Тонет зал в многошёпотном шуме.
Скалит зубы на сцене рояль,
предвкушая, как дерзкий безумец
станет в пасть ему руки ронять,
извлекая замёрзшие звуки,
согревать их раскатом игры
и швырять в зал ноктюрны и фуги
чёрным взмахом изломанных крыл...
Тонет зал в многошёпотном шуме.
Тонкой ножкой дрожит микрофон.
И другой неуёмный безумец
жаждет мир образумить строфой.
По лекалу проводит он строго
острой кромкой отточенных слов,
он роняет калёные строки
на партерный булыжник голов.
В зале шумно и душно, и тошно,
и в буфет многолюдна тропа.
В зале сгинул известный художник.
Неизвестный в нём скульптор пропал.
И мелькнув еле тёплой искрою,
как от ветки оторванный лист,
здесь пытался взлететь над толпою,
но развеялся в прах журналист.
Тонет зал в многошёпотном шуме:
шорох ног, стрекотание жвал, -
он ещё не таких образумил,
он ещё не таких прожевал.
Не к суме тяготея, но – к сумме,
он спешит к золотому руну...

Только снова на сцене безумец, -
посмотри! – к рампе вышел безумец,
натянув на гитаре струну...

01.05.06 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Опостылевший февраль
в разлохмаченных  страницах
вьётся, путается, длится,
раздолбай, дурак и враль.
Обещал короткий путь
до весны, а сам безбожно
наметелил бездорожье, -
ни проехать, ни вздохнуть.
Сам запутавшись в снегу,
в лужах, в наледях, в морозах,
заскулил, размазав слёзы
по оконному стеклу.
И в его затёртый мгле,
в белизне безгоризонтной,
прозябаю лесом сонным
посреди пустых полей.
Вялым клоном восковым
в жиже слякотной буксую,
колею топча косую
по раскисшим мостовым.
Одиноким королём
вдаль, по чёрно-белым клеткам.
Заметённый снежным ветром.
Унесённый февралём.

2000 г.
г.Курск

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Проигрыш (свист): Am-Dm-Em-Am-Em
                  Am-Dm-Em-Am-Em

Am
Бархатное сердце
            Dm               Em
оказалось набитым грубым песком.
Am
Лев из крутого перца
                  Dm               Em
стал, спившись, снова трусливым львом.
F              C
Острый ум Страшилы
         Dm              C
стащила ловких портняжек рать.
  Am
И ладно бы что пошили,
         Em   Am  F#
а то – цитировать.
Hm
В кровь растирая ноги
           Em            F#
то почти бегом, то не спеша.
Hm
Знай: каждый камень в дороге –
          Em        F#
чья-то обтёсанная душа.
  G                D
А ночью на низких тучах
           Em             D
мерцает вдали изумрудный свет.
           Em              F#         Hm
Но только города, города, города всё нет.
          Em              F#     Hm
Но только города, города, города нет.

Припев:
Hm   G    
Наши тени
             D
на жёлтой дороге, -
        Em
как большая печать в основной документ,
                                                  F#
но наш пропуск просрочен, кто спросит, - ты лучше молчи.
G
Элли!
          D
Моя недотрога!
Em
Нам уже не мечтать, нам уже не взлететь,
          F#                             Hm E E7
ведь стоптались души, словно твои башмачки.

В мельканье серых буден
изумрудны лишь одни светлячки.
Повесился дядя Гудвин,
напялив зелёные очки.
Дождаться б конца недели.
а там – в кабак и залить тоску.
Ах, Элли, милая Элли, -
одних абортов двенадцать штук.
А если наш мозг безнадёжно болен,
и все наши мысли – недужный хлам?
А если мы всё ещё в маковом поле,
и всё, что было – пригрезилось нам?
Со стенки Эллиной спальни
глядит прищурясь Киану Ривз,
и домик падает, падает, падает вниз.
        Em
А домик падает, падает,
                        F#            E E7
                       падает, падает...

Проигрыш (свист).

