По краям земли разбросаны нашей жизни полустаночки.
Выйдем в глушь пристанционную ледяной воды напиться.
И опять в вагон обшарпанный залезаем на полбаночки -
Ехать далеко, и водочку разбавляем мы водицей.

Рюкзаки наверх забросили, перемалываем косточки:
Кто да как, да что получится, с кем да где когда решится.
Жизнь тельняшкой вспоминается - десять дыр да две полосочки.
На последнем полустаночке хороша была водица.

Сколько езжено и хожено, сколько видано и прожито!
Сколько там еще отмерено? Где споткнуться нам случится?
Полустанки - полустаночки, вспоминается хорошее.
Разговор течет под водочку, как прозрачная водица.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Господи, кто же я?!
Сколько мне?! Для чего?!
И полет золотого копья
Оборвется вот-вот.

        И стучатся секунды в висок
        Черной кровью проклятия,
        И в песочных часах не песок,
        И в крестах нет ни капли распятия!

Господи, сохрани!
Защити! Утоли!
Обезличенно-тусклые дни
Улетают с земли.

        Улетают навеки туда,
        Где болеют беспечностью,
        Где в озерах живая вода,
        Где покой измеряется вечностью!

Господи, отведи!
От беды упаси!
Не меня, - я привык быть один, -
Тех, в ком нет больше сил.

        Помоги не упасть и дойти,
        Упаси от смирения!
        А меня Тебе не упасти -
        Мне тринадцать шагов до прозрения...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прозрачная осень - слепая улыбка земли.
Прекрасная сказка закончилась сладким обманом.
И в зиму, как в море, уходят мои корабли,
А я остаюсь с этой осенью за капитана.

А я остаюсь, помахав на прощанье рукой
Всем тем, от кого никогда не дождаться привета.
Прозрачная осень подарит мне стылый покой
И несколько строк, долетевших из прошлого лета.

Флотилии дней, промелькнувших, как призрачный сон,
Плывут к горизонту среди своих многоголосий.
Я списан на берег за то, что я слишком влюблен
В холодную осень, в прозрачную осень.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Осень все-таки ушла, расплатившись за постой
Белым снегом, что давно ждет усталая природа.
Из последнего десятка провожаем год шестой -
Век двадцатый на исходе. С Новым годом! С Новым годом!

Я не то чтоб очень плох, но, с собою не в ладу,
В безответность тишины до утра слова роняю.
Жизнь как жизнь - все хорошо. Только в будущем году
Я, как будто невзначай, свой тридцатник разменяю.

Вроде, даже не рубеж - детский возраст, малый срок.
Уходящий этот год шлет из прошлого приветы.
Мне осталось много дел и непройденных дорог,
И желание одно - дотянуться бы до света.

Полутемный коридор и шершавая стена,
Сто засовов и замков...Но опять седобородый
Дед Мороз стучится в дверь, гость из сказочного сна.
Значит, так тому и быть.
С Новым годом! С Новым годом!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ах, Россия, в наших крепких кровях
Понамешано немало кровей.
День Татьяны, мы опять на бровях
И в снегу от пят до самых бровей.

Все столетняя тоска да тоска
Птицей-тройкой по бескрайним полям.
Не найти ни одного ямщика,
А что ни город, то, по-прежнему, ям.

А что ни песня, то, по-прежнему, хрип,
Если пьян, и вопль, если тверез.
Я бы тоже покричал, но осип -
Заколодил горло дядька-мороз.

Эх, возьму-ка я заморского штоф,
И, под хмарь ночную, мы за столом
Умостимся со стаканами, чтоб
Полетать по небу с Белым орлом.

Воспарим над сонной пакостью дней,
Позабудем о насущном куске...
Только кто там, в царство вышек и пней
Снова едет в арестантском возке?!

Только кто там, в лазаретах опять
Кровью харкает, вернувшись с войны?!
Только что ползет там новая знать
Жирной вошью вдоль привычной спины?!

Ах, Россия, не запить, не забыть.
Да утри ты злые слезы с лица!
Повезло мне здесь родиться и жить,
Значит, вместе будем мы до конца!

