Тамарочка носила юбку-клеш,
Вожжами разукрашивала гранки.
Могла она за здорово живешь
Клише и клеш показывать с изнанки.

И с барабанных сверстанных полос
Такие опечатки вдруг ловила,
Что все кругом от хохота рвалось,
На антресолях ходуном ходило.

Жизнь далека от ровных биссектрис,
Извилиста, как трубка пневмопочты.
Тамарочка могла бы всех актрис
Заткнуть за пояс, говорю вам точно.

Тамарочка играла в тяжкий труд,
За тяжкий труд его не почитала
И полосы сверяла в пять минут.
Читала гранки, гренки уплетала.

Корректоры, актеры, палачи,
Мы все живем за счет чужих ошибок.
Ах, сердце невозможное, молчи.
Смеешься ты за счет чужих улыбок.

1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Журчит вода в арыке,
И вишни шелестят.
И тополи как пики
Под звездами блестят.

А и ночь идет с Татарки
Невидимый туман.
На тополь месяц яркий
Свисает как банан.

И старая дворняжка
Завоет в тишину.
Бедняге очень тяжко
Из бочки пить луну.

Белее катафалка
Дом в сумерки плывет.
Там русая русалка
За ставнями живет.

Там горло обжигали
Мне страсти-шашлыки.
На губы мне свисали
Пельмени-кошельки.

Полы в кусках суконных,
Подушки в мулине.
Желтеет Бог с иконы,
Жалеет обо мне.

Как старая дворняжка,
Я вою в тишину.
Мне тоже очень тяжко
Из бочки пить луну.

1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У ворот кремлевских спозаранку
Заиграла старая шарманка.
Все, кто шел на праздник во дворец,
Смолкли у натоптанных крылец.

Там у застекленного портала
Песенку девчонка распевала.
Лица и габардинах обжитых
Вытянулись будто у святых.

И плыла без дна и без покрышки
Песня, не закопанная в книжки.
И кричала дружное ура
Щедрая па правду детвора.

Очередь росла до Военторга.
Воробьи трещали от восторга.
И какой-то персональный вор
Стал молиться, глядя на собор.

Грохнула от радости Царь-пушка.
Вздрогнула Иванова макушка
И давай звонить в колокола
Будто и город ярмарка пришла.

Так играла старая шарманка
У ворот кремлевских спозаранку.
И шатался новенький дворец,
Песнею замотанный вконец.

1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Над входом в каменной кольчуге
Два древних воина стоят.
Под ноги воинам пичуги,
Как на насест, садятся в ряд.

Сжимает молодой секиру,
Старик бородку теребит.
Перебесились птицы с жиру,
Поганят шлем, поганят щит.

Щиты в наш век не помогают,
Не нужно никому секир.
Привычно целый мир втыкает,
Как в сердце меч, сухарь в кефир.

И смотрят воины без гнева -
Не то еще пришлось видать, -
Как мир работает налево
И обретает благодать.

И только им двоим поститься
И вниз в безмолвии смотреть,
Где под ногами бродят птицы,
Где невозможно умереть.

Ах, птицы, птицы, неужель мы
Не запретим вам верещать?
Так прекратите, птицы-шельмы,
Ведь камни могут закричать.

1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Летят космонавты
За горькою правдой.
Земля синеватый берет бюллетень.
Ты встань на котурны,
Достань до Сатурна,
Мозолистый палец в колечко продень.

Лихое венчанье.
Глухое молчанье,
Скривилось пространство под ношей светил.
Все горести наши,
Вес тяжести наши
На звезды кудлатые кто-то свалил.

И в небе и дома
Душа невесома,
Под тяжестью мира кривиться не ей.
Но в небо кривое,
Торжественно воя,
Ракеты уходят, как в царство теней.

Плывите, пилоты,
Забудьте заботы,
Пробейте туманность любых Андромед.
В гуманность пророчеств
Вождей и высочеств
Пилоты плывут без имен и примет.

Летят космонавты
За горькою правдой.
Земля не закрыла еще бюллетень.
Не надо котурнов,
Не надо Сагурнов,
Не надо заламывать шлем набекрень.

1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я найду себе планету,
Имя нежное ей дам.
Улечу на струйке снега,
Не вернусь обратно к вам.