Нагая приходит свобода
солнечным светом в задраенный трюм,
но в городе новая мода:
очки-зеркалки и строгий костюм.
И город – припудренным трупом –
лежит, смердя своим же враньём.
Спилены все изумруды,
на шпилях – двуглавое вороньё.
Таможенник на границе
в шесть ровно сдвинет тугой засов.
Прохожие и проходимцы
спешат домой, в объятия снов.
Им снится не белое солнце,
не синь, не алые паруса.
Им снится девочка, девочка – зелёные глаза.
Им снится девочка, девочка – зелёные глаза.

Припев.
   Em
...Нам уже не мечтать, нам уже не взлететь,
          F#                             Hm Hm7
ведь стоптались души, словно твои башмачки.
Em
Нам уже не мечтать, нам уже не взлететь,
          F#                             Hm Hm7
ведь стоптались души, словно твои башмачки.
Em
Нам уже не мечтать, нам уже не взлететь,
          F#                             Hm
ведь стоптались души, словно твои башмачки.

11.04.06 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Баста! Сдохла зима! Поделом беспредельщице ведьме.
Труп линялый её скоро быстрые смоют ручьи.
Выходи. Мы с тобой, как видавшие виды медведи,
на припёке лесном грея мятую шерсть, помолчим.
Помолчим о зиме, о проделках её беспогодных,
и о тех, чьи следы на снегу навсегда замело...
Промолчим про камин, где сгорел календарь прошлогодний
и про то, что вот-вот нам в уключину ставить весло.
Ах, как хочется враз с кислым духом берлог попрощаться!
Перекаты пройдя, парусами в ветрах пошуметь...
И не будем о том, что придётся ещё возвращаться,
под осенним дождём тёртым днищем шурша по шуге.
Время дует насквозь, иссушая нам души и лица.
Сосны, как метроном, гладят небо размахами крон.
И что трись, что не трись, – ось земная – звенящая спица,
не замедлить её и не сдвинуть хотя б на микрон...
Ничего. Постоим. Помолчим на весеннем причале.
Крутолобы, добры и вполне благородно седы.
Постоим и пойдём, незлобливо пихаясь плечами,
по раскисшей тропе косолапые ставя следы...

2006 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Время – вещь необычайно длинная... -
так сказал он, пистолет поглаживая.
Сколько было их – уверенных, с именем!
Настораживает...
Вот стоят они, кто в бронзе, кто в мраморе,
пораздавленные бременем времени,
дело, думаю, здесь в неком общем трауре
зрения.
Даже сфинксы, эти стражи у врат моста
впали в кому, обналичив эпох клад.
Что там сфинксы! Вон кукушка в часах и та
сдохла.
Далеко нам всем до твёрдости кремния,
нам неведом этот путь, да и правда вся.
Но ведь сказал поэт, что жизнь – форма времени.
Справимся?

29.08.06 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Город изменяется с окраин, -
не в чести окраин старина,
только трудно улиц не изранить,
притерев их к новым временам.
Вот они – шеренги новостроек,
скука парков, вкатанных в асфальт,
смазанных рекламной пестротою,
улиц безизвилинных тоска.
И редки теперь любви пожары,
мыслей спорных вздорные бои,
обнажён бульдозеров ножами,
голый город сгорбленно стоит.
Он молчит, он смотрит изумлённо
на такую странную весну,
к спутникам своим, микрорайонам,
руки-автострады протянув.
Вздрагивает кожа городская,
вспугивая гром авиаптиц,
линзы стёкол, приторно мерцая,
скрашивают мертвенность глазниц.
И гуляет в площадных прорехах,
в камнях обездушенной глуши
быстроутихающее эхо
роя  лакированных машин...
Только в сердце спят, храня присягу,
от времён укрыты сквозняков,
старый сквер с фонтаном да десяток
сердцу дорогих особняков.

1980-е
Орловка, Амурская обл.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Проигрыш (свист): Dm-Am-Dm-Am-Dm-Am-F-E-E7

E7          Am                            E
Сквозняк метёт окурки вдоль заплёванного тамбура.
                              E7        Am
На мутных стёклах блики от далёких фонарей.
         A7                                 Dm
А рядом гомон, плач и смех вдаль мчащегося табора,
            Am      E        E7        Am
где каждый коротает путь на полочке своей.

