страшной силой,
Тоскую по тебе со страшной силой.

У нас дела на кафедре тихонечко идут,
Худого нам никто не скажет слова,
Вот только легкомысленно ведет себя в быту
Преподаватель Надя Комарова.
Преподаватель Надя Комарова.

У ней любовь и ей плевать, а нам-то не плевать.
Она всегда влюбляется некстати.
Уйдет гулять, мать-перемать, и некому опять читать
Треклятую теорию печати,
А как же быть журфаку без печати?

Елютин Кот мне стал, как брат и я знакомству с ним не рад
Он десять лет в Свердловске без прописки
И он десятый год подряд приходит на ночь в деканат,
А с ним жена, детишки, ложки, миски.
А с ним жена, детишки, ложки, миски.

Ну, что мне делать, ты скажи, ведь от знакомств не убежишь
И я готов плеваться от бессилья.
Вот, например, вчера грозил и кафедру себе просил
Библиотекарь сельский В. Васильев,
Интеллигент рассейский В. Васильев.

Вот так живешь, одно заткнешь, чуть-чуть порядок наведешь,
Оглянешься - опять тебя надули.
Едва отвадил Даныша, просил полставки - ни шиша, -
Гляжу на ставке ходит Габидулин
Опять на ставке ходит Габидулин

Ну, в общем, долгая статья рассказывать, как маюсь я,
Пойдем-ка лучше вдарим по перцовой.
Мы вместе наскребли рубли и пить перцовую пошли
В кафе с деканом Витей Кузнецовым,
С седым и постаревшим Кузнецовым.

1968

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Товарищ Ботулу пошел за соболем в тайгу,
Товарищ Ботулу взял обязательства,
А я охотиться за этим зверем не могу
По очень важным и серьезным обстоятельствам.
     Во-первых, у меня на охоту нет ружья,
     А, во-вторых, и вовсе нет охоты,
     А, в-третьих, я работаю на радио и я
     Дежурю в передачи на субботу.

Мне говорят, что Мухопад мне квартиру обещал
Узнав, что я тружусь на радиовещании.
Я, как дурак, все эти месяцы по радио вещал,
В надежде, что он сдержит обещанье,
     Но!
     Во-первых, мне сказали, ты не шаньга и не бог,
     А, во-вторых, свободной нет квартиры,
     А, в-третьих, еще в век феодализма в дураков
     Стреляли для острастки из мортиры.

А я не хулиган, не пробивной, не бузотер,
Я не умею задом в стенку биться.
Надену я на шею свой тяжелый Репортер,
Московской выпью и пойду топиться,
     Но!
     Во-первых, мне квартиры вовсе не дадут тогда,
     А, во-вторых где здесь найдешь Московской,
     А, в-третьих если в Репортер вдруг попадет вода,
     Спокойно утонуть не даст Раковский.

1968

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

За ним гонялись с криком племена,
Его кусали днем и ночью блохи.
Он утешался тем, что жил во времена
Доисторической эпохи.

Он был не глуп, но добр, а потому
Его убили и освежевали.
Хреново было одному, и это все к тому,
Что только коллективом выживали.

Но никогда бесследно, говорят,
Не пропадает никакая малость.
Хотя среди приматов мы передовой отряд,
В нас что-то и от мамонтов осталось.

Сложнее стал душевный механизм,
Запутанней характеров изъяны.
Но если строго глянуть, то индивидуализм
От мамонта, а не от обезьяны.

И пусть сейчас другие времена,
И нет доисторической эпохи,
Все так же жрут индивидуалистов племена,
Все так же их едят ночами блохи.

1967

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Слепа любовь и ненависть слепа.
Все это и не может быть иначе:
Врагам своим простит обиду зрячий
И смоет кровь на спекшихся губах.
Любимая покинет - ну и пусть.
Любви потеря - не потеря хлеба.
Останется над головою небо,
И в ненависть не превратится грусть.

Сто ярких красок смешано пред ним,
Мир алый бирюзовый, изумрудный...
Любить ли, ненавидеть ли - нетрудно,
Когда над головою солнца нимб,
А я слепой. В ночи моя тропа,
Мне даже смерть не суждено увидеть.
Могу я лишь любить и ненавидеть:
Слепа любовь. И ненависть слепа.

1974

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я - Каин. Им пребуду я вовеки.
Не я это сказал, не я решил.
Я память на земле. О человеке,
О том, что он впервые совершил.

     Я призового места не отдам
     И каяться в содеянном не буду.
     Грешил Адам, но это был Адам.
     Предаст Иуда, но ведь он Иуда.

А я - один, И брат мой мертв сейчас,
О нем не сложат ни баллад, ни песен,
И если он известен среди вас,
То только тем, что мной убит, известен.

     И все. И точка. Пусть Земля летит,
     И кровь людская обагряет реки.
     Я Каин. Кто меня опередит?
     Я - Каин! Им пребуду я вовеки.

1969

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.