Две женщины на Рождество гадали:
Одна в годах, другая — молодая.
Гребни клали под подушки,
В душе завидуя друг дружке.

Та, что в годах, на мужа загадала
И рядом с ним спокойно засыпала, —
Привычкою с годами уже стало
Не расставаться с мужем и во снах.

А молодая, засыпая, загадала,
Чтоб мамина судьба и ей досталась,
И утро ее спящую застало
С улыбкой безмятежной на губах.

Та, что в годах, с рассветом встала:
Что делать, — хлопоты, дела.
Поправила на дочке одеяло:
Ей молодая дочерью была.

Две женщины на Рождество гадали:
Одна в годах, другая — молодая...
Под их гаданье засыпаю,
Они приснятся мне, я это знаю!

Вторая половина 70-х,
ночь перед Рождеством

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

За речной, туманной далью
Солнце красное садится,
Листья кленов облетают,
Улетают к югу птицы.
Да и нам пора проститься!
Разойдемся, что ли, с миром,
Разойдемся, разбредемся
По привычным нам квартирам.

Лист опавший осень ловит
В паутину, словно в невод.
Благодарю на теплом слове, —
Я давно так счастлив не был!
Вот и все. Ни слова больше.
Видит бог, как мы старались
Сохранить в душе подольше
Звуки летней пасторали.

1980

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Цвета пепельной золы,
Неслышно, медленно, на ощупь
Рассвет, цепляясь за стволы,
Вползал в березовую рощу.
Пятно погасшего костра
В рассветном сумраке чадило.
Как будто было все вчера,
И память время пощадило.
Память время пощадило...

Полоска влажного песка
Босые ноги холодила.
Как долго я тебя искал,
А ты меня не находила...
Излом причудливой реки
Туман предутренний завесил.
Всем пересудам вопреки
С тех пор, мой друг, с тобой мы вместе.
С тех пор, с тех пор...

Плеснет веселое весло,
Волна лениво стукнет в днище.
Нас закружило, понесло,
И пристань мы с тобой не ищем.
Наш заколдованный челнок
Легко скользит, минуя мели.
Опавший лист лежит у ног,
А мы еще живем апрелем.
А мы еще живем апрелем...

1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Громыхая грозой, лето катится под гору,
В изголовье гитара, гитара стоит.
А у лета уже поубавилось гонору,
Да и волосы стали белее моих.

По утрам тихий лес меня сонного балует,
То оттенком травы, то сосной в блике солнечном,
В задремавшей траве вижу ягоду алую,
И печаль моя тает, словно сон ночной.

На сиреневых мхах лето выткало ягоды,
В светлый луч паутину седую вплело,
На упругий багульник навзничь лягу я...
Белым облаком лето надо мной прошло.

1974

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Луга, за речкой перелески,
Всё — в ожидании зимы.
А я доверчиво, по-детски
Ищу все радостей земных.

Красу осеннего наряда
Дано не каждому понять.
Мне ж от тебя немного надо,
Моя земная благодать.

Дышать бы только тишиною
В лесу с опавшею листвой.
Оставь мне небо надо мною,
Мое земное божество.
И небо, небо надо мною,
Мое земное божество.

Вожак уводит спозаранку
Всю стаю в райские края.
Оставь меня своим подранком,
Земная женщина моя.
Прошу, оставь меня подранком,
Земная женщина моя.

Всему черед свой, я-то знаю,
Излишне льстить календарю.
Моя любовь, любовь земная,
За все тебя благодарю.

Луга, за речкой перелески, —
Всё — в ожидании зимы.
А я доверчиво, по-детски
Ищу все радостей земных.

Ноябрь 1984

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Прикрою глаза — и виденье возникнет,
Из прошлого тянется тонкая нить.
До Царского мы сторговались с возницей,
Чтобы на даче Вас посетить.

Вот эта улица. Дрожки отпущены.
Встречный охотно кивнет головой.
Каждый вам скажет, где живут Пушкины:
Дача Китаевой, дом угловой.

Крутые ступени. Мы входим в прихожую,
И каждый из нас в этом доме притих.
Век настоящий с прошлым так схожи,
Что мы невольно путаем их.

Простите меня за невинную шалость,
Я в руки старинный взял часослов,
И все перепуталось, время смешалось
Под звон мелодичный каминных часов.

Пока я стоял у его акварели,
В душе оседала житейская муть.
Ах, осторожней, не хлопните дверью:
Хозяин прилег на часок отдохнуть.

Домой возвращаюсь, транспортом еду,
Справа мелькнула будка ГАИ.
А я еще с Вами тихо беседую,
Под сердцем лампадка будто горит.

Апрель 1983

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Садись поближе с рукодельем,
Набрось чего-нибудь на плечи,
Свечу затеплим в нашей келье
И скоротаем зимний вечер.