Проигрыш (свист).

Мотает нас на стрелках, стыки нас трясут до коликов,
злым красным глазом светофор нам хищно смотрит вслед.
Мы, подперев плечом друг дружку, сгрудимся за столиком,
лучок с селёдкой покрошив на бородинский хлеб.

Проигрыш (свист).

Пускай матрас худой, как блин, и паечка не жирная,
и впереди ночной тупик в таёжистой глуши,
ведь есть у нас лишь эта жизнь плацкартно-пассажирская,
а значит нам её и жить сейчас и от души.
Ведь есть у нас лишь эта жизнь плацкартно-пассажирская,
а значит нам её и жить сейчас и от души.

Проигрыш (свист).

1990-е
Дамгартен, Германия

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вокализ (2 р.): Dm-G-C
                Dm-E-Am

                 Dm              
Уже недолго до зари -
E     Am
самый сон.
                   Dm
Шеренгой вышли фонари
G     C
на поклон.
A7                 Dm
Росинки катятся легко
G        C
вдоль листа.
                    Dm
И где-то, очень далеко, -
E   Am F#
поезда.
                   Em
А может это всё во сне?
F#             Hm
И, вычурность для,
                      Em
в иллюминатор лупит свет
A        D
лунного дня.
H7                Em
Куда-то падает Земля, -
A        D
ей не помочь.
                        Em
Мы - два матроса с корабля
F#         Hm
с именем НОЧЬ.

Припев:
                           Em
И вдоль глухой трамвайной линии,
F#      Hm
линии, линии
                      Em
бегут две тени наши длинные, -
F#       Hm
им не до сна.
                        Em
А звёзды в небе - нежно-синие,
A          D
будто бы в инее.
                      Em
Ну что такого в твоём имени?
F#       Hm
Это - весна!

Вокализ (2 р.).

Пусть завтра будет - динь-дилень! -
новый день.
Ну а пока - за тенью тень.
И сирень!
И ветер прячется в кустах -
шёпот губ.
А светофора речь пуста -
              E
жолт и глуп.
                      
За каждой дверью тайна ждёт.
А у ворот
вальяжно арии поёт
кот Бегемот.
Спешит куда-то - всё дела! -
сказочный гном.
И бьют куранты ровно два:
Бим! Бом!

                            Dm
И вдоль глухой трамвайной линии,
E       Am
линии, линии
                     Dm
бегут две тени наши длинные, -
E        Am
им не до сна.
                         Dm
А звёзды в небе - нежно-синие,
G          C
будто бы в инее.
                      Dm
Ну что такого в твоём имени?
E        Am  F#
Это - весна!

И вдоль глухой трамвайной линии,
линии, линии
бегут две тени наши длинные, -
им не до сна.
А звёзды в небе - нежно-синие,
будто бы в инее.
Ну что такого в твоём имени?
Это - весна!

Вокализ.

01.02.08 г.
г. Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мы, выпрямив спину, зовём себя Homo.
Особенность вида – нас тянет из дома.
Поскольку даны нам с рождения ноги, -
постольку зовут нас и манят дороги.
Они – то в асфальте, то в пенной стремнине,
то тонут в голодной болотной трясине,
то горной тропою крадутся по краю, -
дороги, которые мы выбираем.
Но вот – перекрёсток. Здесь торг неуместен.
Кто крест выбирает, а кто – перекрестье.
Кто гонит в пороги, кто копит пороки,
по тьме и по свету ведут нас дороги.
По тьме и по свету, то чаще, то реже,
кто – чёрен, как ворон, а кто – белоснежен,
а кто – просто сер, ведь и серой бывает
дорога, которую мы выбираем.
А где-то, по звёздной росе серебристой,
тугой, ипподромной, раскатистой рысью,
свой бег выверяя механикой строгой,
наш шарик несётся своею дорогой.
И мы у него на загривке трясёмся
вдоль млечной реки, за поджаристым солнцем,
смеёмся и плачем, и слёзы стираем,
и строим дороги, и их выбираем.