Там никто мне не прикажет -
Делай это, делай то.
Динозавр под бок мне ляжет,
Я отдам ему пальто.

Там верблюд семиголовый
На меня не наплюет.
Там удав семиверстовый
Тело в кольца не возьмет.

Там не станет долго роза
Про волшебный запах врать.
Попугай начнет Спинозу
По складам мне разбирать.

Одиночество вселенной,
Словно люстры звезд костры.
И у каждой есть свой пленный
И над каждой – топоры.

Я найду свою планету,
Имя нежное ей дам.
Улечу на струйке света
И вернусь обратно к вам.

1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Нe жалейте вы инаковерца,
Не жалейте на него охулок,
Не жалейте, что бы ни стряслось.
Ведь его пупырчатое сердце
Нежится, как нежинский огурок,
В ласковом рассоле женских слез.

Не любите злую непогоду,
И предчувствий зябких не любите,
Не любите стона хмурых губ.
Эти губы ходят на работу,
Вытянувшись в тоненькие нити,
Ищут, кто их любит, кто им люб.

Не зовите запоздалой ночи,
Не зовите снов ее веселых,
Не зовите нераскрытых глаз.
А глаза смотреть ус тали очень.
Ждут глаза от век своих тяжелых
Легкой верности в последний раз.

1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну, так хватит о женах законных.
Им ли наши печали понять.
Только посвиста вьюг заоконных
Не унять, не унять, не унять.

Сколько по снегу зря мы мотались.
Но – снимались едва с якорей. -
Незаконные жены метались
В бескорыстной тревоге своей.

Ни кола, ни двора, ни квартиры,
Лишь молитва на теплых губах.
Обещали им сдуру полмира,
Матерились беззвучно в сердцах.

Незаконные жены смеялись,
Болтунам оставались верны.
И верны болтунам оставались
Даже после законной жены.

Отчего же теперь наши жены
Болтунов принимают всерьез?
Любят пылко – в пределах закона
И боятся чего-то до слез.

Ну, так хватит о женах законных.
Им ли наши печали понять.
Только посвиста вьюг заоконных
Не унять, не унять.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда гуманитариям
Починят полушария,
Начнут они, бездельники,
Быстрей соображать.
Заводы полимерами,
Народы полумерами
Начнет интеллигенция
Снабжать и ублажать.

Трехлетние кикиморы
Эйнштейна или Винера,
Сойдя с горшка, уверенно
Начнут опровергать.
Они машины новые
Полупроводниковые
Ругать научат в бабушку
И в Бога душу мать.

Не стоит ополчаться вам,
Полудрузья, на Чацкого,
Закроют полу-Чацкого
Друзья-полудружки.
На полустанки гладкие,
На доски полушаткие
Сегодня полу-Чацкие
Не рвутся от тоски.

На клиньях полумесяца
Дрожит полувозмездьице.
Как полушалок свесилась
Полуда-полуночь.
Так где вы, полу девочки?
На дне вы, полудневочки,
И вполнакала лампочка
Не в силах нам помочь.

И от зари невидимой,
Зари полупредвиденной
На землю полутонные
Легли полутона.
Больную прячет голову
Душонка полуголая,
Одною половинкою
Давно болит она.

Зачем вам полурваная
Земля обетованная?
Как роботы, привыкнете
Вы в ней полулюбить.
И просто ты и просто я
Мы два лишь полуострова.
До полусмерти хочется
Полмира отлупить.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Садись-ка, шофер, за баранку,
Нам некогда больше грустить.
Мечты – это ложь наизнанку,
И нечего воду мутить.

А мы с тобой трезвые люди,
Нетрезвым и дорогу нельзя.
И наша машина капотом, как грудью,
Не лезет из грязи в князья.

Проносятся волгии чайки,
Шелка по асфальту шуршат.
В приемнике звон балалайки,
Как будто зерно шелушат.

Сто метров пройдут за копейку.
Легко им летится вперед.
А наша полуторка, как телогрейка,
Меж платьев вечерних плывет.

Нас греет холодная ясность,
Не давят плеча виражи.
И режут дорожную вязкость
Колеса машин, как ножи.

Разносят приемники байки,
Их ловят вдали города.
Министров уносят бескрылые чайки.
Так было, так будет всегда.