Слава Богу, в наших крепких кровях
Понамешано немало кровей.
День Татьяны, мы опять на бровях
И в снегу от пят до самых бровей...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Тьма плыла. Хромые годы хлеба клянчили горбушку,
По чужим порогам света и тепла себе просили.
Но рождались, как когда-то родился великий Пушкин,
Те поэты, что Россию в своем сердце проносили.

Их и било, и крутило, их и жгло,
Но душа крепчала рваными краями.
Почему тебе, Россия, так везло
С дочерьми да с сыновьями?

Шепот полз землею душной. Недобром сочились зенки
Приблатненных заседателей чиновных кабинетов.
А поэты? Что поэты? Заграницы и застенки
На Руси всегда готовы для поэтов. Для поэтов!

Ох, и било, и крутило, ох, и жгло,
Но крепчали души рваными краями.
Все равно тебе, Россия, повезло
С дочерьми да с сыновьями!

Вроде, свет блеснул, и, вроде, где-то лязгнули засовы.
Почему ж в душе так мутно?! Почему так мало света?!
Только в сумерках стучат по гулким улицам подковы
Привередливых коней, российским гением воспетых.

Дай нам, Господи, не оскудеть душой!
Дай нам вынуть из-за пазухи свой камень!
Жить в России нелегко, но хорошо!
Слава Богу, что живем не дураками...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Снова черные крылья февральских ночей
Прошумели меж голых стволов.
Спят пиноккио в жажде заветных ключей,
Согревая во сне свое зло.

А тряпичный актер танец свой
Продолжал и, как в пьяном тумане,
В такт коленцам кивал головой,
Потешая зевак в балагане.
Когда это было?

И, во тьме притаившийся, сказочный сон
Мне нашепчет, что время прошло.
Почему же я часто не вспомню имен
Тех, в которых скрывается зло?

Роль, заученная назубок -
Хитрость правды и верность измены.
И привычно прядет добрый Бог
Нить судьбы в вечном хаосе сцены.
Когда это было?

Снова черные крылья шумят за окном,
Дым табачный плывет над столом.
И вчерашний паяц заливает вином
Все, что станет со временем злом.

Мое время - ни смеха, ни слез;
Мой театр правых и виноватых;
Мой наивный ненужный вопрос:
Был ли мальчик, что вырос когда-то?
Когда это было?

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Месяц март. Коты на крышах распевают серенады,
Сердце тает, как под ярким солнцем льдинки.
Я смотрю на Вас и знаю: никакой другой не надо!
В этот вечер мне так нравятся блондинки.

Ах, весна! И снова - быть или не быть!
Ах, весна! Не удержаться - сил все меньше!
Ах, весна, ты заставляешь нас любить
Женщин! Женщин!! Женщин!!!

Теплый ветер нараспашку пьяно бродит по аллеям
И в предчувствии любви качает ветки.
Вы идете мне навстречу. Я под Вашим взглядом млею.
В этот вечер мне так нравятся брюнетки.

Месяц март любвеобильный мне не даст дожить до лета.
До чего ж щедра природа на оттенки.
Я смотрю на Вас и знаю: я пропал, спасенья нету!
В этот вечер мне так нравятся шатенки.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Встреча в апреле. Прощанье в апреле.
Кончился праздник, все песни пропели.
Это не песня, а летопись снов,
Библия памяти, книжка-раскраска,
Прошлая повесть, печальная сказка.
И, как ни странно, она про любовь.

Но о любви в ней не будет ни слова,
Только про горечь письма неживого,
Только про боль от утрат и обид.
Черные дни над весною кружили.
Все, что с тобою мы не пережили,
Наверняка, пережить предстоит.

Но не вернуться, не сделать иначе!
Слышишь, не плачь! Почему же ты плачешь,
Стоя в дверях, но шагнув за порог?
Ждет тебя где-то удача слепая.
Ты еще здесь, но уже наступает
Время железных дорог.