2004 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Вдоль дорог, в шеренгу босую
дерева стоят, голосуя.
Продуваемы колким ветром,
растянулись на километры.
Днём ли, ночью, любой порою,
упираясь в асфальт корою,
друг за друга держась локтями,
безнадёжно машут ветвями.
И слова застревают в горле,
но асфальт раскалён и сгорблен,
но асфальт разомлевше-сонный
и уходит за горизонты.
За леса уходит, в распадки.
Он затоптан, он весь раскатан,
он лежит, равнодушно-серый,
неприступным, как боль, барьером.
Он безлик, он пропах бензином,
он рычит многоспиньем шинным,
он спешит, спешит многорядно,
бесконечный и безоглядный...
Только ветви дырявят воздух,
как воздетый в надежде посох,
и, поднятая неумело,
и моя рука онемела...

1981 г.
г.Чернигов

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Am                                             E
Ах, балаган, мой родной, продувной балаган-балаганчик.
                                                 Am
Стар стал теперь ты, и я при тебе – отставной неудачник.
             A7                                   Dm
Я – шут, я – паяц, и не надо другого мне званья и чина,
             Am              E           E7          Am
я просто смешной озорной арлекин. И что взять с арлекина?

Ну, что с меня взять, – разукрашен, нелеп, весь в помаде и в пудре,
от слёз и извёстки почти что ослеп, а кто слеп, тот и мудр ведь.
Пыль от колёс, намоталась на оси пути половина.
Лето - не осень, - дороги все врозь. Погоняй, Коломбина! F#

                  Hm                                   F#
     Вот кончился лес, и быстрей, веселей заскрипели колёса,
                                                    Hm
     и в полумрак через каждую щель солнце брызнуло косо.
                  H7                              Em
     Но так же знобит, и не стали теплее афишные краски,
                    Hm                    F#       F7#     Hm
     и лист так же чист, и танцуют вдоль стен равнодушные маски.

     Маски мертвы, но разинуты рты, и все ждут представленья.
     И перед зеркалом старым стоит шут на стёртых коленях,
     но нет отраженья, и что отражать, коль ни званья, ни рода?
     Ходу, лошадушки! В ногу бежать! Эй, лошадушки, ходу! E

Ах, балаган, балаган - мой острог, мой корабль, моя крепость!
Хлам по углам, сбит неладно, непрочно, раскрашен нелепо.
Но катит вдоль зрителей праздничный гул расписной балаганчик.
И хочется всем, чтоб их вновь обманул развесёлый обманщик.

1980-е
Орловка, Амурская обл.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Em                                             F#
Проводите меня, путь пунктирен мой, странен и длинен.
      H7                          Em  H7
В тополином пуху утопают уступы домов.
Em                                             F#
Струны зябко звенят проводами троллейбусных линий.
     H7                                  Em
Проводите меня, - мне вернуться сюда не дано.
    E             E7           Am
Заметает зелёную зону позёмкою зимней,
       D7                              G    H7
и к барьеру бордюров стекает метущийся иней.
       Em                                   F#
Струны зябко звенят проводами троллейбусных линий...
     H7                                  Em
Проводите меня, - мне вернуться сюда не дано.

В тополином пуху утопает уставший мой город,
опушившийся пруд замедляет от камня круги,
и уже не успеть мне вдохнуть воздух сдавленным горлом
и на солнце взглянуть, и чихнуть, и проснуться другим.
Источает перрон неподвижно и строго укор нам,
истончается рельсовый путь под колёсами скорых...
И уже не успеть мне вдохнуть воздух сдавленным горлом
и на солнце взглянуть, и чихнуть, и проснуться другим.