Круг беседы нескончаем
О долге, чести и добре...
Февральский вечер коротаем
В Святых Горах в монастыре.

Здесь все спокойно и неброско,
Сидим, чаи с тобою пьем.
А в нашей келье запах воска
Напоминает нам о нем.

Здесь за окном, под лунным светом,
В пяти шагах, буквально рядом,
За монастырскою оградой
Могила русского поэта.

Какая власть! Святые Горы
Владеют сердцем и умом.
Ведя любые разговоры,
Подспудно думаем о нем.

Какая сила! Что за токи
Он излучает и теперь...
...Внизу коней торопит кто-то,
И хлопает входная дверь.

Январь 1988,
Монастырь в Пушкинских Горах

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Кто же может осилить
Испытанье души,
На задворках России,
В Святогорской глуши?
Простаками, простушками
За глаза их зовут.
Только именем Пушкина
Здесь они и живут.

Мы на праздник приедем,
Посетим этот дом,
По знакомой аллее
Днем погожим пройдем.
Как тут знать, что зимою
Встретишь здесь старика,
Мерзлый хлеб под культею
Он несет из ларька.

Ежедневные будни,
Многим их не понять.
Как бы ни было трудно,
Здесь не будут пенять.
Цвет меняет на олово
Сороть перед дождем.
Ради имени доброго, —
Говорят, — и живем.

В деревянной церквушке
В воскресенье под вечер
То ль Христу, то ли Пушкину
Зажигаются свечи.
Как раскованно верится,
Когда есть проповедники.
Верю, старая мельница
Оживет в заповеднике.
Верю, старая мельница
Даст муку в заповеднике.

1988,
Пушкинские Горы

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

На Конюшенной площади
Заметает пурга...
Схоронить было проще так,
Как хоронят врага.
Загасили лампадку,
Свет российской земли.
Среди ночи украдкой
С телом гроб увезли.

Припев: Лошадиный храп да полозьев скрип.
        Голос у фельдъегеря на ветру охрип.
        Полосатый столб, два крыла орла.
        За Гатчину, за Лугу дороженька легла.

Предугадать кто может,
Предсказать судьбу?
Под мерзлою рогожей
Последний путь в гробу.
Всей российской словесности
Будто дали пощечину.
Так доколе же крест нести!
А кони мчали на Псковщину.

Припев.

В придорожной часовне
Ни огня, ни свечи...
Остановятся дровни,
Скинет шапку ямщик,
Перекрестит привычно
Перед чаркою рот:
— Помер барин столичный.
Говорят, стихоплет.

Припев.

Зима 1988 — 1989

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

И сколько было б пацанов,
Вот если б только не война.
Но лишь у памятных холмов
На камне имена.

В строю стояли пацаны.
Война гремела у дверей.
А за спиной — глаза страны,
Скупые слезы матерей.

Без громких слов, порою матерясь,
В атаки шли они.
И умирали в снег и грязь
Наши пацаны.

Живые, мертвых схороня,
Шли снова под набат,
Под рев боев, в метель огня
Шел пацан-солдат.

Отпели пули над землей,
Цветами пахнет май.
Эй, пацаны! Те, кто живой,
Тех дней не забывай!

8 мая 1965

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ягодой-брусникой в серый вереск
Между пальцев капала беда.
Умирали парни, в смерть не веря,
Билась в плаче Ладоги вода.

        Ладога, Ладога...
        Клич лебедей
        Плещет над Ладогой
        Смерти сильней!

Расплетала косы Калевала,
Не доцеловав, не долюбив,
Лебедей гонцами посылала,
Птицам крылья песней перевив.

        Ладога, Ладога...
        Клич лебедей.
        Надо же, надо же, —
        Смерти сильней!

Лебеди над Ладогой летят
Белой строчкой недопетых песен.
Сколько полегло в боях ребят, —
Не дожили до зеленых весен!

        Ладога, Ладога...
        Клич лебедей
        Над обелисками
        Огненных дней!

Конец 1966,
Ладожское озеро

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Ну, вот и лето уж к концу...
Среди болот и просек
Влажной веткой по лицу
Меня задела осень.

И по задумчивым лесам
Проводит осень кистью,
Роняя с веток мне к ногам
Желтеющие листья.

И, как крадущийся туман
Над стынущей водою,
Печаль приходит в гости к нам
Осеннею порою.

Грустим мы, вроде — без причин,
Доверившись приметам,
Среди пылающих осин
Сгорает мое лето.

Ну, вот и лето уж к концу...
Среди болот и просек
Влажной веткой по лицу
Меня задела осень...