Ждет меня где-то удача скупая.
Я еще здесь, но уже наступает
Время железных дорог.
Время!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я опять ухожу в край случайных удач,
И да будет разлука чиста.
На прощанье Вы мне подарите свой плач.
Я давно о подарке мечтал.

Я всю жизнь наугад оставляю следы,
Покидая родные места.
Подарите мне лучик упавшей звезды.
Я давно о подарке мечтал.

Только память нигде отдохнуть не дает,
Гонит прочь белизною листа.
Подарите мне или огонь, или лед.
Я давно о подарке мечтал.

Одинокая ночь, как свеча на окне,
Согревает огнем тишину.
Я подарки люблю, только кажется мне,
Я когда-нибудь Вам их верну.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прощай, мой друг, прощай! И год сейчас не високосный,
И март идет к концу в метелях, в солнце и в делах.
И я хочу успеть к тебе и знаю: слишком поздно.
И стылая земля, и слезы на глазах, и водка на столах.

И сердце гложет боль. И горе, как в калейдоскопе,
Осколки наших встреч в порядок хрупкий приведет.
А где-то впереди грядущий день меня торопит
К мгновению, когда судьбой назначен мой черед.

Как горько опоздать и не сказать всего, что нужно.
Ушел за край земли хороший сын своей земли.
За что несправедлива жизнь бывает к нашим дружбам?!
Мы помним о тебе, и память не умрет, и боль не отболит!

Прости, мой друг, прости! Мы остаемся дни и ночи
Считать до той поры, когда и нам в последний путь.
Мы о тебе скорбим. И мне необходимо очень
Тебя вот этой песней с болью помянуть.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Меня влечет вперед шальная колесница.
Назад не бросить взгляд через плечо тайком,
И не передохнуть, и не остановиться.
На улицах весна - я снова с ней знаком.

И невеселый март бутылкою пустою
Иссяк по каплям дней, унес печаль свою.
А я пока еще чего-то в жизни стою,
И все-таки пока я на своем стою.

Не веря в чудеса, спокойствием не мучим,
На взмыленных конях забот и суеты,
Я все еще спешу, спешу на всякий случай,
За призраком любви, за проблеском мечты.

Все по кругу, все вновь и вновь -
Ты когда-то была права.
Позлословь обо мне, позлословь,
Если сможешь найти слова.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я пропал давным-давно,
В растворенное окно,
Как пророчество,
Светит горькая луна,
От рождения больна
Одиночеством.

Я с сомнением на ты:
Мне на чистые листы
Слезы лить - не лить?
Ан не выплакать себя -
На бумажных голубях
Слов не выстелить.

Безнадежно ты сладка,
Мне б хватило полглотка -
Горло комкаю.
И врезается зима
В народившийся туман
Острой кромкою.

Ей давно пора уйти
По трамвайному пути,
Сгинуть-вытаять.
В слабых серых лапах льда,
Как сукровица, вода.
Нет, не выстоять!

Март иссяк, апрель плывет
Дни и ночи напролет
В даль высокую...
На подрамнике окна
Черный холст, на нем луна
Одинокая.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Птицам перелетным в дальний путь пора,
Осень мелет листья в рыжую муку.
Ох уж эта осень - странная игра.
Ох уж эта осень - лыко не в строку.

Виснут капли света в пустоте аллей
На стеблях унылых длинных фонарей.
Осень, ты не стала чуточку теплей,
Как она не стала хоть чуть-чуть добрей.

И в обнимку с пьяным другом-ноябрем -
Прямо по Советской, мимо Ильича.
Может быть, сегодня мы переберем
И утопим в горькой горькую печаль.

В голых ветках виснет стай вороньих грай.
Фонари-калеки зябнут на ветру.
Осень, ты со мною больше не играй
В эту колдовскую стылую игру.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Терра инкогнита. Стылый ноябрь,
Свет перекошенный, пятна следов -
Снова шатается муза моя
В тихом предзимии всех городов.

Терра инкогнита, сердце изрань
Воспоминания чистым листом.
Наша любимая тьмутаракань,
Наш равнодушный родительский дом.

Терра инкогнита - песня без слов,
Если б запомнилась, пел бы и пел.
И в ожидании светлых голов
Мы растворяемся в серой толпе.