G#
Cm#                                Eb
Проводите меня, замедляются памяти реки,
    G7#                                Cm# G7#
отдалённо и глухо вокзальный доносится гул,
     Cm#                                Eb
подколёсная дробь сухо рвёт соловьиные трели,
       G7#                                    Cm#
и так длинен, так светел майдан в тополином пуху.
   C#                     C7#               Fm#
Нам уже не качнуться, друг друга объятьями грея.
    H7                                       E(VII) G#
Обрываются струны, я собственным пальцам не верю.
Cm#                                 Eb
Убираются трапы, шасси, запираются двери...
      G7#                                     Cm#
И так длинен, так светел майдан в тополином пуху...
Нам уже не качнуться, друг друга объятьями грея.
Обрываются струны, я собственным пальцам не верю.
Убираются трапы, шасси, запираются двери...
И так длинен, так светел майдан в тополином пуху...

начало 90-х
Орловка, Амурская обл.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Какие страстные ветра
летят на север за удачей
и обнимают до утра
истомно стонущие мачты,
и ускоряется земля,
и к сердцу подступает трепет,
и напрягаются, гремят
на клюзах якорные цепи.
И сразу хочется от врат
под дробь маршировать поротно,
в багровый, дымчатый закат
уставив хищный подбородок,
а может, натянув струну,
и скрипку уперев в аорту,
порвать в лохмотья тишину
просинкопированным форте,
иль от бедра, не целясь, влёт
лупить с лепажей обозлённо,
в тугую синь небес и вод
смотреть в упор, незастеклённо,
прожжённым рукавом стирать
со скул пороховую сажу
и всласть на марсе трепетать
в шкафу слежавшимся плюмажем,
решать проблемы походя,
прослыть бретёром и пижоном
и от секущего дождя
не укрываться капюшоном...
Но дремлет в бархате лепаж,
отлакирован и оценен,
и отнайтован такелаж,
и крепки якорные цепи,
и мачты стонут до утра,
и вдоль окон неутомимо
несутся южные ветра,
но всякий раз всё мимо...
                      мимо...          

2004 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Померкло, загремело, понесло,
грозя тузом, сверкая козырями,
и вдруг прорвавшись, вздувшись пузырями,
к десяткам пик неспешно перешло.
А вдоль бордюров пенилось всерьёз,
засасывая шелуху в воронки,
нахохлившись, сердитые вороны
забор держали, мокрые насквозь.
Брели худые липы вдоль дороги,
оскальзываясь в мутную реку,
и стаи туч бродячих на бегу
у труб исправно задирали ноги.

1990-е
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

   Песня Змея Горыныча
           или
утренний рассказ Иннокентия о том,
как он с Петей и Федей посетил накануне
ресторан, и что из этого получилось.
      

Am                E          Am
Деньжат срубив намедни на рекламе -
         G                     C   A7
ну, Педигри там да печенье Приз, -
Dm                         Am
решили спрыснуть это в ресторане.
    E                              Am
В Арагви. Там фонтан есть и стриптиз.

  Костюмчик - белый, лёгкий, из фланели.
  На ноги - валенки, - я к ним привык.
  Петюня с Федей галстуки надели,
  я ж – бабочку от Гуччи и парик.

Нас в ресторане встретили по-царски.
Стол у фонтана. И без лишних слов
я заказал себе шашлык по-карски,
Петюня – рыбу, а Федюша – плов.

  За неименьем нашего портвейну,
  Петюня выбрал импортный крюшон,
  коньяк – Федюша, за шальную цену,
  я ж – водочки графинчик и Боржом.

Подналегли. Слегка захорошели.
На сцене девки тёрлись об трубу.
- Официантки тут вполне при теле! -
сказал Петюня, облизнув губу.

  И, ухватив одну из них за ляжку, -
  что, я считаю, было ни к чему, -
  он заказал себе седло барашка
  и красное бургундское к нему.

Потом они с Федюшей взяли виски,
потом пивком решили полирнуть.
Заговорил тут Федя по-английски,
а Петя ущипнул меня за грудь.

  Я им сказал, что это, в общем, - низко,
  хотел отсесть, мол, с ними не знаком.
  Назвал меня тут Федя сионистом,
  а Петя, почему-то, петухом.