В степях догорают покрышки -
Полуторки сбились с пути.
Пожарный улегся на вышке,
Попробуй его разбуди.

А ветер над кузовом свищет,
И давит плечо па плечо.
Спокойно, дружище, спокойно, дружище,
Напиться есть время еще.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

У тебя там кто-то был
Нежеланный,
Он как я тебя любил
Без обмана.

Так же руки ты плела
У затылка
И любовь его брала
Как копилка.

Ах, как сладко обмануть,
Обмануться
И в нетронутую грудь
Окунуться.

Говорить и говорить
Без расчета,
И себя не повторить
И кого-то.

У тебя там кто-то был,
Кто-то будет.
Если кто-то разлюбил,
Не убудет.

Полусогнутая страсть
Как застенок.
Мне б в глаза твои упасть
За бесценок.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

В Шантильи колокольня звонит.
Моя шпага давно не звенит.
Может, хватит у внуков отваги,
Догадаться ж но хватит ума,
Что списал д'Артаньяна Дюма
Бот с такого бретера-гуляки.

Ма шери, мне стаканчик вина.
Пусть попилит немного жена,
Я привык к этим звукам с пеленок.
Ах, месье, доложу-ка я вам,
Шерше ля фам, шерше ля фам.
Кто сказал, что я старый ребенок?

А Мари как всегда молода
И в постели еще хоть куда,
Да и я в грязь лицом не ударю...
Вы не верите? Значит, я лгун?
Вы сказали, я старый болтун?
Бьют в кампаны, месье, при пожаре.

Ма шери, где ж вязанье твое?
Спица - шпаги моей острие -
Притупилась не так чтобы очень.
Почему? - я вопрос вам задам.
Шерше ля фам, шерше ля фам.
Вы не знаете вкуса пощечин.

И грустит и не спит до зари
Моя глупая крошка Мари,
С ней такое бывает нередко.
Ах, писатели!.. Сладкий обман.
Ма шери не попала в роман,
Но попала к Дюма на кушетку.

Так спокойно им было вдвоем,
Что всю правду о муже своем
Рассказала Мари романисту.
Мы пропили рассказ пополам.
Шерше ля фам, шерше ля фам.
Всех нас в юности путал нечистый.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Человек ступает на порог,
Теплою щекой уткнется в пристань.
Где твое отечество, пророк,
Где твоя отмычка в связке истин?

В синюю изогнутость ночей,
Как в свое бессмертье, уплываешь.
Ты ничей, не ищешь ты ключей,
Время у знакомых коротаешь.

Ты к себе крадешься точно вор.
От родного дома ключ потерян.
Говорят, что с очень давних пор
Ты чужой жене остался верен.

Ничего от жизни своего,
Все твое – становится чужое.
Для ключа от дома твоего,
Так и быть, найдут жилье большое.

И прицепят к ключику брелок,
Позабыв, что ими был освистан.
Где твое отечество, пророк,
Где твоя отмычка в связке истин?

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Иду пустыми коридорами
И поездами брежу скорыми,
И поцелуями за шторами
Меня встречает старый двор.
И мне еще легко так верится,
Что к сорока все перемелется
И что в кафе почти с ровесницей
Меня ждет тихий разговор.

Ах, годы наши понарошные.
Машины носятся порожними.
А дворник шаркает галошами
И у детей глаза сухи.
Болтает улица-распутница.
Не оступиться бы в распутицу.
От верных женщин дочка-умница
Таит отцовские грехи.

Заплатят мне губами теплыми.
Заплатят мне руками добрыми.
Зима уляжется сугробами
На непослушные вихры.
Но затаятся как насмешники
Осиротелые подснежники.
И снова я пойду по-прежнему
Бродить до утренней поры.

Давно чужая печка топится.
А в коридоре темень копится.
И поезд скорый не торопится
Глушить любовь стеною штор.
И мне еще легко так верится,
Что к сорока все перемелется,
И что в кафе почти с ровесницей
Меня ждет тихий разговор.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Если вам не поможет вдруг валокордин,
Изучите закон эволюции
Беспредметной любви, беспредметных картин
Беспредметных иллюзий.

Если мысль постучалась и важно вошла
В мир исхоженных Марксом абстракций.
Отложи те в сторонку все ваши дела,
Взяв колпак лишь дурацкий.