Осень 1971,
Заонежье

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Как поверить могли,
Что живет без мечты
Этот парень с угрюмым взглядом?
Просто юность сожгли
На пожарах войны,
Да соседство со смертью рядом.
Оттого и глаза исподлобья глядят
Недоверчиво, зло и упрямо.
Лет военных гроза
Лишь шинели солдат
Да дороги в наследство дала им.

Отгремели бои,
Дым пожарищ утих,
Стук колес,
Полустанки,
Вокзалы...
Ах, дороги мои!
Не придется ли их
Вновь пройти, испытав все сначала.
Но мечту не смогло половодье войны
Захлестнуть,
Утопить,
Уничтожить.
Видно, жизнью дано,
Что живые должны
Дело павших поднять и продолжить.

1962

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Жизнь смотрю, как стекло на свет,
Себе задаю вопрос:
Что я сделал за эти тридцать семь лет,
Что пришлось пережить, как рос?

Хлеб насущный не падал манной с небес...
Что болтать, ворошить былое?!
Просто было детства и хлеба в обрез,
Да отцы не вернулись из боя.

Не доучив потрепанных книжек,
Уходили к станку и плугу.
Узкие плечи мальчишек,
Как же вам тогда было туго!

Оттого-то и ценим нынче вдвойне,
Детство наших детей бережем,
Чтоб не знали они ничего о войне,
Чтоб беда не ломилась в дом,

Чтоб не знали они похоронок
И не ели крапивных щей,
Чтобы их не тащили спросонок
От бомбежек в провалы щелей.

Чтобы этому не повторяться,
Чтобы детства хватало всем...
Вот за это готов я драться
И отдать свои тридцать семь!

Начало 1969

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Давно ли на речке, крича, как галчата,
Мальчишками летом купали коней.
Далекая юность легка и крылата,
Все чаще теперь вспоминаю о ней.

Я вспоминаю отцовскую ласку.
Жаль, голос забыл, но помню, как он
Рассказывал на ночь веселые сказки...
Я все это помню, как ласковый сон.

Задрав головенку, от счастья немея,
Ясным, погожим ветреным днем
С отцом запускаем воздушного змея —
Вот почти все, что я помню о нем.

Потом мое детство с войны выбиралось
Блокадной весной через ладожский лед.
Ему той порою столько досталось:
Другому кому — на две жизни вперед.

В те годы крутые, дичась и робея,
Блокадный мальчишка на ноги встает.
Оборванной ниткой воздушного змея
Кончилось детство внезапно мое...

Сентябрь 1982

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

H7     F#7
Мокрый клен за окном,
                 Hm
Дробь дождя на стекле.
            A7
Вы зачем о былом
            D
Песню дарите мне?

      H7         Em
Кто сказал, что я сдал,
                   Hm
Что мне рук не поднять,
                F#7
Что я с песней порвал,
                 Hm
Что рюкзак не собрать?

Уложу в рюкзаке
Что хранил и сберег,
Что подарено мне
От озер и дорог.

Неба синего синь,
Скал слепящий оскал,
Сроки мне отодвинь -
Я свое не сказал.

Весна 1963,
Скалы

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

То ли Женькой назвать с Антоненко,
С переулка, где виден Исаакий,
То ли гостем заморским, почтенно, –
Мистер Клячкин, Евгений Исакыч.

Поздравляю тебя с юбилеем.
Слава Богу, приехал хоть в гости.
Об одном я лишь только жалею:
Не обнять мне заморского гостя...

Ты ведь нынче живешь за морями,
Я – в горах, где грохочут лавины.
Мы до старости все покоряем
Я – Кавказ, ну а ты – Палестину.

Грех из песни выкидывать слово.
Ты прости уж меня, Христа ради...
Это все ведь без умысла злого,
Но мы родились с тобой в Ленинграде.

Этот крест нам судьбою завещан,
Не убавить у времени бег.
Не убавить морщин (или трещин),
В наше время чем жив человек?

Уповай на счастливый билет,
Как и прежде, мы будем друзьями.
Если сможешь, на старости лет
Прорасти на чужбине корнями.

18–19 марта 1994

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

За Лугой, за Лугой
Луга заливные...
А мне вспоминаются
Годы иные...
Над речкой стелило
Костра сизый дым.
Когда это было? —
Я был молодым.

Вот так же трещали
Поленья в костре,
Мы осень встречали
На речке Сестре.
Терпко и сладко
Пахло травой.
Стояла палатка
Над самой водой.

Мы были довольны
Брезентовой крышей...
А помнишь приволье
Осени рыжей,
Росу в паутине
В березовой роще
И стаи утиной
Размашистый росчерк?

За Лугой, за Лугой
Луга заливные...
А мне вспоминаются
Годы иные...
Облако плыло
Над сонной водой...
Давно это был,
Я был молодой!

1977

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Луг под солнцем за окошком.
Под гору бежит девчонка, —
В буйных травах головенка,
Машет лыковым лукошком.
А в лукошке — два грибочка, —
Это мне приснилась дочка.