Потом они попёрли друг на друга,
весь ресторан почтительно притих.
Я ж с детства не терплю любую ругань,
тем более, когда среди своих.

  Я их разнял. Посетовав на скуку,
  решили прогуляться до дверей.
  Но Петя наступил себе на руку
  и озверел до дыма из ноздрей.

Потом, хвостом задев себя по носу,
он закричал мне: Кеша, наших бьют!
и, опрокинув дюжину подносов,
из винегретов сотворил салют.

  Мы не смогли сдержать с Федюшей смеха
  и Петю повторить просили трюк,
  но Петя Федю укусил за веко,
  за что был сам укушен за ноздрю.

Кровь пролилась. Визжали стриптизёрки.
Пытаясь как-то сократить урон,
я спрятал под столом остатки водки,
за что был враз укушен с двух сторон.

  Потом допили водку всю и вина,
  потом коньяк с соседнего стола,
  причём Петюня закусил графином,
  а Федя кинул стулом в зеркала.

Потом мы долго плавали в фонтане,
раздевшись до исподнего белья.
Потом я Петю звал на белый танец.
Потом привёл дружинников Илья...

  Мы с ним сошлись на кулаках, по-русски,
  и завертелась драки карусель...
  Потом – туман, лишь, помнится, на люстре
  висел вниз головою метрдотель.

Конца не помню. Если верить слухам, –
до дому мы добрались на такси.
Здесь Федя слил и выпил тормозуху,
а Петя, икнув, фарой закусил.

  Потом, сломавши детские качели,
  мы завелись и потеряли сон,
  и до утра в подъезде песни пели,
  причём, как говорят, не в унисон...

  Всё, побегу! Вслед за туркменским пловом
  пошло назад французское вино.
  Ох, плохо быть, ребята, трёхголовым, -
  пьём порознь, а рыгаем заодно!

2003 г.
г. Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Dm             Gm           A7          Dm A7
Ночь поседела, дождь устал, выцвели фонари.
Dm                Gm           A7                 Dm A7
Там, за дождями, ждёт вокзал, сгорбленный, как старик.
F               C           Gm            A7
Выпита водка и выпит чай, и выпета песен тьма,
Dm        Gm             A7           Dm A7
и абажура сонно качается шёлковая тесьма.

F     C      F     C       Gm                 A7
До свиданья, до свиданья! Вздох и ладонь в ладонь.
Dm             Gm         A7              Dm  A7
Снова  летим на обещанья, бабочкой – на огонь.
F     C      F     C       Gm               A7
До свиданья, до свиданья! Ветер, планету вращай!
Dm             Gm             A7             Dm A7
Гулкий вокзал, зал ожиданья – жизни твоей праща.

Спутаны петли пыльных дорог, дальних и ближних дорог.
Сто раз перешагивай через порог – не нашагаешься впрок.
И давят колёсами поезда свой же злорадный стук.
А в памяти, в памяти – только глаза да прикосновенье рук.

До свиданья, до свиданья! Память хрупка, как сон.
На подоконнике – изваяньем – кактус и телефон.
До свиданья, до свиданья! Помни, пиши, звони.
Пусть возвращаются, хоть с опозданьем, ветры на круги свои.
Все расставанья – лишь расстоянья. Вспомни родную речь:
до свиданья, до свиданья,  это значит – до встреч!
Все расставанья – лишь расстоянья. Вспомни родную речь:
до свиданья, до свиданья,  это значит – до встреч!

конец 90-х
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мерцая, тают вдалеке
угли ночной Волоколамки.
Луна – оранжевая лампа –
кочует следом налегке.
Тумана призрачный лоскут
в низине ветхою заплатой.
Воскресный вечер.
Вектор задан.
На встречной пусто.
Все – в Москву.
И где-то сбоку и не в счёт
и звёзды, и земли вращенье,
потока плавное теченье
нас подхватило и несёт.
Нас – заревом на небесах –
манят грядущего подарки,
нам прошлое – созвездьем ярким –
дрожа, танцует в зеркалах,
а наше сущее с тобой, -
лишь то, что выхвачено фарой:
асфальт растрескавшийся, старый
вдоль полустёртой осевой.    