А когда ваша милая любит двоих
И томится в движениях странных,
Возлюбите всех женщин как ближних своих,
В равной мере желанных.

Если ходит вверх дном шар земной ходуном
И под звезды швырнул мостовою,
Нанесите на холст перевернутый дом,
Спите вниз головою.

Коль в бесплатном доносе ваш друг уличен.
Значит все получилось во вкусе
Беспредметной любви, беспредметных времен,
Беспредметных иллюзий.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Журавли окантованы песней
И заклинены стаей в рубли.
Но проносят в стране поднебесной
Неизвестную песнь журавли.

И ненужная важность печали
И бумажная нежность луны
Их от нечего делать качали,
Приручали тревожные сны.

В тридевятые царства летели
Караваны чужих королей.
И мальчишки вдогонку свистели
Неизвестную песнь журавлей.

И легко им от песни тяжелой
Обнаженное горло нести
Сквозь бессонницу черных двустволок,
Сквозь упавшее небо в пути.

Так сильна журавлиная тяга,
Так стремителен чистый полет,
Что под ними планета-бродяга
Никогда эту песнь не поймет.

Все рассчитано точно и просто,
Все пройдет и вернется опять.
Лишь не будут крылатые гости
Эту песню для нас повторять.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прическа у ней под мальчишку
И челка-метелка.
Берет поцелуй со сберкнижки.
Роняет заколки.

Она мне за спину взглянула,
Совсем ей не страшно.
Подруга к другому прильнула,
Но это неважно.

Родилась не белой вороной,
Но кто же ты, кто же?
Похожа на всех ты девчонок
И так непохожа.

Когда же засветятся лужи
И час бьет на башне,
Она возвращается к мужу,
Но это неважно.

Не выиграть мне в лотерею
Зрачков ее серых.
Смешно мне, что я не старею,
Хожу в кавалерах.

По небу рассыпаны бусы,
Как день мой вчерашний.
Тебе никогда не приснюсь я,
И это неважно.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Однажды три селедки,
Красотки-молодки
Поехали на лодке
И встретили кита.
Одна кричит - Дубина!
Другая - Boт скотина!
А третья – Вот мужчина,
Какая красота!
Какая, какая
Какая красота!

И как в старинной сказке,
Присказке, побаске.
Кит сделал третьей глазки,
Крутя китовый ус.
Одна кричит - Теленок!
Другая - Вот подонок!
Попала третья в сети
Счастливых брачных уз.
Счастливых, счастливых,
Счастливых брачных уз.

И рвался кит на части
От счастья, от страсти,
Признания из пасти
Слетали с языка.
Сбежали две подруги,
Про эти вот про штуки
Докладывали, суки,
На пленуме ЦК.
На пленуме, на пленуме,
На пленуме ЦК.

Весь пленум был в волненье,
Движенье, броженье,
Одно постановленье
Сменялося другим -
Такое сочетанье
На благосостоянье
Влияет в новом плане.
Гибриды поедим!
Гибриды, гибриды,
Гибриды поедим.

Народ был благодарен,
Навеки отоварен,
И русский и татарин
В объятиях слились.
И разрывало глотки -
Да здравствуют селедки
И к ним пол-литра водки,
А в общем коммунизм!
А в общем, а в общем,
А в общем коммунизм!

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вокруг бульваров бегают трамваи,
Плетутся на покой по одному.
И старая подружка-мостовая
Им обещает помощь на дому.

И снится недоверчивым трамваям
Одно и то же ночи напролет,
Что под ноги старушка-мостовая
Им рельсы настоящие кладет.

Но не ударят новенькие дуги
Под гонкую серебряную нить.
Горошинку звонок не кинет в руки,
По свету колесу не колесить.

Пускай забились рельсы под булыжник,
Пусть порвана серебряная нить.
Шагают люди поступью неслышной,
Чтоб старые трамваи не будить.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Когда устаешь под улыбкою ржавой
Приветствовать походя старую ложь,
Тогда вспоминаешь Смешную державу,
В Смешную державу усталый идешь.

Там небо склонилось над ухом колодца.
И синие звезды на дне шелестят.
Любой над собой в одиночку смеется,
А двое сойдутся, о чем-то грустят.

На стенах короны висят для забавы.
В казне королевской лишь ветер поет.
Так чем же богата Смешная держава,
Смешная держава, веселый народ?