Терра инкогнита. Сонная жизнь,
И незнакомые лица вокруг.
Снова скитается среди чужих
Муза моя - надоедливый друг.

Спит моя страна, поет и плачет,
И, - пока живой, на том стою, -
Я ее люблю, - нельзя иначе, -
Землю неизвестную мою.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночь построила в струнку полки часовых-фонарей,
Спящий город скользит по дорожному черному льду.
Но тебе не до сна: провожаешь меня до дверей -
А за ними зима поджидает, когда я уйду.

И не вздрогнет листва, и дорога не запылит.
Пять шагов - и с зимою один на один.
Ты меня проводи за три края земли,
В черно-белую ночь проводи.

Мы опять - две свечи, на последнем дыханье горим,
И опять на ветру декабря суждено догореть.
Из страны расставаний уходит ночной пилигрим,
Миннезингер, которому некого больше воспеть.

И немые слова прежних песен и прошлых молитв
Скрутят боль в жаркий узел в груди.
Ты меня проводи за три края земли,
В черно-белую ночь проводи.

Пять шагов до порога. Черствеет надломленный хлеб,
И вино не допито и смешано с нашей виной.
Ты оглохла от боли, я от расставаний ослеп.
Дверь открыта, и снова тебе оставаться одной.

Мы свои вечера все дотла без остатка сожгли,
И нельзя уберечься от ранних седин.
Ты меня проводи за три края земли,
В черно-белую ночь проводи.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Остается-то - всего ничего:
Шаг шагнуть, глаза закрыть, загадать.
Год уходит от себя самого -
К сожалению, уходят года.

Тихой сапою, с собой прихватив
Всех удач и неудач круговерть,
Он уходит, остается мотив
Вечной жизни, побеждающей смерть.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Спит Россия. Чужим наши сны никогда не нарушить,
А проснуться самим не хватает желанья и сил.
Неспроста появилась здесь притча про мертвые души,
На любимой богами заснеженной вечной Руси.

Спит Россия. Бездонного сна глубину не измерить.
Наша участь теперь - равнодушный мертвящий покой.
Мы, осколки одной из великих и грозных империй,
Ходим по миру, просим с протянутой гордо рукой.

Спит Россия. И этому сну не положены сроки.
Спящий разум рождает чудовищ чумных хоровод.
И по-прежнему лживы в Отечестве нашем пророки,
И поныне сыта наша власть и безмолвен народ.

Спит Россия и видит во сне свои дальние дали,
Видит Веру, Надежду, Любовь, приносящую свет.
Дай, Высоцкий, нам сил, чтоб проснуться, мы не опоздали!
Слава Богу, что есть на Руси этот русский поэт!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сбежать на край земли, успев на поезд скорый,
И раствориться там, в безоблачной дали.
И пальцем я вожу по карте, на которой
Никак не отыскать названье Край земли.

Пока все хорошо: по возрасту и росту
Мной скроенная жизнь не слишком жмет в плечах.
Сбежать на край земли легко и очень просто,
Сложней туда не взять с собой свою печаль.

Сбежать на край земли, успев на поезд скорый,
И поспешить вперед, и не смотреть назад!
Бумажный пилигрим вселенским режиссером
По ветке сентября отправлен наугад.

Носит, нас по свету носит.
Тает, след последний тает.
Осень! На дорогах осень...
Здравствуй, здравствуй, золотая!

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я меняю, я меняю смерть на жизнь,
Надоела мне костлявая моя:
Дело к маю, и она, не доложив,
Ухмыляется в дверях - вот, мол, и я.

Эти месяцы не вычеркнуть, не скрыть.
Боль в груди - демисезонное пальто.
Я меняю и надеюсь, может быть
Повезет. Но не меняется никто.

Я меняю на кочевье три окна,
Где пейзаж размыт апрельской кутерьмой.
Не острог квартира эта, но она
Слишком часто мне становится тюрьмой.

Вроде, все идет, как надо, но струна
Не звенит, и не в ладах перо с листом.
Я меняю на кочевье три окна,
Но со мною не меняется никто.