Крыши, крытые соломой, —
Все привычно и знакомо:
Сад, крыльцо родного дома,
Доски вымыты дождем.
К солнцу тянется подсолнух,
Ветер гонит в травах волны,
Воздух зноем переполнен,
Мы сидим с тобой и ждем.

У калитки скрипнут петли,
И, раздвинув яблонь ветви,
Озорная головенка
Ткнется носом мне в щеку.
И показано лукошко,
В нем янтарная морошка
И два сросшихся грибочка...
Нынче мне приснилась дочка.

Июль 1981

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Пролетело лето, пролетело лето.
Аиста плавные взмахи крыла.
За рекою где-то лунный луч света
Девочка осень в косу вплела.
До свиданья, аист мой.

Пролетело лето, пролетело лето.
Осиротело на крыше гнездо.
Где-то на грани осени с летом
Шорох лишь крыльев, как легкий вздох.
До свиданья, аист мой.

Пролетело лето, пролетело лето.
С ладоней уже не кормить мне птенца
И не сидеть на ступенях прогретых
Залитого солнцем крыльца.
До свиданья, аист мой.

Хрупок и тонок был аистенок,
Да нынче поднялся сам на крыло.
Крыльев не свяжешь и не прикажешь.
Время летать подошло.
До свиданья, аист мой.

Июль 1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Из-под ног кузнечики с лягушатами,
Я к реке по тропочке босиком.
А за Соротью поля с хлебами сжатыми,
Да на Савкиной горе часовенка с крестом.

Я беру с твоих ладоней земляничные дары,
А под нами речка Сороть огибает три горы.
Здесь когда-то твое детство проложило в росах след.
Ты смотри, как незаметно пролетело столько лет.

Поднимаюсь косогором, травы в пояс над рекой.
Я присел, смотрю за Сороть, заслонив глаза рукой.
Двое — к солнцу по дороге. Даже вздрогнул: что за черт!
Вижу, молодость уходит через мост за поворот.

Обернулись, помахали и исчезли за жнивьем.
Наши прожитые годы лишь по детям узнаем.
Что лукавить, жизнь проходит и подходит к рубежу,
А пока что я в ромашках у Тригорского лежу.

Сентябрь 1985

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Облака плывут над лугом,
Будто лето стерегут.
Там за речкою, за Лугой,
Травы ласточки стригут.

Как задорно и упруго
Барабаны зорю бьют
Там за речкою, за Лугой,
В нашем лагере Салют.

И гитара здесь по кругу
В день хоть несколько минут.
Там за речкою, за Лугой,
Дня без песни не живут.

Ну, а если будет туго, —
У тебя ведь есть друзья.
Там за речкою, за Лугой,
Без тебя они грустят.

Лишь бы верилось друг другу,
Это нам важней всего.
Там за речкою, за Лугой,
Пристань сердца моего.

Летний полдень легким стругом
Распускает парус свой
Там за речкою, за Лугой,
Над лугами, над водой.

1986 — 1987

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Я плыву по асфальтовой речке
Между каменных глыб-домов.
Я плыву, городской человечек,
Под трамвайную песню без слов.

Я плыву! Бутерброды в кармане.
Впереди день ненужных хлопот.
У пивного ларька на кукане
Судаков красноглазых черед.

Я под бакеном встал желто-красным.
Мимо мелочь речная спешит.
Ах, как много усилий напрасных,
Чтобы вылезти в жизни на щит!

И в рассветную даль уплывают
Дни недели у нас на виду.
Это я сам себе напеваю,
Это я на работу иду!

Октябрь 1964

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Мне часто снятся горы,
Звенящие снега,
Полетов лыжных скорость,
Вершин голубизна.

Плетут узоры лыжи,
На старте флага взмах.
Жадно солнце лижет
Снежники в горах.

Сбивают с толку елки —
Кокетки, что за вид!
Искристый иней колкий
Иголки серебрит.

Мне нет покоя с давних пор,
Как к другу, я спешу
В те края, где эхо гор
Колет тишину.
Э-о-э! Эхо гор
Колет тишину!

Декабрь 1963

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.

Петляет вверх тропа крутая,
Вчерашний день — шум городов.
А здесь царит Белалакая
Среди нетающих снегов.

Пенных речек перезвон,
Луна — монета на ребро.
Иду, горами окружен,
Пленник царства твоего.

И не резон бежать из плена,
Не аргумент снега со льдом, —
Ведь надо быть сырым поленом:
Я в плен попал с большим трудом.

Горбушку солнца съел закат,
Удрав за розовые скалы.
Кавказских пленников отряд
Идет Клухорским перевалом.

Март — апрель 1966,
Домбай

Гений есть сосредоточение мысли в известном направлении.