2003 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Линии в искристом инее,
стынут в сини вороны,
тени, по-зимнему длинные,
стелются по перрону.
И – истерично-столичная,
вой понижая до стона, -
лобнинская электричка
прочь пронесла вагоны.
Телом гремя мосластым,
мощно прошла и слепо,
рожу зелёно-красную
скорчив мне напоследок.
Слепо, безостановочно,
словно обвал со склона,
словно булыжной площадью
танковая колонна.
В погоню?
За временем летним?
А может за птицей синей?
Поздно...
Платформа Хлебниково.
Полдень. Ноябрь.
Россия.

1999 г.
г.Истра

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Em                      H7          Em
Кто сказал, что город светел и просторен?
     E              E7         Am
Он давно погряз в осеннем карантине.
     D7                    G
Он избыточно и безнадёжно чёрен.
        C                        H7
Он так чёрен, что аж сам себе противен.
В синяках весь от стальной закрытой двери
брёл я, путаясь в проулках, точно в брюках
и, подняв глаза, увидел в небе зверя,
добродушную и белую зверюгу.

Em          H7     Em
Улеглись земные страсти,
     E      E7     Am
светофоры смолкли хором.
      D7 D7dim#    G    C
Белый кот пушистой масти
      Am            H7
снизошёл на чёрный город.
      Em  H7    Em
Окон редкие заплаты.
       E   E7     Am
Ветер вычерчен позёмцей.
       D7 D7dim#     G   C
Белый кот на мягких лапах
        Am  H7     E  E7
спящим городом крадётся.
      Am D7          G   C  
Белый кот на мягких лапах
        Am  H7     Em
спящим городом крадётся.

Белый кот пришёл неспешно и не сразу,
видно где-то там решал свои вопросы,
он сперва мелькал за тучей жёлтым глазом,
а потом обнюхал город мокрым носом.
И стою я, вверх задрав лицо слепое,
и мне чудится, а может даже снится:
белый кот скользит неслышно надо мною,
мягкой шерстью щекоча мои ресницы.

Окон редкие заплаты.
Ветер вычерчен позёмцей.
Белый кот на мягких лапах
спящим городом крадётся.
И когда рассвет несмелый
осторожно крыш коснётся,
город белый, белый, белый
рассмеётся и проснётся.
Город белый, белый, белый
рассмеётся и проснётся.

Проигрыш: Em-H7-Em-E-E7-Am-D7-G-C-H7

Окон редкие заплаты.
Ветер вычерчен позёмцей.
Белый кот на мягких лапах
спящим городом крадётся.
Белый кот на мягких лапах
спящим городом крадётся.
Cпящим городом крадётся.

Am-H7-Em

2004 г.
г. Курск

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Am                   E
...и концовка печальная непривычна всегда.
Am                  E
И нежданно, нечаянно опадают снега.
A7                        Dm
Не спеши вслед за листьями, посиди у огня.
     F          B     E                    E7
Искрошилась вся истина в нервном шарканье дня.
Am                    Dm
Посиди... Пламя пульсами истекает в трубу...
G                       C
Как живём? Богохульствуем да хрипим поутру,
F                   B
да целуем нечаянно, да торопимся в путь,
      G       F      E             E7
да пустыми ночами не успеваем вздохнуть.
Am                          E               E7
Вот и ночь – капля вечности – истекает в трубу.
Am                     E                 E7
Снова тяжесть заплечную громоздить на горбу.
A7                        Dm
Снова день, снова ветренно и промозгло всерьёз,
G                    C
и мольбой исковерканы пальцы тонких берёз,
F                   B
и нежданно, нечаянно опадают снега,
      G      F      E             E7     Am
и концовка печальная непривычна всегда...

конец 80-х
Орловка, Амурская обл.