Там песнями платят за хлеб и за воду
И граждан серьезных там смехом казнят.
Томится в тюрьме патриот по расчету.
И в отпуск уходит последний солдат.

Дозорные башни стоят как жирафы.
Влюбленные молча на землю легли.
Глаза закрывает Смешная держава -
Не могут влюбленные жить без земли.

И падают звезды в колодец, как в бездну
И двое от счастья о чем-то грустят.
Вот так зачинают веселую песню,
Вот так зачинают веселых ребят.

Смешную державу минует облава.
Никто без меня ее стен не найдет.
И вместе со мною в Смешную державу
Лишь тень по дороге устало идет.

1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пусть каждая эпоха солжет себе по-своему.
Нас мачеха-эпоха ласкает будто мать.
Печальной ипостаси жреца, поэта, воина
На знамени эпохи заплатою сиять.

Быть может, счастье пахнет подаренной гвоздикою
И теплою краюхой и сладким кипятком.
Обходит свое царство эпоха безъязыкая,
Звенит она крестами, стихами и штыком.

А ночь, дробясь о лица, в глазах уже полощется.
Запутались туманы в малиновой сосне.
И спят как эшафоты распластанные площади.
Малиновые тени распяты на окне.

И где-то барабаны смеются над потерями.
Двоится конь троянский в малиновых глазах.
И мачеха-эпоха ступает неуверенно
И пасынков увидеть боится в сыновьях.

Быть может, счастье пахнет подаренной гвоздикою
И теплою краюхой и сладким кипятком.
Глухая и безглазая, эпоха безъязыкая
Залатывает знамя с поломанным древком.

1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне себя согревать, не себя согревать –
Мне и так наплевать и не так наплевать.
Если скажется нет, если скажется да,
Семь печатей откроет чужая беда.

И глухая тоска захолустных дорог
Захлестнет на века землю вдоль-поперек.
Не себя берегут и себя берегут.
Недоучки у дочек улыбку крадут.

Мы у сильных в чести, мы у жирных в чести.
Прячем кукиш в карман, чтоб себя соблюсти.
Убежать от беды, убежать от тоски,
Где, мерцая в ночи, мирно спят тесаки.

Декабристские внуки до пенсий живут.
Недоучки у дочек улыбки крадут.
Не себя обмануть и себя обмануть,
Чтоб поплакать вдвоем и спокойно уснуть.

Мне себя забывать, не себя забывать –
Мне и так наплевать и не так наплевать.
Если скажется нет, если скажется да,
Все равно остается чужая беда.

За себя умереть, за тебя умереть?
Суждено нам веселые песенки петь.
Мне себя продавать, не себя продавать –
Мне и гак наплевать и не так наплевать.

1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Спит сигарета на губе.
От водки на сердце теплее.
Гипнотизер из КГБ
Пожарным числится в музее.

Идет в сторожку не спеша
И чешет ежик поседелый.
Помолодевшая душа
Вступает в спор со старым телом.

Сторожка плавает в дыму.
И вспоминается ночами,
Как маршал выл, когда ему
Он позвоночник рвал клещами.

Теперь уж прежней силы нет.
Но зуд проходит через руки.
Ему бы в руки пистолет,
А он пьет горькую со скуки.

Идет во флигель, но при нем
Смолкают споры по привычке.
И он увидит за окном,
Как на ветвях резвятся птички.

И слезы будет вытирать
Чуть повлажневшим полотенцем.
И как всегда поймет опять,
Что тоже стал непротивленцем.

1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мадонна, мадонна, мадонна,
Всю ночь про себя я твержу.
Тебя никогда я не трону,
Я богу другому служу.

Но как в нашем северном крае
Две черные розы в глазах
Цветут до сих пор и карают
Любовью, похожей на страх?

Мне страшно, мадонна, мне страшно,
Ведь ты, как и я, человек.
Когда же, когда же, когда ж мы
Уйдем из душевных калек?

Мадонна, не знаешь, не знаешь.
Кого я в тебе угадал.
Во сне ты летаешь и таешь,
Твой сон наяву я видал.

Прости же калеку, мадонна,
Всю ночь про себя я твержу.
Но ты не узнаешь, мадонна,
Что я на мадонну гляжу.

1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.