Я меняю потолок на облака.
Я меняю белый хлеб на дикий мед.
Я меняю дом на дом, где соль горька,
Где меня давным-давно никто не ждет.

Я меняю, хоть меняться не с руки.
Память бабочкою бьется о стекло.
Наши встречи были слишком коротки.
Извини, но то, что было, все прошло.

Было, было, было, было, было!
Время, время не воротишь вспять.
Что судьба наворожила, на мечту не поменять.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Снова дождь тротуары полощет.
Этот май до смешного печальный.
Ни блинов, ни мифической тещи,
Ни забот, ни хлопот - все нормально.

Льется грусть тонкой струйкой в ладони,
Моросит по взъерошенным лужам.
День, затопленный грустью, утонет,
Ну и пусть, мне ни лучше, ни хуже.

Мокрый ветер срывает афиши,
Словно платья, со стен и заборов.
Город горбит озябшие крыши.
Лето ждет своего дирижера.

Он спешит, в переулках плутая,
Через май, до смешного печальный.
Жизнь моя, как копилка пустая:
Ни забот, ни хлопот - все нормально...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Чаепитие, чаепитие...
Засиделся я, ты прости меня.
Полчаса еще до отплытия
Твоих лодочек в суматоху дня.

Полуночными разговорами
Боль разбужена, - не уляжется.
Опоздали мы. Что разорвано,
Никогда уже вновь не свяжется.

Как цветет весна суматошная,
Бесшабашная, чуть развратная!
У окна соседка дотошная
Ждет сидит, когда выйду обратно я.

Нам пора идти в свои стороны
И остаться там по прибытии.
Ах, ночь бессонная с разговорами...
Ах, чаепитие, чаепитие...

За столом третья, тенью -
Память светлая, грустная...
Вот, попробуй варенье,
Из смородины, вкусное...

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Что нового? Да так, укрыт весь город одеялом белым.
По-старому грехи, по-старому заботы и дела.
За славой и деньгой мои друзья, как в бой, уходят смело.
А я не ухожу: мне некуда - опять зима пришла.

Что нового? Кручусь, как белка в колесе, в своем безверье,
Ни помощи не жду, ни коньяка с соседнего стола.
Мне надо бы уйти, как водится, по-русски хлопнуть дверью,
А я не ухожу: мне некуда - опять зима пришла.

Что нового? А я так и не научился быть ненужным
Для тех, кого люблю, с кем жизнь меня нечаянно свела.
Уходит время прочь, на прошлое взирая равнодушно.
А я не ухожу: мне некуда - опять зима пришла.

Что нового? Прости за то, что не увидел я когда-то.
Застиранная ткань сюжета стала слишком уж бела.
Остаться навсегда, как навсегда остаться виноватым.
И я не ухожу: мне некуда - опять зима пришла.

Ко мне Вы так добры,
Не знаю, почему.
Но правила игры -
Ни сердцу, ни уму.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

С утра погода хмурится,
И пусто в старых улицах,
И дождь стучится каплями в стекло.
А ты прости, пожалуйста,
Меня за ночи августа,
Ведь наше лето красное прошло.

Нас встреча та случайная
Поссорила нечаянно,
А может быть, нам просто повезло.
И мы, расставшись запросто,
Торопимся за августом,
Но наше лето красное прошло.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ночь. Молчанье. Телефон.
В трубке треск и шорох робкий.
Протекает Рубикон
В этой маленькой коробке.

Миг - меж пальцами вода,
Память - сладкая отрава.
И змеятся провода,
Эти тонкие удавы.

Обжимают горла душ,
Собираясь сжить со света:
Лаком кус, заманчив куш,
Песни добрые пропеты.

Провисает тишина
Проводами над Вселенной.
Телефонная война,
Я - ее военнопленный.

Ночь. Молчанье. Телефон
Нем, как камень, глух, как камень.
Пусть сорвется он на звон!
Пусть тошнит его звонками!

И в невыдуманность фраз
Я войду, как к зверю в клетку,
И сыграю в сотый раз
В телефонную рулетку.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.