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пахнет мокрой пылью от дорожек,
по верхушкам пробегает дрожь.
Растопырил клён свои ладошки,
и по ним с азартом лупит дождь.
А вокруг восторг средины лета,
брызги, шелест, шорох, шум и гам.
Радостно зелёные билеты
предъявляют кроны облакам.
И оттуда, сверху, ветром сбитый,
весь до звона золотого чист,
повторяя грустные кульбиты,
падал одинокий жёлтый лист.
Мимо чёрных окон госпитальных,
вниз, на дно казённого двора,
где мутнел размытыми крестами
выбеленных лавочек парад.
Жёлтый лист в июле? Наважденье!
Может прошлой осени следы?
Может для других предупрежденье?
Или просто знак чужой беды?
Падал он, свободно и печально
строя траекторию свою,
для беспечных – нас – обозначая,
что мы все и каждый – на краю...
А мы смотрим вслед и не до смеха
нам. Мы словно чуем на боках,
как скользят в одёжные прорехи
ледяные пальцы сквозняка.
Смотрим, как, кружа, промеж мирами
тем и этим он проводит связь,
смотрим, трепеща и замирая,
ножками за веточки держась.  

2003 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

1990-е
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Am               Dm
Опять латают паруса
E                   Am
на нашей непутёвой шхуне.
                       Dm
Опять старательный пассат
E                   Am
лишь надувает щёки втуне.
Gm       A7         Dm
Подмокли порох и табак
E      E7           F
и опротивел ром до колик,
Dm        G           C
а нам не вырваться никак, -
           F              H
кабак, бордель и вновь кабак, -
Em        E7         Am
такой бермудский треугольник.

Пока латают паруса,
штормами порванные в клочья,
есть год, а может, - полчаса,
чтобы заполнить многоточья.
Наяду на носу срубив,
наш поп сам вскоре склеил ласты,
подрядчик с кассою свалил,
мы – без руля и без ветрил,
без Бога, но зато с балластом.

Пока латают паруса,
давайте тихо на причале
помянем тех, чьи голоса
остались в вахтенном журнале,
тех, кто, опёршись на штурвал,
стоял часы собачьей вахты,
кто бури сотнями считал
и кто, пройдя девятый вал,
причислен к лику аргонавтов...

Проигрыш (свист): Gm-A7-Dm-E-E7-F

Кто бури сотнями считал
и кто, пройдя девятый вал,
причислен к лику аргонавтов...

И вновь латают драный грот
на нашей бедной бригантине.
На компасах замазан NORD,
а палуба – в грязи и в тине.
Печать от пирсовых камней, -
как вечный лозунг на заборе.
Корабль, качаясь на волне,
уже состарился вполне,
не выходя ни разу в море.

1998 г.
Г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Не бойся, не надейся, не проси
у жизни этой жребия иного,
чем – с колокольцем вычурного слова
сквозь толпы в одиночестве брести.
Ведь ты, как я, увы, изобличён
невыводимой, вечною печатью:
изрубленными крагами перчаток
и шляпой, закопчённою свечёй.  

2006 г.
г.Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Сиял неон, продлить пытаясь день.
Часы над входом шли, но отставали.
Вокзал к своей обычной суете
прибавил шум большого расставанья.
Я уезжал. Измученный толпой,
сидел, прижав к стеклу висок устало.
А по проходу двигался немой
и продавал газеты и журналы.
Он был высок, румян и кругломорд.
Он торопился до конца стоянки
успеть, но, первый проглотив аккорд,
всхрипело вдруг Прощание славянки.
Пол дёрнулся. Легко поплыл перрон.
В окне заторопились перемены.
Но после, долго, обступив вагон,
тянулись лишь одни глухие стены.
Потом прорвалась ширь. Пролёт моста
прогрохотал. Замельтешили дачи.
Но всё плотней сгущалась темнота,
огни горстями по карманам пряча.
Хотелось спать. Мигрень скребла висок.
Вагон трясло на стыках и качало.
А поезд шёл на северо-восток,
туда, где далеко, но рассветало.
А поезд шёл. В проходе, у стены,
наружу фотографией парада,
забытая немым, серела Прауда
визиткой независимой страны.

2006 г.
Гомель-Андреаполь

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.